Глава 19: Май 1986‑Февраль 1990

Арнольд и Мария ушли с приема в честь их свадьбы 26 апреля в половине шестого вечера. На следующий день в половине десятого утра Арнольд уже делал зарядку в отеле «Сент‑Джеймс клаб» на Антигуа, где он проводил с Марией медовый месяц. После физических упражнений новобрачные приступили к позднему завтраку, причем свежеиспеченная г‑жа Шварценеггер выглядела, по слухам, весьма соблазнительно в черном облегающем трико и с ярко‑розовым бантом в волосах. Их медовый месяц на Антигуа в номере с садом на крыше отеля за 800 долларов в день проходил безмятежно. Но вскоре пришла пора вернуться к обыденной жизни, ибо жених и невеста, по обыкновению, Должны были идти каждый своим путем. 12 мая Мария вернулась к работе на «Си‑Би‑Эс», ведя репортаж с премьеры фильма «Снайпер» в «Астор плаза» на Манхеттене, а Арнольд отправился за три тысячи миль в Калифорнию. Трансконтинентальный характер их широко разрекламированной семейной жизни многих ставил в тупик, но, казалось, вполне устраивал Арнольда. Не прошло и четырех недель после окончания медового месяца, как он заявил: «Я очень независимый человек. Я могу жить один, но в то же время радуюсь, когда мы вместе. Временами нам с Марией не хватает времени, иногда у нас его слишком много. Но у нас все получается. Я не вижу в этом какой‑либо проблемы». В июле 1988 года Арнольд все еще старательно работал над созданием имиджа благополучной семьи и, отвечая на вопрос журнала «Космополитэн», каким образом выдерживает испытания их семейная жизнь в связи с работой, которая так далеко отдаляет мужа и жену друг от друга, заявил: «Мария и я очень любим друг друга. Мы оба невероятно нуждаемся друг в друге – для меня нет большего счастья, как быть вместе с Марией, так же, как и для нее, быть вместе со мной. Едем ли мы куда‑либо вдвоем, или катаемся на лошадях, или идем в картинную галерею, или просто проводим время с ее семьей или с моей матерью, нам хорошо вместе. Мы дорожим обществом друг друга так сильно, что планируем наши встречи, как и дела – все это расписано в наших планах, точно так же, как и работа». Хорошо понимая, чего ждет от него публика, Арнольд прилагал все усилия, чтобы подать свою недавнюю женитьбу как результат необычайного сексуального согласия. В те дни журнал «Пипл» напечатал следующее его интервью: «Мы летаем на самолете туда‑сюда, как только представится возможность и тратим на телефонные разговоры тысячи долларов… У нас – секс по телефону». Но, чтобы такой образ жизни не вызвал интригующих сомнений, выступая в «Утренних новостях Си‑Би‑Эс», он особо подчеркнул все прелести Марии. Так, на вопрос ведущей Форрест Сойер Арнольд ответил: «Она буквально дьявол в постели. Повторяю, она в постели – сущий дьявол». Позднее он расписывал свою семейную жизнь в еще более радужных красках, утверждая: «Я не думаю, что женитьба как‑то изменила меня… Говорили, я буду чувствовать себя скованным и не смогу, скажем, поехать кататься на лыжах, когда и куда захочу. Я – независимый человек. И ничего у меня не изменилось. В то же время следует, наверное, согласиться с мнением окружающих: после свадьбы я стал добрее, не так выпячиваю себя, держусь сдержаннее и становлюсь все большим домоседом». Арнольд и Мария воплощали собой идеал современной семейной пары: образ их здоровой, могущественной, преуспевающей и прекрасной семьи рекламировался по всей Америке на обложках самых популярных журналов. Для публики было очевидным, что союз Арнольда и Марии будет длиться долго, затягивая их обоих в водоворот активной деятельности, путешествий, светской жизни и никогда не прекращающегося успеха. Фильм «Жестокий обман» вышел на экраны 6 июня 1986 года и дал хорошие сборы. Критика отмечала: «В картинах, подобных этой, Шварценеггер выглядит весьма привлекательно. Пусть он делает таких побольше».

