КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Часть 3. ОГОНЬ ГОРИТ ЯРКО
⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2
В домах вдоль улицы зажигались огни, распахивались двери. Люди выбегалипосмотреть на праздник огня. Битти и Монтэг глядели, один с сдержаннымудовлетворением, другой не веря своим глазам, на дом, которому суждено былостать главной ареной представления: здесь будут жонглировать факелами иглотать пламя. - Ну вот,- промолвил Битти,- вы добились своего. Старина Монтэг вздумалвзлететь к солнцу, и теперь, когда ему обожгло крылышки, он недоумевает, какэто могло случиться. Разве я не предупредил вас достаточно ясно, когдаподослал пса к вашим дверям? Застывшее лицо Монтэга ничего не выражало, он почувствовал, как егоголова медленно и тяжело, словно каменная, повернулась в сторону соседнегодома - темного и мрачного среди окружавших его ярких цветочных клумб. Битти презрительно фыркнул: - Э, бросьте! Неужто вас одурачила эта маленькая сумасбродка со своимизбитым репертуаром? А, Монтэг? Цветочки, листочки, мотыльки, солнечныйзакат. Знаем, знаем! Все записано в ее карточке. Эгэ! Да я, кажется, попал вточку! Достаточно поглядеть на ваше потерянное лицо. Несколько травинок илунный серп! Экая чушь! И что хорошего она всем этим сделала? Монтэг присел на холодное крыло Саламандры. Он несколько раз повернулсвою одеревеневшую голову, вправо - влево, вправо - влево... - Она все видела. Она никому ничего не сделала. Она никого нетрогала... - Не трогала! Как бы не так! А возле вас она не вертелась? Ох уж этимне любители делать добро, с их святейшими минами, с их высокомерныммолчанием и единственным талантом: заставлять человека ни с того ни с сегочувствовать себя виноватым. Черт бы их всех побрал! Красуются, словно солнцев полночь, чтобы тебе и в постели покоя не было! Дверь дома отворилась, по ступенькам сбежала Милдред, сжимая чемодан взакостеневшей руке. Со свистом затормозив, у тротуара остановилось такси. - Милдред! Она пробежала мимо, прямая и застывшая,- лицо белое от пудры, рта нет -забыла накрасить губы. - Милдред, неужели это ты дала сигнал тревоги? Она сунула чемодан в машину и опустилась на сиденье, бормоча как восне: - Бедные мои "родственники", бедняжки, бедняжки! Все погибло, все, всетеперь погибло... Битти схватил Монтэга за плечо. Машина рванула и, сразу же набравскорость до семидесяти миль в час, исчезла в конце улицы. Раздался звон. как будто вдребезги рассыпалась мечта, созданная изграненого стекла, зеркал и хрустальных призм. Монтэг машинально повернулся -его словно подтолкнуло неведомо откуда налетевшим вихрем. И он увидел, чтоСтоунмен и Блэк, размахивая топорами, крушат оконные рамы, давая просторсквозняку. Шорох крыльев ночной бабочки, бьющейся о холодную черную преграду. - Монтэг, это я - Фабер. Вы слышите меня? Что случилось? - Теперь это случилось со мной,- ответил Монтэг. - Ах, скажите, какая неожиданность!- воскликнул Битти.- В наши днивсякий почему-то считает, всякий твердо уверен, что с ним ничего не можетслучиться. Другие умирают, но я живу. Для меня, видите ли, нет нипоследствий, ни ответственности. Но только они есть, вот в чем беда.Впрочем, что об этом толковать! Когда уж дошло до последствий, такразговаривать поздно, правда, Монтэг? - Монтэг, можете вы спастись? Убежать?- спрашивал Фабер. Монтэг медленно шел к дому, но не чувствовал, как его ноги ступаютсперва по цементу дорожки, потом по влажной ночной траве. Где-то рядом Биттищелкнул зажигалкой, и глаза Монтэга, как зачарованные, при-ковались коранжевому язычку пламени. - Почему огонь полон для нас такой неизъяснимой прелести? Что влечет кнему и старого и малого?- Битти погасил и снова зажег маленькое пламя.-Огонь - это вечное движение. То, что человек всегда стремился найти, но таки не нашел. Или почти вечное. Если ему не препятствовать, он бы горел, неугасая, в течение всей нашей жизни. И все же, что такое огонь? Тайна.Загадка! Ученые что-то лепечут о трении и молекулах, но, в сущности, ониничего не знают. А главная прелесть огня в том, что он уничтожаетответственность и последствия. Если проблема стала чересчур обременительной- в печку ее. Вот и вы, Монтэг, сейчас представляете собой этакое же бремя.Огонь снимет вас с моих плеч быстро, чисто и наверняка. Даже гнить будетнечему. Удобно. Гигиенично. Эстетично. Монтэг глядел на свой дом, казавшийся ему сейчас таким чужим истранным: поздний ночной час, шепот соседей, осколки разбитого стекла и вонтам на полу - Книги с оторванными переплетами и разлетевшимися, словнолебединые перья, страницами, непонятные книги, которые сейчас выглядят такнелепо и, право же, не стоят, чтобы из-за них столько волноваться, -простопожелтевшая бумага, черные литеры и потрепанные переплеты. Это все, конечно, Милдред. Она, должно быть, видела, как он пряталкниги в саду, и снова внесла их в дом. Милдред, Милдред. - Я хочу, чтобы вы один проделали всю работу, Монтэг. Но не с керосиноми спичкой, а шаг за шагом, с огнеметом. Вы сами должны очистить свой дом. - Монтэг, разве вы не можете скрыться, убежать? - Нет! - воскликнул Монтэг в отчаянии. - Механический пес! Из-за негонельзя! Фабер услышал, но услышал и брандмейстер Битти, решивший, что эти словаотносятся к нему. - Да, пес где-то поблизости, - ответил он,- так что не вздумайтеустраивать какие-нибудь фокусы. Готовы? - Да. - Монтэг щелкнул предохранителем огнемета. - Огонь! Огромный язык пламени вырвался из огнемета, ударил в книги, отбросил ихк стене. Монтэг вошел в спальню и дважды выстрелил по широким постелям, онивспыхнули с громким свистящим шепотом и так яростно запылали, что Монтэгдаже удивился: кто бы подумал, что в них заключено столько жара и страсти.Он сжег стены спальни и туалетный столик жены, потому что жаждал все этоизменить, он сжег стулья, столы, а в столовой - ножи, вилки и посуду изпластмассы - все, что напоминало о том, как он жил здесь, в этом пустомдоме, рядом с чужой ему женщиной, которая забудет его завтра, которая ушла иуже забыла его и мчится сейчас одна по городу, слушая только то, чтонашептывает ей в уши радио-"Ракушка". И, как и прежде, жечь было наслаждением - приятно было дать волю своемугневу, жечь, рвать, крушить, раздирать в клочья, уничтожать бессмысленнуюпроблему. Нет решения? Так вот же, теперь не будет и проблемы! Огоньразрешает все! - Монтэг, книги! Книги подскакивали и метались, как опаленные птицы их крылья пламенеликрасными и желтыми перьями. Затем он вошел в гостиную, где в стенах притаились погруженные в соногромные безмозглые чудища, с их белыми пустыми думами и холодными снежнымиснами. Он выстрелил в каждую из трех голых стен, и вакуумные колбы лопнули спронзительным шипением - пустота откликнулась Монтэгу яростным пустымсвистом, бессмысленным криком. Он пытался представить себе ее, рождавшуютакие же пустые и бессмысленные образы, и не мог. Он только задержалдыхание, чтобы пустота не проникла в его легкие. Как ножом, он разрезал ееи, отступив назад, послал комнате в подарок еще один огромный ярко-желтыйцветок пламени. Огнеупорный слой, покрывавший стены, лопнул, и дом сталсодрогаться в пламени. - Когда закончите,- раздался за его спиной голос Битти,- имейте в виду,вы арестованы. Дом рухнул грудой красных углей и черного нагара. Он лежал на земле,укрытый периной из сонного розовато-серого пепла, и высокий султан дымавставал над развалинами, тихо колеблясь в небе. Была половина четвертогоутра. Люди разошлись по домам: от циркового балагана осталась куча золы ищебня. Представление окончилось. Монтэг стоял, держа огнемет в ослабевших руках, темные пятна потарасползались под мышками, лицо было все в саже. За ним молча стояли другиепожарники, их лица освещал слабый отблеск догорающих огней. Монтэг дважды пытался заговорить. Наконец, собравшись с мыслями, онспросил: - Моя жена дала сигнал тревоги? Битти утвердительно кивнул. - А еще раньше то же самое сделали ее приятельницы, только я не хотелторопиться. Так или иначе, а вы бы все равно попались, Монтэг! Очень глупобыло с вашей стороны декламировать стихи направо и налево. Совершенноидиотская заносчивость. Дайте человеку прочитать несколько рифмованныхстрочек, и он возомнит себя владыкой вселенной. Вы решили, что можететворить чудеса вашими книгами. А оказалось, что мир прекрасно