Глава 15

Морозные узоры серебрились на стекле под утренним зимним солнцем.
Пушистый снежный ковер лежал на озере и на долине, и до самого горизонта простиралась ослепительно белая равнина.
– Малфой, – Блейз запустил в друга подушкой, – «только не она, только не она». Это что, новая сюжетная линия в твоих снах?
– Твою ж мать, – Драко перевернулся на спину, с трудом открывая глаза.
Ему опять снились кошмары, и всю ночь он пытался спасти Асторию от непонятного убийцы в черной мантии. Если бы Трелони действительно умела объяснять сны, он бы пошел к ней, не раздумывая.
МакГонагалл оставила ее из жалости, впрочем, как и ее бесполезный предмет. Кому нужны прорицания? Если человек одарен талантом ясновидения, то ему он справится с ним сам.
– Бедняга, – сочувственно произнес Блейз, зевая, – не везет тебе со снами, все какие–то ужасы, хоть бы раз девушка приснилась. Ты не пробовал обратить свой кошмар в эротическую мелодраму?
Драко сел на кровати и сонно потянулся за часами.
– Восемь, – в светло-серых глазах читалось недовольство, – какого черта ты меня разбудил?
– Благодарность, – хмыкнул Блейз, – вдруг бы во сне эту «ее» убили? Я решил не рисковать.
– Идиотская шутка, – Драко застегнул браслет часов, глядя на блестящий серебряный циферблат.
Его прошлые часы остановились после Выручай–комнаты и упорно отказывались заводиться. Пришлось купить новые. Было бы еще неплохо купить другую жизнь. Или хотя бы другую судьбу.
Он скинул одеяло и стянул со спинки брюки.
– Пэнси должна прийти в девять, – он подошел к зеркалу и зевнул.
– Хорошо, что напомнил, – произнес Блейз, лениво поднимаясь.
– И что ты делаешь? – Драко проследил, как Блейз неспешно вылез из кровати и распахнул дверцу шкафа.
– Сегодня отличное утро для генеральной уборки.
– Для чего? – Драко обернулся.
– Генеральная уборка, Малфой, это такая полезная штука, когда люди расставляют все по местам и выкидывают без сожаления бесполезные, старые вещи. Ну или новые. Если они не оправдали ожиданий. Ты не отвлекайся от прически, не дай Мерлин, не так уложишь.
– Остроумная шутка, Забини, – Драко поправил несколько прядей и развернулся к другу, – на черта ты выбрасываешь вещи Пэнси?
– Генеральная уборка же, – Блейз придал голосу жизнерадостность.
Драко приподнял брови.
– Вот смотри, какая милая кофточка, – Блейз приподнял розовую кофту, – наверняка она соскучилась по своему месту в спальне девушек.
– Ты пил, пока я спал?
Блейз фыркнул.
– Только если твой парфюм.
– Ты объяснишь мне, какого хрена…
– Пока ты ворочался во сне, – Блейз двумя пальцами поднял трусики, – я лежал и думал, что раньше я был чертовски гениален, когда говорил, что любовь – лишняя штука. К тому же жестокая. Она поселяется в нас, как болезнь, поражает рассудок и сводит с ума. К чертовой матери ее. Без нее прекрасно жить. Нужно придумать заклинание от этой заразы. Хотя, ты знаешь, мне все равно. Я абсолютно счастлив. Не сложилось – так не сложилось. Не бойся, я не буду плакать по ночам в подушку и проклинать этот жесткий мир, как пятнадцатилетняя девочка.
В дверь робко постучали.
– Входи, – Драко накинул рубашку и кивнул девушке, – надеюсь, ты все сделала?
Пэнси, бледная и уставшая, протянула ему стопку пергаментов.
– Все проверила, – она переметнула глаза на Блейза, – пришлось целую ночь сидеть. У Клири опять пришлось исправлять всю работу. А что происходит?
– Мы с Драко, как примерные мальчики, устроили генеральную уборку. Воскресное утро, сама понимаешь, – Блейз выудил из стопки вещей шелковую ночную рубашку, – давно ее не видел. По-моему, очень мило на тебе смотрится.
Он сгреб вещи в кучу и бросил на ее кровать.
Пэнси подошла поближе.
– Здесь только мои вещи, – по бледному лицу скользнуло недоумение.