В августе Арнольд съездил с Марией в Грац навестить мать. Когда Мария возвратилась в Америку, он с Аурелией поехал в Вену, где они остановились в «Хилтоне» и 22 августа присутствовали на премьере «Жестокого обмана» в венском кинотеатре «Колизеум». Затем, словно утверждая за собой добрачное право совершать чисто мужские путешествия, Арнольд поехал в Цюрих кататься на велосипедах с Берндом Циммерманом. Пришел сентябрь. Арнольд выезжает на конкурс «Олимпия – 1986», где завоевывает почетный приз. 6 ноября, в первый после свадьбы день рождения Марии, ее муж пригласил Венский хор мальчиков на вечеринку в честь праздника в их лос‑анджелесский дом. После выступления маленькие певчие всласть полакомились креветками, гамбургерами, пирожными и экзотическими фруктами, получив затем в подарок майку с портретом Арнольда. Рождество 1986 года, а потом и новогодние праздники прошли, как было заведено Арнольдом еще в холостяцкой жизни: Рождество он провел с матерью в Зеефельде, после чего покатался на лыжах с Циммерманном, а затем возвратился в Америку, чтобы встретить Новый год с Марией. Первые месяцы после женитьбы показали, что Арнольд не собирается радикально менять свой стиль жизни. Позднее, отвечая на вопрос, какие причины Арнольд и Мария обычно находят для ссоры, Арнольд поведал Опре Уинфри в ее шоу: «Я думаю, что сейчас поступаю правильно, когда уезжаю из города ради рекламной кампании. Конечно, Марии хотелось бы, чтобы я оставался дома. Ведь она так нуждается во мне». При этом Арнольд саркастически кашлянул и затем добавил: «Да, мы временами спорим по поводу моих отлучек. Так ли уж необходимо мне быть в дороге столько времени? Так ли уж нужно кататься на лыжах тридцать дней каждую зиму? И двадцать из них – без нее, с друзьями. Так что я думаю, все это действительно ей не нравится – и мне бы, естественно, такое не понравилось. Все это можно понять». Возможно или невозможно понять, но, повторяем, стиль жизни Арнольда не претерпел изменений. В начале 1987 года Арнольд начал снимать «Бегуна» – оригинальный научно‑фантастический фильм. 2 июня 1987 года он удостоился чести поставить свой автограф в Голливуде. Мария и Аурелия присутствовали при этом, Арнольд был тронут, горд тем, что он – сельский мальчик из Австрии – обладает теперь своей собственной звездой – за номером 1847 – на Голливуд‑бульваре. ( В честь выдающихся голливудских киноактеров на вишневом тротуаре многокилометрового проспекта Голливуда выложены светлые звезды с обозначением имени актера и присвоенного ему номера. – Прим. ред.) Вскоре он добился еще большего успеха. Новый фильм «Хищник» вышел на экраны 12 июня и за первые три недели принес невероятную сумму 34, 9 миллиона долларов, завоевав тем самым приз «Звезда года – 1987», присуждаемый Национальной ассоциацией владельцев кинотеатров. В «Хищнике» – фильме, который Арнольд снимал в Пуэрто Валларта как раз в канун свадьбы – он вновь выступает в героической роли специального агента, посланного в Южную Америку с заданием убить невидимого хищника из глубин Вселенной, обладающего тепловым зрением и способного сдирать с человека живьем кожу. Режиссер «Хищника» Джон Мак Тирнан высоко оценил способности Арнольда. «Его возможности как актера каждый день расширяются, – говорил Мак Тирнан. – Меня предупреждали, что придется делать по 112 дублей, пока он не сыграет, как надо, но все оказалось иначе. Мы никогда не делали больше девяти, причем четыре из них по причине проблем с камерой и лишь два – игры Арнольда или какого‑нибудь другого актера. Этот парень станет вторым Джоном Уэйном». Может, он и стал бы им. Но Арнольд начал потихоньку отходить от стереотипа и искать более многогранный образ. Правда, в то время это были лишь слабые попытки. Примечательно, например, его мечтательное высказывание: «Трудно делать героические фильмы и показать в них свою уязвимость». В частной жизни Арнольд старался не дать звездной болезни одолеть его и отказывался от найма телохранителей или шоферов. С ревом проносясь по Голливуду в собственном красном «Порше» или на «Харлей Дэвидсон», он утверждал: «Вы видите: звезды нанимают людей, чтобы те водили за них автомобиль, отвечали на телефонные звонки, назначали свидания, выбирали им одежду и подбирали за ними обувь. У них есть даже люди, которые ходят или бегают за них. А потом эти „звезды“ начинают удивляться, почему у них ничего не получается и они чувствуют себя оторванными от окружающих. Свой камин я предпочитаю растапливать сам. Мне нравится все делать самому. Мне нравится быть звездой и не выглядеть дураком». В ноябре 1987 года «Бегун» вышел на экраны и, по словам продюсера Кейта Бэришу, вызвал у женской половины зрителей наибольший восторг по сравнению со всеми прочими фильмами Арнольда. «Бегун», в котором в одной из главных ролей – ведущего шоу‑игры будущего – снимался Ричард Доусон, рассказывает о первом фашистском режиме Америки, при котором в рамках напоминающей гладиаторские бои телевизионной программе под названием «Бегун» пленникам надлежит ускользнуть от разного рода убийц. Напряженность сюжета несколько смягчается сценарным текстом, дающим Арнольду возможность привнести в него комедийные моменты. Джим Браун, например, спускается с небес на изрыгающем пламя портативном реактивном двигателе. Арнольд язвительно замечает при этом: «Здрасьте, приехали!». Казалось, он наслаждался проблесками дегероизации своего персонажа, утверждая, что скоро сделает комедию. И тот, кто следил за его карьерой, не испытывал никаких сомнений, что Арнольд, как всегда, достигнет поставленной цели. 1988 год начался, так, как и всегда у Арнольда – с катания на лыжах в Австрии.