обходится безних. Посмотрите, куда они вас завели,- вы по горло увязли в трясине, стоитмне двинуть мизинцем, и она поглотит вас! Монтэг не шевельнулся. Землетрясение и огненная буря только чтосравняли его дом с землей, там, под обломками была погребена Милдред и всяего жизнь тоже, и у него не было сил двинуться с места. Отголоскипронесшейся бури еще отдавались где-то внутри, затихая, колени Монтэгасгибались от страшного груза усталости, недоумения, гнева. Он безропотнопозволял Битти наносить удар за ударом. - Монтэг, вы - идиот! Вы - непроходимый дурак! Ну зачем, скажитепожалуйста, вы это сделали? Монтэг не слышал. Мысленно он был далеко и убегал прочь, оставив своебездыханное, измазанное сажей тело в жертву этому безумствующему маньяку. - Монтэг, бегите! - настаивал Фабер. Монтэг прислушался. Сильный удар по голове отбросил его назад. Зеленая пулька, в которойшептал и кричал голос Фабера, упала на дорожку. С довольной улыбкой Биттисхватил ее и поднес к уху. Монтэг слышал далекий голос: - Монтэг, что с вами? Вы живы? Битти отнял пульку от уха и сунул ее в карман. - Ага! Значит, тут скрыто больше, чем я думал. Я видел, как вынаклоняете голову и прислушиваетесь к чему-то. Сперва я подумал, что у вас вушах "Ракушка", но потом, когда вы вдруг так поумнели, мне это показалосьподозрительным. Что ж, мы разыщем концы, и вашему приятелю несдобровать. - Нет!- крикнул Монтэг. Он сдвинул предохранитель огнемета. Быстрый взгляд Битти задержался напальцах Монтэга, глаза его чуть-чуть расширились. Монтэг прочел в нихудивление. Он сам невольно взглянул на свои руки - что они еще натворили?Позже, вспоминая все, что произошло, он никак не мог понять, что же, в концеконцов, толкнуло его на убийство: сами ли руки или реакция Битти на то, чтоэти руки готовились сделать? Последние рокочущие раскаты грома замерли,коснувшись лишь слуха, но не сознания Монтэга. Лицо Битти расползлось в чарующе-презрительную гримасу. - Что ж, это недурной способ заставить себя слушать. Наставьте дулопистолета на собеседника, и волей-неволей, а он вас выслушает. Ну,выкладывайте. Что скажете на этот раз? Почему не угощаете меня Шекспиром,вы, жалкий сноб? "Мне не страшны твои угрозы, Кассий. Они, как праздныйветер, пролетают мимо. Я чувством чести прочно огражден". Так, что ли? Эхвы, незадачливый литератор! Действуйте же, черт вас дери! Спускайте курок! И Битти сделал шаг вперед. - Мы всегда жгли не то, что следовало...- смог лишь выговорить Монтэг. - Дайте сюда огнемет. Гай,- промолвил Битти с застывшей улыбкой. Но в следующее мгновение он уже был клубком пламени, скачущей, вопящейкуклой, в которой не осталось ничего человеческого, катающимся по землеогненным шаром, ибо Монтэг выпустил в него длинную струю жидкого пламени изогнемета. Раздалось шипение, словно жирный плевок упал на раскаленную плиту,что-то забулькало и забурлило, словно бросили горсть соли на огромную чернуюулитку и она расплылась, вскипев желтой пеной. Монтэг зажмурился, закричал,он пытался зажать уши руками, чтобы не слышать этих ужасных звуков. Ещенесколько судорожных движений, и Битти скорчился, обмяк, как восковая куклана огне, и затих. Два других пожарника стояли, окаменев, как истуканы. С трудом подавляя приступ дурноты, Монтэг направил на них огнемет. - Повернитесь! - приказал он. Они послушно повернулись к нему спиной, пот катился градом по их серым,как вываренное мясо, лицам. Монтэг с силой ударил их по головам, сбил с нихкаски, повалил их друг на друга. Они упали и остались лежать неподвижно. Легкий шелест, как будто слетел с ветки сухой осенний лист. Монтэг обернулся и увидел Механического пса. Появившись откуда-то изтемноты, он успел уже пробежать через лужайку, двигаясь так легко ибесшумно, словно подгоняемое ветром плотное облачко черно-серого дыма. Пес сделал прыжок - он взвился в воздухе фута на три выше головыМонтэга, растопырив паучьи лапы, сверкая единственным своим зубом -прокаиновой иглой. Монтэг встретил его струей пламени, чудесным огненнымцветком, - вокруг металлического тела зверя завились желтые, синие иоранжевые лепестки, одевая его в новую пеструю оболочку. Пес обрушился наМонтэга, отбросил его вместе с огнеметом футов на десять в сторону, кподножью дерева, Монтэг почувствовал на мгновение, как пес барахтается,хватает его за ногу, вонзает иглу, - и тотчас же пламя подбросило собаку ввоздух, вывернуло ее металлические кости из суставов, распороло ей брюхо, инутро ее брызнуло во все стороны красным огнем, как лопнувшая ракета. Монтэг лежа видел, как перевернулось в воздухе, рухнуло наземь изатихло это мертвое и вместе с тем живое тело. Казалось, пес и сейчас ещеготов броситься на него, чтобы закончить смертоносное впрыскивание, действиекоторого Монтэг уже ощущал в ноге. Его охватило смешанное чувство облегченияи ужаса, как у человека, который только-только успел отскочить в сторону отбешено мчащейся машины, и она лишь чуть задела его крылом. Он боялсяподняться, боялся, что совсем не сможет ступить на онемевшую от прокаинаногу. Оцепенение начинало разливаться по всему его телу... Что же теперь делать?.. Улица пуста, дом сгорел, как старая театральная декорация, другие домавдоль улицы погружены во мрак, рядом - останки механического зверя, дальше -Битти, еще дальше - двое пожарных и Саламандра... Он взглянул на огромнуюмашину. Ее тоже надо уничтожить... "Ну, - подумал он, - посмотрим, сильно ли ты пострадал. Попробуй встатьна ноги! Осторожно, осторожно... вот так!" Он стоял, но у него была всего лишь одна нога. Вместо другой былмертвый обрубок, обуглившийся кусок дерева, который он вынужден был таскатьза собой, словно в наказание за какой-то тайный грех. Когда он наступал нанее, тысячи серебряных иголок пронзали ногу от бедра до колена. Он заплакал.Нет, иди, иди! Здесь тебе нельзя оставаться! В домах снова зажигались огни. То ли людям не спалось после всего, чтопроизошло, то ли их тревожила необычная тишина, Монтэг не знал. Хромая,подпрыгивая, он пробирался среди развалин, подтаскивая руками волочащуюсябольную ногу, он разговаривал с ней, стонал и всхлипывал, выкрикивал ейприказания, проклинал ее и молил - иди, иди, да иди же, ведь сейчас от этогозависит моя жизнь! Он слышал крики и голоса в темноте. Наконец он добралсядо заднего двора, выходившего в глухой переулок. "Битти, - думал он, - теперь вы больше не проблема. Вы всегда говорили:"Незачем решать проблему, лучше сжечь ее". Ну вот я сделал и то и другое.Прощайте, брандмейстер". Спотыкаясь, он заковылял в темноте по переулку. Острая боль пронизывала ногу всякий раз, как он ступал на нее, и ондумал: дурак, дурак, болван, идиот, чертов идиот, дурак проклятый...Посмотри, что ты натворил, и как теперь все это расхлебывать, как? Гордость, будь она проклята, и гнев - да, не сумел сдержать себя и вотвсе испортил, все погубил в самом начале. Правда, столько навалилось на тебясразу - Битти, эти женщины в гостиной, Милдред, Кларисса. И все же нет тебеоправдания, нет! Ты дурак, проклятый болван! Так выдать себя! Но мы еще спасем то, что осталось, мы все сделаем, что можно. Если ужпридется гореть, так прихватим кое-кого с собой. Да! Он вспомнил о книгах и повернул обратно. Надо их взять. На всякийслучай. Он нашел книги там, где оставил их,- у садовой ограды. Милдред, видно,подобрала не все. Четыре еще лежали там, где он их спрятал. В темнотеслышались голоса, вспыхивали огни. Где-то далеко уже грохотали другиеСаламандры, рев их сирен сливался с ревом полицейских автомобилей, мчавшихсяпо ночным улицам. Монтэг поднял книги и снова запрыгал и заковылял по переулку. Вдруг онупал, как будто ему одним ударом отсекли голову и оставили одно лишьобезглавленное тело. Мысль, внезапно сверкнувшая у него в мозгу, заставилаего остановиться, швырнула его наземь. Он лежал, скорчившись, уткнувшисьлицом в гравий, и рыдал. Битти хотел умереть. Теперь Монтэг не сомневался, что это так. Битти хотел умереть. Ведь онстоял против Монтэга, не пытаясь защищаться, стоял, издеваясь над ним,подзадоривая его. От этой мысли у Монтэга перехватило дыхание. Как странно,как странно так жаждать смерти, что позволяешь убийце ходить вокруг тебя соружием в руках, и вместо того, чтобы молчать и этим сохранить себе жизнь,вместо этого кричишь, высмеиваешь, дразнишь, пока твой противник не потеряетвласть над собой и... Вдалеке - топот бегущих ног. Монтэг поднялся и сел. Надо уходить. Вставай, нельзя медлить! Норыдания все еще сотрясали его тело. Надо успокоиться. Вот они уже утихают.