КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 9. Коференц-зал был уставлен столами: два длинных по бокам и третий, покороче, посередине
Коференц-зал был уставлен столами: два длинных по бокам и третий, покороче, посередине. Столы образовывали три стороны прямоугольника; вентурийцы сидели с одной стороны, торлики с другой. Посол Ворф сидел за маленьким столом, в центре; справа от него сидела Трой, слева – доктор Зир. Брек стоял за их спинами, как надлежит телохранителю. Ворф заметил, что в помещении было так тесно от телохранителей, что яблоку негде было упасть. Обводя взглядом организованное им же собрание, Ворф чувствовал, словно выпустил из бутылки джинна, отнюдь не будучи уверенным, что сумеет с ним справиться. Понадобилась вся сила убеждения Трой, чтобы склонить доктора Зир помочь им. У Ворфа не нашлось подходящих слов. Пикарду следовало назначить послом Трой – она больше подходила для этой роли. Нет, он справится. Капитан верил в него. Трой верила в него. Это трусость – так беспокоиться. Он был клингонский воин и мог предстать перед смертью с радостью в сердце. Он предстанет перед этой враждебной толпой и обратится к ней с не меньшей отвагой. Наклонившись к Трой, он тихо спросил: – Что они чувствуют, советница? – Баша против этой конференции. Думаю, только вмешательство Таланни заставило торликов явиться. Новый вентурийский лидер, генерал Ханни, не верит в возможность мира, но пришла из уважения к памяти Алика. Она питала к нему глубокое уважение. – То есть обе стороны хотят продолжать войну. – Оба лидера хотят, – мягко поправила Трой. Кивнув, Ворф откинулся на спинку стула. Он настоял на этой встрече с целью убедить орианцев, что даже после убийства мир возможен. Нет, нужен, необходим. Ворф должен был заставить их понять, что прочный мир был их единственным шансом на спасение. Он глубоко вздохнул и поднялся. Телохранители разом зашевелились, и по залу прошёл шум, подобный шелесту ветра в колосьях. Руки потянулись к оружию, но никто оружия не вынул. Ворф знал, что Пикард пожелал бы подать пример и оставил бы свой фазер в комнате, но на Ворфе лежала также забота о безопасности Трой. Независимо от его теперешнего титула, он по-прежнему начальник службы безопасности. Кроме того, орианцы уважали силу. – Я пригласил вас на эту встречу, чтобы говорить о мире. – Мы уже видели, как Федерация говорит о мире, – сказала генерал Ханни с нескрываемым презрением и гневом. Ворф обернулся к вентурийскому лидеру. – Виновность капитана Пикарда не доказана. И виновность зелёных тоже. – Вы витаете в облаках, посол Ворф, если верите, что зелёные невиновны, – сказал Баша. Ворф перевёл взгляд на лидера торликов. – Я вижу, Вы верите в виновность Пикарда не больше, чем я. – Он виновен. Если бы не он, ни один из зелёных не смог бы и близко подойти к генералу Алику, – ответил Баша. – Да, – сказала Ханни, – Пикард всё это очень хорошо подстроил. Ворф подавил желание повысить голос. Вместо этого он заговорил медленно и спокойно, надеясь, что ничем не выдаёт, каких усилий ему это стоит. – Посол Пикард ничего не подстраивал. Он невиновен. Я недостаточно хорошо знаю зелёных, чтобы утверждать их невиновность, но в невиновности капитана Пикарда у меня нет ни малейших сомнений. – Ничего другого Вы и не сказали бы. – сказал Баша. – Он ваш командир. Ворф набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его. Это был замкнутый круг. – Что бы вы ни думали о Пикарде или зелёных, об их виновности или невиновности, причины, по которым вы пригласили посла Федерации, остаются неизменными. – Мы приглашали посла Федерации не для того, чтобы он убивал наших лидеров, – сказала Хании. – С этим мы справляемся сами. Ворф заставил себя не обращать внимания на её слова. Опёршись руками о стол, он начал снова. – Ваша планета по-прежнему умирает. Если ваш мир погибнет, не спасутся ни вентурийцы, ни торлики. Вы стоите на грани вымирания, или же после ареста Пикарда это изменилось? – Ворф обвёл глазами комнату, стараясь встретиться взглядом с как можно большим числом лидеров. Некоторые были в масках, и он не мог видеть выражения их лиц, но это было неважно. Он всё равно смотрел на них. – Разве от ареста Пикарда и зелёных ваш вода стала чище? Ваш воздух снова сделался пригодным для дыхания? Разве их арест исправил тот вред, который столетия войны нанесли Ориане? Вернул к жизни ваших детей? Генерал Ханни отвела глаза. Баша устремил взгляд прямо на Ворфа, и на его золотистой коже проступила краска гнева. Таланни тоже смотрела на него, но с надеждой, словно умоляла продолжать. – Сколько из вас, находящихся в этой комнате, потеряли своих детей; потеряли не на войне, но от