Зачем вы его в чехле водите?

— Он у вас, что, больной, раз вы его в чехле водите? — дядька, зашедший с нами в лифт на первом этаже, кивнул на Варвару в комбинезоне.

— Кто — «он»? — помедлив, спросила я не слишком дружелюбно. Предположить, что моя девочка, моя зайка, моя Чебурашка — больная и чесоточная! Надо ж такое придумать! — Кто — «он»?

— Ну Шарик ваш! — Дядька казался себе таким остроумным!

— Это от грязи, — спокойно объяснила я. (К чему нам в лифте эскалация напряженности?) — На улице несколько э-э… мокро, вам что-нибудь известно об этом?

— спросила я, переводя взгляд на забрызганные дядькины брюки.

— Так на собак ведь грязь не липнет!

Мы рассеянно кивнули ему в знак согласия и выгрузились на своем этаже. «Придурок», — пожала плечами я. «Придурок», — вздохнув, согласилась Варвара. Ее всегда огорчало, когда к ней относились неадекватно. Мы помолчали в полном согласии и зашли в квартиру — снимать комбез, мыть ноги, мыть коридор…

Апрель на Урале может сравниться только с октябрем на Урале. Иногда — с сентябрем или ноябрем. Но если осенью грязь на улице воспринимается со знаком «минус» (впереди зима…), то весной — это чаще повод для шуток: еще немного, еще чуть-чуть! Ну такая у нас весна-красна, ничего не поделаешь! Снег мешается с дождем, лужи с сугробами. Утром — снегопад, вечером — реки разливанные. Утром — в валенках с галошами, вечером — в резиновых сапогах. Нормальное дело! Вчера было +5, сегодня -4, к ночи обещали -10, а завтра 0.

Все, что валится с неба, а потом тает, собака тащит домой. Поэтому наше спасение — комбинезон! Да, мы в меньшинстве. В нашей округе в комбезе, кроме нас, ходит только одна собака — кокер-спаниель. Может, поэтому прохожие уверены, что комбинезон мы надеваем для тепла. «Смотри, Кирюша, собачка гулять пошла в пальтишке, потому что мерзнет! И не плачет, и не капризничает, как ты!»

Собачка не плачет. Собачка делает такое специальное несчастное лицо, которое особенно удачно получается на фотографиях и которое имеет большой успех у окружающих в плане сочувствия. «Посмотрите, люди добрые! Бьют меня, лапы моют, в шуршащем мешке ходить заставляют!… Голуби летят над нашей зо-оной. Голубям нигде преграды не-ет… Хорошо бы вместе с голубями мне сейчас на волю улететь!»

Одевание на прогулку и мытье лап после нее — аттракцион «Кто кого переупрямит». Уговаривать ее бесполезно… Варвара прячет лапы, вздыхает, бурчит, переступает. Надо делать все быстро, весело, сноровисто. Но даже потом, когда все кончено, она поднимает на меня глаза — печальные, карие, со слезой, со всей скорбью еврейского народа, хотя никакого отношения к еврейскому народу она вовсе не имеет.

Увидела в телевизоре, наверное, что так смотрят все лирические героини. Впрочем, разгулявшись, Варвара о своих апрельских страданиях забывает. Ничего ей не жмет, не кусает и не колет. Варвара скачет, носится за бутылкой или игрушкой, выбивая фонтаны грязевых брызг, с интересом занюхивает территорию и с гордым видом фланирует мимо двух сторожевых стояночных псов. Те ее не узнают и заходятся в лае. Варвара весело бежит вперед. И вот снова передо мной любимый вид: задорно помахивающий хвост над толстенькой круглой попой.

Апрель — самый веселый месяц. Хотя по пейзажам такого и не скажешь.

Одни апрельские беседы на улице «со знатоками собак» чего стоят!

— Это у вас как порода называется?

— Мастиф.

— Какой мастиф?

Ну, думаю, попался знаток. Английского мастифа от испанского отличает! Может, даже филу и бордоса знает! Открыла рот, только успела вякнуть: «Английский», как собеседник меня перебил: «У моего соседа на даче такой же живет, как у вас, один в один — ВНИМАНИЕ! — кунгурский мастит. Они, говорят, хитрые такие… Ваш хитрый?»

Июля

ПОЕЗДКА В ЛЕС-2

Лето — тоже человек, и в этом году оно решило отдохнуть где-нибудь в Турции. Однако и мы с Варварой — человека, поэтому, помахав лету платочком, выехали на близлежащий водоем. Для компании была приглашена еще дюжина моих коллег — старых и новых знакомцев Варвары…

Итак, Урал, начало июля, поездка с ночевкой. Собственно, она, поездка эта, была вполне классическая: основная масса и мы с тетей Варей доехали без приключений на арендованном микроавтобусе, отдельные индивидуумы, желая выпендриться и непременно ехать 50 километров с рюкзаками на велосипедах, разумеется, потерялись — приехали на другую сторону озера, пришлось в сумерках выдвигаться группе спасателей, нам с собакой в том числе.

