Мая 1910 г.

Жизнь есть блаженство. Эти слова могут показаться странными. Как можно жизнь назвать блаженством, если в ней на каждом шагу встречаются неудачи, разочарования, огорчения. Сколько горя терпят люди! Жизнь, говорят некоторые, есть труд, и часто труд неблагодарный, какое уж тут блаженство? Блаженством для нас станет жизнь тогда, когда мы научимся исполнять заповеди Христовы и любить Христа. Тогда радостно будет жить, радостно терпеть находящие скорби, а впереди нас будет сиять светом Солнце Правды — Господь, к Которому мы устремляемся. Все Евангельские заповеди начинаются словом "блаженны": блаженны кроткие..., блаженны милостивые..., блаженны миротворцы... (Мф. 5, 5, 7, 9). Отсюда вытекает как истина, что исполнение заповедей приносит людям высшее счастье. История христианских мучеников с особенной яркостью подтверждает это. Какие только мучения ни переносили они, каким пыткам ни подвергались, весь ад восставал на них. Резали и жгли тела исповедников Христовых, разрывали их на части, измученных бросали в смрадные темницы, а иногда в склепы, наполненные мертвыми костями и всевозможными гадостями. Иногда для большего устрашения им показывали покойников, восстающих из гробов и устремляющихся на них, а мученики радовались. Из бесчисленного сонма мучеников вспомним хотя бы святую Перепетую. Ее подвергали ужасным пыткам, желая вынудить отречение от Христа, но святая мученица осталась непоколебимой. Вот, наконец, ей выносят смертный приговор. Услыхав о нем, святая Перепетуя исполняется такой неизреченной радости, что лицо ее сияет. Удивленный мучитель спрашивает:

— Какова причина твоей радости? Сейчас ты расстанешься с жизнью — и вдруг ликуешь?

— Умирая за Христа, — отвечала святая, — я получу Вечную Жизнь в Царстве Жениха моего.

— Пришли нам из этого Царства плодов, — со смехом сказал мучитель.

Святая обещала. Как только ее голова упала под даром палача, явился юноша необычайной красоты. Он держал вазу, наполненную плодами, от которых исходило дивное благоухание. Подавая плоды мучителю и окружавшему его синклиту, юноша произнес:

— Это прислала вам святая мученица Перепетуя из рая Жениха своего.

И с этими словами он стал невидимым. Все присутствующие исполнились удивления, вкусили от предложенных плодов, и множество людей уверовало во Христа.

Вспомним, что из числа мучеников много было истинных аристократов, изнеженных девушек, как, например, святые великомученицы Екатерина и Варвара, но все они мужественно претерпевали различные истязания, и красной нитью через все жития проходит, что они радостно страдали и с торжеством отходили ко Господу, Который во время их подвига подкреплял их Своей благодатью. Помощь Божия всегда была близ мученика. Поддерживает Господь и тайных мучеников-отшельников. Явные мучения терпят от людей, тайные — от бесов. Всякий народ принес Христу как жертву мучеников из своей среды. Больше всего явных мучеников было среди греков, а тайных — среди русского народа. Меньше всего было мучеников у индейцев и персов. Даже в Китае была проповедь о Христе, но были ли мученики — неизвестно[58]. В древних китайских памятниках говорится, что из Палестины пришли к ним евреи и проповедовали нового Царя. Многие уверовали, и было отправлено посольство, но когда оно пришло, Христос уже пострадал и воскрес.

Без Христа жизнь действительно не имеет никакой цели, она вполне бессмысленна. Недавно в "Братском листке", издаваемом в Саратове, было сообщено о самоубийстве одной девушки. Она жила самостоятельно, обладала колоссальным богатством, капитал ее доходил до 90 миллионов рублей, что дает в месяц около 90 с лишним тысяч рублей. Подле нее нашли записку: "Не вижу смысла жизни". И немудрено, что не видела! Смысл жизни — в исполнении заповедей Евангельских, и пойди она со Христом, сколько добра могла бы сделать, но она не искала Христа и погибла. Конечно, исполнение Евангельского закона вначале может показаться трудным, но не оставляет Господь работающих Ему.

Однажды я возвращался от батюшки Амвросия и на пути заехал в Васильсурск. Остановился в знакомом монастыре, и мне предложили посетить послушника монастыря брата Василия, жившего отшельником в лесу. Постучался я, сотворил молитву. Старец с любовью меня принял.

— Кто ты такой будешь? — спросил он меня.

