КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Сигареты «Голуаз» и чеснокС пистолетом «Вальтер ППК» в кожаной кобуре, чью приятную тяжесть он ощущал на поясе, с паспортом на свое собственное имя Джеймс пересекал Ла-Манш на «Каравелле» и чувствовал себя именно тем, кем он был до того, как стал сэром Хилари Бреем. Он взглянул на свой новый «Ролекс», который, в связи с тем что магазины были все еще закрыты, он вынужден был обманным путем выудить в секторе «Кью». Смогут ли они быть в Марселе точно по расписанию в 6 часов вечера? Ему здорово пришлось повертеться перед отъездом. Он допоздна засиделся в штаб-квартире. Все сегодняшнее утро работал над фотороботом Блофелда, уточняя детали с Ронни Вэллансом. Он устраивал свою личную жизнь, ведя разговоры с Мюнхеном. Он по телетайпу общался с постом «Зет». Он даже не забыл попросить Мэри Гуднайт связаться после праздников с Сейблом Базилиском и попросить его о любезности: пусть поработает над фамилиями десяти девушек и подготовит генеалогическое древо Руби Виндзор, украсив его позолоченными заглавными буквами. В полночь он позвонил Трейси в Мюнхен и услышал ее любимый, взволнованный голос. — Джеймс, я купила зубную щетку, — сказала она, — и кучу книг. Завтра я собираюсь в Зугшпиц, посидеть на солнышке, чтобы тебе приятно было на меня смотреть. Догадайся, что я ела сегодня на обед! Вообрази — шейки креветок с рисом и сметаной и укропным соусом. И кроме этого, спинку косули в сметанном соусе. Спорим, что я здесь питаюсь, лучше, чем ты. — А я съел два бутерброда с массой горчицы и выпил полпинты бурбона «Харпер» со льдом. Бурбон был лучше ветчины. Послушай, Трейси, что я тебе скажу, и прекрати дуть в трубку. — Я всего лишь вздыхаю, как все влюбленные. — Ну да. В такое случае сила каждого такого дыхания равна по меньшей мере пяти баллам. Но выслушай меня, пожалуйста. Я высылаю тебе завтра утром свидетельство о рождении с письмом на имя английского консула, в котором я пишу, что хочу жениться как можно скорее. Ну что такое, это уже сплошной рев — десять баллов, не меньше. Да выслушай же меня, ради бога. Боюсь, что на это уйдет несколько дней. Они должны будут опубликовать имена вступающих в брак или что-то в этом роде. Он все тебе объяснит. Так вот, тебе тоже нужно быстренько достать свое свидетельство о рождении и передать консулу. Да, это обязательно, а ты что, раздумала? — Бонд рассмеялся. — Тем лучше. Тогда все в порядке. Мне понадобится около трех дней, чтобы закончить работу. Завтра я еду к твоему отцу и буду просить у него твоей руки, обе руки, а также ноги и все остальное. Нет, ты должна оставаться там, где ты есть. Это мужской разговор. Как ты думаешь, не поздно еще позвонить ему прямо сейчас? Хорошо. А ты давай укладывайся спать, а то сил не хватит сказать «да», когда придет время. Им не хотелось прекращать разговор, но в конце концов последние слова были произнесены, последние поцелуи прозвучали, и Бонд позвонил по марсельскому номеру на фирму «Драко. Электрооборудование» и услышал в трубке голос Марка-Анжа, почти такой же взволнованный, как и у Трейси. Бонд несколько умерил его восторги относительно сроков помолвки. — Сначала я хотел бы, Марк-Анж, получить от вас свадебный подарок. — Любой, мой дорогой Джеймс. Все, что у меня есть. — Он засмеялся. — А чего нет, достанем. Так что бы вы хотели получить? — Я скажу об этом завтра вечером. Я заказал билет на Марсель, вылетаю в полдень компанией «Эр Франс». Могут ли меня встретить? Есть небольшое дело. Нельзя ли пригласить на эту встречу и других директоров? Нам понадобятся все. Речь пойдет о нашей торговой фирме в Швейцарии. Надо, наконец, разобраться с этим вопросом раз и навсегда. — Ага! — В голосе было полное понимание. — Да, это действительно мешает нашим торговым операциям. Конечно, мои коллеги будут присутствовать. И уверяю вас, мой дорогой Джеймс, что все, что