Перед тем, как приступить к съемкам следующей картины «Красная жара», Арнольд, по просьбе режиссера Уолтера Хилла, сбросил десять фунтов. В фильме он исполнял роль русского милиционера Ивана Данко, направленного в Америку, чтобы отомстить за смерть одного из своих коллег и привезти в Россию его убийцу. Глядя, как он смотрится в форме русского милиционера – столь похожей на мундир Густава, который Арнольд примерял в детстве – Хилл заметил: «Секрет Арнольда – его лицо средневекового воителя, проникнутое великим, чуть ли не королевским достоинством». Согласно сценарию, русские изображались, как люди, которым не чуждо ничто человеческое. В свете наступающего потепления международного климата это был очень грамотный выбор. Арнольд, с его блестящей интуицией, предвосхитил настроения американцев. В отличие от тактики его взаимоотношений с конкурентами в мире культуризма, поведение Арнольда по отношению к коллегам в кино, кроме очевидного исключения в лице Сильвестра Сталлоне, сводилось к тому, чтобы помогать им, хвалить и пленять. Основным партнером Шварценеггера по «Красной жаре» был Джим Белуши. Арнольд, как этого ему и хотелось, произвел большое впечатление на Белуши, который позднее говорил: «Это очень интеллигентный актер. Я прозвал его „профессор“. Вне экрана говорил только он. Он научил меня, как приводить в порядок финансы, поступать с собственностью, организовывать рекламу…» Фильм, съемки которого проходили частично в Будапеште и Чикаго, начинается в русской бане, где Арнольд сталкивается с торговцем наркотиками. Эпизод в бане снимался в Шладминге, неподалеку от Граца. Радость Арнольда от того, что съемки проходят поблизости от его дома, была короткой – на съемочной площадке произошла трагедия. 6 февраля от внезапного сердечного приступа в возрасте пятидесяти четырех лет умер дублер Арнольда – Бенни Доббинс. По словам очевидца, Арнольд, хорошо относившийся к своему дублеру и только что преподнесший Бенни подарок в память об их совместной работе, глубоко переживал эту смерть. Он должен был присутствовать на ежегодном балу в Венской опере вместе с матерью и Марией, которая специально ради этого собиралась прилететь в Австрию, но отменил все свои планы из уважения к памяти Бенни. 9, 10 и 11 февраля съемочная группа работала в Москве. Это была первая американская труппа, получившая разрешение производить съемки на Красной площади. Благодаря невероятной удачливости Арнольда и его чувству времени труппа «Красной жары» оказалась на Красной площади как раз в тот день, когда Горбачев объявил о выводе советских войск из Афганистана, подтвердив тем самым способность Арнольда точно предвосхитить политический климат. «Красная жара» была показана 17 июня в полутора тысячах кинотеатров по всей стране. Однако фильм не принес ожидаемого успеха. Тем не менее он стал известен как картина, за которую Арнольд получил сногсшибательную сумму – 10 миллионов долларов. В довершение всего, обозреватель из «Нью‑Йорк тайме» отвесил ему комплимент, написав: «Хотя г‑н Белуши играет в фильме главную комедийную роль, самым комичным все‑таки остается г‑н Шварценеггер». В марте растущий авторитет в Голливуде позволил Арнольду держать вступительные испытания в мужском клубе «Фрайарз клаб». Самое длинное в истории клуба, оно продолжалось пять часов. Подначки так и сыпались со всех сторон. Доминировали при этом актеры комедийного плана, что позволило потом Арнольду играть в комедии Ивена Рейтмана под названием «Близнецы». Тремя годами ранее Арнольд в ходе встречи с Рейтманом выразил желание попробовать себя в комедийной роли. Рейтман заказал сценаристам разработку концепции такого фильма, которая в конечном итоге вылилась в сценарий «Близнецов».