— Я — воин Павел, благословите меня, батюшка.

— Какой я батюшка, я — простой послушник.

Разговорились мы с ним. Стал я расспрашивать, как он живет, как угождает Господу.

— Жить в лесу — от людей спокойно, — сказал старец, — вот только с бесами воевать приходится. Каких только страхований не нагонят они! Однажды среди белого дня вдруг вижу, едет к моей калии множество саней, в которых сидят чуваши. Остановились, стучат в дверь. "Отвори скорее, — говорят, — мы иззябли". Отец настоятель запретил мне пускать кого-либо без молитвы, вот я и говорю: "Сотворите молитву". "Какую там молитву, — отвечают, — отвори". — "Скажите: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас". За дверью раздался смех. Затем все сели в сани и уехали. Вышел я на улицу посмотреть, вижу — никаких следов на снегу, сугробы кругом моей калии огромные, следовательно, все это было призрачное. А то покойник приходил по ночам, стучит кулаком и ревет что есть мочи.

— Да, такие искушения были и у преподобного Серафима, — сказал я.

— То — преподобный, а то — я, и молитва у меня слабенькая, а все-таки Господь помогает. Больше всего упражняюсь в Иисусовой молитве.

Я попросил указания, как ее совершать.

— Страшная это молитва, — отвечает пустынник, — очень не любит ее сатана и старается всеми силами отомстить тем, кто ее совершает. Без руководства эту молитву проходить опасно. Если хочешь начать, то начни с небольшого. Возьми четки — у тебя есть? По четочкам сто молитв Иисусовых в день с поклонами, хочешь земными, хочешь поясными, все равно. Такой раз был случай со мной, никому не рассказывал, а тебе расскажу.

— Отчего же мне такое предпочтение?

— Оттого, что ты будешь монахом и больше того... Стал я вечером на молитву, есть у меня не то что рогожа, а так себе, ковришко... Ну, стою я на коленях и вдруг чувствую — шевелится ковер. Все больше и больше, и поднимаюсь на воздух. Достигнул потолка, он раздвинулся, я поднялся на страшную высоту. Узенькой ленточкой виднелась Волга и Сура с нею, наш город казался совсем крошечным, подо мной расстилалась бездна. Господи! Если грохнусь, косточек не останется! Прильнул головой к своему коврику и стал молиться: "Господи, спаси меня, Господи, помози мне!". Поднимаю голову и вижу, что я опять в своей калии.

Много и других искушений пришлось вытерпеть старцу. Иисусова молитва есть необходимейшее оружие в деле нашего спасения. Но кто берется за нее, должен ожидать искушений и приготовиться к борьбе внутренней, к борьбе с помыслами. Бесы не любят Иисусовой молитвы и всячески мстят человеку, бьющему их этим бичом. Они начинают нашептывать ему (конечно, невещественными устами) всевозможные сомнения: как это доказать, какой смысл в этом, это неправда, этому никто не верит, это обман и т.д. Чем же бороться подвижнику с этими помыслами? Непринятием их? Но легко сказать — не принимать помыслы. Выполнить это дело настолько нелегко, что борьбу с помыслами Господь принимает за мученичество.

Хотя молитва Иисусова требует от человека труда, она же несет с собой высокие утешения.

В Оптиной при батюшке отце Макарии был один инок, часто приходивший за советом к старцу, по-видимому, с искренним желанием исправления. Старец сказал ему, что ближайший путь к усовершенствованию есть непрестанная Иисусова молитва.

— Отчего же именно эта молитва, батюшка, — возразил инок, — ведь о ней ничего в Евангелии не сказано.

— А ты читаешь Евангелие?

— Как же, каждый день по главе.

— Ну, если читаешь, то должен помнить слова Спасителя: "...Именем Моим бесы ижденут..." (Мк. 16,17).

— Помню, помню эти слова! Значит, они и сказаны о молитве Иисусовой?

— Ну, конечно, в этой молитве и призывается имя Иисусово.

Инок начал говорить молитву Иисусову. Через некоторое время приходит он опять к отцу Макарию с печалью.

— Ну что, брат? — спрашивает старец.

— Прохожу, отче, Иисусову молитву, но какая может быть от нее польза, если я произношу ее только устами, сам не понимая, что говорю, ум все бегает в сторону.

— Ты не понимаешь, — возразил старец, — зато бесы понимают и трепещут. Успокойся, брате, и по силе продолжай молитву.