можно сделать, будет сделано. И конечно, вас встретят. Может быть, не я лично. В эти зимние вечера очень холодно. Но я распоряжусь, чтобы за вами приглядели должным образом Спокойной ночи, мой дорогой! Спокойной ночи! Телефон замолчал. Старая лиса! Он что же думает, что Бонд не принял меры предосторожности? Или у него установлен «жучок» — чуткий прибор, измеряющий сопротивление в цепи и предупреждающий о подслушивании? Зимнее солнце последний раз оранжево сверкнуло в разрывах густой облачности на высоте десяти тысяч футов и удалилось на покой; двигатели самолета пели колыбельную. Бонд дремал, думая о том что как-нибудь, и очень скоро, он сможет наконец как следует выспаться. В порту Бонда встретил театрального вида марсельский таксист. Прототип всех марсельцев. С лицом пирата, с озорным юмором дешевых французских мюзик-холлов. Было очевидно, что он был известной личностью и нравился в аэропорту абсолютно всем. Бонд прошел все формальности в вихре шуточек о «милорде англичанине», что сделало Мариуса, потом оказалось, что имя его было действительно Мариус, центром внимания, а Бонда предметом насмешек, тупоумным английским туристом. Но как только они сели в такси, Мариус через плечо коротко извинился дружеским тоном. — Прошу простить мои плохие манеры. — Его французский неожиданно стал очень правильным, местный диалект совсем исчез — Мне было приказано поскорее вытащить вас из аэропорта, так чтобы не привлекать внимания. Я знаю всех этих «стукачей» и таможенников. Они меня тоже знают. И если бы я не был водителем такси, которого они знают как Мариуса, и вел себя по-другому, на вас уставились бы десятки пар глаз, очень внимательных глаз. Я хотел сделать как лучше, командир. Надеюсь, вы простите? — Конечно, Мариус. Но вы выглядели чересчур смешным. Я еле сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. А это было бы чревато. — Вы понимаете местный диалект? — Пожалуй, да. — Вот как! — Последовала пауза. — Увы, после Ватерлоо, — сказал Мариус, — нельзя недооценивать англичан. — Равно как и французов, — произнес Бонд вполне серьезно. — Мы чуть не проиграли битву. — Обмен любезностями, однако, уже успел надоесть. — А что буйабес, эта рыбная похлебка с чесноком и пряностями, что подают «У Гвидо», все еще так же хороша? — Терпима, — сказал Мариус. — Но это блюдо умерло, исчезло. Нет больше настоящего буйабеса, потому что в Средиземном море не осталось рыбы. Для настоящего буйабеса нужен настоящий морской еж или мякоть рыбы-скорпиона. А они сегодня пускают в ход спинку трески. С добавкой шафрана и чеснока — само собой разумеется. Но с таким соусом можно слопать и некоторые женские филейные части, вымочить как следует — вкуснятина. Зайдите в любой кабачок рядом с гаванью. Возьмите дежурное блюдо и выпейте дешевое вино, которое вам подадут, — и утроба ваша будет так же набита, как желудок простого рыбака. Стул, конечно, будет плохой. А какое это имеет значение? Вы же мужчина. Можно прогуляться по набережной Канебьер и облегчиться в Нуайе, причем совершенно бесплатно. Ловко лавируя в потоке машин, они проскользнули знаменитую Канебьер, хотя Мариусу понадобились все его легкие для ругани с другими не менее настырными водителями. Бонд чувствовал запах моря. В кафе играли на аккордеонах. С этим самым французским городом, отличающимся жестокими нравами и занимающим ведущее место по количеству совершаемых преступлений, у него были связаны кое-какие воспоминания. Но на этот раз — мелькнуло у него в голове — как это ни смешно, но он вовсе не на стороне закона, он заодно с преступниками. В конце Канебьер, там, где она пересекала Рю-де-Ром, Мариус повернул направо, а затем налево на Рю-Сент-Феррол, находящуюся на расстоянии броска камня от Ке-де-Белж и Старого порта. Мелькнули сигнальные огни при входе в порт, и такси подъехало к довольно уродливому, но очень новому зданию с