болезней, уродств. Яд, который вы выпускали в воздух, в землю, в воду – каждый год он убивает больше из вас, чем война. Каждый год умирает больше детей, чем солдат. – Это неправда, – закричал кто-то. – Это правда, – прокричал в ответ Ворф, и голос его эхом отдался в комнате. – И я могу доказать это. Доктор Зир. – Он сел, чтобы хрупкая женщина не казалась рядом с ним крошечной. Она встала, почти нервно оглядела собравшихся. – Вы знаете, кто я. Многие из вас были моими пациентами. Я баюкала вас, когда вы были слишком искалечены, чтобы жить вне контейнеров. – Мы знаем и уважаем Вас, доктор Зир, – сказал Баша. – Мы хорошо знаем Вашу работу. Вы спасительница наших детей, и мы благодарны Вам. – Если вы действительно благодарны, слушайте его. – Зир указала на Ворфа. Он предлагает вам возможность мира. Шанс, что наша раса не вымрет. – Мы не знаем доктора Зир, – сказала Ханни. – Мы уважаем наших врачей, но её имя нечего не значит для нас. – Я торлик по рождению, но я также орианка. Если вы сейчас ничего не сделаете, я успею увидеть гибель всей нашей расы. Яд в воздухе не различает, какая на нас форма. Яду всё равно, кто прав, кто виноват. Он убивает однинаково всех. И чаще всего убитыми оказываются дети. – Она обернулась к Ханни, указала на неё. Телохранители беспокойно зашевелились. – Сколько нормальных детей родилось у вентурийцев в этом году? – Не знаю. – В прошлом году? – Не… – За последние пять лет, последние десять лет, сколько? – Я не знаю. – Вы знаете; возможно, не точную цифру, но знаете. Мы все знаем. – Ей голос громко звучал в затихшей комнате. – Я думала, мне уже всё равно. Я заботилась о детях, потому что им было больно, но я знала, что это безнадёжно. Наша раса была обречена, мы убивали себя своими руками. А потом я встретила посла Федерации и его целительницу. Они вернули мне что-то, что я потеряла. Нет, что-то, от чего отказалась. Надежду. Они вернули мне надежду. Надежду, что у нашего мира, у нас, есть шанс. – Это трогательная речь, – сказала Ханни, – но она ничего не меняет. – Это верно, – сказала доктор Зир, – ровным счётом ничего не меняет. Если вы оба не начнёте мирные переговоры здесь и сейчас, ничего не изменится, и через каких-нибудь десять лет не останется ни торликов, ни вентурийцев. Мы все вымрем. – Вы преувеличиваете, доктор. – сказал Баша. – Нет, генерал Баша, не преувеличиваю. Уродства детей становятся всё хуже. Большинство женщин даже не могут забеременеть. Те, кто могут, либо не донашивают ребёнка до положенного срока, либо рожают чудовищ, о смерти которых я молюсь, потому что спасти их я не могу. Я видела рождение чудовищ, которые до сих пор снятся мне в кошмарах. Мы убиваем своих детей. Без детей мы вымрем как раса, мы все. И не важно будет, кто прав, кто виноват, кто победил, кто проиграл. Лечить будет некого, потому что мы отравили Ориану. Это планета умрёт, и воюющие остатки нашей расы умрут вместе с ней. Секунду доктор Зир колебалась, затем добавила: – Я уже думала, что мне всё равно. – Она села, и в комнате наступила полная тишина. Ворф переждал немного, затем поднялся. – Ваша планета умрёт, ваши дети умерли или умирают, пусть же мир спасёт и вашу планету, и ваших детей. Генерал Ханни прокашлялась. – Вентурийцы согласны вести мирные переговоры, но не сейчас. Если Пикард действовал заодно с зелёными, его смерть смоет пятно с чести Федерации. Если он невиновен, мы будем вести мирные переговоры при посредставе Федерации. Но если Пикард назовёт вас всех как пособников, или же если это заговор Федерации. то не будет ни переговоров, ни мира. – Я согласен с генералом Ханни, – сказал Баша. Докажите, что Пикард невиновен, и мы будем вести переговоры, или же пусть он умрёт как предатель-одиночка, и мы будем вести переговоры. Мы понимаем, что Вы не можете нести ответственность за каждого из ваших людей. Амбициозные изменники встречаются в любом лагере. Ворфа тянуло встать на защиту капитана, но он сдержался. Капитан невиновен – они докажут это, но криком тут не поможешь. – Значит, – сказал Ворф, – если мы докажем невиновность капитана Пикарда, вы начнёте мирные переговоры. – Да, или же если он умрёт, не назвав вас, как пособников, мы будем вести переговоры, – сказал Баша. Ворф не стал говорить, что на Руре Пент будет жаркий день прежде, прежде чем он допустит, чтобы Пикард погиб, спасая этот мир. Возможно, как посол Федерации, он должен был согласиться пожертвовать своим капитаном, своим другом, ради спасения целой расы. Но Ворф не обманывал себя в своих мотивах или приоритетах – это подобало землянам, но не клингону. Он знал, что его лояльность не имеет никакого отношения к орианам. Она имеет отношение к капитану Жан-Люку Пикарду.
|