Он никого не хотел убивать, даже Битти. Тело его судорожно скорчилось,словно обожженное кислотой. Он зажал рот рукой. Перед глазами был Битти -пылающий факел, брошенный на траву. Он кусал себе пальцы, чтобы незакричать: "Я не хотел этого! Боже мой, я не хотел, не хотел этого!" Он старался все припомнить, восстановить связь событий, воскресить впамяти прежнюю свою жизнь, какой она была несколько дней назад, до того какв нее вторглись сито и песок, зубная паста Денгэм, шелест крыльев ночнойбабочки в ухе, огненные светляки пожара, сигналы тревоги и эта последняяночная поездка - слишком много для двух-трех коротких дней, слишком многодаже для целой жизни! Топот ног слышался уже в конце переулка. "Вставай!- сказал он себе.- Вставай, черт тебя возьми!" - приказал онбольной ноге и поднялся. Боль острыми шипами вонзилась в колено, потомзаколола, как тысяча иголок, потом перешла в тупое булавочное покалывание, инаконец, после того как он проковылял шагов пятьдесят вдоль деревянногозабора, исцарапав и занозив себе руки, покалывание перешло в жжение, словноему плеснули на ногу кипятком. Но теперь нога уже повиновалась ему. Бежатьон все-таки боялся, чтобы не вывихнуть ослабевший сустав. Широко открыв рот,жадно втягивая ночной воздух, чувствуя, как темнота тяжело оседает где-то унего внутри, он неровным шагом, прихрамывая, но решительно двинулся вперед.Книги он держал в руках. Он думал о Фабере. Фабер остался там, в не остывшем еще сгустке, которому нет теперь ниимени, ни названия. Ведь он сжег и Фабера тоже! Эта мысль так потрясла его,что ему представилось, будто Фабер и в самом деле умер, изжарился, какмелкая рыбешка, в крохотной зеленой капсуле, спрятанной и навсегда погибшейв кармане человека, от которого осталась теперь лишь кучка костей, опутанныхспекшимися сухожилиями. Запомни: их надо сжечь или они сожгут тебя, подумал он. Сейчас этоименно так. Он пошарил в карманах - деньги были тут. В другом кармане он наткнулсяна обыкновенную радио "Ракушку", по которой в это холодное, хмурое утрогород разговаривал сам с собой. - Внимание! Внимание! Полиция разыскивает беглеца. Совершил убийство иряд преступлений против государства. Имя: Гай Монтэг. Профессия: пожарник. Впоследний раз его видели... Кварталов шесть он бежал не останавливаясь. Потом переулок вывел его набульвары - на широкую автостраду, раз в десять шире обыкновенной улицы,залитая ярким светом фонарей, она напоминала застывшую пустынную реку. Онпонимал, как опасно сейчас переходить через нее: слишком она широка, слишкомпустынна. Она была похожа на голую сцену, без декораций, и она предательскизаманивала его на это пустое пространство, где при ярком свете фонарей таклегко было заметить беглеца, так легко поймать, так легко прицелиться изастрелить. "Ракушка" жужжала в ухе. - ...Следите за бегущим человеком... следите за бегущим человеком... онодин, пеший... следите... Монтэг попятился в тень- Прямо перед ним была заправочная станция -огромная белая глыба, сверкающая глазурью кафелей. Два серебристыхжука-автомобиля остановились возле нее, чтобы заправиться горючим... Нет, если ты хочешь без риска пересечь этот широкий бульвар, нельзябежать, надо идти спокойно, не спеша, как будто гуляешь. Но для этого у тебядолжен быть опрятный и приличный вид. Больше будет шансов спастись, если тыумоешься и причешешь волосы, прежде чем продолжить свой путь... Путь куда?Да, спросил он себя, куда же я бегу? Никуда. Ему некуда было бежать, у него не было друзей, к которым он могбы обратиться. Кроме Фабера. И тогда он понял, что все это времяинстинктивно бежал по направлению к дому Фабера. Но ведь Фабер не можетспрятать его, даже попытка сделать это граничила бы с самоубийством! Всеравно он должен повидаться с Фабером, хотя бы на несколько минут. Фаберподдержит в нем быстро иссякающую веру в возможность спастись, выжить.Только бы повидать его, убедиться в том, что существует на свете такойчеловек, как Фабер, только бы знать, что Фабер жив, а не обуглился и несгорел где-то там, вместе с другим обуглившимся телом. Кроме того, надооставить ему часть денег, чтобы он мог использовать их после, когда Монтэгпойдет дальше своим путем. Может быть, ему удастся выбраться из города, онспрячется в окрестностях, будет жить возле реки, вблизи больших дорог, средиполей и холмов... Сильный свистящий шум в воздухе заставил его поднять глаза. В небо один за другим поднимались полицейские геликоптеры. Их быломного, казалось, кто-то сдул пушистую сухую головку одуванчика. Не меньшедвух десятков их парило в воздухе мили за три от Монтэга, нерешительноколеблясь на месте, словно мотыльки, вялые от осеннего холода. Затем онистали опускаться: тут один, там другой - они садились на улицу и,превратившись в жуков-автомобилей, с ревом мчались по бульварам, чтобынемного погодя опять подняться в воздух и продолжать поиски. Перед ним была заправочная станция. Служащих нигде не видно. Заняты склиентами. Обогнув здание сзади, Монтэг вошел в туалетную комнату длямужчин. Через алюминиевую перегородку до него донесся голос диктора: "Войнаобъявлена". Снаружи у колонки накачивали бензин. Сидящие в автомобиляхпереговаривались со служащими станции - что-то о моторах, о бензине, о том,сколько надо заплатить. Монтэг стоял, пытаясь осознать всю значимость толькочто услышанного по радио лаконичного сообщения, и не мог. Ладно. Пусть войнаподождет. Для него она начнется позже, через час или два. Он вымыл руки и лицо, вытерся полотенцем, стараясь не шуметь. Выйдя изумывальной, он тщательно прикрыл за собой дверь и шагнул в темноту. Черезминуту он уже стоял на углу пустынного бульвара. Вот она - игра, которую он должен выиграть: широкая площадкакегельбана, над которой веет прохладный предутренний ветер. Бульвар былчист, как гладиаторская арена за минуту до появления на ней безвестных жертви безыменных убийц. Воздух над широкой асфальтовой рекой дрожал и вибрировалот тепла, излучаемого телом Монтэга,- поразительно, что жар в его теле могзаставить так колебаться окружающий его мир. Он, Монтэг, был светящейсямишенью, он знал, он чувствовал это. А теперь ему еще предстояло проделатьэтот короткий путь через улицу. Квартала за три от него сверкнули огни автомобиля. Монтэг глубоковтянул в себя воздух. В легких царапнуло, словно горячей щеткой. Горлопересохло от бега, во рту неприятный металлический вкус, ноги, каксвинцовые... Огни автомобиля... Если начать переходить улицу сейчас, то надорассчитать, когда этот автомобиль будет здесь. Далеко ли до противоположноготротуара? Должно быть, ярдов сто. Нет, меньше, но все равно, пусть будетсто. Если идти медленно, спокойным шагом, то, чтобы покрыть это расстояние,понадобится тридцать - сорок секунд. А мчащийся автомобиль? Набрав скорость,он пролетит эти три квартала за пятнадцать секунд. Значит, даже если,добравшись до середины, пуститься бегом... Он ступил правой ногой, потом левой, потом опять правой. Он пересекалпустынную улицу. Даже если улица совершенно пуста, никогда нельзя сказать суверенностью, что перейдешь благополучно. Машина может внезапно появиться наподъеме шоссе, за четыре квартала отсюда, и не успеешь оглянуться, как онаналетит на тебя - налетит и промчится дальше... Он решил не считать шагов. Он не глядел по сторонам - ни направо, ниналево. Свет уличных фонарей казался таким же предательски ярким и так жеобжигал, как лучи полуденного солнца. Он прислушивался к шуму мчащейся машины: шум слышался справа, в двухкварталах от него. Огни фар то ярко вспыхивали, то гасли и наконец осветилиМонтэга. Иди-иди, не останавливайся! Монтэг замешкался на мгновение. Потом покрепче сжал в руках книги изаставил себя двинуться вперед. Ноги его невольно заторопились, побежали, ноон вслух пристыдил себя и снова перешел на спокойный шаг. Он был уже насередине улицы, но и рев мотора становился все громче - машина набираласкорость. Полиция, конечно. Заметили меня. Все равно, спокойней, спокойней, необорачивайся, не смотри по сторонам, не подавай вида, что тебя это тревожит!