широкой витриной на первом этаже, на которой ослепительным неоном горела реклама «Драко. Электрооборудование». Внутри, ярко освещенная, стояла обычная аппаратура — телевизоры, радиоприемники, проигрыватели, а также электроутюги, вентиляторы и тому подобное. Мариус, подхватив чемодан Бонда, мгновенно пересек тротуар и прошел в дом сквозь вращающиеся двери рядом с витриной. Покрытый коврами холл выглядел роскошно, против всех ожиданий Бонда. Из помещения портье рядом с лифтом вышел человек и, не говоря ни слова, взял у Мариуса чемодан. Мариус повернулся к Бонду, улыбнулся, подмигнул, до хруста пожал руку и, бросив «до встречи», поспешно ушел. Портье стоял у открытой двери лифта. Бонд заметят, что пиджак под его правой рукой слегка оттопыривался, из любопытства он задел его плечом, входя в лифт. Да, внушительная пушка, серьезное оружие. Человек посмотрел на Бонда скучающим взглядом, словно говоря: «Что? Сумничал?» — и нажал на кнопку верхнего этажа. Еще один охранник, двойник или почти двойник портье, темноволосый, с карими глазами, грузноватый, однако в хорошей спортивной форме, ждал на верхнем этаже. Он взял чемодан Бонда и проследовал в конец коридора, покрытого коврами, вдоль стен с подобранными со вкусом бра. Он открыл одну из дверей. За ней оказалась чрезвычайно комфортабельная спальня с ванной и туалетом. Бонд сообразил, что из живописного окна, сейчас затянутого шторами, открывается превосходный вид на гавань. Портье поставил чемодан. — Мсье Драко, — сказал он, — готов принять вас немедленно. Бонд подумал, что настало время изобразить некоторую независимость. — Один момент, — сказал он твердо, — прошу подождать. — И он направился в ванную комнату привести себя в порядок. С удивлением заметил, что мыло было только английское — «Пиэрс трансперент» и другие сорта, что там же стоял шампунь «Юкрис» фирмы «Трампер» и лежали явно предназначенная для мужчины щетка и расческа фирмы «Кент». Что ни говори, а Марк-Анж совершенно очевидно давал возможность своему английскому гостю почувствовать себя совсем как дома! Бонд не спеша вышел из ванной и последовал за ожидавшим его человеком до двери, находившейся в конце коридора. Тот открыл дверь без стука и притворил ее за Бондом. Навстречу ему поднялся из-за стола (Бонду уже осточертели все эти письменные столы!) Марк-Анж, его изборожденное морщинами смуглое лицо расплылось в широкой золотозубой улыбке. Марк-Анж пересек комнату, обнял Бонда и расцеловал его в обе щеки. Бонд сделал над собой усилие и беззаботно хлопнул Марка-Анжа по широкой спине. Тот слегка отстранился и расхохотался. — Ну ладно, ладно. Обещаю больше так не делать. В первый и последний раз. Хорошо? Так получилось, не сдержался — южный темперамент. Прошу прощения. Ну, так-то лучше. Проходите, угощайтесь, — он указал на заполненный бутылками сервант, — присаживайтесь, рассказывайте, чем я могу быть полезен. Обещаю не говорить о Терезе, пока не закончим с делами. Но все-таки хотел бы знать, — в карих глазах появилась мольба, — между вами все в порядке? Планы не изменились? Бонд улыбнулся. — Конечно нет, Марк-Анж. И все уже готово. Мы поженимся через неделю. В консульстве в Мюнхене. У меня двухнедельный отпуск. Медовый месяц мы, наверное, могли бы провести в Китцбюхеле. Мне нравится это место. И ей тоже. Вы будете присутствовать на церемонии бракосочетания? — Буду ли я присутствовать! — взорвался Марк-Анж. — Еще не хватало, чтобы меня не пускали в Китцбюхель. — Вон, выпей-ка пока, — он махнул в сторону серванта. — Выпей, а я пока возьму себя в руки. Сейчас надо быть не только счастливым, но и умным. Два моих лучших партнера, два настоящих моих помощника ждут нас. Я просто хотел сам с тобой встретиться на минутку. Бонд налил себе в стакан со льдом густого терпкого напитка «Джек Даниель» и добавил чуть-чуть воды. Он подошел к письменному столу и сел на правое из