Как проходила поисково-спасательная операция? Сейчас расскажу. Собака шла за мной след в след, нимало не заботясь о том, что порядочным псам полагается нюхать дорогу и рыскать по темному лесу в поисках тропы. Естественно, по пути мы залезли в болото, потерялись сами. Светила себе сотовым телефончиком. Нашлись все, слава Богу.

Потом еще одни товарищи, отправившиеся В ПОХОД на машине, застряли на проселочной дороге, не доехав до нас пару километров, пришлось всем гуртом идти, толкать. Варвара благоразумно держалась в тени и стать тягловой лошадью не торопилась.

Потом пели-пили, жарили шашлыки, сидели у костра, я на лодке, пробитой пулей (дырка в днище, как бутылка закрытая какой-то простецкой пробочкой), катались по озеру. Как сказал нам местный рыбак, одолживший лодочку: «Главное, не бойтесь и не шевелитесь. Плавать все умеете?». Лодочку делал явно тот, у кого обе руки левые, ибо раскачивалась и кренилась она почище подвесного моста в фильмах про скалолазов. Никто, впрочем, не свалился, зато покатались — хапнули экстриму.

Скованная обещанием «искупаться ночью голышом», отведав алкоголю, я все-таки решила слово сдержать, но… наполовину. Искупаться, но в купальнике. Благо, все уже были хороши, солнце погасло, и в чем я там купаюсь — всем было по барабану. Сотоварищ мой по купанию «голышом» под шумок тоже искупался в приличном виде, так что, увы, обошлось без непотребства и оргий.

И о чем хочется написать, не сдерживая праведного гнева! Я, кандидат в мастера спорта по плаванию (в далеком прошлом), на третьем гребке запыхтела, как загнанный паровоз, зафыркала, как раненый кит. Вот что значит нездоровый образ жизни, девчонки!

Стоны мои и судорожные плавательные вздохи неслись по глади озера аж до самой Новой Зеландии, и, в конце концов, народ заинтересовался — чем мы там занимаемся. А ничем. Просто я проплыла два метра и стояла, дышала с присвистом минут пятнадцать. А, ну и для вида побулькивала ногами иногда. Типа — резвлюсь в водах. Как русалка. Игривая нимфа. Афродита недобитая. Но надо заметить, при такой фантастической акустике, что давало ночное озеро, бронхические хрипы звучали и вправду эротично. Добавьте к этому вздымающуюся грудь, голую спину с лямкой купальника, мокрые волосы…

Мальчик-сотоварищ от удивления вообще не особо плавал (пловец, видать, такой же, как я), стоял, глазел. Ну и слушал. Готова поклясться, что у него на языке вертелась фраза типа: «Теперь я знаю, как заниматься с тобой любовью».

Сие свербит в мозгу третьи сутки и на данный момент составляет базис моих порнографических фантазий. Правда, после того, как довелось полюбоваться собой на фотографиях, сексуальной прыти у меня поубавилось. Все люди как люди, а я как колода. Ужасссссссссс. Не знаю, нравится ли себе хоть кто-нибудь на фотографиях, но я точно не из их числа.

В целом, с погодой повезло. Все было хорошо: выпивка закончилась ночью, еда утром. Варишна держалась молодцом. Поначалу, правда, шарахалась от мужиков (есть у нее такая фобия), даже предупредительно бурчала, когда особо резвые тянули ручонки к морде. Потом ничего, привыкла, гладить-тискать разрешала. Обработала ее Фронтлайном, она тут же, не отходя от кассы, полезла в воду. Купаться не купалась, так, бороздила у берега по колено в воде. Плавать не любит. Я ей и мячик кидала, и под попу ее подпихивала — нет, не хочет. Если я залезала в воду — бегала по берегу, лаяла, скакала, беспокоилась, но хоть ты там утони сто раз — в глубину не полезла бы.

Конечно, корм свой есть не стала, попрошайничала, но ненавязчиво, умеренно и быстро отвязывалась. Представьте, люди без закалки — сидят, едят, а на них смотрят эти печальные глаза, в упор смотрят, причем не откуда-то снизу, а на одном уровне. Луж и забыла, что «эти глаза напротив» могут оказывать такое влияние. Причем, самое интересное, что у меня поросенок не просил. Знал, что от матери-ехидны только огрызки могут перепасть, да и то по настроению.

Неправильно было бы написать, что она носилась по лесу. Отнюдь. Плелась нога за ногу, исключительно в качестве моего хвоста. Без особой инициативы, так, по долгу службы. Понюхивала кусты, иногда забегала чуть вперед, но никакие птички-рыбки внимания ее не привлекали.