– С нашими мы уже разобрались, – Блейз распахнул шкаф, – мы встали в пять утра.
– Забини, прекрати это фарс, – Драко оперся спиной о письменный стол и скрестил на груди руки.
– Помолчи, – Блейз распахнул шкаф Драко, – видишь, как у Малфоя все аккуратно, аж смотреть противно.
Пэнси поняла, что было не так: его глаза не смеялись. Он был совершенно серьезен, как человек, который принял окончательное решение и не даст оступиться сам себе.
– Блейз, – Пэнси поняла все по его выражению лица, – ты меня выгоняешь?
– Переселяю.
– Блейз, – ее голос дрогнул.
– Пэнси, хватит, – невозмутимость исчезла с его лица, – я не плюшевый нюхлер и не машинка для развлечений. Все это было очень забавно поначалу, но теперь я сыт по горло твоей ложью и притворством. Я думал, я заменю тебе Малфоя. Я делал все, что мог, все, что ты хотела. Я думал, мне все равно, кого ты любишь, потому что ты была со мной. Но я ошибся в себе. В тебе. Виноват сам. С самого начала все было построено на отношениях, которые ведут в тупик. Я точно знаю, чего я не хочу в этой жизни. Мне не нужна девушка, которая спит со мной, а вздыхает по моему лучшему другу.
Пэнси передернула плечами и схватила вещи, чувствуя себя униженной в глазах Драко.
– Никогда не думала о тебе, как о плюшевом нюхлере, и уж тем более, как о машине для развлечений.
– Ладно, назовем меня « способ быть рядом с Малфойчиком».
– Ты…ни черта ты не понимаешь! – Пэнси вцепилась в вещи. – Драко…он…он…
– Ну? – Блейз прислонился к дверце шкафа. – Что он? Ты, случаем, не расистка?
– При чем здесь расизм? – Пэнси скользнула взглядом по Драко.
– А, приехали, – Блейз рассмеялся, – дело в том, что я не сын лорда, у меня нет особняка в Лондоне и поместья в Уилтшире? Если дело в этом, то ты дура полная, и нам не о чем разговаривать. Тоже мне, Астория Гринграсс.
Пэнси вспыхнула.
– Не нужно меня сравнивать с ней!
– Паркинсон, – Блейз закатил глаза, – когда ты уже будешь сама собой и перестанешь гоняться за непонятно чем?
– Хватит строить из себя философа, – Пэнси топнула ногой, – и читать мне мораль! Ты не мой папочка!
– Слава Мерлину.
Она опустила глаза, не выдержав его взгляда.
– Всего хорошего, – Блейз за плечи вытолкнул ее из комнаты, – у нас еще есть сыночки лордов. Удачи.
Драко затянул галстук, поглядывая на друга.
– Блейз, в следующий раз выясняйте отношения без меня, договорились?
– Следующего раза не будет, – Блейз упал обратно на кровать.
– Уверен?
Блейз кивнул, с напускным равнодушием изучал потолок.
– Ты вообще на завтрак собираешься?
– Видишь, я уже бегу.
– Только на пару не опоздай, – Драко обернулся в дверях, – или Тофти опять снимет пять баллов.
Блейз демонстративно отвернулся к стене. Иногда Малфой оказывался чертовски зануден.

***
Она чувствовала его напряжение, чувствовала, что он нервничает. После Азкабана он был сам не свой. Неужели он не все ей рассказал?
– Драко, – Астория осторожно накрыла его руку своей.
От неожиданности он вздрогнул.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила она, смотря на него. – Ты ничего не записываешь.
– А, черт, – Драко провел рукой по лицу, – задумался об анимагических превращениях.
– Мы проходим драконов.
– Я знаю.
Он мысленно выругался.
Астория бросила взгляд на преподавателя, положила перо и пристально вгляделась в его лицо. В светло-серых глазах застыло выражение какой–то отчаянной решимости.
Она могла по выражению его лица сказать, какое у него настроение: он поджимал губы, когда раздражался, хмурился, если оказывался чем – то недоволен, и его хорошее настроение выражалось в улыбке уголком губ. Она знала, что он любит клюкву в сахаре и горький шоколад, что запах апельсинов он не переносит, и что притрагиваться к его волосам, которые она так любит, можно лишь в крайне исключительных случаях. Она не знала, что любит и ненавидит его душа, и какие мысли мечутся в ней. С того дня в кабинете Слизнорта он больше не бывал откровенен, и с каждым днем ей все чаще приходилось самой нарушать тишину.