Шагай, шагай, вот и все. Машина мчалась, машина ревела, машина увеличивала скорость. Она выла игрохотала, она летела, едва касаясь земли, она неслась как пуля, выпущеннаяиз невидимого ружья. Сто двадцать миль в час. Сто тридцать миль в час.Монтэг стиснул зубы. Казалось, свет горящих фар обжигает лицо, от негодергаются веки, липким потом покрывается тело. Ноги Монтэга нелепо волочились, он начал разговаривать сам с собой,затем'вдруг не выдержал и побежал. Он старался как можно дальше выбрасыватьноги, вперед, вперед, вот так, так! Господи! Господи! Он уронил книгу,остановился, чуть не повернул обратно, но передумал и снова ринулся вперед,крича в каменную пустоту, а жук-автомобиль несся за своей добычей - ихразделяло двести футов, потом сто, девяносто, восемьдесят, семьдесят...Монтэг задыхался, нелепо размахивал руками, высоко вскидывал ноги, а машинавсе ближе, ближе, она гудела, она подавала сигналы. Монтэг вдруг повернулголову, белый огонь фар опалил ему глаза - не было машины, только слепящийсноп света, пылающий факел, со страшной силой брошенный в Монтэга, рев,пламя - сейчас, сейчас она налетит!.. Монтэг споткнулся и упал. Я погиб! Все кончено! Но падение спасло его.За секунду до того, как наскочить на Монтэга, бешеный жук вдруг крутосвернул, объехал его и исчез. Монтэг лежал, распластавшись на мостовой,лицом вниз. Вместе с синим дымком выхлопных газов до него долетели обрывкисмеха. Его правая рука была выброшена далеко вперед. Он поднял ее. На самомкончике среднего пальца темнела узенькая полоска - след от колесапромчавшейся машины. Он медленно встал на ноги, глядя на эту полоску, несмея поверить своим глазам. Значит, это была не полиция? Он глянул вдоль бульвара. Пусто. Нет, это была не полиция, простомашина, полная подростков, - сколько им могло быть лет? От двенадцати дошестнадцати? Шумная, крикливая орава детей отправилась на прогулку, увиделичеловека, идущего пешком,- странное зрелище, диковинка в наши дни! - ирешили: "А ну, сшибем его!" - даже не подозревая, что это тот самый мистерМонтэг, которого по всему городу разыскивает полиция. Да, всего лишь шумнаякомпания подростков, вздумавших прокатиться лунной ночью, промчаться мильпятьсот - шестьсот на такой скорости, что лицо коченеет от ветра. Нарассвете они то ли вернутся домой, то ли нет, то ли будут живы, то ли нет -ведь в этом и была для них острота таких прогулок. "Они хотели убить меня",- подумал Монтэг. Он стоял пошатываясь. Впотревоженном воздухе оседала пыль. Он ощупал ссадину на щеке. "Да, онихотели убить меня, просто так, ни с того ни с сего, не задумываясь над тем,что делают". Монтэг побрел ко все еще далекому тротуару, приказывая ослабевшим ногамдвигаться. Каким-то образом он подобрал рассыпанные книги, но он не помнил,как нагибался и собирал их. Сейчас он перекладывал их из одной руки вдругую, словно игрок карты, перед тем как сделать сложный ход. Может быть, это они убили Клариссу? Он остановился и мысленно повторил еще раз очень громко: - Может быть, это они убили Клариссу! И ему захотелось с криком броситься за ними вдогонку. Слезы застилали глаза. Да, его спасло только то, что он упал. Водитель вовремя сообразил, дажене сообразил, а почувствовал, что мчащаяся на полной скорости машина,наскочив на лежащее тело, неизбежно перевернется и выбросит всех вон. Ноесли бы Монтэг не упал?.. Монтэг вдруг затаил дыхание. В четырех кварталах от него жук замедлил ход, круто повернул, встав назадние колеса, и мчался теперь обратно по той же стороне улицы, нарушая всеправила движения. Но Монтэг был уже вне опасности: он укрылся в темном переулке - целисвоего путешествия. Сюда он устремился час назад - или то было лишь минутуназад? Вздрагивая от ночного холодка, он оглянулся. Жук промчался мимо,выскочил на середину бульвара и исчез, взрыв смеха снова нарушил ночнуютишину. Шагая в темноте по переулку, Монтэг видел, как, словно снежные хлопья,падали с неба геликоптеры - первый снег грядущей долгой зимы... Дом был погружен в молчание. Монтэг подошел со стороны сада, вдыхая густой ночной запах нарциссов,роз и влажной травы. Он потрогал застекленную дверь черного хода, онаоказалась незапертой, прислушался и бесшумно скользнул в дом. "Миссис Блэк, вы спите? - думал он.- Я знаю, это нехорошо, то, что яделаю, но ваш муж поступал так с другими и никогда не спрашивал себя, хорошоэто или дурно, никогда не задумывался и не мучился. А теперь, поскольку выжена пожарника, пришел и ваш черед, теперь огонь уничтожит ваш дом - за вседома, что сжег ваш муж. за все горе, что он не задумываясь причинял людям". Дом молчал. Монтэг спрятал книги на кухне и вышел обратно в переулок. Он оглянулся:погруженный в темноту и молчание, дом спал. Снова Монтэг шагал по ночным улицам. Над городом, словно поднятыеветром обрывки бумаги, кружились геликоптеры. По пути Монтэг зашел в одинокостоящую телефонную будку у закрытого на ночь магазина. Потом он долго стоял,поеживаясь от холода, и ждал, когда завоют вдалеке пожарные сирены иСаламандры с ревом понесутся жечь дом мистера Блэка. Сам мистер Блэк сейчасна работе, но его жена, дрожа от утреннего тумана, будет стоять и смотреть,как пылает и рушится крыша ее дома. А сейчас она еще крепко спит. Спокойной ночи, миссис Блэк. - Фабер! Стук в дверь. Еще раз. Еще. Шепотом произнесенное имя. Ожидание.Наконец, спустя минуту, слабый огонек блеснул в домике Фабера. Еще минутаожидания, и задняя дверь отворилась. Они молча глядели друг на друга в полумраке - Монтэг и Фабер, словно неверили своим глазам. Затем Фабер, очнувшись, быстро протянул руку, втащилМонтэга в дом, усадил на стул, снова вернулся к дверям, прислушался. Впредрассветной тишине выли сирены. Фабер закрыл дверь. - Я вел себя, как дурак, с начала и до конца. Наделал глупостей. Мненельзя здесь долго оставаться. Я ухожу, одному богу известно куда, -промолвил Монтэг. - Во всяком случае, вы делали глупости из-за стоящего дела, - ответилФабер. - Я думал, вас уже нет в живых. Аппарат, что я вам дал... - Сгорел. - Я слышал, как брандмейстер говорил с вами, а потом вдруг все умолкло.Я уже готов был идти разыскивать вас. - Брандмейстер умер. Он обнаружил капсулу и услышал ваш голос, он хотелдобраться и до вас. Я сжег его из огнемета. Фабер опустился на стул. Долгое время оба молчали. - Боже мой, как все это могло случиться? - снова заговорил Монтэг. -Еще вчера все было хорошо, а сегодня я чувствую, что гибну. Сколько разчеловек может погибать и все же оставаться в живых? Мне трудно дышать. Биттимертв, а когда-то он был моим другом. Милли ушла, я считал, она моя жена, нотеперь не знаю. У меня нет больше дома, он сгорел, нет работы, и сам явынужден скрываться. По пути сюда я подбросил книги в дом пожарника. Огосподи, сколько я натворил за одну неделю! - Вы сделали только то, чего не могли не сделать. Так должно былослучиться. - Да, я верю, что это так. Хоть в это я верю, а больше мне, пожалуй, иверить не во что. Да, я знал, что это случится. Я давно чувствовал, какчто-то нарастает во мне. Я делал одно, а думал совсем другое. Это зрело вомне. Удивляюсь, как еще снаружи не было видно. И вот теперь я пришел к вам,чтобы разрушить и вашу жизнь. Ведь они могут прийти сюда! - Впервые за много лет я снова живу, - ответил Фабер. - Я чувствую, чтоделаю то, что давно должен был сделать. И пока что я не испытываю страха.Должно быть, потому, что наконец делаю то, что нужно. Или, может быть,потому, что, раз совершив рискованный поступок, я уже не хочу показаться вамтрусом. Должно быть, мне и дальше придется совершать еще более смелыепоступки, еще больше рисковать, чтобы не было пути назад, чтобы не струсить,не позволить страху снова сковать меня. Что вы теперь намерены делать? - Скрываться. Бежать. - Вы знаете, что объявлена война? - Да, слышал. - Господи! Как странно! - воскликнул старик.- Война кажется чем-тодалеким, потому что у нас есть теперь свои заботы. - У меня не было времени думать о ней. - Монтэг вытащил из карманастодолларовую бумажку. - Вот, возьмите. Пусть будет у вас. Когда я уйду,распорядитесь ими, как найдете нужным. - Однако... - К полудню меня, возможно, не будет в живых. Используйте их для дела.