МЕГГИ ЧИТАЕТ

У каждой книги есть душа. Душа того, кто ее написал, и души тех, кто читал и переживал ее, и мечтал над ней.

Карлос Руис Сафон. Тень ветра

Когда в доме Элинор все стихло и луна залила сад своим светом, Мегги надела платье, которое сшила ей Реза. Несколько месяцев назад Мегги расспрашивала мать, во что одевались женщины в Чернильном мире.

– Какие женщины? – откликнулась Реза. – Крестьянки? Комедиантки? Княжеские дочери? Служанки?

– А ты что носила? – спросила Мегги.

Тогда Реза с Дариусом поехали в ближайший городок и купили там ткань, простую, грубую ткань красного цвета. Потом Реза попросила Элинор достать из кладовки старую швейную машинку.

– Такое платье я носила, когда жила служанкой в крепости Каприкорна, – пояснила она, накидывая на Мегги готовый наряд. – Для крестьянки оно было бы слишком нарядным, но для служанки богатого человека – в самый раз. А Мортола очень гордилась тем, что мы одеты лишь немного хуже, чем прислуга герцога, хотя прислуживаем всего лишь банде разбойников.

Мегги подошла к зеркалу на дверце шкафа и внимательно оглядела себя в новом наряде. Ощущение было странное. В Чернильном мире она тоже будет чужой, платье тут ничего не изменит. «Чужой, как Сажерук здесь, – подумала она и вспомнила несчастное выражение его глаз. – Чушь! – сердито подумала она, откидывая волосы назад. – Я же не останусь там на десять лет».

Рукава у платья вышли немного коротки, да и в груди оно было тесновато.

– Ах ты господи, Мегги! – воскликнула Элинор, впервые заметившая, что грудь у Мегги уже не плоская, как переплет книги. – Ты, кажется, окончательно вышла из возраста Пеппи Длинный-чулок?

Для Фарида не отыскалось подходящего наряда ни на чердаке, ни в чемоданах в кладовке, сколько ни рылась там Мегги, но мальчика это, кажется, не беспокоило.

– Подумаешь, – усмехнулся он. – Если все получится, мы сперва окажемся в лесу. Там до моих штанов точно никому дела не будет, а как только мы попадем в какое-нибудь населенное место, я сопру себе одежку!

Для него всегда все было просто. Угрызения совести, которые испытывала Мегги перед Мо и Резой, были ему так же непонятны, как ее хлопоты о подходящей одежде.

– Это еще почему? – спросил он, недоумевающе глядя на нее, когда она призналась, что не смеет глядеть в глаза Мо и матери с тех пор, как решилась уйти с ним.

– Тебе тринадцать лет! Они бы тебя все равно скоро выдали замуж, правда?

– Выдали замуж? – Мегги почувствовала, как краска заливает ей лицо.

И зачем только она заговорила об этом с мальчиком из «Тысячи и одной ночи», из мира, где женщины бывали только прислугой, рабынями или обитательницами гарема?

– И потом, – добавил Фарид, великодушно не замечая, как она покраснела, – ты ведь все равно не собираешься оставаться там надолго.

Ну конечно, оставаться надолго она не собиралась. Мегги хотела увидеть и услышать Чернильный мир, ощутить его запах и вкус и вернуться домой, к Мо и Резе, к Элинор и Дариусу. Правда, тут была одна загвоздка: слова Орфея, может быть, отнесут ее в историю Сажерука, но уж точно не обратно. Только один человек мог помочь ей вернуться – Фенолио, творец того мира, куда они собирались уйти, создатель стеклянных человечков и синекожих фей, Сажерука, но также и Басты. Да, только Фенолио сможет отправить ее назад. Всякий раз, когда Мегги думала об этом, решимость покидала ее и ей хотелось отказаться от своей затеи, вычеркнуть два слова, которые она добавила в листок Орфея: «и девочку…»

А если она не отыщет Фенолио? Что, если его уже и нет там, в его истории? «Да ладно! Конечно, он там! – говорила Мегги себе каждый раз, как у нее начинало колотиться сердце от этой мысли. – Он же не может сам вчитать себя обратно – для этого ему нужен чтец!» А что, если Фенолио нашел себе там другого чтеца, такого, как Орфей или Дариус? Ведь дар этот, похоже, не так уникален, как они с Мо раньше думали.

«Нет! Он все еще там! Наверняка!» – твердила Мегги, в сотый раз перечитывая прощальное письмо родителям. Она сама не знала, почему взяла для него ту мраморную бумагу, которую они с Мо вместе раскрашивали. Вряд ли это его смягчит.

Мо, родной! Дорогая Реза! (Мегги знала свое письмо наизусть)

Пожалуйста, не волнуйтесь за меня. Фарид должен найти Сажерука и предупредить его про Басту, и я иду с ним. Я не задержусь там надолго, я хочу только взглянуть на Непроходимую Чащу и на Жирного Герцога, на Козимо Прекрасного и, может быть, еще на Черного Принца с его медведем. А еще я хочу снова увидеть фей, стеклянных человечков и Фенолио. Он отправит меня обратно. Вы ведь знаете, что он это умеет. Не волнуйтесь. Ведь Каприкорна там больше нет.