Прошло немного времени после этой беседы, и инок приходит к батюшке. С радостью он сообщает, что Иисусова молитва открывает ему тайны Божии. Старец возразил ему: "Не обращай внимания и не придавай этому значения". Вскоре опять инок сообщил отцу Макарию о тех же духовных дарованиях, которые дает молитва Иисусова, и снова старец запретил ему придавать этому значение. Другим же отец Макарий сообщил, какой великой милости Божией сподобился брат в такое короткое время. Ему возразили, что вот такой-то много лет совершает Иисусову молитву, а откровений не имеет. От чего это? От недостатка смирения. Сам Христос кроток и смирен сердцем. С приобретением смирения мы достигаем полного спокойствия душевного. Известен исторический пример о светлейшем князе Меншикове. Был он из простых и торговал оладьями. Однажды Петр увидел его и стал покупать у него оладьи. "Ты знаешь, кто я?" — спросил у него Петр. "Нет, не знаю", — ответил Меншиков. "Я — царь Петр". — "Теперь знаю". Таково было первое знакомство. Петр заметил в Меншикове необыкновенный ум и выдающиеся способности к военной службе, приблизил его к себе, и Меншиков занял первое место при Дворе. Но высшей славы достиг Меншиков при императрице Екатерине I, при которой он самодержавно управлял государством, так как сама императрица, не имевшая на то подготовки, не вмешивалась в дела правления. Но вот над Меншиковым разразилась гроза. Он уже думал твердой ногой стать у престола, и дочь его была помолвлена с Петром II, поминали на ектениях, как вдруг он попал в опалу. Был над ним наряжен суд, по которому, лишенный всего состояния, он был сослан в Березов. Жена его только доехала до Казани и умерла от горя. Ее могила в Казани существует и поныне. Меншиков же остался тверд. В Березове сделали для него меховую юрту, и стал он жить в ней вместе с остальными членами семьи. Здесь он познал Промысл Божий, ведущий его ко спасению, и начал он с увлечением читать Псалтирь. "Благо мне, яко смирил мя еси... Господи" (Пс. 118, 71), — часто говорил прежний властелин. В ссылке он прославил Бога и начал ощущать такие духовные радости, о которых прежде не имел понятия.

Наверно, если бы ему теперь предложили вернуться к прежней жизни, он не согласился бы. Меншиков умер как праведник, и в Сибири его считают святым. Это по внешнему суждению великое несчастье доставило ему вход в Царство Небесное, которого он, наверное, не достиг бы, находясь в славе. В Евангелии говорится: "Блажени есте, егда поносят вам..." (Мф. 5, 11). На первый взгляд кажется странным: какое тут блаженство? Бранят, возводят клевету — ведь это одна скорбь! Но нет, это — блаженство, если терпеть во имя Христово. Одного старца спросили, как он относится к поношениям.

— Со скорбью, — ответил тот.

— Неужели и тебя трогают поношения?

— Нет, — отвечал старец, — за себя я радуюсь, но скорблю за тех, которые слышат эти поношения, потому что они лишаются той пользы, которую могли бы получить от Господа через меня, грешного.

Это враг научает злословить рабов Божиих, чтобы отвлечь от них людей. Действительно, врагу выгоднее сего, когда люди бегут от светильников Божиих и пребывают во тьме. Происки врага бывают и у нас в Оптиной. У отца Макария, несмотря на его святую жизнь, было много недоброжелателей из скитян. Бывали такие случаи: приедут из Москвы богатые купцы на тройках (железной дороги тогда не было) к батюшке отцу Макарию. Подъезжают к скиту и спрашивают:

Где живет известный отец Макарий?

— У нас такого нет, — отвечают ему.

— Как же такого нет, а нас именно и послали к отцу Макарию.

— Макариев-то в монастыре много, которого же вам?

— Да это Оптин скит?

— Оптин, Оптин!

— Ну как же, тогда нет сомнения, что здесь живет отец Макарий.

— Ах, вам, верно, иеромонаха Макария? Есть, есть, только зачем это вы к нему приехали, никакой пользы от него не получите, не советуем к нему идти.

Озадаченные такими словами, купцы, выругавшись, поворачивали обратно. Некоторые иноки с негодованием передавали отцу Макарию о подобных случаях и говорили:

— Как вы, батюшка, таких монахов терпите? Да их метлой надо гнать из монастыря. Если уж вам все равно, так обитель лишается помощи. Ведь среди купцов были богатые фабриканты. Мы же живем милостыней.