Фабер кивнул головой. - Постарайтесь пробраться к реке, потом идите вдоль берега, там естьстарая железнодорожная колея, ведущая из города в глубь страны. Отыщите ^ ееи ступайте по ней. Все сообщение ведется теперь по воздуху, и большинствожелезнодорожных путей давно заброшено, но эта колея еще сохранилась, ржавеетпотихоньку. Я слышал, что кое-где, в разных глухих углах, еще можно найтилагери бродяг. Пешие таборы, так их называют. Надо только отойти подальше отгорода да иметь зоркий глаз. Говорят, вдоль железнодорожной колеи, что идетотсюда на Лос-Анджелес, можно встретить немало бывших питомцев Гарвардскогоуниверситета. Большею частью это беглецы, скрывающиеся от полиции. Но им всеже удалось уцелеть. Их немного, и правительство, видимо, не считает ихнастолько опасными, чтобы продолжать поиски за пределами городов. На времяможете укрыться у них, а потом постарайтесь разыскать меня в Сент-Луисе. Яотправляюсь туда сегодня утром, пятичасовым автобусом, хочу повидаться с темстарым печатником. Видите, и я наконец-то расшевелился. Ваши деньги пойдутна хорошее дело. Благодарю вас, Монтэг, и да хранит вас бог. Может быть,хотите прилечь на несколько минут? - Нет, лучше мне не задерживаться. - Давайте посмотрим, как развиваются события. Фабер торопливо провелМонтэга в спальню и отодвинул в сторону одну из картин, висевших на стене.Под ней оказался небольшой телевизионный экран размером не более почтовойоткрытки. - Мне всегда хотелось иметь маленький экранчик, чтобы можно было, еслизахочу, закрыть его ладонью, а не эти огромные стены, которые оглушают тебякриком. Вот смотрите. Он включил экран. - Монтэг, - произнес телевизор, и экран осветился. - М-0-Н-Т-Э-Г, - побуквам прочитал голос диктора. - Гай Монтэг. Все еще разыскивается. Поискиведут полицейские геликоптеры. Из соседнего района доставлен новыйМеханический пес. Монтэг и Фабер молча переглянулись. - Механический пес действует безотказно. Это чудесное изобретение, стех пор как впервые было применено для розыска преступников, еще ни разу неошиблось. Наша телевизионная компания гордится тем, что ей предоставленавозможность с телевизионной камерой, установленной на геликоптере, повсюдуследовать за механической ищейкой, как только она начнет свой путь по следупреступника... Фабер налил виски в стаканы. - Выпьем. Это нам не помешает. Они выпили. - ...Обоняние механической собаки настолько совершенно, что онаспособна запомнить около десяти тысяч индивидуальных запахов и выследитьлюбого из этих десяти тысяч людей без новой настройки. Легкая дрожь пробежала по телу Фабера. Он окинул взглядом комнату,стены, дверь, дверную ручку, стул, на котором сидел Монтэг. Монтэг заметилэтот взгляд. Теперь оба они быстро оглядели комнату. Монтэг вдругпочувствовал, как дрогнули и затрепетали крылья его ноздрей, словно он сампустился по своему следу, словно обоняние его настолько обострилось, что онсам стал способен по запаху найти след, проложенный им в воздухе, словновнезапно стали зримы микроскопические капельки пота на дверной ручке, там,где он взялся за нее рукой, - их было множество, и они поблескивали, какхрустальные подвески крохотной люстры. На всем остались крупицы егосущества, он, Монтэг, был везде - ив доме и снаружи, он был светящимсяоблаком, привидением, растворившимся в воздухе. И от этого трудно былодышать. Он видел, как Фабер задержал дыхание, словно боялся вместе своздухом втянуть в себя тень беглеца. - Сейчас Механический пес будет высажен с геликоптера у места пожара! На экранчике возник сгоревший дом, толпа, на земле что-то прикрытоепростыней и опускающийся с неба геликоптер, похожий на причудливый цветок. Так. Значит, они решили довести игру до конца. Спектакль будетразыгран, невзирая на то, что через какой-нибудь час может разразитьсявойна... Как зачарованный, боясь пошевельнуться, Монтэг следил за происходящим.Все это казалось таким далеким, не имеющим к нему никакого отношения. Какбудто он сидел в театре и смотрел драму, чью-то чужую драму, смотрел не безинтереса, даже с каким-то особым удовольствием. "А ведь это все обо мне, -думал он, - ах ты, господи, ведь это все обо мне!" Если бы он захотел, он мог бы остаться здесь и с удобством проследитьвсю погоню до конца, шаг за шагом, по переулкам и улицам, пустынным широкимбульварам, через лужайки и площадки для игр, задерживаясь вместе с дикторомто здесь, то там для необходимых пояснений, и снова по переулкам, прямо кобъятому пламенем дому мистера и миссис Блэк и наконец сюда, в этот домик,где они с Фабером сидят и попивают виски, а электрическое чудовище темвременем уже обнюхивает след его недавних шагов, безмолвное, как самасмерть. Вот оно уже под окном. Теперь, если Монтэг захочет, он может встатьи, одним глазом поглядывая на телевизор, подойти к окну, открыть его ивысунуться навстречу механическому зверю. И тогда на ярком квадратике экранаон увидит самого себя со стороны, как главного героя драмы, знаменитость, окоторой все говорят, к которой прикованы все взоры,- в других гостиных в этуминуту все будут видеть его объемным, в натуральную величину, в красках! Иесли он не зазевается в этот последний момент, он еще сможет за секунду доухода в небытие увидеть, как пронзает его прокаиновая игла - во имя счастьяи спокойствия бесчисленных людей, минуту назад разбуженных истошным воемсирен и поспешивших в свои гостиные, чтобы с волнением наблюдать редкоезрелище - охоту на крупного зверя, погоню за преступником, драму сединственным действующим лицом. Успеет ли он сказать свое последнее слово? Когда на глазах у миллионовзрителей пес схватит его, не должен ли он, Монтэг, одной фразой или хотьсловом подвести итог своей жизни за эту неделю, так, чтобы сказанное им ещедолго жило после того, как пес, сомкнув и разомкнув свои металлическиечелюсти, отпрыгнет и убежит прочь, в темноту. Телекамеры, замерев на месте,будут следить за удаляющимся зверем - эффектный конец! Где ему найти такоеслово, такое последнее слово, чтобы огнем обжечь лица людей, пробудить ихото сна? - Смотрите, - прошептал Фабер. С геликоптера плавно спускалось что-то, не похожее ни на машину, ни назверя, ни мертвое, ни живое, что-то, излучающее слабый зеленоватый свет.Через миг это чудовище уже стояло у тлеющих развалин. Полицейские подобралиброшенный Монтэгом огнемет и поднесли его рукоятку к морде механическогозверя. Раздалось жужжание, щелкание, легкое гудение. Монтэг, очнувшись, тряхнул головой и встал. Он допил остаток виски изстакана: - Пора. Я очень сожалею, что так все вышло. - Сожалеете? О чем? О том, что опасность грозит мне, моему дому? Я всеэто заслужил. Идите, ради бога, идите! Может быть, мне удастся задержатьих... - Постойте. Какая польза, если и вы попадетесь? Когда я уйду, сожгитепокрывало с постели - я касался его. Бросьте в печку стул, на котором ясидел. Протрите спиртом мебель, все дверные ручки. Сожгите половик вприхожей. Включите на полную мощность вентиляцию во всех комнатах, посыпьтевсе нафталином, если он у вас есть. Потом включите вовсю ваши поливныеустановки в саду, а дорожки промойте из шланга. Может быть, удастся прерватьслед... Фабер пожал ему руку: - Я все сделаю. Счастливого пути. Если мы оба останемся живы, наследующей неделе или еще через неделю постарайтесь подать о себе весть.