До скорой встречи! Целую и обнимаю вас крепко-крепко.

Мегги

P. S. Мо, я принесу тебе оттуда какую-нибудь книгу. Там наверняка есть чудесные книги, рукописные, со множеством картинок, как у Элинор под стеклом. Только намного красивее. Пожалуйста, не сердись на меня.

Она три раза рвала это письмо и писала снова, но лучше оно от этого не стало. Ведь нет таких слов, которые помешают Мо рассердиться, а Резе плакать от страха за нее – как в тот день, когда она пришла из школы на два часа позже обычного. Она положила письмо к себе на подушку – здесь они его точно увидят – и снова подошла к зеркалу. «Мегги, что ты делаешь? – подумала она. – Что ты делаешь?» Но отражение ничего не ответило.

Фарид, постучавшись незадолго до полуночи в комнату Мегги, оторопел, увидев ее в новом платье.

– У меня нет подходящих туфель, – сказала она, – но платье, к счастью, такое длинное, что сапог почти не видно, правда?

Фарид кивнул.

– Тебе очень идет, – пробормотал он смущенно.

Впустив его, Мегги заперла дверь на ключ и вынула его, чтобы замок можно было открыть снаружи. У Элинор есть запасной ключ, правда, она, конечно, не помнит, где он лежит, но уж Дариус-то наверняка знает. Она снова взглянула на письмо на подушке…

Через плечо у Фарида висел рюкзак, который они нашли на чердаке.

– Да, пусть забирает, – сказала Элинор на вопрос Мегги. – Эта штука принадлежала моему страшно противному дяде. Пусть мальчишка сует туда свою вонючую куницу. Я буду только рада.

Куница!

Сердце замерло в груди у Мегги.

Фарид не знал, почему Сажерук не взял с собой куницу, и Мегги ему не объяснила. Хотя прекрасно понимала, в чем дело. Ведь она же сама рассказала Сажеруку, какую роль играет куница в его истории: что он погибнет из-за Гвина, погибнет жестокой кровавой смертью, если все сбудется, как написал Фенолио.

Но Фарид лишь подавленно покачал головой, когда она спросила о Гвине.

– Он сбежал! Я привязал его в саду, потому что Книгожорка прожужжала мне все уши своими птичками, но Гвин перегрыз веревку. Я его везде искал, но он как сквозь землю провалился.

Умница Гвин.

– Ему все равно придется остаться здесь, – сказала Мегги. – Орфей ничего про него не написал. Реза о нем позаботится. Она его любит.

Фарид кивнул, грустно поглядел в окно, но возражать не стал.

Непроходимая Чаща – туда доставят их слова Орфея. Фарид знал, куда Сажерук собирался идти потом: в Омбру, к замку Жирного Герцога. Мегги надеялась найти там и Фенолио. Он ей много рассказывал об Омбре в ту пору, когда оба они были узниками Каприкорна.

– Да, если бы я мог выбрать себе место по душе в Чернильном мире, – сказал он Мегги как-то ночью, когда они не могли уснуть, потому что молодчики Каприкорна опять палили под окнами в кошек, – я поселился бы в Омбре. Ведь Жирный Герцог – большой любитель книг, чего не скажешь о втором правителе – Змееглаве. Да, в Омбре писателю, пожалуй, жилось бы хорошо. Комнатка где-нибудь в мансарде, в квартале сапожников и изготовителей конской сбруи – у них не так отвратительно воняет, стеклянный человечек, который точил бы мне перья, пара порхающих над кроватью фей и вид из окна на улочки с их пестрой жизнью…

– Что ты берешь с собой? – Голос Фарида вывел Мегги из задумчивости. – Ты ведь знаешь, много нам брать нельзя.

– Ну конечно, знаю.

За кого он ее принимает? Он думает, раз она девочка, то потащит с собой чемодан нарядов? Она возьмет с собой только старый кожаный мешок, который сшил ей Мо, когда она была еще маленькая. Мегги всегда брала его с собой в дорогу. Он будет напоминать ей о Мо и, надо надеяться, будет смотреться в Чернильном мире так же естественно, как Резино платье. Правда, этого нельзя сказать о вещах, которые она туда сложила: зубная щетка из предательской пластмассы, как и пуговицы на шерстяной кофте, а также пара карандашей, складной ножик, фотография родителей и фотография Элинор. Дольше всего Мегги размышляла, какую книгу с собой взять. Отправиться в путешествие без книги было для нее так же немыслимо, как без смены белья, но багаж должен быть легким, поэтому речь могла идти только о томике в мягкой обложке.

«Книги в купальных костюмах, – называл их Мо. – В обычных условиях мало прилично, однако очень полезная вещь, когда едешь в отпуск».

