Глава 37 Суть эволюции вида и зло в повозке добра

Вечером, после ужина, ко мне в библиотеку, где я, вчитываясь в древнерусские тексты, пытался постичь значение некоторых забытых слов, зашёл Горислав.

– Ну что, Юра, пойдём, если, конечно, ты можешь, позанимаемся немного «рукопашкой», – спросил он с порога.

– Опухоль на плече вроде бы спала, – поднялся я со своего места. – Если тебе так интересно, то я не против.

Быстро переодевшись, я направился в импровизированный спортивный зал на веранду. Горислав был уже там. В легком свитере и джинсах он ходил из стороны в сторону, и на руках у него виднелись двойные самодельные боксерские печатки. Не успел я к нему подойти, как он резко развернулся, и мне в лицо полетело два отвлекающих удара левой и мощный удар правой. От ударов левой я инстинктивно отшатнулся, но правая рука Горислава попала в точку. В глазах вспыхнул огонь, и я кубарем полетел на пол. Подобное поведение сына старейшины меня ошарашило. Не понимая, что происходит, я тут же вскочил на ноги и взглянул на Горислава. Глаза молодого помора нагло улыбались.

– Я же говорил отцу, что против хорошего бокса вся ваша потеха никуда не годится, – и, закрывшись, он снова двинулся в мою сторону.

«Так вот оно что? – догадался я. – Молокосос пытается доказать своему отцу, что традиция, которую он хранит, ничего не стоит. Что западный английский бокс намного лучше».

– Видишь, мы не проваливаемся во время ударов, – снова попытался атаковать меня Горислав. – Что ты можешь сделать? А от ног твоих я убегу.

После пропущенного удара, у меня кружилась голова, в разбитом носе стала хлюпать кровь. Держа парня на расстоянии, я обдумывал своё положение.

«Если сейчас превращу его в отбивную, чего он вполне заслуживает, не нарушу ли я закон гостеприимства? Но с другой стороны идёт не обмен знаниями. Передо мной самый настоящий хулиган. И он пытается опять атаковать. Будь что будет! – решил я. – Пусть меня с треском вышвырнут, но таких, как Горислав, надо лечить».

Открывшись, я сделал маятник назад и тут же, в момент атаки боксера, пошёл на скрутке вперёд. Отскочить Горислав не успел. Его удар левой провалился, и я, оказавшись от парня сбоку, обрушил один удар ладонью в его висок, другой – с разворота кулаком в рёбра. На этот раз на полу оказался молодой хозяин.

– И поделом! – внезапно раздался бас Добрана Глебыча.

Оглянувшись, я увидел старейшину, который стоя в дверях наблюдал последние секунды нашего поединка.

– Если ты этого мерзавца, – показал головой на корчившегося на полу сына князь-старейшина, – отправишь к предкам, я не обижусь, Ар. Он заслужил! На, вытри нос, – протянул он мне свой носовой платок. – Не то замараешь свитер.

Я молча взял протянутую мне вышитую тряпку и стал вытирать ею кровь с разбитого носа.

– Удары я контролирую, за Горислава не бойся, – обратился я к склонившемуся над сыном отцу. – Отойдёт.

– Хорошо бы на тот свет! – поднял на меня свои серые глаза Добран Глебыч. – Не знаю, в кого он такой? Валентина говорит, что характером сын пошёл в её двоюродного дядьку. По рассказам Вали, последний был и нахрапист, и не в меру эгоистичен. Вся родня от него страдала. И вот у нас выросло подобное чудо! Давай вставай, ничего с тобой не произошло! – приказал отец сыну. – Это тебе школа! И школа хорошая!

Встав сначала на колени, Горислав медленно поднялся на ноги. Не взглянув ни на меня, ни на отца, держась за рёбра, маленькими шагами направился к двери.

– Ты-то как? – посмотрел на меня Добран Глебыч.

– Голова кружится. Не увидел и пропустил… Мне и в голову не пришло, что он пригласил меня на спарринг.