Напишите мне в Сент-Луис, главный почтамт, до востребования. Жаль, что немогу все время держать с вами контакт,- это было бы очень хорошо и для вас идля меня, но у меня нет второй слуховой капсулы. Я, видите ли, никогда недумал, что она пригодится. Ах, какой я был старый глупец! Не предвидел, неподумал!.. Глупо, непростительно глупо! И вот теперь, когда нужен аппарат, уменя его нет. Ну же! Уходите! - Еще одна просьба. Скорей дайте мне чемодан, положите в негокакое-нибудь старое свое платье - старый костюм, чем заношенней, тем лучше,рубашку, старые башмаки, носки... Фабер исчез, но через минуту вернулся. Они заклеили щели картонногочемодана липкой лентой. - Чтобы не выветрился старый запах мистера Фабера,- промолвил Фабер,весь взмокнув от усилий. Взяв виски, Монтэг обрызгал им поверхность чемодана: - Совсем нам ни к чему, чтобы пес сразу учуял оба запаха. Можно, явозьму с собой остаток виски? Оно мне еще пригодится. О, господи, надеюсь,наши старания не напрасны!.. Они опять пожали друг другу руки и, уже направляясь к двери, еще развзглянули на телевизор. Пес шел по следу медленно, крадучись, принюхиваясь кночному ветру. Над ним кружились геликоптеры с телекамерами. Пес вошел впервый переулок. - Прощайте! Монтэг бесшумно выскользнул из дома и побежал, сжимая в руке наполовинупустой чемодан. Он слышал, как позади него заработали поливные установки,наполняя предрассветный воздух шумом падающего дождя, сначала тихим, а затемвсе более сильным и ровным. Вода лилась на дорожки сада и ручейками сбегалана улицу. Несколько капель упало на лицо Монтэга. Ему послышалось, чтостарик что-то крикнул ему на прощанье - или, может быть, ему толькопоказалось? Он быстро удалялся от дома, направляясь к реке. Монтэг бежал. Он чувствовал приближение Механического пса - словно дыхание осени,холодное, легкое и сухое, словно слабый ветер, от которого даже не колышетсятрава, не хлопают ставни окон, не колеблется тень от ветвей на белых плиткахтротуара. Своим бегом Механический пес не нарушал неподвижности окружающегомира. Он нес с собой тишину, и Монтэг, быстро шагая по городу, все времяощущал гнет этой тишины. Наконец он стал невыносим. Монтэг бросился бежать. Он бежал к реке. Останавливаясь временами, чтобы перевести дух, онзаглядывал в слабо освещенные окна пробудившихся домов, видел силуэты людей,глядящих в своих гостиных на телевизорные стены, и на стенах, как облачконеонового пара, то появлялся, то исчезал Механический пес, мелькал то тут,то там, все дальше, дальше на своих мягких паучьих лапах. Вот он наЭлм-террас, на улице Линкольна, в Дубовой, в Парковой аллее, в переулке,ведущем к дому Фабера! "Беги, - говорил себе Монтэг, - не останавливайся, не мешкай!" Экран показывал уже дом Фабера, поливные установки работали вовсю,разбрызгивая струи дождя в ночном воздухе. Пес остановился, вздрагивая. Нет! Монтэг судорожно вцепился руками в подоконник. Не туда! Только нетуда! Прокаиновая игла высунулась и спряталась, снова высунулась и сноваспряталась. С ее кончика сорвалась и упала прозрачная капля 'дурмана,рождающего сны, от которых нет пробуждения. Игла исчезла в морде собаки. Монтэгу стало трудно дышать, в груди теснило, словно туда засунуликулак. Механический пес повернул и бросился дальше по переулку, прочь от домаФабера. Монтэг оторвал взгляд от экрана и посмотрел на небо. Геликоптеры былиуже совсем близко - они все слетались к одной точке, как мошкара, летящая насвет Монтэг с трудом заставил себя вспомнить, что это не какая-товымышленная сценка, на которую он случайно загляделся по пути к реке, чтоэто он сам наблюдает, как ход за ходом разыгрывается его собственнаяшахматная партия. Он громко закричал, чтобы вывести себя из оцепенения, чтобы оторватьсяот окна последнего из домов по этой улице и от того, что он там видел. Кчерту! К черту! Это помогло. Он уже снова бежал. Переулок, улица, переулок,улица, все сильнее запах реки. Правой, левой, правой, левой. Он бежал. Еслителевизионные камеры поймают его в свои объективы, то через минуту зрителиувидят на экранах двадцать миллионов бегущих Монтэгов - как в старинномводевиле с полицейскими и преступниками, преследуемыми и преследователями,который он видел тысячу раз. За ним гонятся сейчас двадцать миллионовбезмолвных, как тень, псов, перескакивают в гостиных с правой стены насреднюю, со средней на левую, чтобы исчезнуть, а затем снова появиться направой, перейти на среднюю, на левую - и так без конца! Монтэг сунул в ухо "Ракушку": - Полиция предлагает населению Элм-террас -сделать следующее: пустькаждый, кто живет в любом доме на любой из улиц этого района, откроет дверьсвоего дома или выглянет в окно. Это надо сделать всем одновременно. Беглецуне удастся скрыться, если все разом выглянут из своих домов. Итак,приготовиться! Конечно! Почему это раньше не пришло им в голову? Почему до сих порэтого никогда не делали? Всем приготовиться, всем разом выглянуть наружу!Беглец не сможет укрыться! Единственный человек, бегущий в эту минуту поулице, единственный, рискнувший вдруг проверить способность своих ногдвигаться, бежать! - Выглянуть по счету десять. Начинаем. Один! Два! Он почувствовал, каквесь город встал. - Три! Весь город повернулся к тысячам своих дверей. Быстрее! Левой, правой! - Четыре! Все, как лунатики, двинулись к выходу. - Пять! Их руки коснулись дверных ручек. С реки тянуло прохладой, как послеливня. Горло у Монтэга пересохло, глаза воспалились от бега. Внезапно онзакричал, словно этот крик мог подтолкнуть его вперед, помочь ему пробежатьпоследние сто ярдов. - Шесть, семь, восемь! На тысячах дверей повернулись дверные ручки. - Девять! Он пробежал мимо последнего ряда домов. Потом вниз по склону, к темнойдвижущейся массе воды. - Десять! Двери распахнулись. Он представил себе тысячи и тысячи лиц, вглядывающихся в темноту улиц,дворов и ночного неба, бледные, испуганные, они прячутся за занавесками, каксерые зверьки, выглядывают они из своих электрических нор, лица с серымибесцветными глазами, серыми губами, серые мысли в окоченелой плоти. Но Монтэг был уже у реки. Он окунул руки в воду, чтобы убедиться в том, что она не привиделасьему. Он вошел в воду, разделся в темноте догола, ополоснул водой тело,окунул руки и голову в пьянящую, как вино, прохладу, он пил ее, он дышал ею.Переодевшись в старое платье и башмаки Фабера, он бросил свою одежду в рекуи смотрел, как вода уносит ее. А потом, держа чемодан в руке, он побрел поводе прочь от берега и брел до тех пор, пока дно не ушло у него из-под ног,течение подхватило его и понесло в темноту. Он уже успел проплыть ярдов триста по течению, когда пес достиг реки.Над рекой гудели огромные пропеллеры геликоптеров. Потоки света обрушилисьна реку, и Монтэг нырнул, спасаясь от этой иллюминации, похожей на внезапнопрорвавшееся сквозь тучи солнце. Он чувствовал, как река мягко увлекает еговсе дальше в темноту. Вдруг лучи прожекторов переметнулись на берег,геликоптеры повернули к городу, словно напали на новый след. Еще мгновение,и они исчезли совсем. Исчез и пес. Остались лишь холодная река и Монтэг,плывущий по ней в неожиданно наступившей тишине, все дальше от города и егоогней, все дальше от погони, от всего. Ему казалось, будто он только что сошел с театральных подмостков, гдешумела толпа актеров, или покинул грандиозный спиритический сеанс с участиемсонма лепечущих привидений. Из нереального, страшного мира он попал в мирреальный, но не мог еще вполне ощутить его реальность, ибо этот мир былслишком нов для него. Темные берега скользили мимо, река несла его теперь среди холмов.Впервые за много лет он видел над собой звезды, бесконечное шествиесовершающих свой предначертанный круг светил. Огромная звездная колесницакатилась по небу, грозя раздавить его. Когда чемодан наполнился водой и затонул, Монтэг перевернулся на спину.Река лениво катила свои волны, уходя все дальше и дальше от людей, которыепитались тенями на завтрак, дымом на обед и туманом на ужин. Река былапо-настоящему реальна, она бережно держала Монтэга в своих объятиях, она неторопила его, она давала время обдумать все, что произошло с ним за этотмесяц, за этот год, за всю жизнь. Он прислушался к ударам своего сердца: онобилось спокойно и ровно. И мысли уже не мчались в бешеном круговороте, онитекли так же спокойно и ровно, как и поток крови в его жилах. Луна низко висела в небе. Луна и лунный свет. Откуда он? Ну понятно, отсолнца. А солнце откуда берет свой свет? Ниоткуда, оно горит собственнымогнем. Горит и горит изо дня в день, все время. Солнце и время. Солнце,время, огонь. Огонь сжигающий. Река мягко качала Монтэга на своих волнах.