Упражнения на установление отношений и оценку фактов

Развитие способности устанавливать заданное отношение и оценивать происходящие на сцене факты является, как мы уже знаем, одной из важнейших задач сценического воспитания актера. Этой цели служат специальные упражнения, которые принято называть "этюдами на отношение и оценку фактов".

Подвести учащихся к этим этюдам лучше всего путем постепенного усложнения упражнений на сценическое внимание. Когда в упражнение на внимание включается фантазия и исполнитель, таким образом, получает право не только исследовать объект, но и приписывать ему такие свойства, которыми этот объект сам по себе не обладает, упражнение на внимание превращается в упражнение на отношение к объекту. От этого оно, разумеется, не перестает быть и упражнением на внимание. Напротив того, включение фантазии в процесс внимания обычно усиливает интерес исполнителя к объекту, сосредоточенность на нем; интерес постепенно переходит в творческое увлечение, и сосредоточенность становится еще более глубокой и интенсивной.

Допустим, ученику дали меховую шапку и предложили внимательно ее изучить. Это — обыкновенное упражнение на внимание. Если окажется, что препятствием для его органического выполнения является чрезмерное мускульное напряжение ученика, следует сначала добиться необходимого освобождения его мускулатуры при помощи специальных упражнений и потом снова вернуться к сосредоточенному вниманию на заданном объекте.

Когда внимание исполнителя достигнет определенной степени интенсивности и у него появится очевидный интерес к объекту, преподаватель может усложнить задание, сказав, например: "Это не шапка, а котенок". Но ученик поступит неправильно, если немедленно начнет изображать что-то внешне. Ничего, кроме грубого и примитивного наигрыша, из этого не получится. Упражнение на внимание должно без всякого насилия, без искусственного скачка постепенно перейти в упражнение на отношение. Пусть ученик ничего не изменит ни в своем самочувствии, ни во внешнем поведении, пусть даже поза его останется прежней (очень хорошо, если постороннему наблюдателю показалось бы, что ученик просто не услышал задание).

Но так должно быть только с внешней стороны. Ибо в сознании ученика, в его психике, в его творческой фантазии с того момента, как прозвучала команда преподавателя, должна начаться самая интенсивная работа. При этом исполнителю необходимо начать эту внутреннюю работу без малейшего рывка, плавно, и осуществлять ее не торопясь, не подстегивая себя, без всякой внутренней суетливости.

В чем же заключается эта внутренняя работа? В том, что ученик, удерживая внимание на заданном ему объекте (в данном случае на шапке), мысленно приписывает ему свойства и качества, которыми этот объект сам по себе не обладает (в данном случае свойства и качества котенка). "Оправдать шапку как котенка" — так обычно определяют содержание этой работы. Опираясь на качества меховой шапки, которые делают ее похожей на котенка, ученик сначала конструирует этого котенка физически, т. е. решает, где у него мордочка, уши, лапки, хвост. Шапка неподвижна — очень хорошо! — это означает только, что котенок спит. Лапок и головы не видно — это потому, что он свернулся клубочком и спрятал голову. А если его разбудить, то вот с этой стороны появится голова, а отсюда — хвост. Сконструировав таким образом котенка физически, ученик перейдет к оправданиям, которые ответили бы на ряд вопросов, связанных с прошлым этого котенка: чей он, откуда, какой у него характер, что с ним было перед тем, как он попал на колени ученика, давно ли он заснул и т. п.

В процессе этой работы фантазии в психике ученика созреет та вера в правду вымысла, из которой родится нужное отношение и возникнут первые позывы к действию: ученику захочется реализовать свою веру, проявить свое отношение. В данном случае оно может проявиться, например, в том, что он начнет почесывать за ухом лежащего у него на коленях котенка. При этом ученик слегка наклонится и лицо его примет то сосредоточенноласковое выражение, какое бывает у человека, когда он присматривается к чему-нибудь приятному и забавному. И может случиться, что все эти совсем незначительные движения окажутся чрезвычайно убедительными: всем сидящим в классе вдруг покажется, что они буквально слышат, как мурлычет котенок.

Однако именно здесь-то и следует на первых порах прерывать упражнение, невзирая на протесты и на огорчение самого ученика, которому всегда в таких случаях хочется продлить удовольствие, доставляемое органическим зарождением живого и подлинного действия. Разрешить продолжение можно будет лишь позднее, после того, как студенты на целом ряде упражнений очень тщательно изучат этот важнейший момент внутренней техники актера — момент зарождения действия.