– Ничего не происходит, – он предугадал ее вопрос, – ничего.
Она спокойно продолжила записывать лекцию. Бесполезно настаивать. Мужчины – странные существа. Они почему–то уверены, что, если держать все в себе, то это – мужественно. Единственный мужчина, который был рядом все годы – ее отец, и часто она не знала, как вести себя с Драко и просто доверялась интуиции. Он не понимал и не собирался даже задумываться о том, что для нее мужчина – новое непонятное существо со своими желаниями и психологией. Ей хотелось спросить – а он терпеть не мог расспросы, поговорить – а он оставался немногословным, поделиться своей радостью – а он вздыхал, уставший после бесконечного дня пар, тренировок и проверок. Иногда она просто сидела и смотрела на него, и кажется, его устраивала тишина и молчание. А ей так часто было необходимо выплеснуть свое счастье, которое рвалось наружу, которым она была переполнена – счастьем, что рядом с ней – он; сказать, как она его любит, какой он красивый, умный, услышать нежные слова в ответ. В ответ была тищина – потому что она молчала. Драко терпеть не мог все эту «сентиментальщину».
Астория подсознательно чувствовала, что он что-то скрывает. Он не мог жить молчанием, ведь он выбрал ее, значит, ему нужно ее тепло, забота и ласка – но, как только она пыталась приблизиться, прижаться к нему, он неизменно ее отстранял – словно боялся. Чего?
– Думаю, профессор Слизнорт рассказывал вам, насколько полезна в зельеварении желчь дракона…
– Простите, профессор, – в класс заглянула МакГонагалл, – мне немедленно нужен мистер Малфой. Я могу его забрать?
Тофти задумчиво почесал подбородок.
– Кажется, к мистеру Малфою у меня нет вопросов, так что извольте, профессор.
– Благодарю, – МакГонагалл коротко кивнула Драко.
– Что случилось? – Астория встревоженно взглянула на него.
– Ничего, – Драко побросал вещи в сумку под настороженный взгляд девушки и вышел за директрисой.
– Надеюсь, Малфоя посадят, – громким шепотом заметил Рон, когда за слизеринцем закрылась дверь, – вместе с папочкой.

***
– Драко, – МакГонагалл жестом велела следовать за ней, – ваш отец прислал вам срочное письмо, с срочной просьбой о повторном свидании. В чем причина?
Как же ты быстро. Ничего удивительного.
Драко слегка надменно пожал плечами.
МакГонагалл сверлила его испытывающим взглядом.
– Молчать – ваше право, – ее губы вытянулись в раздражении в своей привычной манере, – но ехать вам придется. Сейчас.
– Я не могу сейчас, – он бросил взгляд на часы, – у меня матч через четыре часа.
– Поторопитесь – успеете. Могу послать с вами мистера Забини.
– Нет, – Драко взял пропуск, раздумывая.
– Разве вы в прошлый раз ездили не с ним? – осведомилась директриса.
– Нет.
– Очень странно, – МакГонагалл поправила очки, с подозрением глядя на слизеринца, – а вот мистер Забини утверждал обратное. Я отлично знаю, что вы ездили не один.
– Кажется, вы советовали мне поторопиться, – небрежно заметил Драко.
МакГонагалл смотрела на юношу несколько мгновений. С ним что – то происходило, там, в его душе, и ее это немного волновало. Она наблюдала за ним с начала учебного года: Альбус просил ее не забывать о юноше; ему было почему – то важно, чтобы он не повторял чужих ошибок.
Альбус слишком многое скрывал, но она предпочла не нарушать обещание. В конце концов, она сама будет рада, если из него выйдет толк. Малфой отлично учился, у него были все шансы сдать ЖАБА на «превосходно», и она не стала лишать его этого.
– В конце концов, Малфой, это на вашей совести.
– Безусловно.
– Только Драко, – директриса обернулась, – мой вам совет: не повторяйте ошибок. Я вернула вас в Хогвартс только потому, что верила в вашу невиновность в событиях прошлого года. Мне будет очень горько осознать, что я ошиблась.
Они смотрели друг на друга.
– Мои ошибки слишком дорого мне стоили, – бросил он сквозь зубы, – вряд ли мне захочется их повторить.

***
Тяжелая железная дверь со зловещим лязгом захлопнулась за ним.
– Добро пожаловать, –Люциус приветствовал его с довольной усмешкой, – я рад, что ты одумался.
– Я приехал не для того, чтобы трепаться, – Драко презрительно сощурился, – давай сразу к делу.
– Прошу, – Люциус театральным жестом кивнул на старый покосившийся стул.
– Оглохни! – от Драко не ускользнуло выражение зависти, с каким отец взглянул на палочку.
Он неспешно спрятал ее в карман и с отвращением присел на край стула.
Люциус с усмешкой наблюдал за сыном. Он знал, что Драко вернется. Плоть от плоти.
– Я согласен тебе помочь, –Драко поднял глаза на узкое окно под потолком, – – но при двух условиях.
– Интересно послушать.
– Первое: я закончу школу. Мне плевать, сколько тебе придется ждать. Второе: ты действительно перепишешь на меня всю собственность.
Люциус потер заострившийся подбородок, раздумывая.
– Хорошо. Черт с тобой, – он сел напротив сына, – побег все равно за один день не устроишь.
– Ты пришлешь мне бумаги на дом на этой же неделе, – голос Драко не допускал возражений.
– Договорились.
– Теперь о побеге, –Драко опустил глаза на отца, – как ты собираешься это устроить?
Люциус достал из-под рубашки свернутый вчетверо пергамент.
Драко с внутренним злорадством отметил, что рубашка отца больше напоминала серый мешок для хлама. Какое падение. Раньше отец бы не надел даже белую рубашку, если бы она не была ослепительно белой.
– Подробная схема Азкабана. Здесь, – тонкий палец постучал по пергаменту, – моя камера.
Драко нетерпеливо развернул карту к себе.
Азкабан – неприступная крепость, он знал это еще с детства. Как можно отсюда сбежать?
– Сколько здесь Пожирателей?
– Десять.
Драко насмешливо вскинул глаза на отца.
– И ты собираешься бежать отсюда такой толпой?
– Ошибаешься, –Люциус спокойно скрестил на груди руки, – двумя придется пожертвовать. Всю стражу миновать не удастся.
На лице Драко отразилось отвращение.
– И кто эти счастливчики?
– Крэбб и Гойл. От них только вреда больше. Безмозглые тупицы.
– Кто еще в курсе дела? – Драко с трудом подавил приступ тошноты, представив себе, что ожидает этих двух.
– Эйвери, Мальсибер, Лестрейндж.
– Самые мерзавцы, – не удержался Драко.
Люциус смотрел на него пристально, потом расхохотался.
– Я смотрю, ты стал мальчиком–паинькой. Какого черта ты тогда согласился мне помогать?
Драко усмехнулся.
– Ты все равно не оставил бы меня в покое. Тебе нужно выбраться. И ты бы принялся за мать. А этого я тебе позволить не могу. Ты достаточно издевался над ней все эти годы.
Люциус расплылся в улыбке.
– Твоя проницательность иногда меня поражает. Конечно, я бы задействовал Нарциссу. Она бы с радостью мне помогла.
– Не смей втягивать ее в это.
– Расслабься, – Люциус смахнул со стола густой слой пыли, – ты образумился, так что Нарцисса спокойно может продолжать сидеть дома и вязать носочки, или что она там делает. Ты мой сын. Ты и должен мне помогать. А забавляться со своей девкой можешь в любое другое время.
– Она не девка.
– Девка! – Люциус подался вперед. – Которая забивает тебе голову своей женской чушью! Полезнее было бы от нее избавиться.
Глаза Драко полыхнули яростью.
– Мое третье условие, – почти не разжимая губ, процедил он, – одно слово в адрес Астории, и я выхожу из игры. Попробуй, тронь ее – я тебя убью. Я не шучу.
Люциус молча смотрел на него.
– Никогда бы не подумал, – произнес он задумчиво, – что ты можешь вот так относиться к женщинам. Какая жалость. Женщины – низшие по разуму существа, пригодные только для продолжения рода. Я надеялся, ты унаследуешь мое отношение к ним.
– Ты отвратителен, – два слова больше походили на плевок.
– Ладно, – Люциус повертел карту, – итак, двух мы отдадим в качестве подкупа. Остается семь. Роули не годится – он с ума сошел на прошлой неделе.
Семь.
Драко скрипнул зубами.
Семь. Против одного.
Семь? Разве он решится… убить отца?
– Драко, – Люциус нахмурился и снова подался вперед, – ты весь побелел. Тебе плохо?
– Нет.
– Не лги мне.
– Иди к черту, мне не нужна твоя забота, – огрызнулся Драко, – не волнуйся, мне хватит сил помочь тебе.
Люциус откинулся на жесткую спинку стула.
– Не хочешь рассказать мне что – нибудь о школе? У вас, я так полагаю, теперь деканом работает Слизнорт. Жалкое подобие Северуса. Я смотрю, тебя восстановили в должности старосты. Поздравляю. Теперь осталось только добиться значка старосты школы, и ты оправдаешь фамилию Малфоев.
Драко усмехнулся.
– Боюсь, Грейнджер не настолько благосклонна ко мне, чтобы требовать от директрисы должность для меня.
– Трахни ее.
– Директрису?
– Грязнокровку.
Драко приподнял брови.
– Ничего личного, всего лишь взаимовыгодные отношения, – Люциус откинул назад сальные волосы, – я думаю, ты достаточно напрактиковался на той девчонке в поместье, чтобы заставить грязнокровку кричать. Кстати, а что стало с той оборванкой?
Драко сузил глаза, с яростью глядя на человека, которого столько лет считал своим отцом.
– Я уже говорил тебе однажды. Она покончила с собой.
Он шел тогда по особняку, поздно вечером, когда остальные Пожиратели уже разбрелись по приготовленным прислугой спальням. Он старался не показываться на глаза днем, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Рождественские каникулы заканчивались, за окнами таял снег – зима выдалась теплой – а ему хотелось бежать из дома, из школы. В темном углу, в самом конце коридора, кто–то отчаянно всхлипывал. Оглядевшись по сторонам, он вытащил палочку и прошептал Люмос.
На него испуганно смотрели лихорадочно блестящие глаза.
Он не сказал ни слова, просто поднял ее на руки и отнес к себе. Одна из жертв Лорда. Он не знал ни ее имени, ни статус крови. Она вырвалась из его рук, как только он закрыл за собой дверь, и забилась в угол. На ней не было живого места – одни царапины, синяки, и порезы. Не обращая внимание на ее слабое сопротивление, он принес воду и полотенце, и обработал раны.
А ночью она пришла к нему сама. Ей хотелось тепла. Простого человеческого тепла.
И он дал ей это тепло.
Она только в конце произнесла тихое «спасибо», когда он, утомленный, поцеловал ее в искусанные кем – то другим губы.
Утром он нашел ее у окна. Мертвую. В руке был зажат узкий нож.
Люциус наблюдал за исказившимся лицом сына.
– Не нежничай с ней. Возьми ее. Ты же мужчина.
– Какого черта ты прицепился к Грейнджер?
– Я говорю о твоей девке, – Люциус довольно усмехнулся, – будешь отрицать, что она еще не побывала в твоей постели?
Драко с отвращением поморщился: слава Мерлину, что отцу дали срок, и он не принуждает мать к…
– Какую роль я играю в твоем плане? – он постарался выкинуть из головы отвратительные мысли.
– Небольшую. Во–первых, ты достанешь нам палочки. Они хранятся в Министерстве, в отделе борьбы с магическими правонарушениями. Во–вторых, на доме и поместье защитные заклинание, ты должен будешь снять их в день побега, чтобы впустить нас.
– Как ты себе представляешь, я заберу палочки? «Здравствуйте, нельзя ли мне…
– Прекрати паясничать! – Люциус стукнул кулаком по столу. – У тебя полгода, чтобы придумать, как ты это сделаешь. И я более, чем уверен, что этих недоумков не беспокоят наши палочки. Больше не приезжай. Пиши. Лучше отправляй не филина, а обычную школьную сову. Палочки передашь через Эйвери, ему удалось сбежать во время ареста.
Драко смерил его взглядом.
– Признайся: это ведь не твой план?
Люциус тихо рассмеялся, глядя на сына.
– Частично мой, частично Эйвери. И Лестрейндж, кажется, не остался в стороне.
Драко поднялся со стула.
– До свидания, сын.
– Маленькая просьба, – Драко взглянул на него с презрением, – не нужно называть меня сыном. Обойдемся без этого идиотского слова.

***
– Малфой, твою мать, где ты ходишь?
Драко влетел в раздевалку, на ходу сдергивая мантию.
От усталости хотелось только лечь и провалиться в сон, но он не мог позволить, чтобы факультет проиграл из-за него.
– Не обязан отчитываться.
– Ты в курсе, что свисток уже был? – Урхарт был вне себя от ярости. – А у нас команда без ловца! Я понимаю, что ты можешь себе много позволить…
– Но, может, ты заткнешься, и мы выйдем на поле? – внешне спокойный, Драко захлопнул дверцу с такой силой, что она отлетела назад.
Во взгляде Урхарта явно читалось желание убить Драко на месте.
– Пошли, – он махнул рукой команде.
– И помни, Малфой, Чанг трудно обмануть, – Урхарт пропустил его вперед.
– Я разберусь сам.
– Ты где был? – Блейз поравнялся с ним, закинув метлу на плечо. – И что это за вид, как будто ты не спал по крайней мере неделю? МакГонагалл заставляла тебя рубить Запретный лес без помощи магии?
– Потом, – устало отмахнулся Драко, пытаясь сконцентрироваться на квиддиче.
Трибуны шумели, и в воздухе висели плакаты с подбадривающими лозунгами.
Насмешка в черных глазах Чанг.
– Наш новый Виктор Крам.
– Чанг, вы с Грейнджер постоянно пытаетесь остроумно шутить, – Драко оперся на метлу, – и ни черта у вас обеих не получается.
Чжоу раздраженно тряхнула головой.
Пока капитаны пожимали друг другу руки с явным намерением их оторвать, Драко оглянулся назад, на болельщиков Когтеврана, ища взглядом Асторию.
Она помахала ему с края трибуны шарфом и послала воздушный поцелуй. Он поднял руку в ответ.
Если бы она только знала, на что он недавно согласился. Если бы она только знала.
– Малфой, – Чжоу взлетела на несколько метров и смотрела на него сверху с выражением явного превосходства, – я надеюсь, мы играем без твоих грязных приемов?
– Чанг, – Драко взлетел следом, – упаси Мерлин нечестно играть с бывшей девушкой Поттера.
– Я легко тебя обыграю, – заявила она.
– Посмотрим.
Мадам Трюк свистнула и махнула рукой.
Драко взмыл вверх и завис над полем, внимательно оглядываясь по сторонам. Слизерин вел, Когтевран отставал на десять очков, поэтому свитч можно было спокойно ловить сразу.
Чжоу зависла неподалеку, с явным напряжением наблюдая за ним.
Драко усмехнулся. Чанг нервничает. Еще бы. Он обыграл самого Поттера.
Он услышал пронзительный свисток Трюк и взглянул вниз; на поле игра прекратилась, кто–то закричал, и в это мгновение снитч блеснул золотом справа у ворот Когтеврана.
Он забыл про поле и рванулся вперед, Чжоу, отстав на секунду, рванулась следом.
Снитч резко ушел влево, и Драко поморщился от боли, врезавшись правой рукой в шест ворот. Снитч проворно набирал высоту, поднимаясь верхи влево,и он перебрал в голове все матерные слова, когда Чжоу внезапно поравнялась с ним.
– Не выйдет, Чанг, – он уверенно протянул вперед руку.
Ближе, ближе, ближе… Чжоу толкнула его в сторону.
– Сдурела? – заорал он, вцепившись в метлу и пытаясь сохранить равновесие.
Чжоу нацелено смотрела на снитч.
– Это. Мой. Мяч, – Драко выжал из метлы до последнего, грубо оттолкнул девушку в сторону и схватил золотой шар в последнюю секунду.
Сердце выстукивало бешеный ритм победы.
Он приземлился прямо посередине поля.
– Рано списала меня со счета, – насмешливо заметил он, когда Чжоу, задыхаясь от усталости и злости, приземлилась рядом.
– Ты выигрываешь третий раз, ты что, пьешь Феликс Фелицис?
– Чанг, это всего лишь игра, – