Простое прикосновение

Хлопнула задняя дверь — ко мне пришел мой друг Чарли. Он сразу же направился к холодильнику, взял пиво и уселся на стул на кухне. Я с интересом смотрела на него.

Вид у него был потрясенный и озадаченный, как у человека, который встретил привидение или только что осознал свою собственную смертность. Под глазами у него залегли круги, и он периодически качал головой, словно вел внутреннюю беседу. Наконец он сделал большой глоток пива и встретился со мной взглядом.

Я сказала, что выглядит он ужасно. Он согласился и добавил, что чувствует себе еще хуже. А потом рассказал поразительную историю.

Чарли преподает искусство в местной школе. Он работает там уже много лет и пользуется уважением коллег и любовью школьников. В тот день Чарли навестила его бывшая ученица, вернувшаяся в город после четырех или пяти лет отсутствия. Она похвасталась ему обручальным кольцом, младенцем и успешной карьерой.

Чарли снова отхлебнул пива. Значит, дело в том, подумала я, что он осознал собственную смертность. Для учителя годы летят быстро, и всегда несколько обескураживает, когда недавняя твоя ученица уже молодая женщина с ребенком.

— Нет, дело совсем не в этом, я получил урок, урок через унижение, — сообщил мне Чарли.

Его гостьей была Анджела, она занималась в его художественном классе, и он помнил ее тихой, некрасивой девушкой, замкнутой, но с застенчивой улыбкой откликавшейся на дружеское участие.

Теперь это была уверенная в себе молодая женщина, мать, которая сама начинала разговор, а не отвечала на вопросы. И она не просто так приехала к своему бывшему учителю. После необходимых формальностей она сразу приступила к делу.

— Когда я училась в средней школе, меня изнасиловал отчим. Ночью он ударил меня и залез в мою постель. Это было ужасно. Мне было очень стыдно, и я никому ничего не сказала. Об этом никто не знал. Наконец родители уехали куда-то на выходные, и я впервые осталась дома одна. Я решила убежать.

Они уехали в четверг вечером, поэтому всю ночь я готовилась. Сделала домашнее задание, написала длинное письмо матери и привела в порядок свои вещи. Я купила большой рулон скотча и целый час заклеивала изнутри все окна и двери гаража. Вставила ключи в зажигание маминого автомобиля, посадила на пассажирское сиденье плюшевого мишку и пошла спать.

Мой план был таков: в пятницу я еду на автобусе в школу и на нем же возвращаюсь домой, жду звонка родителей, разговариваю с ними, а затем иду в гараж и включаю мотор. Я рассчитала, что до вечера воскресенья, когда вернутся родители, меня никто не найдет. Я буду мертва. Я буду свободна.

Анджела придерживалась своего плана до восьмого урока, когда Чарли, ее учитель по художественному классу, сел рядом с ней на табурет, посмотрел ее работу, что-то подправил и, слегка обняв за плечи, поговорил еще о чем-то незначительном и пошел к другим ученикам.

Вернувшись в тот день домой, Анджела написала матери другое прощальное письмо. Она отклеила скотч, упаковала медведя вместе с другими вещами и позвонила священнику, который немедленно за ней приехал. Так ока покинула родительский дом и больше в него не вернулась. Она была уверена: ее жизнь удалась благодаря Чарли.

Когда он закончил свой рассказ, мы еще немного поговорили о школе, о том, что учителям запрещают касаться учеников, о подходе к общению в школе как к пустой трате времени, о том, что само число учеников мешает подходить к каждому персонально. Мы задумались о том, сколько же раз мы лишь мимоходом узнавали о проблемах своих подопечных. Потом мы посидели в тишине, размышляя. Сколько подобных прикосновений происходит каждый день в школах, церквях, магазинах. В этом нет ничего особенного. Такие взрослые, как Чарли, делают это неосознанно, не думая.

Затем Чарли поделился своим видением этого случая. Анджела решила в тот момент, что если она настолько небезразлична даже просто дружелюбно настроенному учителю, что он нашел время остановиться, посмотреть на нее, выслушать, тогда, наверное, должны быть и другие такие люди. И она может их найти.

Потом Чарли посмотрел на меня и медленно произнес, подчеркивая каждое слово:

— Нэнси, что самое постыдное в этой истории, я даже не помню такого эпизода!

И спустя столько лет она вернулась, чтобы сказать ему, что он спас ей жизнь.

Нэнси Мурман

Адам

После второй операции на сердце в детской больнице Западного Онтарио мою шестилетнюю дочь Келли перевели из реанимации в обычную палату. Но поскольку часть этого этажа была закрыта, Келли перевели в крыло для раковых больных.

В соседней палате боролся с лейкемией шестилетний мальчик Адам. Каждый месяц он какое-то время проводил в больнице, получая химиотерапию. Адам ежедневно приходил навестить Келли, толкая перед собой стойку с прикрепленной к ней емкостью с лекарством. Несмотря на все неприятности, связанные с лечением, Адам всегда улыбался, был весел и приветлив. И часами развлекал нас многочисленными историями. Адам умел в любой ситуации, какой бы трудной она ни была, найти положительные и смешные стороны.

В какой-то из дней я чувствовала себя уставшей и была озабочена выпиской Келли из больницы. Серый, мрачный день давил на меня. Я стояла у окна, глядя на дождь, когда вошел Адам. Я что-то сказала насчет ужасного дня, и мальчик ответил мне со своей постоянной улыбкой: «Для меня каждый день прекрасен».

С того дня у меня не бывает мрачных дней. Даже самый серый день приносит мне радость, когда я с благодарностью вспоминаю мудрые слова, произнесенные очень храбрым шестилетним мальчиком по имени Адам.

Пэтти Мерритт

Reprinted bу permission of Patty Merritt. ®1995 Patty Merritt.