– Хреновый я хозяин! Вздохнул князь-старейшина. – Сколько у нас живёшь, столько и дерёшься. То в деревне, то в моём доме. И везде находится недоумки, которые ведут себя хуже некуда! Прости, если можешь. Я вот что пришёл, – ещё раз окинул меня взглядом помор. – С тобой сегодня вечером хотят побеседовать наши женщины. Что им сказать?

– Скажи, что я только «за», но надо, чтобы прошла кровь, и ещё мне необходимо переодеться.

– Это-то зачем?

– Помру от жары.

– Понял. Тогда ступай и поторопись. А я пойду, посмотрю, что с моим непутёвым.

Когда я вошёл в библиотеку, в ней уже суетились обе девушки. Они протирали влажными тряпками книги и о чём-то оживлённо между собой говорили. Молча усевшись на своё место, не обращая на них внимания, я на секунду задумался.

«Что-то непостижимое, – невольно вспомнил я поведение Добрана Глебыча на веранде. – Сын явно получил травму, а отец этому даже рад. На первом месте у него истина и справедливость! И не важно, что это его кровинка! Наверное, всё правильно, так в здоровом обществе и должно быть. В здоровом, но не в том, откуда я приехал…»

– Что-то у тебя, Гера, вид не очень! – вернула меня к действительности Светлена. – То, что нашего братца отделал, не переживай, это ему на пользу. Мы не в обиде, и мама Валя тоже.

– На праздник он теперь не поедет, – добавила от себя Светлада. – Похоже, ты ему ребра сломал.

– Рёбра? Вроде удар был не сильный…

– Значит, они у него, как у курицы. Он у нас петух – так ему и надо! Ещё в школе пошёл в секцию бокса, занимался им в Архангельском, потом в Питере. Стал кандидатом в мастера и после нескольких побед над такими петухами, как сам, совсем распоясался… Решил, что лучше бокса никакой боевой системы нет и быть не может.

– На самом деле, если у боксера сильные невидимые удары, он страшен, – сказал я.

– Особенно, когда внезапно атакует, – сузила глаза Свет- лада.

На её реплику я улыбнулся.

– Ты права, нос мне твой брат расхлестал…

Не успел я закончить, как в библиотеке появилась во всей своей красе Ярослава. Она оценила взглядом меня и, улыбнувшись, сказала:

– Всё хорошо, ребята! А тебе, Юра, надо сказать спасибо! Наш придурок жить будет. Не беспокойся! Только плохо ты его отдубасил. Всё пытается доказать отцу, что ты добился победы случайно.

– Правду говорят: горбатого могила исправит!

– Почему он видит в воинском искусстве только инструмент насилия? – спросил я Ярославу прямо.

– Потому что очень эгоистичен. Эгоизм, Юра, надо относить к психическим заболеваниям. Собственно наши предки его таковым и считали. Если ты эгоист, значит, автоматически шудра-холоп и твоё место на социальной помойке, а не среди свободных граждан. Ну ладно об этом, нам надо тебе рассказать о высоком чувстве человеческой любви, и о том, как такая любовь не только строила семьи древних, но и управляла их миром.

Усевшись удобнее, Ярослава в присущей ей манере, бросив взгляд на оставивших свою работу девушек, сказала:

– Добран кратко и, думаю, доходчиво тебе объяснил, что такое влюблённость и чем она отличается от настоящего высокого чувства.

– Мы говорили с ним о любви под знаком «плюс» и знаком «минус», – напомнил я. – Но о самой любви, которую ты называешь высокой, речи у нас не было.