Актер должен понять и полюбить этот момент естественного и органического возникновения внутреннего позыва к действию и научиться подготовлять его при помощи фантазии. Если же с самого начала позволить учащимся доводить каждое действие до самого конца, они в процессе выполнения этого действия легко могут соскользнуть на проторенную дорожку актерского штампа, на легкий путь внешнего изображения при помощи самых дешевых приемов актерского ремесла.

Поэтому удлиняем такие упражнения постепенно, давая возможность ученику в каждом последующем этюде реализовать позыв к действию в чуть большем объеме, чем это было в предыдущем упражнении (и то лишь при условии безукоризненно правдивого и органичного поведения на сцене). Так, возвращаясь к нашему примеру с превращением меховой шапки в котенка, мы можем себе представить, как исполнителю постепенно дается право сначала только разбудить котенка и немного с ним поиграть, потом наказать его за то, что он поцарапал своего хозяина, ит. д.

В подобных упражнениях талантливым ученикам нередко удается превращать на глазах у зрителей мертвые предметы в живые существа, подобно тому как это делают мастера кукольного театра со своими куклами.

Мы подробно рассмотрели пример упражнения на перемену отношения к вещи (шапка). По этому же принципу может быть построен целый ряд упражнений. Например: не веревка, а змея; не футляр для очков, а птичка; не спичечная коробка, а бомба; не стул, а пулемет; не пачка сигарет, а табакерка Наполеона I; не поношенные башмаки, а новые, только что купленные; не обычное платье исполнительницы, а новое, праздничное и т. д.

Конструируя такие задачи, никогда не следует предъявлять непосильные для человеческой фантазии требования. Бессмысленно, например, предлагать такую задачу: не спичечная коробка, а книжный шкаф. Или: не табуретка, а корова. Необходимо, чтобы между объектом, который дан, и предметом, который задан, было некоторое сходство.

Второй тип упражнений на отношение — это упражнения, в основе которых лежит отношение к месту действия. Исполнителю предлагается в этом случае, находясь на сцене, почувствовать себя, например, в приемной врача, в вагоне, на пароходе, в кабинете известного писателя, в музее и т. д.

Последовательность и принципы работы в этих упражнениях остаются прежними. Прежде чем начать действовать, исполнитель должен самым тщательным образом оправдать задание (т. е. сконструировать заданное место действия в условиях данной сценической обстановки) и ответить при помощи своей фантазии на ряд вопросов: давно ли пришел сюда? каким образом и для чего? где находился и что делал до своего прихода в данное место? долго ли намерен здесь пробыть и что буду делать? когда уйду отсюда? и т. п. Когда в процессе фантазирования определится отношение исполнителя ко всему, что его окружает на сцене, и у него возникнет позыв к действию, он может начать действовать. Преподаватель же остановит его в тот или иной момент, в зависимости от степени правдивости и органичности его сценического поведения.

Впрочем, иногда полезно не прекращать упражнение и в том случае, когда оно выполняется очень фальшиво и неорганично. Это бывает нужно, для того чтобы по окончании упражнения при помощи откровенной критики вызвать в ученике чувство глубочайшего отвращения к фальши, к ремесленному штампу и наигрышу.

Преподаватель как теперь, так и в дальнейшем ни на секунду не упускает из виду, что все упражнения на тренировку внутренней техники имеют общую основную задачу — воспитание в учащихся чувства правды. А для того чтобы воспитать это чувство, нужно научить студентов отличать правду от притворства. Ведь очень часто бывает, что актер необычайно фальшив на сцене, но ему самому кажется, что он безукоризненно искренен и правдив. Значит, он не чувствует разницы между правдой и ложью в своей игре. Но для того чтобы понять разницу между двумя явлениями, надо изучить оба. Поэтому иногда полезно давать учащимся возможность "представлять", наигрывать и притворяться, сколько их душе угодно: пусть занимаются этим до тошноты и отвращения, в другой раз самим не захочется.

Переходим к третьему типу упражнений на перемену отношений. Их основу составляет отношение к месту действия плюс то или иное обстоятельство. Например: человек сидит в саду летом (жарко) или зимой (холодно); стоит у витрины гастрономического магазина (голоден); ждет автобуса (долго не идет); входит в комнату, где лежит тяжелобольной; стоит у развалин своего дома, разрушенного бомбежкой.

Мы видим, что некоторые из этих упражнений связаны с памятью ощущений (жарко, холодно, голоден). В этих случаях особенно легко "наиграть". Поначалу многие исполнители, получившие, например, задание "холодно", сразу же, ничего еще не ощутив, принимаются действовать — растирать уши, дуть в кулаки, приплясывать. Словом, прибегают к самым банальным приспособлениям. Они хватаются за эти сценические краски потому, что их не надо искать, — они лежат на поверхности, как будто для общего пользования. Выполняются все эти действия, разумеется, весьма неубедительно — фальшиво, грубо и примитивно.