На полках Элинор не было ни единой книжки в таком издании, но кое-что отыскалось у самой Мегги. В конце концов она остановилась на той, что подарила ей Реза, – сборнике рассказов, где действие всякий раз происходило на том самом озере, у которого стоял дом Элинор. Так она как будто захватит с собой кусочек родного дома – потому что дом Элинор стал для нее родным. Каким не бывало прежде ни одно из мест, где им случалось жить. И кто знает, может быть, эти слова помогут Фенолио вернуть ее обратно, в ее историю…

Фарид шагнул к окну. Оно было открыто, и в комнату задувал прохладный ветер. Он шевелил сшитые Резой занавески, и Мегги зябко ежилась в своем непривычном платье. Ночи были еще теплые, но что за погода ожидает их в Чернильном мире? А вдруг там зима?

– Я должен с ним хотя бы попрощаться, – пробормотал Фарид. Он высунулся в окно и тихо позвал: – Гвин! – прищелкивая языком.

Мегги поспешно оттащила его от окна.

– Прекрати! – строго сказала она. – Ты решил весь дом перебудить? Говорю ж тебе: Гвину здесь будет хорошо. Он, наверное, давно уже нашел себе самочку – куницы тут так и шмыгают. Элинор даже боится, что они сожрут соловья, который поет у нее под окном.

Лицо у Фарида стало совсем несчастное, но от окна он отошел.

– Зачем ты оставляешь его открытым? – спросил он. – А если Баста…

Он не договорил.

– Сигнализация Элинор срабатывает и при открытом окне, – ответила Мегги, укладывая в мешок подаренный Мо блокнот.

У нее была причина не закрывать окно. Однажды ночью в приморской гостинице неподалеку от деревни Каприкорна она уговорила Мо прочитать ей стишок. Там говорилось о лунной птице, дремлющей в пахнущем мятой воздухе. На следующее утро птица билась в их номере об оконное стекло, и Мегги не могла забыть, как маленькая головка снова и снова ударялась о прозрачную преграду. Нет уж, пусть лучше окно остается открытым.

– Давай сядем рядышком на диван, – сказала она. – Рюкзак повесь на плечо.

Фарид послушался. Он присел на диван так же робко, как до этого на стул. Диван был старый, обитый потертым зеленым плюшем, с кистями и пуговицами. «У тебя будет уютное местечко для чтения», – сказала в свое время Элинор, затаскивая его с помощью Дариуса в комнату Мегги. Что она скажет, когда увидит, что племянницы нет? Поймет ли ее Элинор? «Сначала она будет чертыхаться! – подумала Мегги, наклоняясь к своему школьному портфелю. – А потом скажет: „Черт побери, ну почему эта дуреха меня с собой не прихватила?“ Да, Элинор наверняка так скажет». Мегги уже начинала скучать по тетушке, но постаралась выбросить ее из головы. И ее, и Резу, и Мо. Прежде всего Мо, а то она еще представит себе, какой у него будет вид, когда он прочтет ее письмо… Нет!

Она поспешно сунула руку в портфель и достала учебник географии. Листок, который принес Фарид, лежал рядом с тем, который она переписала, но Мегги взяла только тот, что был исписан ее почерком. Фарид отодвинулся, когда она села рядом с ним, и на мгновение в его глазах промелькнул страх – или ей показалось?

– В чем дело? Ты передумал?

– Нет! Просто… с тобой ведь такого никогда не бывало, правда?

– Какого?

Мегги впервые заметила, что у него уже начинает пробиваться борода. Эта растительность выглядела так странно на мальчишеском лице.

– Ну… то, что случилось с Дариусом.

Ах вот оно что! Он боится оказаться в мире Сажерука с изуродованным лицом, негнущейся ногой или немым, как Реза.

– Нет, конечно! – В ее голосе прозвучала невольная обида.

Хотя… Разве она точно знает, что Фенолио оказался там целым и невредимым? И Фенолио, и оловянный солдатик… Она ведь больше не видела тех, кого отправила по ту сторону букв. Только тех, кто приходил оттуда! «Ну и что? Не надо так долго раздумывать, Мегги. Читай, или мужество оставит тебя раньше, чем ты почувствуешь на языке первое слово…»

Фарид откашлялся, как будто это он собирался читать, а не она.

Чего она еще ждет? Чтобы в дверь постучался Мо и удивился, зачем она заперлась? В соседней комнате давно было тихо. Ее родители спали. «Не думай о них, Мегги! Ни о Мо, ни о Резе, ни об Элинор, только о словах… и о том месте, куда они должны тебя перенести. Месте, полном чудес и приключений».

Мегги посмотрела на красивые черные буквы. Она нащупывала языком вкус первых слогов, пыталась представить себе тот мир, о котором нашептывали буквы: деревья, птиц, чужое небо… И наконец, преодолевая сердцебиение, начала читать. Сердце колотилось у нее в груди почти так же сильно, как в ту ночь, когда ее голосу предстояло стать убийцей. А ведь сейчас от нее требуется куда меньше. Она должна всего лишь распахнуть дверь, маленькую дверцу для себя и Фарида…

В нос ей ударил свежий запах листвы. Потом все исчезло: письменный стол, лампа возле него и открытое окно. Последнее, что увидела Мегги, был Гвин, таращившийся на нее с подоконника.