– Чтобы понять, что это такое, давай вспомним любовь маленьких детей. Часто её можно увидеть в яслях. Интересно, что мальчик из всех окружающих его девочек выделяет одну, от силы двух. К остальным детям женского пола он относится ровно. Для него они почти как мальчики. Иногда он с ними ссорится и даже их обижает. Влюбляются в детских яслях и маленькие девочки. Как проявляется детская любовь? Дети дарят друг другу подарки и всячески помогают друг другу. Например, мальчик, если девочка что-то строит из песка, принимает участие в её творчестве, в свою очередь девочка, увидев, что мальчик запачкал свои носки или рубашку, с удовольствием может постирать ему и то, и другое. Когда дети любят друг друга, то с радостью дарят объекту своего обожания самые дорогие игрушки и об этом никогда не жалеют.

– Ничего не требуя взамен, – заметила Светлена.

– И никаких сексуальных чувств они при этом друг к другу не испытывают. Так как феромоны в их организмах не выделяются. Глубина же детских чувств такова, и об этом знают многие психологи, что дети друг за друга могут пожертвовать своей жизнью. Часто мальчик, потеряв свою подругу, не может этого пережить и кончает жизнь самоубийством, то же самое легко делает и девочка. Вот он, пример высокой, чистой, бескорыстной человеческой любви! Надо учиться любви у наших детей!

– Заметь, – перебила свою мать Светлада. – Когда человек любит, не важно ребёнок это или взрослый, он дарит тому, кто у него на сердце, всё самое дорогое, самое на его взгляд ценное, причем дарит бескорыстно, и этим счастлив. Понимаешь, счастлив тем, что даёт, а не тем, что забирает. Суть высокой любви в этом.

– Думаю, осознав, что тебе сказала сейчас Светлада, ты должен понять и закон обмена энергиями, – продолжила свою лекцию Ярослава. – Что самое дорогое у человека: и у мужчины, и у женщины? Та психическая сила созидания, которая аккумулируется в его полевых структурах. Дороже ничего быть не может. Именно по этой причине, человек и старается отдать часть своего богатства тому, кого он обожает. Вот и весь секрет сексуальных отношений. Если мужчину любят две-три или даже большее число женщин, они естественно стремятся подарить ему самое дорогое. Отдать часть своей энергии так, чтобы любимый человек был ею наполнен и у него возник мощный творческий потенциал. Понимаешь, любящие женщины не берут, они дают, дарят часть своего потенциала. То же самое делает и мужчина. Он тоже отдаёт часть самого себя. Но не в виде спермы, а в виде своей мужской силы. Семя изливается только тогда, когда и мужчина, и женщина решили пойти на рождение ребёнка. Мы об этом поговорим отдельно. Теперь ты понимаешь, почему древние не знали абортов? Наши ведические предки мужчины вступали в близость со своими подругами не для того, чтобы в них расслабиться и удовлетворить свой животный половой инстинкт, а для того, чтобы отдать им частицу самого себя. В виде того потенциала, который в народе называется мужским началом.

– И взять то, что со своей стороны предлагают любимые женщины, – добавила Светлена.

– Ты можешь объяснить хотя бы для себя, – обратилась ко мне Ярослава. – Почему мужчина полигамен? В чем причина? Почему мужчина способен одинаково любить сразу несколько женщин, а женщина на такое не способна, конечно, если она не психопатка или извращенка?

– Если рассматривать этот процесс с позиции систем и энергообмена, – начал я рассуждать. – То получается, что мужчина расходует намного больше энергии, чем ему может подарить одна женщина. Тут, наверное, ещё вот что: у каждой женщины своя вибрация силы…

– И свой поток информации, – добавила Ярослава.

– Мужчине же требуется для полноценного внутреннего осмысления и осознания проблемы разные частоты силы и разные информационные потоки… Только тогда он может полноценно духовно эволюционировать и этим поднимать на новые ступени эволюции любящих его женщин.

Услышав мои слова, Ярослава захлопала в ладоши. – Смотрите-ка, он догадался!

– Мне кажется не осознано, а интуитивно, – раздался голос Светлады.

– Какая разница, как! – улыбнулась Светлена. – Главное, что он дошёл до сути!

От хлопанья в ладоши и от восклицаний девушек я растерялся.

– О чём вы? До чего я дошёл?

– До понимания, что человек как вид эволюционирует за счёт потенциала мужчины. Именно по этой причине мужчина и полигамен. Чтобы идти путём эволюции, требуется колоссальное количество энергии и разносторонней, глубинной инкарнационной информации. И то, и другое предоставляют ему любящие его женщины. Понятно теперь, почему одна жена, как бы она ни любила своего мужа, не в состоянии ему дать ни в плане энергии, ни в плане инкарнационного информационного поля то, что мужчине требуется для творческого созидания и духовного роста, то есть фактически для эволюционного процесса.

– Который, кстати, не только подымает мужчину, но и действует на всех любящих его женщин. Таков механизм эволюции человека как вида, – добавила Светлена. – Теперь, я думаю, тебе понятно, Юра, зачем тёмные, начав с древней

Греции и Рима, заставили западных потомков белой северной расы принять моногамию?

– Формально, но не фактически, – сказал я.

– Вот-вот, – кивнула головой Ярослава.

– Так как мужчина ответственен за эволюцию вида и у него это записано в генетическом коде, он был вынужден искать подзарядку где-то на стороне. И не обязательно у любящих его женщин. Либо за деньги, либо у рабынь. К тому же в плане свобод никаких ограничений он не испытывал. Такое поведение мужчины всё перевернуло с ног на голову. Начался процесс деградации вида. Потому что институт высокой любви был забыт. Обмен энергиями не стал в нём нуждаться. К тому же женщина, видя половую распущенность мужчины, его потребительское отношение к сексу, стала ему подражать. Подобное копирование заложено в природу эволюции вида. Только в первом случае женщина росла и развивалась. Во втором – стала деградировать. Возникла женская, энергетически никак не обоснованная полиандрия. Женщина и одного мужчину не способна наполнить, а тут у неё их несколько. Фактически родился на свет один из видов семейной проституции. Это в лучшем случае.

Я посмотрел на Ярославу, с интересом слушающую меня.

– У высших млекопитающих процветают нормальные полигамные отношения. Женщина же своим поведением стала напоминать окруженную со всех сторон похотливыми трутнями матку пчёл. С той лишь разницей, что близость её с самцами приносит пчелиной семье пользу, а от подобной женщины-матки ничего толкового родиться не может.

– Неплохое сравнение, – помолчав, вздохнула Ярослава.

– Так оно и есть. Будем считать, что на вопрос ты ответил. Какой из всего вышеизложенного можно сделать вывод?

– Не торопитесь с выводами! – остановила свою мать Свет- лена. – Есть одна деталь, которая требует освещения.

– Какая же? – с лукавым выражением лица повернулась к дочери женщина-философ.

– Я имею в виду конкуренцию между мужчинами, да и между женщинами тоже.

– Она говорит серьезные вещи, – поддержала сестру Светлада. – В орианские и бореальские времена, когда людей связывали высокие чувства, женщины и мужчины любили не кого попало, а только достойных. Женщины выбирали себе в мужья самостоятельных, умных, высокодуховных, смелых, сильных и трудолюбивых мужчин, а…

– Постой, пусть он скажет, – перебила дочь Ярослава, показывая на меня глазами.

– Мужчины же выбирали себе умных, добрых, красивых и любящих девушек, – продолжил я мысль Светлады.

– Он указал на самые главные качества. Всё правильно: умных, добрых, красивых и любящих. И глупые, безнравственные мужчины, и тупые, истеричные, эгоистичные и злые женщины в те далёкие времена полноценными людьми не считались. От тех и от других общество старалось избавиться. Именно благодаря женщинам, самой мощной фильтрации подвергались и мужчины. Около одного могли собраться две-три и даже большее число красавиц. Другой же мужчина оставался одиноким. Следовательно, потомство от него не рождалось! Женщин фильтрация касалась меньше. Потому что слабый пол умеет очень хорошо приспосабливаться. Но всё равно глупых и эгоистичных мужчины отсеивали. С такими одни проблемы. Так я говорю?

– Так, – кивнула дочери Ярослава.

– После навязывания в греко-римском мире, а потном и во всей Европе моногамии, дегенеративные мужчины получили право оставлять после себя потомство. Да и дегенеративным женщинам больше не стало нужды над собой работать, теперь каждая могла иметь мужа и преспокойно размножаться. Я, кажется, закончила, теперь можно сделать и вывод, – торжествующе оглядела всех сидящих Светлада.

– И какой же он будет? – опять повернулась ко мне Ярослава.

– Грустный, – вздохнул я. – Фактически тёмные, организовав моногамные семейные отношения, остановили этим естественный эволюционный процесс вида Homo sapiens. Теперь им осталось совсем немногое: видя, во что превратились отношения людей в христианских моногамных семьях, заставить человечество вообще отказаться от всякого подобия союза мужчины и женщины.

– Другими словами приблизить человечество к образу обезьяньего стада…

– Ниже, ещё ниже! – поморщилась от услышанного Светлена. – Моногамные семьи – это уровень рыб и рептилий.

– У обезьян развиты чёткая иерархия и полигамные отношения между особями, – поддержала сестру Светлада. – Речь идёт об уровне червей и жуков.

– Но ведь если эволюционный процесс остановить, впереди замаячит неминуемая смерть? Полное вымирание вида. Таков закон природы, – посмотрел я на сидящих в комнате.

– Да, это так, – спокойно сказала женщина-философ.

– Только есть одно «но». Пока живы на Земле хранители орианской традиции, то, о чём ты говоришь, не произойдёт. Процесс энтропии выкашивает человечество выборочно. Далеко не всех подряд. Помни, что всякое зло всегда запряжено в повозку добра. Поэтому всё, что происходит в мегаполисах: и мощный фон электромагнитных полей, и отравленная вода, и наполненный ядами воздух, и смертельно опасные продукты питания, и многое другое, не столько действия тёмных сил, сколько программа катарсиса светлых. Где больше всего скапливается людей, не способных к духовному росту? Тех, для кого деньги, власть и удовольствие являются самым главным в жизни? Естественно, в мегаполисах. Всё предельно просто. Достаточно немного подумать. Только думать никому не хочется. Умные из городов бегут на природу, кое-кто это делает интуитивно, кто-то вполне осознанно. Такой процесс набирает силу. Именно за подобными людьми будущее… А те, кто стремится, наоборот, в мегаполисы, в основном ради добычи денег и, конечно же, ради бесценного престижа, обречены на медленную мучительную смерть. Но они этого не понимают. Их сознание блокирует животное чувство эгоизма. Как рассуждают такие люди: «негатив» города коснётся всех, но не меня, я особенный, я избранный! Со мной ничего не произойдёт!» Что это значит?

– Туда им и дорога, – отозвалась со своего места Светлада.

– По сути, мегаполисы представляют собой не только могилу для психически ущербных, но ещё и надежный фильтр. Не все в городах с ума посходили. Им всегда дана возможность «сделать ноги» из мегаполисов.

– И этим продлить агонию обречённого человечества? – перебил я монолог Ярославы.

– Не совсем так. Уйдя на природу, люди постепенно осознают, что с ними произошло. И обратят внимание на утраченные человечеством знания. Естественно, им придётся помочь. Так что маховик эволюции вида будет запущен снова.

Не сомневайся. Для этого мы и храним древнюю орианскую традицию.

– Неужели ты веришь в то, что человечество опять вернётся к полигамии?

– По инициативе женщины, но не мужчин, – поправила меня Ярослава. – Безусловно. Иначе оно погибнет. Но программы гибели у Высшего нет. Если бы она была, то человечество давно бы сгинуло. Значит, будет так, как я говорю. Но хватит об этом. Давайте вернёмся к началу нашего разговора. Разберём, что собой представляет высокое чувство человеческой любви.