трех кресел, которые полукругом стояли напротив кресла главы клана. — Я тоже хотел сказать вам кое-что, Марк-Анж. То, о чем я собираюсь говорить, затрагивает интересы моей страны. Мне предоставили отпуск, чтобы я смог приехать сюда и поведать вам о том, что должно остаться «херкос о донтон», как вы выражаетесь, то есть между нами. Здесь придется держать язык за зубами! Вы согласны? Марк-Анж поднял правую руку и указательным пальцем, нарочито медленно, перекрестил свое сердце. В этот момент: выражение его лица стало угрожающим, жестким, почти каменным. Он наклонился вперед и положил кулаки на стол. — Продолжай. Бонд рассказал ему всю историю, не пропустив даже сцен с участием Руби. Он испытывал полное доверие, нежность, чувство уважения к этому человеку. И не мог сказать почему. Частично это объяснялось природным обаянием Марка-Анжа и частично тем, что он без стеснения открыл Бонду свое сердце, он был настолько откровенен с ним, что не скрывал ничего. Во время рассказа лицо Марка Анжа оставалось непроницаемым. Только его быстрые, звериные глаза словно впивались в лицо Бонда. Когда Бонд закончил рассказ, Марк-Анж откинулся в кресле. Он протянул руку за голубой пачкой сигарет «Голуаз», зажал одну губами и заговорил через клубы синеватого дыма, непрерывно вылетавшего изо рта, так, как будто где-то внутри него находился небольшой паровой двигатель: — Да, действительно грязное дело. С ним нужно кончать, уничтожить все и этого человека тоже. Мой дорогой Джеймс, — его голос стал глуше, — я преступник, я великий преступник. В моем подчинении все притоны, все проститутки, я занимаюсь контрабандой, рэкетом, чем хочешь. Я ворую у очень богатых. Я нарушаю множество законов, и очень часто в процессе этой деятельности мне приходится убивать людей. Может быть, однажды, может быть, очень скоро я исправлюсь. Но трудно в одночасье перестать быть главой клана. Если я потеряю своих людей, за жизнь свою не дам и ломаного гроша. Ну да мы еще пошумим. Но этот Блофелд, да он просто злыдень, вонючая тварь. Ты приехал просить меня объявить ему войну, уничтожить его. Не надо ничего объяснять. Я знаю, что это так. Ведь официально ничего с ним не сделаешь. Твой шеф прав. Со швейцарцами лучше не связываться. Ты хотел бы, чтобы эту работу выполнили я и мои люди. — Внезапно он улыбнулся. — И это тот самый свадебный подарок, о котором ты говорил, не так ли? — Правильно, Марк-Анж. Но я тоже приму в этом участие. Я тоже там буду. У меня с этим человеком свои счеты. Марк-Анж задумчиво посмотрел на него. — Это мне не нравится. И ты знаешь, почему мне это не нравится. — Он мягко улыбнулся. — Ты совсем сошел с ума, Джеймс, скажи спасибо, что остался жив. — Он пожал плечами. — Но что я говорю впустую, ведь тебя не убедить, ты ведешь настоящую охоту за этим человеком. И тебе бы хотелось славно ее закончить. Правильно? — Да, правильно. Мне не хотелось бы упустить добычу. Затравить лису должен я сам. — Хорошо, хорошо. Пригласим остальных? Им не нужно знать причины, побуждающие нас действовать. Мои приказы не обсуждаются. Но мы все должны знать, как лучше провести данную операцию. У меня есть кое-какие идеи. Думаю, что шансы есть и это можно сделать красиво. Но работа должна быть чистой. Необходимо все рассчитать, все проверить. Марк-Анж поднял трубку и что-то сказал. Минуту спустя открылась дверь, вошли двое и, едва взглянув на Бонда, заняли два других кресла. Марк-Анж кивнул на человека, севшего рядом с Бондом и похожего на огромного быка. У него были оттопыренные уши и переломанный нос, бывший боксер или борец. — Это Че-Че. Че-Че по кличке Принудитель. — Марк-Анж мрачно улыбнулся. — Он убедит кого угодно и в чем угодно. Бонд поймал быстрый, внимательный взгляд тяжелых желто-коричневых глаз, Че-Че взглянул на босса. — Мое почтение. — А это Туссен, по кличке Трах. Он специалист по пластиковой взрывчатке. Нам