Огонь сжигающий. На небе солнце, на земле часы, отмеряющие время. Все этовдруг слилось в сознании Монтэга и стало единством. И после многих лет,прожитых на земле, и немногих минут, проведенных на этой реке, он понялнаконец, почему никогда больше он не должен жечь. Солнце горит каждый день. Оно сжигает Время. Вселенная несется по кругуи вертится вокруг своей оси. Время сжигает годы и людей, сжигает само, без помощи Монтэга. А еслион, Монтэг, вместе с другими пожарниками будет сжигать то, что созданолюдьми, а солнце будет сжигать Время, то не останется ничего. Все сгорит. Кто-то должен остановиться. Солнце не остановится. Значит, похоже, чтоостановиться должен он, Монтэг, и те, с кем он работал бок о бок всего лишьнесколько часов тому назад. Где-то вновь должен начаться процесс сбереженияценностей, кто-то должен снова собрать и сберечь то, что создано человеком,сберечь это в книгах, в граммофонных пластинках, в головах людей, уберечьлюбой ценой от моли, плесени, ржавчины, тлена и людей со спичками. Мир полонпожаров, больших и малых. Люди скоро будут свидетелями рождения новойпрофессии - профессии людей, изготовляющих огнеупорную одежду длячеловечества. Он почувствовал, что ноги его коснулись твердого грунта, подошвыботинок заскрипели о гальку и песок. Река прибила его к берегу. Он огляделся. Перед ним была темная равнина, как огромное существо,безглазое и безликое, без формы и очертаний, обладавшее толькопротяженностью, раскинувшееся на тысячи миль и еще дальше, без предела,зеленые холмы и леса ожидали к себе Монтэга. Ему не хотелось покидать покойные воды реки. Он боялся, что где-нибудьтам его снова встретит Механический пес, что вершины деревьев вдруг застонути зашумят от ветра, поднятого пропеллерами геликоптеров. Но по равнине пробегал лишь обычный осенний ветер, такой же тихий испокойный, как текущая рядом река. Почему пес больше не преследует его?Почему погоня повернула обратно, в город? Монтэг прислушался. Тишина.Никого. Ничего. "Милли, - подумал он. - Посмотри вокруг. Прислушайся! Ни единого звука.Тишина. До чего же тихо, Милли! Не знаю, как бы ты к этому отнеслась.Пожалуй, стала бы кричать: "Замолчи! Замолчи!". Милли, Милли". Ему сталогрустно. Милли не было, не было и Механического пса. Аромат сухого сена,донесшийся с далеких полей, воскресил вдруг в памяти Монтэга давно забытуюкартину. Однажды еще совсем ребенком он побывал на ферме. То был редкий деньв его жизни, счастливый день, когда ему довелось своими глазами увидеть, чтоза семью завесами нереальности, за телевизорными стенами гостиных и жестянымвалом города есть еще другой мир, где коровы пасутся на зеленом лугу, свиньибарахтаются в полдень в теплом иле пруда, а собаки с лаем носятся по холмамза белыми овечками. Теперь запах сухого сена и плеск воды напоминали ему, как хорошо былоспать на свежем сене в пустом сарае позади одинокой фермы, в стороне отшумных до рог, под сенью старинной ветряной мельницы, крылья которой тихопоскрипывали над головой, словно отсчитывая пролетающие годы. Лежать быопять, как тот да, всю ночь на сеновале, прислушиваясь к шороху зверь ков инасекомых, к шелесту листьев, к тончайшим, еле слышным ночным звукам. Поздно вечером, думал он, ему, быть может, послышатся шаги. Онприподнимется и сядет. Шаги затихнут. Он снова ляжет и станет глядеть вокошко сено вала. И увидит, как один за другим погаснут огни В домикефермера и девушка, юная и прекрасная, сядет у темного окна и станетрасчесывать косу. Ее трудно будет разглядеть, но ее лицо напомнит ему лицотой девушки, которую он знал когда-то в далеком и теперь уже безвозвратноушедшем прошлом, лицо девушки умевшей радоваться дождю, неуязвимой дляогненных светляков, знавшей, о чем говорит одуванчик, если им потереть подподбородком. Девушка отойдет от окна, потом опять появится наверху, в своейзалитой лунным светом комнатке. И, внимая голосу смерти под рев реактивныхсамолетов, раздирающих небе надвое до самого горизонта, он, Монтэг, будетлежать в своем надежном убежище на сеновале и смотреть как удивительныенезнакомые ему звезды тихо ухо дят за край неба, отступая перед нежнымсветом зари. Утром он не почувствует усталости, хотя всю ночь он не сомкнет глаз ивсю ночь на губах его будет играть улыбка, теплый запах сена и все увиденноеи услышанное в ночной тиши послужит для него самым луч шим отдыхом. А внизу,у лестницы, его будет ожидать еще одна, совсем уже невероятная радость. Оносторожно спустится с сеновала, освещенный розовым светом раннего утра,полный до краев ощущением прелести земного существования, и вдруг замрет наместе, увидев это маленькое чудо. Потом наклонится и коснется его рукой. У подножья лестницы он увидит стакан с холодным свежим молоком,несколько яблок и груш. Это все, что ему теперь нужно- Доказательство того что огромный мирготов принять его и дать ему время подумать над всем, над чем он долженподумать Стакан молока, яблоко, груша Он вышел из воды. Берег ринулся на него, как огромная волна прибоя. Темнота, и этанезнакомая ему местность, и миллионы неведомых запахов, несомых прохладным,леденящим мокрое тело ветром,- все это разом навалилось на Монтэга. Онотпрянул назад от этой темноты, запахов, звуков. В ушах шумело, головакружилась. Звезды летели ему навстречу, как огненные метеоры. Ему захотелосьснова броситься в реку, и пусть волны несут его все равно куда. Темнаягромада берега напомнила ему тот случай из его детских лет, когда, купаясь,он был сбит с ног огромной волной (самой большой, какую он когда-либовидел!), она оглушила его и швырнула в зеленую темноту, наполнила рот, нос,желудок солено-жгучей водой. Слишком много воды! А тут было слишком много земли. И внезапно во тьме, стеною вставшей перед ним,- шорох, чья-то тень, дваглаза. Словно сама ночь вдруг глянула на него. Словно лес глядел на него. Механический пес! Столько пробежать, так измучиться, чуть не утонуть, забраться такдалеко, столько перенести, и, когда уже считаешь себя в безопасности и совздохом облегчения выходишь наконец на берег, вдруг перед тобой... Механический пес! Из горла Монтэга вырвался крик. Нет, это слишком! Слишком много дляодного человека. Тень метнулась в сторону. Глаза исчезли. Как сухой дождь, посыпалисьосенние листья. Монтэг был один в лесу. Олень. Это был олень. Монтэг ощутил острый запах мускуса, смешанный сзапахом крови и дыхания зверя, запах кардамона, мха и крестовника, в глухойночи деревья стеной бежали на него и снова отступали назад, бежали иотступали в такт биению крови, стучащей в висках. Земля была устлана опавшими листьями. Их тут, наверно, были миллиарды,ноги Монтэга погружались в них, словно он переходил вброд сухую шуршащуюреку, пахнущую гвоздикой и теплой пылью. Сколько разных запахов! Вот какбудто запах сырого картофеля, так пахнет, когда разрежешь большуюкартофелину, белую, холодную, пролежавшую всю ночь на открытом воздухе влунном свете. А вот запах пикулей, вот запах сельдерея, лежащего на кухонномстоле, слабый запах желтой горчицы из приоткрытой баночки, запах махровыхгвоздик из соседнего сада. Монтэг опустил руку, и травяной стебелек коснулсяего ладони, как будто ребенок тихонько взял его за руку. Монтэг поднеспальцы к лицу: они пахли лакрицей. Он остановился, глубоко вдыхая запахи земли. И чем глубже он вдыхал их,тем осязаемее становился для него окружающий мир во всем своем разнообразии.У Монтэга уже не было прежнего ощущения пустоты - тут было чем наполнитьсебя. И отныне так будет всегда. Он брел, спотыкаясь, по сухим листьям. И вдруг в этом новом мире необычного - нечто знакомое. Его нога задела что-то, отозвавшееся глухим звоном. Он пошарил рукой втраве - в одну сторону, в другую. Железнодорожные рельсы. Рельсы, ведущие прочь от города, сквозь рощи и леса, ржавые рельсызаброшенного железнодорожного пути. Путь, по которому ему надо идти. Это было то единственно знакомое срединовизны, тот магический талисман, который еще понадобится ему на первыхпорах, которого он сможет коснуться рукой, чувствовать все время под ногами,пока будет идти через заросли куманики, через море запахов и ощущений,сквозь шорох и шепот леса. Он двинулся вперед по шпалам. И, к удивлению своему, он вдруг почувствовал, что твердо знает нечто,чего, однако, никак не смог бы доказать: когда-то давно Кларисса тожепроходила здесь. Полчаса спустя, продрогший, осторожно ступая по шпалам, остро ощущая,как темнота впитывается в его тело, заползает в глаза, в рот, а в ушах стоитгул лесных звуков и ноги исколоты о кустарник и обожжены крапивой, он вдругувидел впереди огонь. Огонь блеснул на секунду, исчез, снова появился - он мигал вдали словночей-то глаз. Монтэг замер на месте, казалось, стоит дохнуть на этот слабыйогонек, и он погаснет. Но огонек горел, и Монтэг начал подкрадываться кнему. Прошло добрых пятнадцать минут, прежде чем ему удалось подойтипоближе, он остановился и, укрывшись за деревом, стал глядеть на огонь. Тихоколеблющееся пламя, белое и алое, странным показался Монтэгу этот огонь, ибоон теперь означал для него совсем не то, что раньше. Этот огонь ничего не сжигал - он согревал. Монтэг видел руки, протянутые к его теплу, только руки - тела сидевшихвокруг