Сцена 3. Кузьминишна: Угадайте-ка, матушка, Аграфена Кондратьевна, кто к нам изволит жаловать?)

Входит Кузьминишна

Кузьминишна: Угадайте-ка, матушка, Аграфена Кондратьевна, кто к нам изволит жаловать?)

Аграфена Кондратьевна: Что я тебе, бабка-угадка, что ли?

Липочка: А почему ты меня не спрашиваешь? Что я, глупее, что ли, вас с маменькой?

Кузьминишна: Уж не знаю, как и сказать; на словах-то ты больно прытка, а на деле вот и нет тебя. Просила тебя платок подарить – два вороха барахла валяются, так всё нет, всё чужим да чужим (показывает на Юленьку).

Аграфена Кондратьевна: Да кто там пришел-то?

Липочка: Мужчина али женщина?

Кузьминишна: У тебя всё мужчины в глазах-то прыгают. Да где же это видано, чтобы мужчина ходил в чепчике? Вдовье дело – как следует называть?

Липочка: Женщина.

Кузьминишна: Значит, моя правда. И выходит, что женщина.

Аграфена Кондратьевна: Экая бестолковая! Да кто женщина-то, кто?

Кузьминишна: То-то вот, умна, да недогадлива. Некому другому и быть, как не Устинье Наумовне!

Липочка: Ах, маменька, как это кстати!

Аграфена Кондратьевна: Где ж она до сих пор? Веди её скорей, Кузьминишна!

Кузьминишна: Самая в секунту явится: остановилась на дворе, с дворником бранится: калитку не скоро отпер.

Появляется Устинья Наумовна

Устинья Наумовна:Уф-фа-фа! Что это у вас, серебряные, лестница-то какая крутая: лезешь, лезешь, насилу вползёшь.

Липочка: Здравствуйте, Устинья Наумовна!

Устинья Наумовна:Не больно спеши! Есть и постарше тебя! Вот с маменькой-то покалякаем прежде. Здравствуй, Аграфена Кондратьевна! Как встала, ночевала, всё ли жива, бриллиантовая?

Аграфена Кондратьевна: Слава богу! Живу – хлеб жую. Вот целое утро с дочкой балясничала.

Устинья Наумовна:Чай, об нарядах всё. Вот и до тебя очередь дошла. Что это ты словно потолстела, изумрудная? Пошли, творец! Чего же лучше, как не красотой цвести!

Кузьминишна: Тьфу ты, греховодница! Ещё сглазишь, пожалуй!

Липочка: Ах, какой вздор! Я всё худею: то колики, то сердце бьётся, как маятник, так вот и рябит меланхолия в глазах…

Устинья Наумовна (Юленьке): И тебе, яхонтовая, здравствуй! (Кузьминишне) Ну и с тобой, божья старушка, поцелуемся уж кстати. Правда, на дворе ведь здоровались, серебряная, стало быть, и губы трепать нечего.

Кузьминишна: Как знаешь. Известно, мы не хозяева; а и в нас тоже душа, а не пар!

Аграфена Кондратьевна: Садись, садись, Устинья Наумовна, что, как пушка на колесах, стоишь. Кузьминишна, поди-ка, вели нам самоварчик согреть.

Устинья Наумовна:Пила, пила, жемчужная, пила. И забежала-то так, на минуточку.

Аграфена Кондратьевна: Что ж ты, Кузьминишна, проклажаешься? Беги, мать моя, проворнее.

Юленька: Позвольте, я поскорей сбегаю; видите, какая она неповоротливая!

Кузьминишна: Уж не финти, где не спрашивают! (уходит)

Аграфена Кондратьевна: Ну, что новенького-то, Устинья Наумовна?

Устинья Наумовна:Что бы вам новенького сказать? Да вот, говорят, что царь Фараон стал по ночам из моря выходить, и с войском: покажется и опять уйдет, покажется, и опять уйдет. Говорят, что перед последним концом!

Аграфена Кондратьевна: Батюшки!