Весной 1988 года съемки шли полным ходом. Арнольд исполнял роль Джулиуса Бенедикта – человека, созданного в пробирке с использованием наследственного материала шестерых гениев и наделенного всеми лучшими чертами человеческого характера. Арнольду нравилось сниматься в комедии, и он моментально сыгрался со своим главным партнером Денни Де Вито, исполнявшим роль его брата‑близнеца Винсента. На премьере «Близнецов» 5 декабря 1988 года режиссер Ивен Рейтман подошел к Марии Шрайвер и сказал: «Люди, наконец, поймут, почему ты вышла замуж за Арнольда». И он оказался прав. Этот фильм и в самом деле продемонстрировал неизвестную ранее грань таланта Арнольда – способность играть более мягкий и более ранимый характер, чем это было в предыдущих его фильмах. Арнольд всегда был прирожденным комедиантом, хотя его отдающие садизмом шутки часто не попадали в цель. В «Близнецах» он сумел выложиться до конца, не проявляя при этом жестокости. В фильме юмор Арнольда – скорее ласковый, чем злобный, а его персонаж – исключительно обаятелен. И зрители по‑настоящему полюбили его. На премьеру «Близнецов» был приглашен Джордж Буш, полюбивший Арнольда. Он сказал, что «был весьма признателен его „близнецу“ в ходе прошедшей кампании». Арнольду нравился Никсон, он обожал Рональда Рейгана и, будучи теперь влиятельной силой в Голливуде, бросил все свое значительное влияние на поддержку предвыборной президентской кампании Джорджа Буша. Он не только оказывал финансовую поддержку предвыборному фонду Буша, но и участвовал в работе общенационального съезда Республиканской партии в Новом Орлеане, заявив: «Я активно поддерживал Рейгана, хочу послушать его последнее выступление и увидеть его и Нэнси». Арнольд агитировал за Буша, выступая с речами в различных районах страны, включая штаты Нью‑Джерси и Огайо. Там, благодаря культуристским конкурсам, проводимым в Коламбусе уже более десятилетия, популярность Арнольда достигла пика. Поэтому знающие люди в Республиканской партии имели все основания сказать, что никто иной как Арнольд принес Бушу победу в штате Огайо. В начале 1990 года президент Буш вознаградил Арнольда за поддержку, назначив его председателем Совета по физической культуре и спорту при президенте. Участие Арнольда в предвыборной кампании принесло ему прозвище «Конан‑республиканец» и подогрело слухи о том, что он собирается сделать политическую карьеру. Члены клуба «Арниа» все еще полагают, что политика – это судьба Шварценеггера. В октябре 1989 года «Нью‑Йорк дейли ньюс» опубликовала заметку, автор которой сообщал, основываясь на дошедших до него слухах, что Арнольд «серьезно рассматривает» возможность выставить свою кандидатуру на пост губернатора Калифорнии. В январе 1990 года «Чикаго сан тайме» сообщила о планах Арнольда бороться за пост заместителя губернатора Калифорнии. Между тем, жизнь Арнольда шла своим чередом: тренировки, киносъемки, реклама и путешествия. Финансовые поступления росли день ото дня, равно как и вложения в недвижимость, составляющие ныне значительную часть его состояния. В октябре 1989 года журнал «Форбс» оценивал доход Арнольда за 1989 год в 35 миллионов долларов – на шесть миллионов долларов больше, чем в 1988 году. Это выдвигало Шварценеггера на шестое место по получаемому доходу в мире шоу‑бизнеса, чуть‑чуть позади занимающего пятое место Сильвестра Сталлоне, чей доход в 1989 году оценивался в 38 миллионов долларов. В 1987 году Мария оставила «Си‑Би‑Эс» и стала основной ведущей в передаче «Эн‑Би‑Си» «Сегодня воскресенье». Теперь она могла несколько больше времени проводить с Арнольдом, совершая поездки в Вашингтон, правда, лишь на один вечер в неделю. Но вскоре Марии предложили одну из самых престижных должностей в «Эн‑Би‑Си» с окладом, по слухам, в размере 475 000 долларов в год. В ее функции входило теперь не только вести передачу «Сегодня воскресенье», но также комментировать «Ночные новости Эн‑Би‑Си» по субботам и делать обзор ежевечернего центрального журнала новостей «Вчера, сегодня и завтра». В честолюбии и профессионализме Марии никто никогда не сомневался. Благодаря ее способностям и привычке упорно работать, передачи «Вчера, сегодня и завтра» с ее участием получили в целом благоприятные отзывы. Журнал «Ти‑Ви гайд» дал ей прозвище «Мария Страйвер» («Борец» (англ.)). И все же ее коллеги отзывались о ней как о недостаточно подготовленном специалисте, и, согласно заметке в «Ти‑Ви гайд», она проявляла в работе странную смесь житейского опыта и наивности, присущей детям из привилегированной семьи". В дальнейшем, однако, профессиональные планы Марии пошли вразрез с ее семейной жизнью. Арнольд публично утверждал: «Мария хочет иметь пятерых детей, поскольку в ее семье их было пять, а я хочу двоих, потому что в моей семье нас было двое». Он объявил, что его дом на Пасифик Палисейдз был куплен с расчетом на будущих Шварценеггеров. Однако, хотя со времени свадьбы прошло уже три года, потомство никак не давало о себе знать. Знатоки культуризма поговаривали о стероидах, которые, как это было давно известно, при чрезмерном употреблении вызывают бесплодие и могли оказать на Арнольда негативное воздействие. Впрочем, еще Сью Мори поставила перед ним этот вопрос в 1985 году, спросив, может ли он иметь детей или стероиды уже не позволят их зачать. Арнольд ответил, что никаких проблем здесь нет. «Я проверялся, все в порядке», – заверил он ее.

О том, что Мария беременна, было объявлено в мае 1989 года. Арнольд, особенно на публике, высказывал свой восторг. В передаче «Доброе утро, Америка» он рассказывал Чентэлу, как ждет не дождется своего маленького «Шварценшрайвера». «Нешнл энкуайрер» он поведал, что с нетерпением ожидает, когда станет отцом, и хочет быть заботливым папой. Кэтрин Юнис Шварценеггер, первый ребенок Арнольда и Марии, родилась 13 декабря в больнице Св.Иоанна в Лос‑Анджелесе. Будущее Кэтрин – наследницы королевства Шварценшрайверов – выглядит усыпанным золотом. Но каким образом ее рождение окажет влияние на образ жизни ее гордого отца остается вопросом. В период беременности Марии Арнольд виделся с ней приблизительно раз в две недели, участвуя в течение четырех месяцев в съемках фильма «Вспомнить все» на студии Чурубуско в Мексике. Боевик из межпланетной жизни планировалось выпустить на экраны летом 1990 года. Репутация Арнольда как звезды вдохнула новую жизнь в этот фильм, который продюсеры десять лет не могли поставить. Арнольд добился утверждения сценария и состава киногруппы и решил значительную часть вопросов, связанных с запуском в прокат этого фильма. «Вспомнить все» должен был закрепить за Арнольдом титулы короля фильмов‑боевиков и суперзвезды двадцатого века. Ожидание ребенка не изменило привычного течения жизни Арнольда. Обходясь лишь шестью часами сна в сутки, он вставал в шесть утра и в семь приступал к своей ежедневной часовой тренировке в «Уролд джим». Его появление в гимнастическом зале обычно порождало волнение, особенно среди женщин, которые стремились украдкой подобраться к нему, выпрашивая автограф. Без Марии Арнольд иногда пользовался «правом сюзерена», присущим любому завоевателю, испытывая радость от трофеев и прижимая их к себе несколько крепче, чем следовало бы. Помимо спортивных игр и забав, он действительно наслаждался утренними тренировками. «Я расслабляюсь и сплетничаю с другими парнями, – писал Арнольд, – между комплексами упражнений. Это все равно как собраться поиграть в карты или посидеть за стойкой бара… У меня нет нужды идти в мужской компании куда‑нибудь вечером». После тренировки он с группой культуристов шел завтракать, причем Арнольд платил за всех, кто присоединялся к нему. Он часто ходил в «Пэтрикс Роудхаус», где около половины десятого утра его можно было застать в одном из четырех кабинетов. Здесь его тепло приветствует хозяин ресторана Билл Фишлер, который неизменно подает Арнольду яичницу из трех яиц с луком и помидорами – специально приготовленное блюдо, рецепт которого, по слухам, составлен Аурелией. Кроме того, он обычно съедал горячую английскую булочку и выпивал несколько чашек кофе. Временами, вместо того, чтобы идти к «Патрику», Арнольд завтракал в кафе «Роуз» напротив его конторы в Венис, районе, все еще населенном хиппи – несколько странном месте для штаб‑квартиры убежденного республиканца, как мог бы заметить сторонний наблюдатель. В этом кафе, расположенном поблизости от «Уорлд джим», он предпочитал есть овсянку и яйца. Даже когда они с Марией бывают дома, обед доставляется из ресторана, если, конечно, Арнольд не жарит на открытом огне мясо, после чего сам моет посуду. Вместе с тем, Арнольд обычно предпочитает рыбу и цыплят. Сыр он тоже любит, но старается обходиться без него, как и без других молочных продуктов. Единственной поблажкой, которую он делает себе, это – сигары. В день Арнольд выкуривает две черные кубинские сигары «Давидофф» стоимостью 25 долларов за штуку. Во время вызвавшего споры интервью «Плейбою» он предупредил журналистку Джоан Гудмен, что интервью будет продолжаться, пока он не выкурит сигару. До беременности Марии Арнольд отдыхал с ней, играя в теннис, причем Мария неизменно выигрывала. Они также катались на лошадях: Мария – в английском седле, а Арнольд предпочитал седлать коня так, как это принято на диком Западе. Иногда они выезжали покататься на лыжах в Эспен, где у Арнольда есть близкий друг – магнат Дик Бьютера, останавливаясь там в отеле «Джером». В Эспене Арнольд любил ходить на завтрак в «Вьенерстьюб», наслаждаясь подлинно австрийским мюэсли. Родина Арнольда остается близкой его сердцу. Хотя мать навещает его в Калифорнии по меньшей мере два раза в год, он проводит в Австрии все возможное время. В 1988 году он ездил туда четыре раза: сперва – на съемки «Красной жары», затем – вместе с Марией, потом еще раз с Марией, тестем и тещей, Сарджентом и Юнис Шрайверами, и, наконец – один. Однажды, во время своего третьего визита на родину, после того, как Альфред Герстль сделал все необходимые приготовления, Арнольд, Аурелия, Юнис, Серджент и Мария в арендованном «Мерседесе» с наемным шофером совершили короткую поездку из Граца в Таль. Там лимузин остановился у дома 145 по Таль‑Линак. Здесь вырос Арнольд. Блистательных гостей ждали Хельга Андервальт, ее три дочери – Сюзанна, Элизабет, Рут и сын Давид. Проходя по комнатам, Арнольд рассказывал о холоде, нищете, голодных ночах и мечтах своего детства. Давид Андервальт был примерно в том же возрасте, что и Арнольд, когда тот дал старт своей одиссее, впервые подняв штангу и отдавшись своей первой мечте. Сегодня Давид спит в той же комнате, где когда‑то Арнольд, видит перед собой те же, что и Арнольд, развалины старого замка, ходит в ту же самую школу, и учится многому из того, чему Арнольд научился когда‑то. Шварценеггер задал ему вопрос, кем Давид хочет быть, когда вырастет, но тот не нашел, что ответить. Тогда вмешалась Аурелия, рассказавшая историю о том, как десятилетний Арнольд, будучи спрошенным о своем желании, провозгласил: «Я не хочу никем быть. Я хочу ходить по миру с шляпой, палкой и обезьянкой». Андервальты, знающие, что он добился несравнимо большего, воззрились на Арнольда в изумлении. В 1988 году Арнольд дважды посещал Таль, и его односельчане были вне себя от оказанной им чести. Шварценеггер – их единственная знаменитость, и они как пчелы вились вокруг него, полные почтения и любви. Швейцарский драматург Фридрих Дюрренматт написал как‑то пьесу – в экранной версии она называлась «Визит» (актеры Ингрид Бергман и Энтони Куинн) – о девочке‑крестьянке, которая, еще подростком забеременев, была изгнана с позором из деревни. Через пятьдесят лет, богатая и знаменитая, она возвращается в деревню и подговаривает односельчан выследить и убить человека, от которого забеременела и который затем бросил ее. Слушая, как говорят о своем Арнольде жители Таля, кое‑кто из которых когда‑то презирал его, нельзя избавиться от впечатления, что во время одного из своих визитов он, как героиня пьесы Дюрренматта, сможет убедить их пойти ради него на все. И не то чтобы у Арнольда в душе пылала ненависть и жажда мести. Напротив. Разве может такое произойти с ним – победителем‑триумфатором всегда и во всем? И все же его посещения Таля должны были приносить ему громадную радость. Ведь он прекрасно сознавал, как далеко ушел, сколь многого достиг, как высоко вознесся, пройдя через самоистязания, тренируясь, как одержимый, на протяжении всей своей молодости и выполняя поставленную перед собой задачу сделать жизнь полной чашей. А его современники остались там внизу, на земле и живут повседневной жизнью: ходят в кино, назначают свидания девушкам, так и оставшись уравновешенными и заурядными. В отдельные редкие моменты он выражал эти чувства превосходства и удовлетворения. В Шладминге, во время съемок начальных эпизодов «Красной жары», к нему зашел старый друг Франц Хорманн. Арнольд, охваченный вспышкой ностальгии и теплых чувств, отозвал его в сторонку и признался: «А помнишь, в те давние годы вы играли и развлекались, а я нет. Я только и делал, что тренировался. Но теперь мой черед. Теперь я могу делать все то, чем вы занимались тогда и на что у меня никогда не хватало времени. Теперь я могу наслаждаться жизнью». В его признании не было – даже если напрячь воображение – ни грана злорадства. Подход Арнольда к жизни напоминал позицию великого романиста, лелеющего мысль о том, что персонаж, который он создал, безграничен во времени и станет вечной легендой. Ибо Арнольд всегда создавал себя сам, лепил из маленького нелюбимого мальчика‑неудачника, барахтающегося в нищете. Он создал шедевр, который признан во всем мире и которым все восхищаются. И все же, возможно, только возвращаясь к своим истокам, он по‑настоящему оценивает величие своих достижений и наслаждается тем, что из него получилось. Только в сравнении может он вкусить сладость победы.

Эпилог

Арнольд Шварценеггер стал голливудской легендой, «Великим Гэтсби» наших дней, человеком, создавшим самого себя, чья непоколебимая вера в успех позволила покорить немыслимые вершины в поисках путей реализации избранной им судьбы. Его обаяние, интеллект и талант принесли ему все, что только могло пожелать его сердце: богатство, власть, лесть, деньги, успех. Но счастлив ли он? Или, может, он боится наступления утра, необходимости вновь писать сочинение, или ужасной перспективы, что отец вновь исчеркает его красным карандашом? Теперь, когда он покорил свою Вселенную, неужели он на заключительном этапе борьбы все еще говорит со своим собственным прошлым: «Да, пока все хорошо, но что будет на следующий год?» Так что же принесет наступающий год Арнольду Шварценеггеру, «Мистеру Сверхобаяние», прочно обхватившему своими широкими и мускулистыми руками весь мир? Чего еще, в самом деле, может желать Арнольд? И кем, в конечном итоге, он станет? В 1986 году, во время одной из редких вспышек самоанализа, он сказал: «Люди удивляются, насколько я изменился, но я все тот же. Я никогда не шел с молотка. Я всегда один и тот же, независимо от того, где я и с кем. Я чувствовал себя великолепно десять лет назад и чувствую себя прекрасно сейчас. Я полностью реализовал себя десять лет назад – и в работе, и в финансах, и в своих взаимоотношениях с людьми. И сейчас не отступаю. Мне иногда приходится даже притормаживать. Временами я слишком разгоняюсь и начинаю относится к окружающим нетерпимо. Я жду от каждого, что он все время будет восхищаться мною. Я слишком много ожидаю от людей, но мне действительно нечего в себе менять. В моей жизни нет больших разочарований. Я не хотел бы жить чьей‑либо другой жизнью. Я не принадлежу к числу людей, которые, сложа руки, анализируют складывающуюся ситуацию. Это – самое плохое, что может быть в жизни». Возможно, и так. Вместе с тем, каким бы он ни казался удивительным, те, кто знает его, определенно вспомнят и о его неудачах, его слабостях, уязвимых местах в броне, которой он защитил себя, и о том, какие стимулы побуждают Арнольда действовать. По этому поводу Сью Мори рассказывала весьма характерную историю. Однажды в дни их романа она и Арнольд на пути в Эспен застряли в Денвере. Свирепствовал буран, и все авиационные рейсы были отложены. Они решили взять напрокат автомобиль и в прокатной конторе познакомились с неким джентльменом из Арканзаса. Поскольку Арнольду богатство еще только светило в будущем, он, чтобы сэкономить деньги, предложил этому джентльмену войти в долю и поехать с ним и Сью в Эспен вместе. "Арнольд всегда жаловался, что люди осаждают его и выпрашивают автографы, – рассказывает Сью. – Но когда Арнольд понял, что этот арканзасец не имеет о нем ни малейшего понятия, он не мог успокоиться. Всю поездку Арнольд рассказывал, кто он такой и кого из знаменитостей знает. Он даже показал этому джентльмену номер журнала «Тайм», в котором была помещена фотография Арнольда как одного из выдающихся людей года, и сказал ему: «Вот это я. Если ты когда‑либо попадешь в Лос‑Анджелес и захочешь побывать в особняке „Плейбоя“, то я могу тебя провести». Сью все время подчеркивала, что Арнольду необходимо было внимание. «Каждому нравится быть желанным и нужным, ценимым и любимым, – говорил Арнольд. – Некоторые довольствуются тем, что их любит семья, или дети, брат или жена. Но некоторые хотят большего. Я принадлежу к их числу». Однажды он обнаружил, что перед зрителями может выжать в положении лежа на шестьдесят фунтов больше, чем на тренировках в гимнастическом зале. Может быть, в броне Арнольда и нет брешей. Может быть. Но одна, наверное, все‑таки есть – страх перед безвестностью. Мария Шрайвер как‑то сказала: «Люди, глубоко верящие в Бога, такие как моя бабушка, проникнуты, как бы это сказать, внутренней умиротворенностью. Они знают, что на пути наверх никому не причинили боли, не солгали и не сделали чего‑либо, нарушающего их душевный покой. Несмотря ни на что, они очень сосредоточенные люди». Применимы ли рассуждения Марии к Арнольду, остается под вопросом. Но как бы то ни было, будущие историки вполне смогут рассматривать жизнь и карьеру Арнольда и культ героя, который он породил, как весьма характерную черту для мира, в котором мы живем, и, в особенности, для жаждущих успеха людей из восьмидесятых. Ибо, подобно Дональду Трампу ( Трамп Дональд – финансовый магнат США, владелец, казино «Атлантиксити». – Прим. ред.), Арнольд – представитель оригинальной породы героев, идол двадцатого века, создавший новую религию самоутверждения. Безжалостность, честолюбие и финансовый успех – вот из каких черт складывалась слава Арнольда. А отнюдь не из того, что он сделал для человечества. Со многих точек зрения Арнольд и в самом деле сотворил невозможное, усилием воли поставил с ног на голову классическое определение трагедии и превратил ее в успех. Великие трагические герои Шекспира сравнивались с совершенными статуями, несущими в себе смертельный изъян, который в конечном итоге превращал их в прах. Однако жизнь Арнольда – живое опровержение этому. Он вступил в мир, не имея ничего кроме изъянов – гонимый, нелюбимый, мрачный неудачник с разрушительными наклонностями и грандиозными фантазиями – но поборол все эти изъяны, сорвал их оковы и создал то, что сегодня в буквальном смысле слова можно назвать статуей без изъянов. Арнольд, и это очевидно, имеет все: весь мир и все что угодно в этом мире. И все‑таки чего‑то в нем ему не хватает. Ибо нелюбимый ребенок, ребенок, неутешно плакавший долгими тальскими ночами, продолжает оставаться неутешным, а его любовь – невостребованной. Он может быть теперь и в самом деле одним из любимых сынов человечества, но никогда не станет любимым сыном своего отца. И сколько бы любви, сколько бурных приветствий, сколько восхищения и обожания ни досталось ему, всего этого не хватит, чтобы возместить ему давние дни детства, то, чего он так страстно желал, но никогда не получал в достатке. Но Арнольд не был бы Арнольдом, если бы не предпринял еще одну попытку. 11 марта 1989 года в «Ветеранз Мемориэл Аудиториум» он провел первый конкурс имени Арнольда Шварценеггера, выставив в качестве награды самые крупные призы, которые когда‑либо знал культуризм. Он вернулся назад к тому, чему принадлежал: к своей семье, к успеху, к тому, в чем был неповторим. В Голливуде он никогда бы не стал первым, но в культуризме, среди тех, кто преклонялся перед ним, его превосходство, захлестываемое водопадом любви, было несомненным. Культуризм – единственная сфера, где Арнольд мог достичь состояния, близкого к пресыщению, получить всю любовь, которой так отчаянно добивался. Он ушел с помоста почти десятилетие назад, но все еще господствовал в этом виде спорта. Он втоптал в грязь и подверг унижению многих, кто считал себя выше его, и все они стали восхищаться им. И что бы они ни чувствовали по отношению к нему, как бы глубока ни была их горечь и как бы ни охвачены они были ревностью, они все равно радостно приветствовали его, вскакивая на ноги и крича до хрипа. Зал гремел: «Арнольд! Арнольд! Арнольд!» Радость публики была безграничной, оглушающей, всеохватывающей. Плотину любви прорвало, и любовь обрушилась на него, стоящего на помосте и улыбающегося. И – на мгновение – наконец‑то реализовавшего себя. Навеки – побеждающий. Навеки – завоеватель. Навеки – величайший. Навеки – Арнольд.