ее много понадобится. — Да, очень много, — сказал Бонд, — и с очень быстродействующими взрывателями. Туссен наклонился вперед, как бы представляясь. Он был тощ, кожа землистого цвета. Почти финикийский профиль. Лицо испещрено оспинами. Бонд догадался, что Трах потребляет героин, в меру. На Бонда он посмотрел приветливо и заговорщически улыбнулся. — Мое почтение, — и он опять откинулся в кресле. — А это, — Марк-Анж указал на Бонда, — мой друг. Мой дорогой друг. Вы можете называть его командир. А теперь к делу. — Если вначале Марк-Анж говорил по-французски, то теперь перешел на быструю корсиканскую речь, которую Бонд совсем не понимал, схватывал только отдельные слова с итальянскими и французскими корнями. Марк-Анж, продолжая говорить, достал из ящика стола крупномасштабную карту Швейцарии, расстелил ее, поводил по ней пальцем и указал на точку в центре Энгадина. Эти двое вытянулись вперед, посмотрели на карту и сели на место. Че-Че произнес что-то, Бонд уловил только название Страсбурга, а Марк-Анж удовлетворенно качнул головой. Он повернулся к Бонду и протянул ему большой лист бумаги и карандаш. — Будь пай-мальчиком и займись работой, хорошо? Нужен план «Глории», все постройки, их приблизительные размеры, расстояние друг от друга. Позже мы изготовим полный макет из пластилина, так чтобы нам ничего не перепутать. Каждому будет поставлена своя задача, — он улыбнулся, — как десантникам во время войны. Понимаешь? Пока они говорили, Бонд принялся за дело. Зазвонил телефон. Марк-Анж поднял трубку. Произнес несколько отрывистых фраз и затем повернулся к Бонду, взгляд был подозрительным. — На мое имя пришла телеграмма. Из Лондона. Подписана «Юниверсал». Текст следующий: «Все пташки уже в городе, улетают завтра». Что это значит, мой друг? Бонд выругал себя за забывчивость. — Прошу прощения, Марк-Анж. Я не успел предупредить, что может поступить такой сигнал. Это означает, что девушки уже в Цюрихе и завтра вылетают в Англию. Очень хорошие новости. Важно, чтобы их там не было, чтобы не мешались. — Так, хорошо! Очень хорошо! Прекрасные новости. И правильно, что телеграмма послана не на твое имя. Будем считать, что тебя здесь нет и мы незнакомы. Так будет лучше. — Он выпалил еще что-то на корсиканском, и оба его помощника в знак понимания кивнули головами. Вскоре после этого встреча быстро подошла к концу. Марк-Анж внимательно изучил произведение Бонда и передал его Туссену. Тот взглянул на набросок и осторожно сложил его, словно имел дело с каким-то важным финансовым документом. Кивнув Бонду, Трах и Принудитель покинули комнату. Марк-Анж вздохнул с облегчением. — Все идет хорошо, — сказал он. — Вся команда получит за риск неплохие деньги. Они любят хорошую жесткую драку. И они остались довольны тем, что я сам поведу их. — Он хитро рассмеялся. — В тебе они не так уверены, мой дорогой Джеймс. Говорят, что ты будешь только мешать. Пришлось разъяснить им, что можешь дать кое-кому форму, в драке и перестрелке последним не будешь. Когда я говорю так, мне верят на слово. Я их еще никогда не обманывал. Надеюсь, ты меня не подведешь? — Постараюсь, — сказал Бонд. — Однако с корсиканцами силами никогда не мерялся, да и желания сейчас такого у меня нет. Марк-Анж остался доволен его ответом. — Пистолетом, может быть, ты владеешь лучше, но в ближнем бою с ними не совладаешь. Отчаянный народ и настоящие мясники. Большие свиньи. Величайшие. С собой беру пятерку лучших. Да нас двое, итого семь. Сколько, говоришь, людей на горе? — Человек восемь. И сам Блофелд. — Ну да, и сам тоже, — сказали задумчиво Марк-Анж. — Уйти от нас он не должен. — Он поднялся. — А теперь, мой друг, надо пообедать. Я заказал хороший обед, который нам подадут прямо сюда. А потом, провоняв чесноком и как следует набравшись, мы завалимся спать. Идет? — Лучше ничего и не придумаешь, — с легким сердцем согласился Бонд.
|