Мышление

Принципиально важным положением в понимании познавательных аспектов Симбиотической личности является размытость границ self - другой. Переживание собственного self и другой личности в виде слияния может сохраняться осознанно или может целиком вытесняться и подавляться. Однако независимо от того, осознанно ли оно, частично ли осознанно или совершенно неосознанно, слиянию self - другой сопутствует скрытая убежденность в существовании познавательной ошибки. В более слабой структуре borderline отсутствует реалистическое восприятие, касающееся того, кто ответственен за что, поэтому налицо большая склонность перекладывать на других ответственность за собственные действия и состояния ума. Aorderline проявляет тенденцию — более сильную в терапии, нежели в нормальной жизни — к пере-несенческому acting-out и к «преобразованию пассивного в активного». (Weiss, Sampson, 1986). Acting-out перенесения означает патологические реакции, в которых личность без распознавания фактически происходящего процесса перенесения воспринимает других, как настоящий источник своих фрустраций и таким образом, не понимая проективную природу стимулов, которые ей движут, действует так, словно другие действительно ее так сильно фрустрируют, как она это чувствует. Переход пассивного в активное, в свою очередь, — это процесс, в котором личность фрустри-рует других таким способом, которым раньше фрустрировали ее. В отношении описываемой структуры характера манифестацией этого могло бы быть выражение крайнего разочарования и злости в отношении других за то, что они как следует не разобрались, не поняли, не предвидели и не позаботились о ее потребностях.

На более высоких уровнях функционирования тенденция к переживанию отношений с другими в виде слияния чаще выражается в принятии непомерной ответственности за самочувствие других людей. Для понимания симбиотического характера на уровне невроза и более высоком особенно полезна бывает концепция вины по причине сепарации по поводу выживания (Modell, 1965, 1971). В таких случаях детская естественная склонность к переживанию «всемогущей ответственности» была скорее усилена, а не мягко ослаблена, так что личность верит, что ее индиви-дуация действительно ранит человека, которого она любит и от которого зависит. Верит, что сепарация ранит других и что она несет ответственность за это. Появляется магическое понятие вины по поводу выживания: убежденность, что позитивного переживания самой жизни можно будет достигнуть только за счет других людей. В этой искаженной модели действительности приобретение чего бы то ни было хорошего в жизни — результат лишения этого кого-то другого. Weiss (Weiss, Sampson, 1986, s. 43) в связи с этим пишет: «Ребенок развивает у себя чувство вины [...] не только по отношению к таким мотивам, как кровосмешение, убийство, которые повсеместно осуждаются, но также и в связи с продуманными и общепризнаваемыми целями, такими как приобретение силы и получение большей радости от жизни. Личность может страдать от чувства вины и страха в минуты расслабления или же в связи с чувством здоровья и счастья».

Многим личностям с такой характерологической проблемой очень тонко и последовательно внушали, что они действительно несут ответственность за хорошее положение своих родителей и что сепарация в любой форме — начиная от исповедования различных убеждений, и заканчивая аутоэкспрессией, в возникновении которой родитель не принимал или мог не принимать участия, — это очень болезненно переживание для родителей. Это: «Как ты мог так поступить со мной — своим родителем?» усиливает то, что кажется естественной детской тенденцией блуждать в направлении, определенном убеждением о «всемогущей ответственности».

И, что более важно, этот род обусловливания имел место в тот период развития, в котором для ребенка чрезвычайно важным было сохранение однозначно позитивных связей с родителем и во время которого он был склонен пожертвовать ради этой цели почти всем. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ребенок будет воспринимать и идентифицироваться с родительской конструкцией действительности и затем считать себя плохим настолько, насколько он не живет согласно этой мерке.

Если бы Симбиотическая особа могла бы проходить процесс постепенной сепарации и получила в этом поддержку, то другая личность перестала бы иметь такое центральное и решающее значение для ее чувства идентичности. Однако, поскольку этого не случилось, другая личность остается ключевым элементом ее сим-биотического характера на таком эмоциональном уровне, который характеризует маленьких детей между первым и вторым годом жизни. С этой чрезвычайно ограниченной настроенностью, особенно в современной культуре Запада, ребенок вступает во взрослую жизнь. Созданное решение позволяет поддерживать Симбиотическую связь с другой личностью, при одновременной жизни в мире взрослых людей со всеми его требованиями автономии.

Под сложностью высоко невротичных решений может скрываться сценарное решение или «патогенное убеждение» следующего содержания: «Я ничто без тебя. Я благодарен тебе за себя самого. Мне не нужно ничего, в чем ты не мог бы участвовать. Я заслужил наказания за мой успех. Я не могу быть счастлив до тех пор, пока тебя нет со мной. Я ответственен за твое несчастье» и т.д. Эти убеждения часто по многим причинам неосознанны. Они могли бы быть вербально высказаны тем самым родителем, который их невербально культивировал, они могли отвергаться данным человеком ввиду необходимости выживать в этом мире, они могут восприниматься ее сознательной мыслью, как неподобающие и т.д. В корне всего этого часто лежит убеждение, неоднократно подтвержденное реальными угрозами или фактическим опытом, что принятие автономной точки зрения приведет к покинутости.

В особенности в такой степени, в которой это является правдой, и в зависимости от того, насколько серьезно данная личность вынуждена примериться к требованиям взрослой жизни при эмоциональной организации малого ребенка, эффективным окажется этот метод сдерживания личностной индивидуальности от действительного проявления. Когда этого рода убеждения будут открыты в процессе психотерапии, может оказаться, что сложность того, что Modell назвал «умственной книжностью» действительно чрезвычайна. Например, ценой успеха личности будет невозможность порадоваться ему, или же она сама будет его каким-то образом саботировать. С точки зрения применения интернали-зации, часто личность в своих познавательных усилиях будет копировать саморазрушающие образцы поведения своих родителей.

Как и в других структурах характера, где основная психическая травма была пережита в ходе процесса индивидуации (например, в нарциссической или мазохистской), главной задачей психотерапии является возрождение и развитие истинного self. Этот процесс выражается в обнаружении, а затем — в избирательном устранении тех аспектов self, которые целиком являются продуктом инкорпоративной интроекции, несоответствующей индок-тринации и невыверенных решений. Хотя фальшивость этого self не столь очевидна, как в нарциссическом характере, все же оно продолжает оставаться искусственным, навязанным и «приклеенным». В результате эрозии этого вредного self образуется пустота, на месте которой возникает потребность открывать и развивать настоящее чувство self, его реалистическую концепцию и комплекс поведения, который мог бы ее характеризовать. У лучше функционирующей личности эта пустота легко может быть заполнена при условии, что личность установит контроль за той частью своей жизни, с которой она может полностью идентифицироваться, и применит свои солидные умения для развития дополнительных областей функционирования self. У личностей, находящихся на более низком функциональном уровне, этот процесс будет протекать дольше, поскольку тут имеет место большая потребность устранения дефицита и значительного заполнения пустоты. Однако в обоих случаях будут наблюдаться периоды, когда человек ощущает пустоту и потребность в поддержке со стороны терапевта в процессе преодоления этого феномена.

Психотерапия Симбиотической проблемы сводится к фактическому усвоению self и восстановлению наиболее ослабленных его уровней. К счастью, чувства обессиленности, как правило, бывают более ограниченными, чем фактическое развитие self. Одним из наиболее распространенных компромиссных решений является именно развитие определенных навыков self с одновременным их вытеснением. Когда личность признает за собой право на собственную идентичность, ее состояние может относительно быстро улучшиться.