костра были скрыты темнотой. Над руками - неподвижные лица,оживленные отблесками пламени. Он и не знал, что огонь может быть таким. Ондаже не подозревал, что огонь может не только отнимать, но и давать. Дажезапах этого огня был совсем другой. Бог весть, сколько он так простоял, отдаваясь нелепой, но приятнойфантазии, будто он лесной зверь, которого свет костра выманил из чащи. Унего были влажные в густых ресницах глаза, гладкая шерсть, шершавый мокрыйнос, копыта, у него были ветвистые рога, и если бы кровь его пролилась наземлю, запахло бы осенью. Он долго стоял, прислушиваясь к тепломупотрескиванию костра. Вокруг костра была тишина, и тишина была на лицах людей, и было времяпосидеть под деревьями вблизи заброшенной колеи и поглядеть на мир состороны, обнять его взглядом, словно мир весь сосредоточился здесь, у этогокостра, словно мир - это лежащий на углях кусок стали, который эти людидолжны были перековать заново. И не только огонь казался иным. Тишина тожебыла иной. Монтэг подвинулся ближе к этой особой тишине, от которой,казалось, зависели судьбы мира. А затем он услышал голоса, люди говорили, но он не мог еще разобрать, очем. Речь их текла спокойно, то громче, то тише,- перед говорившими был весьмир, и они не спеша разглядывали его, они знали землю, знали леса, зналигород, лежащий за рекой, в конце заброшенной железнодорожной колеи. Ониговорили обо всем, и не было вещи, о которой они не могли бы говорить.Монтэг чувствовал это по живым интонациям их голосов, по звучавшим в нихноткам изумления и любопытства. А потом кто-то из говоривших поднял глаза иувидел Монтэга, увидел в первый, а может быть, и в седьмой раз, и чей-тоголос окликнул его: - Ладно, можете не прятаться. Монтэг отступил в темноту. - Да уж ладно, не бойтесь,- снова прозвучал тот же голос. - Милостипросим к нам. Монтэг медленно подошел. Вокруг костра сидели пятеро стариков, одетых втемно-синие из грубой холщовой ткани брюки и куртки и такие же темно-синиерубашки. Он не знал, что им ответить. - Садитесь, - сказал человек, который, по всей видимости, был у нихглавным. - Хотите кофе? Монтэг молча смотрел, как темная дымящаяся струйка льется в складнуюжестяную кружку, потом кто-то протянул ему эту кружку. Он неловко отхлебнул,чувствуя на себе любопытные взгляды. Горячий кофе обжигал губы. но это былоприятно. Лица сидевших вокруг него заросли густыми бородами, но бороды былиопрятны и аккуратно подстрижены. И руки у этих людей тоже были чисты иопрятны. Когда он подходил к костру, они все поднялись, приветствуя гостя,но теперь снова уселись. Монтэг пил кофе. - Благодарю,- сказал он.- Благодарю вас от всей души. - Добро пожаловать, Монтэг. Меня зовут Грэнджер. - Человек, назвавшийсяГрэнджером, протянул ему небольшой флакон с бесцветной жидкостью. -Выпейте-ка и это тоже. Это изменит химический индекс вашего пота. Черезполчаса вы уже будете пахнуть не как вы, а как двое совсем других людей. Разза вами гонится Механический пес, то не мешает вам опорожнить эту бутылочкудо конца. Монтэг выпил горьковатую жидкость. - От вас будет разить, как от козла, но это не важно,- сказал Грэнджер. - Вы знаете мое имя? - удивленно спросил Монтэг. Грэнджер кивком головы указал на портативный телевизор, стоявший укостра: - Мы следили за погоней. Мы так и думали, что вы спуститесь по реке наюг, и когда потом услышали, как вы ломитесь сквозь чащу, словно шалый лось,мы не спрятались, как обычно делаем. Когда геликоптеры вдруг повернулиобратно к городу, мы догадались, что вы нырнули в реку. А в городепроисходит что-то странное. Погоня продолжается, но в другом направлении. - В другом направлении? - Давайте проверим. Грэнджер включил портативный телевизор. На экранчике замелькали краски,с жужжанием заметались тени, словно в этом маленьком ящичке был заперткакой-то кошмарный сон, и странно было, что здесь, в лесу, можно взять его вруки, передать другому. Голос диктора кричал: - Погоня продолжается в северной части города! Полицейские геликоптерысосредоточиваются в районе Восемьдесят седьмой улицы и Элм Гроув парка! Грэнджер кивнул: - Ну да, теперь они просто инсценируют погоню. Вам удалось сбить их соследа еще у реки. Но признаться в этом они не могут. Они знают, что нельзяслишком долго держать зрителей в напряжении. Скорее к развязке! Еслиобыскивать реку, то и до утра не кончишь. Поэтому они ищут жертву, чтобы спомпой завершить всю эту комедию. Смотрите! Не пройдет и пяти минут, как онипоймают Монтэга! - Но как?.. - Вот увидите. Глаз телекамеры, скрытый в брюхе геликоптера, был теперь наведен напустынную улицу. - Видите? - прошептал Грэнджер.- Сейчас появитесь вы. Вон там, в концеулицы. Намеченная жертва. Смотрите, как ведет съемку камера! Сначалаэффектно подается улица. Тревожное ожидание. Улица в перспективе. Вот сейчаскакой-нибудь бедняга выйдет на прогулку. Какой-нибудь чудак, оригинал. Недумайте, что полиция не знает привычек таких чудаков, которые любят гулятьна рассвете, просто так, без всяких причин, или потому, что страдаютбессонницей. Полиция следит за ними месяцы, годы. Никогда не знаешь, когда икак это может пригодиться. А сегодня, оказывается, это очень кстати. Сегодняэто просто спасает положение. О господи! Смотрите! Люди, сидящие у костра, подались вперед. На экране в конце улицы из-заугла появился человек. Внезапно в объектив ворвался Механический пес.Геликоптеры направили на улицу десятки прожекторов и заключили фигуркучеловека в клетку из белых сверкающих столбов света. Голос диктора торжествующе возвестил: - Это Монтэг! Погоня закончена! Ни в чем не повинный прохожий стоял в недоумении, держа в рукедымящуюся сигарету. Он смотрел на пса, не понимая, что это такое. Вероятно,он так и не понял до самого конца. Он взглянул на небо, прислушался к воюсирен. Теперь телекамеры вели съемку снизу. Пес сделал прыжок - ритм иточность его движений были поистине великолепны. Сверкнула игла. Намгновенье все замерло на экране, чтобы зрители могли лучше разглядеть всюкартину - недоумевающий вид жертвы, пустую улицу, стальное чудовище в прыжке- эту гигантскую пулю, стремящуюся к мишени. - Монтэг, не двигайтесь! - произнес голос с неба. В тот же миг пес и объектив телекамеры обрушились на человека сверху. Икамера и пес схватили его одновременно. Он закричал. Человек кричал, кричал,кричал!.. Наплыв. Тишина. Темнота. Монтэг вскрикнул и отвернулся. Тишина. Люди у костра сидели молча, с застывшими лицами, пока с темного экранане прозвучал голос диктора: - Поиски окончены. Монтэг мертв. Преступление, совершенное противобщества, наказано. Темнота. - Теперь мы переносим вас в "Зал под крышей" отеля Люкс. Получасоваяпередача "Перед рассветом". В нашей программе... Грэнджер выключил телевизор. - А вы заметили, как они дали его лицо? Все время не в фокусе. Дажеваши близкие друзья не смогли бы с уверенностью сказать, вы это были или невы. Дан намек - воображение зрителя дополнит остальное. О, черт,- прошепталон. Монтэг молчал, повернувшись к телевизору, весь Дрожа, он не отрывалвзгляда от пустого экрана. Грэнджер легонько коснулся его плеча. - Приветствуем воскресшего из мертвых. Монтэг кивнул. - Теперь вам не мешает познакомиться с нами,- продолжал Грэнджер.- ЭтоФред Клемент, некогда возглавлявший кафедру имени Томаса Харди вКембриджском университете, это было в те годы, когда Кембридж еще непревратился в Атомно-инженерное училище. А это доктор Симмонс изКалифорнийского университета, знаток творчества Ортега-и-Гассет, вотпрофессор Уэст, много лет тому назад в стенах Колумбийского университетасделавший немалый вклад в науку об этике, теперь уже древнюю и забытуюнауку. Преподобный отец Падовер тридцать лет тому назад произнес несколькопроповедей и в течение одной недели потерял своих прихожан из-за своегообраза мыслей. Он уже давно бродяжничает с нами. Что касается меня, то янаписал книгу под названием: "Пальцы одной руки. Правильные отношения междуличностью и обществом". И вот теперь я здесь. Добро пожаловать к нам,Монтэг! -------------------------------------------------------------------- Ортега-и-Гассет - видный испанский писатель и философ XX века. -----------------------------------------------------
Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 61; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |