Собаки и рука

После трёх или четырёх сеансов Болтер стал очень беспокойным и не любил спать один; поэтому я однажды решил провести с ним ночь в единственной комнате его хижины. Я был разбужен среди ночи шумом и движением. Дверь была открыта, светила полная луна, освещая всё вокруг как днём. Комнату заполнили большие черные собаки; их было четыре или пять. Они прыгали и, казалось, играли. Одна из них прыгнула на кровать и потёрлась мордой о моё лицо (кровать была низкой, и я лежал с краю). Поскольку я ко всем собакам питал симпатию, а это чувство рассеивает страх, то я просто поднялся, выпустил их всех и, закрыв дверь, улёгся вновь. Естественно, я думал о них как о собаках в физическом теле, поэтому у меня не было физического страха. Я заснул, но опять проснулся с мрачным чувством, что кто-то стягивал с меня одеяло на пол. Я натянул его, но оно опять стало медленно сползать.

Несколько удивлённый, я вновь натянул его на себя и стал крепко придерживать; думаю, что тут я задремал. Потом я проснулся от ощущения, что одеяло опять стаскивали. Оно ползло, ползло, потом вдруг было резко сброшено на пол. Надо сказать, что на протяжении всего этого явления я несколько раз посматривал на Болтера, который имел вид крепко спящего. Но на этот раз, испугавшись, я попытался его разбудить, но напрасно. Он спал как убитый. Его обычно бледное лицо теперь походило на мрамор, освещенный луной. После некоторого колебания я натянул на себя покрывало и крепко уцепился за него. Его тут же стали стаскивать с возрастающей силой, и я, теперь уже в конец напугавшись, цеплялся за него изо всех сил, отчаянно пытаясь его удержать.

Для большей опоры я натянул его на голову (или, может быть, просто для того, чтобы спрятаться), как вдруг я почувствовал сверху какое-то давление и движение, подобное движению пальцев — они неуклонно двигались к моей голове. Сходя с ума от страха, я резко отшвырнул покрывало и схватил руку; мгновение я держал её, не отрывая взгляда и онемев от ужаса, а потом отбросил её как можно дальше. Ничего удивительного: эта кисть не принадлежала никакой руке, никакому телу; она была волосатая и чёрная, с короткими пальцами, длинными когтями, как у хищной птицы, и большого пальца на ней не было! Слишком испуганный, чтобы подняться, я должен был оставаться в кровати; думаю, что после долгих и бесплодных попыток разбудить Болтера я заснул опять. Утром я рассказал ему о произошедшем. Он сказал, что несколько людей, проводивших с ним ночь, видели эту руку. "И всё же, — сказал он, — Вам повезло, что Вам не пришлось также увидеть больших чёрных собак!"

Хотя это может быть лишь простым случаем настойчивого преследования, некоторые сопровождающие обстоятельства скорее указывают на какую-то туземную магию — может быть, Болтер нарушил обычай или оскорбил какого-либо туземца и навлек на себя проклятье, которое и выразилось в этом странном преследовании. По описанию рука вряд ли принадлежит европейцу, и её изувеченный вид наводит на мысль, что за всем этим скрывалась какая-то неприятная история. Чёрные собаки представляют собой весьма необычную деталь, и это трудно объяснить иначе как магическим мщением. В то же время их кротость не согласуется с этим предположением.

Трудно классифицировать и приключение, произошедшее с капитаном Морганом и описанное Генри Спайсером в книге "Странные вещи, происходящие среди нас".