Надо отдать должное: ходила со мной до последнего, на все вылазки, и только убедившись, что я подбираюсь к спальному месту, заняла исходную горизонтальную позицию. В общем, Варишна молодец, ни разу не выбилась из образа мега-флегматичной, благодушной, в меру воспитанной собаки, в гробу видевших всех походников.

Но все-таки один раз она удивила даже меня. Дело в том, что изначально ей было выделено место У ВХОДА в палатку. Место было оборудовано на уровне 5-звездочного отеля, с ковриками, подушечками и дежурным колокольчиком для вызова прислуги. Сверху местечко было закрыто тентам, так что снега-дожди неженке не грозили. С собой же в палатку мы ее не пригласили по причине того, что палатка позиционировалась как ОДНОМЕСТНАЯ, в которую меня саму взяли по блату. Ну и вот, поцеловав Варюшеньку-душеньку на ночь, запаковавшись в спальники, закрыли палаточку на «замочек»…

И тут Варишна встает и деликатно так кашляет у входа. Мол, алле-гараж, вы никого тут не забыли на улице?! Совести-то совсем ни стыда?! Оставили, главное, собаку посреди леса и довольны?!

Мы замерли, ждем, что дальше будет. Варвара, покашляв вдовое, начинает натурально ломиться «в дверь», грозя сломать не только «замочек», но и саму палатку на хлипких колышках. И при этом так душераздирающе кряхтеть и вздыхать, что сердце мое дрогнуло. Думаю, сама буду сидя спать, но дитя на улице не оставлю!

Дитя, вломившись внутрь, довольно свернулось калачиком в ногах и тут же захрапело на всю ивановскую. Кстати, нам оно, дите, совсем не мешало, наоборот, грело всю ночь, а комары от запаха мокрой псины обалдели и даже не кусали.

Под утро, устав спать калачиком, Варишна, тактично походив по нам копытами, нашла еще более удобное положение: легла между нами третьим номером. Тоже, как ни странно, было вполне уютно, мягко и сладко. Так мы и встретили новый день.

Потом, когда пришло время потихоньку выползать из палаток, выползли все…, кроме Вари. Ей так понравился «домик», что она, на две секунды смотавшись к ближайшему кусту, молнией ринулась обратно в палатку, чтобы никто не занял тепленькое местечко. Там она и провела почти весь второй день, изредка совершая разведвылазки в сторону стола. А на столе — шаром покати. Варишна особо расстраиваться не стала, а зевнув, почапала обратно в палатку — дремать на боевом посту. Умаялась вчера ходить по лесу, бедняга! А лапы-то не казенные!

Финал нашего пребывания на природе оказался смазанным. Дав понять, что хорошего помаленьку, пора бы и в сторону домашнего матраса двигать, Варвара явно затосковала. Села у машины, хозяева которой на берегу невинно резались в «мафию», и гипнотизировала дверцу. Пришлось попроситься пассажирами, хотя по сценарию вся группа возвращалась на электричке.

В машине было не протолкнуться, ибо туда сгрузили всю тяжесть: палатки, спальники, мангалы, ведра… Так что мы ехали, как улитки, застрявшие на выходе из своей раковины: под головой мешок с мусором, бок колет чья-то палатка, под ногами коврики, на голове Варвара, дышит, слюнями обливает, ерзает, потому что ее под бок подпирает чей-то сложенный велосипед. В результате мастиф все-таки нашел оптимальную позицию. Попа и задние ноги — на сиденье, а передние ноги — на полу. Медвежий же ее лобешник удобно подпирал ручку переключения скоростей. Доехали как в капсуле приземления космонавтов: руки-ноги вперемешку, бортовые приборы махнули на нас рукой и уже ничего не показывали. Толку — нам показывать…

Выгрузившись из машины, честно отбуксирована собачку на травку — пописать. Собачка, еле переставляя ноги, доковыляла до травки и рухнула, как больной жираф. Еще пять минут ушло на уговоры дойти-таки до подъезда, подняться на лифте, прошмыгнуть в квартиру и там уже отдаться во власть ничем не замутненного лежания.

Дома Варвара доползла до кухни, залпом выпила два или три литра воды, отдышалась, попросила добавки, шумно выпила и ее, обтерлась лапой и, повесив на спину табличку «Не беспокоить!», завалилась спать. Давно, понимаешь, не спала!

Табличку моя выносливая девушка сняла только к вечеру следующего дня. Реабилитации очень способствовал здоровый сон, нежная свежая колбаска и забота близких, тоже, впрочем, ходивших на полусогнутых.

Вечером мы осторожно, как паралитики, тихонько выползли на свет божий, на улицу. Быстро сделав свои дела, собака остановилась и с недоверием уставилась на меня: не понесет ли черт опять куда-нибудь в Сыктывкар или во Владивосток. И если что, она меня тут подождет.

Сегодня с работы она велела мне особо не торопиться. Логично полагая, что чем позднее мы выдвинемся на прогулку, тем на меньшее расстояние уйдем от дама. Так что сегодня я гуляю.

Июля