Поэтому здесь особенно важно добиться правильной последовательности внутренних процессов, которые должны подвести исполнителя к органическому зарождению живого действия. Пусть ученик сначала освободит тело от излишнего напряжения; потом сосредоточит внимание на каком-нибудь конкретном объекте; потом подробно оправдает место действия (так, как это было указано при рассмотрении предыдущих упражнений) и только после всего этого переходит к оправданию и оценке предложенного ему обстоятельства (в данном случае — "холодно").

Что же исполнитель должен сделать, чтобы оправдать и оценить это обстоятельство?

Допустим, место действия он оправдал так: здесь, в саду, на этой скамейке, он условился встретиться с девушкой, к которой неравнодушен. Час свидания уже настал, а ее нет. Уйти никак нельзя. Между тем мороз крепчает и ноги начинают слегка подмерзать. Особенно — большой палец левой ноги. Нужно им шевелить, чтобы он окончательно не замерз. И с указательным пальцем правой руки тоже дело обстоит неважно, — лучше вынуть пальцы из перчатки и собрать их в кулак, чтобы они обогревали друг друга. И вот еще беда: на морозе течет из носа, а носовой платок забыл дома (при свидании с любимой девушкой это большая неприятность). И т. д.

Идя этим путем, исполнитель сам не заметил, как в нем начнет зарождаться естественный позыв к действию. Руководствуясь чувством правды, он начнет с действий незначительных, едва заметных: слегка пошевелит большим пальцем левой ноги, на правой руке поправит перчатку, глубже спрячет подбородок в воротник пальто. И только тогда, когда почувствует, что его тело действительно начало "вспоминать" те ощущения, которые испытывает человек на морозе, и что в связи с этим его вера в правду данного обстоятельства достаточно окрепла, — он начнет постепенно переходить к действиям все более и более крупным.

Рассмотрим четвертый тип упражнений на отношение. На этот раз речь пойдет об отношении к находящемуся на сцене живому человеку, т. е. к партнеру. Однако, несмотря на наличие партнера, это все же упражнения без слов и почти без движений. Заключаются они в следующем.

На сцену приглашаются два исполнителя. Определяется место действия: комната, бульвар, автобус и т. д.

Исполнители усаживаются рядом, и преподаватель устанавливает их отношения. Например: муж и жена, друзья, брат и сестра, влюбленные, незнакомые, но почему-либо заинтересовавшиеся друг другом. Или, например, так:

каждый принимает своего партнера за какое-нибудь очень известное лицо (артиста, прославленного писателя, знаменитого летчика);

каждому кажется, что он знаком со своим партнером, но оба не могут вспомнить, когда и где они встречались;

каждый хочет познакомиться со своим партнером, но не решается заговорить первый.

Принцип и последовательность этапов в работе над этими этюдами те же, что и во всех предыдущих упражнениях, т. е.: освобождение мышц — внимание — оправдание — отношение — и, наконец, зарождение позыва к действию.

Качество исполнения в этих упражнениях находится на высоком уровне в том случае, если зрители получают возможность по едва уловимым признакам в поведении исполнителей совершенно точно и безошибочно определить существующие между ними отношения.

Ведь именно так и происходит в действительной жизни. Вы убедитесь в этом, если пойдете на любой бульвар и понаблюдаете за гуляющими там людьми. Вот сидит пара: он и она. Едва взглянув, вы сразу же определяете: муж и жена. Каким образом вы угадали? По каким признакам? Вы и сами хорошенько не знаете, — настолько неуловимы эти едва заметные оттенки в позах, взглядах, улыбках, в каких-то незначительных действиях.

Переходя к другим парам, вы говорите: вот влюбленные, но они еще не признались друг другу в своих чувствах; а эти недавно объяснились; а эти не знакомы друг с другом, но ему ужасно хочется с ней заговорить и т. д. и т. п. Причем все эти свои выводы вы будете делать на основании самых незначительных признаков.

Вспомним знаменитый афоризм К. Брюллова об огромном значении в искусстве принципа "чуть-чуть": чуть-чуть светлее или чуть-чуть темнее, чуть-чуть выше или чуть-чуть ниже, чуть-чуть больше или чуть-чуть меньше, — а разница во впечатлении огромная.

Это относится и к актерскому искусству. Вот почему с самого начала необходимо воспитывать в учащихся чувство меры. Достигнуть наибольшего результата при помощи самых минимальных средств — этот принцип следует внедрять в сознание и практику студентов с первых же шагов их творческой учебы. Упражнения на перемену отношений являются для этого превосходным поводом.

Переходим к рассмотрению упражнений на оценку фактов. Эти упражнения имеют своей основной задачей развитие в учащихся способности заранее известное принимать на сцене как неожиданное.

Начать работу над циклом этих упражнений очень удобно со следующих этюдов.

Исполнитель приглашается на сцену. Ему дается книга и предлагается читать, но с определенной предпосылкой: увлекательная книга, скучная, юмористическая, трогательная.

Для того чтобы хорошо выполнить такое упражнение, ученик должен, во-первых, на самом деле по-настоящему читать то, что реально написано в данной книге, и, во-вторых, превращать прочитанное в нечто такое, что способно вызвать заданное отношение. Для этого он сам создает для себя всякого рода неожиданности (то ошеломляющие, то смешные, то трогательные) и тут же соответствующим образом их принимает.

Эти упражнения требуют очень деятельной и подвижной фантазии, большой наивности, способности мгновенно принимать решения и немедленно их осуществлять. Они требуют фантазии достаточно натренированной, способной легко и быстро оправдывать любое задание.

После этих упражнений можно перейти к этюдам, построенным на основе хотя и очень простого, но достаточно определенного сюжета, непременно заключающего в себе какую-нибудь существенную неожиданность. Например:

придя домой, человек нашел на письменном столе очень радостную или, наоборот, очень неприятную телеграмму;

из случайно услышанного разговора в соседней комнате неожиданно узнал, что тот, кого он считал другом, на самом деле таковым не является (и наоборот);

раскрыл бумажник, чтобы расплатиться, и обнаружил, что деньги пропали;

сел за стол, чтобы закончить чертеж, над которым очень долго работал, и нечаянно опрокинул на него флакон с тушью;

раскрыл газету и неожиданно узнал о полученной им правительственной награде.

Нечего и говорить, что любое из таких упражнений может быть хорошо выполнено только в том случае, если исполнитель, прежде чем выходить на сцену, очень тщательно и подробно оправдает все условия этюда. Поэтому выгодно такие этюды задавать сразу трем-четырем ученикам: пока один из них делает этюд, другие готовятся.

Понятно, что самое трудное и в то же время самое интересное в этих этюдах — то мгновение, когда на исполнителя воздействует "неожиданность".

Что следует делать, чтобы эта секунда мгновенного напряжения всего существа была максимально живой и органичной?

Для этого существует два правила.

Первое: еще до выхода на сцену так построить все оправдания, чтобы вместе взятые они разжигали, воспламеняли артистическую веру в то условие этюда, которым определяется сила эмоциональной оценки данной неожиданности. Например, для того чтобы с большой эмоциональной силой оценить гибель чертежа, залитого тушью, нужно при помощи ряда оправданий сделать этот чертеж очень важным для себя, очень нужным и дорогим. Если актер в это условие поверит, он в своей эмоциональной оценке может дойти до настоящего отчаяния.

Второе правило: выйдя на сцену, постараться начисто забыть о предстоящей "неожиданности", не нацеливаться специально на эту неожиданность, не готовиться к ней заранее.

Мы знаем, какое неприятное впечатление производит актерская игра, заставляющая угадывать то, что произойдет дальше. Актер, например, произносит реплику: "Конечно, я ухожу!" — и направляется к двери, но по его спине зритель догадывается, что его сейчас остановят и он никуда не уйдет. По мере того как актер приближается к двери, это становится все более очевидным: он продолжает двигаться, но он не уходит. Вся его фигура как бы взывает к партнеру: "Ну, что же ты молчишь? Где твоя реплика? Почему ты не останавливаешь меня?" При таких условиях реплика партнера, конечно, не может прозвучать неожиданностью ни для самого актера, ни для зрителей.

Другой пример. Героиня якобы беспечно веселится. Но мы догадываемся, что ее ждет какое-то несчастье. И немудрено: ведь на самом деле актрисе вовсе не весело, ибо сознание ее всецело занято вопросом о том, как она сейчас, получив "неожиданное" известие, вскрикнет и упадет в обморок.

Каждый актер понимает, что моменты сценической неожиданности — это самые трудные, самые ответственные и самые сильные моменты в любой роли. В зависимости от того, как удаются актеру эти моменты, зритель судит о даровании актера. Разве можно не ждать наступления такого ответственного момента, не волноваться перед его приближением, не готовиться к нему? А между тем именно всего этого и не следует делать.