Устинья Наумовна:Да говорят ещё, белый арап на нас подымается. Десять миллионов войска ведет.

Аграфена Кондратьевна: Откуда же он, белый арап?!

Устинья Наумовна:А из Белой Арапии.

Аграфена Кондратьевна: Такие страсти! Времена-то какие тяжелые!

Устинья Наумовна:Да говорят ещё, какая-то комета или планида идёт; так ученые на неё в микроскоп смотрели на небо и рассчитали по цифрам, в который день и в котором часу она на землю сядет…

Аграфена Кондратьевна: Как это?! Да разве можно знать божью планиду? У всякого человека своя планида…

Липочка:Да кончится это когда-нибудь? Тебя зачем посылали? Где женихи?

Оленька: И в самом деле, Устинья Наумовна, ты ходишь, ходишь, а толку никакого!

Устинья Наумовна:Да ишь ты, с вами не скоро сообразишь, бриллиантовые. Тятенька-то твой ладит за богатого: мне, говорит, хоть Федот от проходных ворот, лишь бы денежки водились. Маменька тоже норовит в своё удовольствие: подавай ты ей беспременно купца, да чтоб был жалованный, да лоб-то крестил бы по-старинному. У тебя тоже своё на уме. Как на вас угодишь?

Липочка: Не пойду я за купца, ни за что не пойду! Затем разве я так воспитана: училась и по-французски,и на фортепьянах, и танцевать!

Юленька: Нет, нет! Где хочешь возьми, достань благородного.

Аграфена Кондратьевна: Вот ты и толкуй с ней!

Кузьминишна: Да что тебе дались эти благородные! Что в них за особенный скус? Ни в баню не ходит, ни пирогов по праздникам не печёт…

Липочка: Ты, Кузьминишна, родилась между мужиков и помрёшь мужичкой. Что мне в твоём купце?

Оленька: Какой он может иметь вес?

Юленька: Где у него амбиция?

Липочка: Мочалка-то его, что ли, мне нужна?

Кузьминишна: Не мочалка, а борода!

Липочка: Вот-вот, борода! Станет есть, потечет всё по бороде… Не хочу, не хочу!
Аграфена Кондратьевна: Ведь и тятенька твой не оболваненный какой, и борода-то тоже не обшарканная, да целуешь же ты его как-нибудь.

Оленька: Одно дело – тятенька, а другое дело – муж!

Липочка: Да что вы пристали, маменька? Сказала, что не пойду за купца – значит, не пойду! Лучше умру сейчас, до конца всю жизнь выплачу…

Кузьминишна: Да никак ты плакать сбираешься? И думать не моги! И тебе как в охоту её дразнить, Аграфена Кондратьевна?

Аграфена Кондратьевна: Да кто её дразнит? Сама привередничает!

Устинья Наумовна:Пожалуй, уж коли тебе такой апекит, найдем тебе и благородного. Какого тебе: посолидней али поподжаристей?

Липочка: Ничего и потолще, был бы собою не мал.

Юленька: Конечно, лучше уж рослого, чем какого-нибудь мухортика.

Оленька: И пуще всего, Устинья Наумовна, беспременно чтобы был брюнет.

Юленька: Ну, понятное дело, чтоб и одет был по-журнальному.

Оленька: Ах, господи! Липочка! А ты сама-то нынче вся, как веник, растрёпана!

Устинья Наумовна:А есть у меня теперь жених, вот точно такой, как вы, бриллиантовые, и расписываете: и благородный, и рослый, и брюле.

Липочка: Ах, Устинья Наумовна, не брюле, а брюнет!

Устинья Наумовна:Да, очень мне нужно на старости лет язык-то ломать; как сказалось, так и живёт. И крестьяне есть, и орген на шее; ты вот поди оденься, а мы с маменькой-то потолкуем об этом деле.

Липочка: Ах, голубушка Устинья Наумовна, зайди ужо ко мне в комнату; мне нужно поговорить с тобой. Девочки, пойдёмте. Пойдем, Кузьминишна.

Кузьминишна: Уж ты мне, егоза!

Уходят