— Успокойтесь, — отвечал обычно отец Макарий, — иноки тут ни при чем, значит, не дорога этим людям быть у меня; кого Бог посылает, тот меня найдет.

Сильно работает диавол, желая отвлечь людей от служения Богу, и в миру он достигает этого легко. В монастыре же ему труднее бороться; оттого дух злобы так ненавидит монастыри и всячески старается очернить их в глазах людей неопытных. А между тем не погрешу, если скажу, что высшего блаженства могут достигнуть только монашествующие. Спастись в миру можно, но вполне убелиться, отмыться от ветхого человека, подняться до равноангельской высоты, до высшего творчества духовного в миру невозможно, то есть весь уклад мирской жизни, сложившийся по своим законам, разрушает, замедляет рост души. Потому-то до равноангельской высоты вырастают люди только в лабораториях, называемых монастырями.

У батюшки отца Амвросия был в миру друг, очень не сочувствующий монахам. Когда отец Амвросий поступил в монастырь, тот написал ему: "Объясни, что такое монашество, только, пожалуйста, попроще, без всяких текстов, я их терпеть не могу". На это отец Амвросий ответил: "Монашество есть блаженство". Действительно, та духовная радость, которую дает монашество еще в этой жизни, так велика, что за одну минуту ее можно забыть все скорби житейские, и мирские, и монашеские. Лучшие писатели наши сознавали всю суету мирской жизни и стремились душою в монастырь. Например, Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Тургенев. Главную героиню своего романа "Дворянское гнездо" Тургенев помещает в монастырь. Вспомните Лизу! Шекспир в "Гамлете" высказывает свой взгляд на мир и монастырь. "Мир — это сад, заросший сорными травами, — говорит Гамлет Офелии, — иди в монастырь. Если ты будешь белее снега, что на горных вершинах, и тогда мир забросает тебя грязью". В этом преклонении перед монастырем видно стремление к высшему идеалу, которого желали достигнуть многие поэты и художники и не гали. Огромное большинство наших лучших художников и писателей можно сравнить с людьми, пришедшими в церковь, где служба началась и храм полон народа. Встали такие люди у входа, войти трудно, да они и не употребляют для этого усилия, кое-что из богослужения доносится и сюда: "Херувимская песнь", "Тебе поем", "Господи, помилуй". Так постояли, постояли и ушли, не побывав в самом храме. Так поэты и художники толпились у врат Царства Небесного, но не вошли в него. А между тем как много было дано им для входа туда! Души их как динамит вспыхивали от малейшей искры, но, к сожалению, они эту искру не раздували, и она погасла. Мысли поэта, выраженные в его произведениях, — это его исповедь, хотя сам писатель и не сознает этого. Для примера возьмем хотя бы стихотворение Лермонтова:

У врат обители святой

стоял просящий подаянья

бедняк иссохший, чуть живой...

Куска лишь хлеба он просил,

и взор являл живую муку,

и кто-то камень положил

в его протянутую руку.

Этот нищий, о котором говорит Лермонтов, есть он сам. А "кто-то" — это сатана, подкладывающий камень вместо хлеба, подменяющий саму веру. Под его влиянием создается новое христианство. Им вдохновлен Толстой, сочиняющий свое евангелие, свое христианство. Далее у Лермонтова говорится: любви просил. У кого? У всех, кроме Бога, Который один может дать любовь, кроме Христа, к Которому он не обращался и Которого не любил. И получил камень вместо хлеба. Не знал он, как и многие не знают, каких неизглаголанных радостей сподобляется душа от общения с Господом — Источником любви. Чтобы найти Его, вступить в богообщение, более глубокие натуры стремятся к уединению, бегут от людского шума и суеты. Ведь чтобы хорошо оценить произведение искусства, например какую-нибудь музыкальную вещь, нужно углубиться в нее, сосредоточиться. Известно стихотворение молодого поэта и любителя музыки, обещавшего быть светилом по таланту, но рано умершего. В нем поэт высказывает мысль, что стук, аплодисменты, восклицания и прочее вовсе не есть признак хорошей оценки, а, наоборот, все это показывает недостаточное проникновение в художественную вещь, что человек, испытывающий высокое наслаждение, пребывает в молчании.

Итак, для более полного постижения Бога человеку нужно углубиться в Его учение, исполняя Его заповеди. ...Заповеди... же Господни тяжки не суть (1 Ин. 5, 3). Это сказал Сам Господь, а слово Его не ложно. Из наших русских писателей более других искал Бога Пушкин, но нашел ли Его — не знаю. Достоверно известно, что он решил поступить в монастырь, однако исполнить это желание ему не удалось.

Помню, однажды задумался я о нем. В какой славе был Пушкин при жизни, да прославляется и после смерти. Его произведения переведены на все европейские языки, а ему как теперь там? На вечерней молитве я помянул его, сказав: "Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Александра", и заснул с мыслью о нем. Вижу сон: беспредельная, ровная степь. Никаких селений, стоит только один старый покосившийся дом с мезонином. Много народа идет туда, иду и я, поднимаюсь на расшатанное крыльцо, затем по лестнице наверх. Вхожу в зал. Там стоит множество людей, все их внимание сосредоточено на Пушкине, который декламирует что-то из "Евгения Онегина". Одно место в этой поэме было мне непонятно, и я решил спросить о нем самого Пушкина. Пробираюсь к нему. Он смотрит на меня и произносит знаменательные слова, которые я не нахожу нужным передавать вам. Затем Пушкин оставляет зал. Я следую за ним. Выйдя из дома, поэт вдруг изменился. Он стал старым, лысым, жалким человеком. Обернувшись ко мне, он сказал: "Слава? На что мне она теперь?". Грустно покачал головой и тихо пошел по степи, делаясь постепенно все меньше и меньше, и наконец слился с горизонтом.

Этот сон был ответом на мои мысли о Пушкине. Впрочем, может быть, само желание чистой жизни Господь вменит ему в дело.

Замечателен один случай из жизни Пушкина. Однажды в обществе он познакомился с известной красавицей — мадам Керн. Повстречался он с ней на одном балу, где она имела такой успех, что сам Государь Николай Павлович ни с кем, кроме нее, не танцевал. Пушкин, как художник, поклонник всего прекрасного, был очарован ею и по возвращении с бала написал стихотворение, которое посвятил ей:

Я помню чудное мгновенье —

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты...

Прошло с тех пор много времени. Дороги Пушкина и Керн совершенно разошлись. Мадам Керн, овдовев, стала вести такую скромную жизнь, что к старости сделалась истинной христианкой, чуть ли не подвижницей. Известен рассказ о том, что "гроб ее повстречался с памятником Пушкину, который ввозили в Москву"[59], чтобы поставить на Тверском бульваре. Так сбылось чудное мгновенье, и перед статуей, как бы перед самим Пушкиным, мелькнула эта старица в гробу, но по жизни — истинный ангел чистой духовной красоты. Таким образом, исполнилось желание Пушкина:

Душе настало пробужденье,

И вот опять явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

Многие искали Бога в явлениях природы. Красота и величие ее возвышают душу человека над мирской суетой и дают душе высокое наслаждение. У Тютчева есть стихи "Восхождение на Альпы", в которых поэт удивляется величию Божию при созерцании тех гор. Тютчев долго жил за границей и наблюдал Альпы в различное время года. Я никогда не был за границей, а теперь всей душой стремлюсь туда, да стар уже и капиталов нет. Не поймите мои слова в буквальном смысле, надо все понимать духовно. Жажду я перейти за границу страстей и достигнуть истинного Света. Я не о смерти говорю, умереть страшно; туда, в Жизнь Вечную, идут "капиталисты", стяжавшие всякие добродетели. Конечно, как миллионеру ничего не стоит дать нищему тысячу рублей, так и Всещедрый Господь может покрыть нашу нищету, но желать смерти страшно. Стар я уже для подвигов, и больше ешь и спишь — какие уж тут подвиги! Нет добродетелей, а хотелось бы их стяжать. Вся жизнь наша есть великая тайна Божия. Все обстоятельства жизни, как бы ни казались они малы и ничтожны, имеют громадное значение. Смысл настоящей жизни мы поймем лишь в Будущем Веке! Как осмотрительно надо относиться ко всему, а мы перелистываем нашу жизнь, как книгу, лист за листом, не отдавая себе отчета в том, что там написано. Нет в жизни случайного — все творится по воле Создателя. Да сподобит нас Господь этой жизнью приобрести право на вход в Жизнь Вечную! Святые такое право имели. Например, Апостол Павел был восхи́щен до третьего Неба, следовательно, был небесным насельником, но мы, грешные и немощные, можем достигнуть Царства Небесного не ради своих подвигов, которых мы не имеем, но единственно ради заслуг Христа Спасителя, пострадавшего за нас Честною Своею Кровию. Будем иметь твердую веру и надежду на Него и не посрамимся в День Страшного Суда. Аминь.