ИСКАНИЯ

Каждое мгновение жизни представляет собой взаимоотношение. В мире нет ничего кроме взаимоотношений. В данный момент я нахожусь во взаимоотношениях с ковром, с комнатой, с собственным телом и голосом. Каждая секунда моего существования состоит из одних лишь взаимоотношений. В процессе практики в жизни происходят два основных изменения. Во-первых, возрастает ощущение взаимосвязи со всем, что происходит каждое мгновение, и во-вторых, увеличивается осознание ответственности за эту взаимосвязь. Все это кажется довольно простым. Что же, в таком случае, нам мешает? Что блокирует нашу преданность человеческим взаимоотношениям, обучению, работе, веселью? Что блокирует взаимоотношения?

Это происходит из-за того, что мы не всегда понимаем, что значит находиться во взаимосвязи. Всех, кто звонит в Центр, я обычно спрашиваю: «Что вас беспокоит?» «Я нахожусь в поисках», — почти всегда отвечают мне. Все эти люди заняты поисками духовной жизни. Новички, приходящие в центр, всегда говорят: «Я здесь, потому что я ищу». Такая установка очень полезна для первоначальной ориентации. Мы начинаем поиски, когда ощущаем нехватку чего-либо в своей жизни. В традиционном понимании мы ищем Бога, а в более современном — «истинную сущность» или «истинную жизнь». Однако очень важно понимать, что значит быть в поиске. Если мы ищем жизнь, полную здравомыслия, ясности и спокойствия, то должны представлять себе, что обозначают эти понятия.

Что мы ищем? Предметы поиска разных людей отличаются в зависимости от обстоятельств их жизни, окружения и условий. Однако в действительности все мы ищем идеальную жизнь. Мы можем задаться целью отыскать идеального партнера, идеальную работу, идеальное место жительства. Несмотря на то, что идеалы других кажутся нам чуждыми, мы точно знаем то, что должны найти. И мы ищем это.

С помощью практики мы пытаемся достичь того, что называется «просветленным» состоянием. Это и является неявной целью наших исканий. Однако всегда нужно знать место поиска. Если вы пытаетесь разглядеть Южный Крест в ночном небе Сан-Диего, то никогда не найдете того, что вам нужно. Вы должны понимать, что значит — искать. Вы должны пересмотреть собственные представления о поиске. Практика поможет в этом. Просветление невозможно найти. Однако нам все-таки кажется, что поиски необходимы. Так чем же мы занимаемся?

Я нахожусь в центре своей жизни, но пребывание в центре не слишком меня интересует. Кажется, что что-то проходит мимо, и мне хочется отыскать упущенную часть жизни. Подобно спицам колеса, я отхожу от центра. Сначала я отправляюсь сюда, затем туда. Я пробую то, отвергаю это. Это выглядит привлекательно. Это не слишком. Я ищу, ищу, ищу. Возможно, я ищу подходящего партнера: «У нее есть много достоинств, однако, кое в чем она мелко плавает». Движимые собственным беспокойством, мы все ищем, ищем и ищем. Нам кажется, что у нас никогда не было стоящей работы. Мы ищем и раздражаемся. Мы пытаемся улучшить условия работы или говорим: «Я могу никому ничего не говорить, однако я не собираюсь больше здесь оставаться». С разумной точки зрения, это кажется правильным. Я не считаю, что нужно всегда оставаться на одной работе. Это вовсе не проявление нетерпеливости, это осознание возможности поиска.

Что нам останется, если мы прекратим все поиски? Мы останемся лишь с тем, что все время находится прямо здесь, в центре жизни. За всеми поисками скрываются страдания и беспокойство. В то мгновение, когда мы осознаем это, мы понимаем, что смысл не в самих исканиях, а в страданиях и беспокойстве, которые их порождают. В этот магический момент нас осеняет, что область исканий находится вовсе не снаружи. Поначалу это понимание немного шокирует. Однако время идет, мы продолжаем страдать, и наше открытие становиться все яснее. Мы замечаем, что все, что мы находим, приносит разочарование. Потому что не существует совершенных существ, совершенной работы, совершенного местожительства. Все поиски заканчиваются на одном и том же этапе — на разочаровании. Это хороший этап.

Если у нас есть хоть немного ума, до нас, наконец, доходит: «Это со мной уже было». Мы начинаем понимать, что причины неудачи не в содержании, а в месте поиска. И мы снова и снова возвращаемся к разочарованию, которое находится в центре. Что же кроется за поисками? Страх. Беспокойство. Страдание. Нам больно, и мы ищем, чтобы облегчить боль. Мы начинаем понимать, что боль вызвана нашими собственными щипками. Эта мысль приносит облегчение и даже покой. Внутренний покой, которого мы так отчаянно ищем, состоит в осознании простого факта: — я причиняю боль самому себе, никто другой не может сделать этого.

Таким образом, мы оставляем поиски и понимаем, что практика — это не поиск. Практика занимается тем, что обуславливает искания — беспокойством и страданием. В этом и состоит пересмотр представлений.

Это никогда не происходит сразу. Стремление к вещам очень сильно, мы одержимы им. Что бы я здесь ни говорила, через пять минут после нашей встречи, все мы снова пустимся в поиски того, что может спасти нас. Как говорится в обете: «Желания неисчерпаемы». Невозможно избавиться от желаний путем исканий, их можно преодолеть, лишь осознав то, на чем они основываются.

Так к нам приходит понимание необходимости практики. К практике нельзя подходить так же, как к урокам плаванья. Иногда мне говорят: «Йоко, я не смогу продолжать занятия в этом семестре. Я слишком занят. Однако, как только появится время, я тут же вернусь». Это красноречивый пример непонимания сути практики. Практика и состоит в том, чтобы, оставаясь занятым и измотанным, просто воспринимать свое состояние.

Возникает два вопроса. Первый. Понимаю ли я необходимость практики? Сейчас я говорю не только о сидении в дзадзэн. Понимаю ли я необходимость влияния практики на всю мою жизнь? Второй вопрос. Знаю ли я, что такое практика? Я встречала людей, которые в течение двадцати лет занимались чем-то, что считали практикой. Лучше бы они отрабатывали удары для гольфа.

Каждый прямо сейчас может взглянуть на собственную жизнь. Что мы ищем? Уверены ли мы, что ищем там, где нужно? Знаем ли мы, что можем сделать? Добровольное принятие практики вырастает обычно из убежденности, что больше ничего нельзя сделать. На принятие этого решения может уйти двадцать пять лет. Итак, существует два вопроса. Понимаю ли я необходимость практики? Знаю ли я, что представляет собой практика?

СТУДЕНТ: Я полагаю, что смысл практики в том, что человек периодически открывается навстречу всем проявлениям чувственного восприятия и всем собственным мыслям.

ЙОКО: Это верно лишь эмпирически и нуждается в дополнительном объяснении. Однако, в техническом смысле, все правильно.

СТУДЕНТ: Я думаю, практика состоит в осознании страданий и беспокойства, коренящихся внутри, и в проработке этого в наших взаимоотношениях.

ЙОКО: Что вы понимаете под «проработкой»?

СТУДЕНТ: Предположим, что я рассержен. В этом состоянии необходимо осознать свою эмоцию, пережить ее физически, и следить за мыслями, которые она вызывает.

ЙОКО: Да. Хотя иногда подобные попытки оканчиваются неудачей.

СТУДЕНТ: Это происходит потому, что люди не полностью отдаются практике и не позволяют себе переживать конкретное страдание в конкретное время.

ЙОКО: Я согласна. Однако, предположим, вы проводите вводный семинар. Послушав вас, люди могут сказать: «О чем вы говорите? Я много раз злился, но ничего не происходило». Слова не так-то легко понять.

СТУДЕНТ: Практика состоит в обучении полностью существовать в текущем мгновении, в том, что мы называем «сейчас». Это обучение быть здесь и сейчас.

ЙОКО: Проблема в том, что каждый интерпретирует понятие «сейчас» по-своему. «Учиться существовать в текущем мгновении», — звучит прекрасно. Однако, если кто-то скажет мне: «Ваше выступление было ужасным, Йоко», у меня вряд ли появится желание оставаться в этом мгновении. Никто не захочет переживать унижение.

СТУДЕНТ: Выходит, если я попытаюсь остаться в своем раздражении, то вскоре моя злость усилится до такой степени, что я смогу кого-то убить.

ЙОКО: Нет, если мы действительно переживаем гнев, мы не сделаем этого. Мы можем навредить кому-либо, только если поверим в гневные мысли. В чистом переживании нет вербальных компонентов, поэтому у нас не появится желания что-либо предпринять. Чистый гнев — очень спокойное чувство. Переживая его, вы никому не сможете причинить боль.

Суть практики не в том, чтобы посреди схватки остановиться и сказать противнику. «Погоди, я попытаюсь воспринять это». Чем больше опыта мы набираем, тем легче становится переживать гнев в процессе его появления. Однако большинство людей, переживая раздражение, действуют согласно своим мыслям. Потом они вынуждены возвращаться и снова переживать это состояние из-за того, что были не способны сделать это сразу.

СТУДЕНТ: Практика как-то связана с вниманием. Когда мое внимание чем-то полностью увлечено, скажем, поведением сына, все происходит само собой, независимо от моей личности или воображения.

ЙОКО: Да, это правда, в таком восприятии нет дуализма. В целостном переживании нет меня, переживающего явление, есть лишь переживание. А когда нет разделения, появляется энергия и знание того, что нужно делать. Как вы говорите, все происходит само собой. Однако это происходит не слишком часто. На словах мы прекрасно об этом осведомлены, но на деле подобные переживания оказываются болезненными.

СТУДЕНТ: Направление моих нынешних поисков требует добровольного смирения с некомфортабельностью обстановки, неприятными внутренними ощущениями. Я постоянно пытаюсь разобраться со слепыми пятнами, которые скрывают текущий момент.

ЙОКО: Это верно, если не остается просто идеей.

СТУДЕНТ: Обычно, это так и бывает.

ЙОКО: Да, со многими из нас так и бывает. Мы можем без умолку говорить на эту тему, но не больше. В этом и состоит проблема с так называемыми продвинутыми студентами. Они думают, что знают все, хотя, на самом деле, не знают ничего. Они просто говорят.

СТУДЕНТ: Практика всегда ассоциируется у меня со словами «уязвимость» и «смирение». Это попытка существования практически без привлечения механизмов самозащиты.

ЙОКО: Это правда. Тем не менее, для многих из нас самозащита — автоматический рефлекс. Поэтому и возникает гнев. Можно ли описать уязвимость иначе?

СТУДЕНТ: Человек не закрывает дверей перед своими чувствами.

ЙОКО: Уязвимость означает, что я не закрываю дверей даже тогда, когда мне больно. Я стремлюсь оставить двери открытыми для того, чтобы обеспечить себе возможность убежать, ощутив боль. Однако никакая боль не должна быть оправданием для побега. Я часто замечаю, как люди, встающие со своих мест, не задвигают на место стулья. Они не считаются со стульями. Они думают: «Стул — это не важно, я должен идти на дзэндо и слушать об истине». Однако истина и есть этот стул. Каждое мгновение она там же, где и мы. Каждый раз, оставляя открытой дверь, мы проявляем ту часть себя, которая не желает вступать во взаимоотношения ни с чем, стремясь выскочить в эту дверь. Мы ищем истину, вместо того чтобы воспринимать собственное беспокойство и страдание там, где мы находимся в данный момент.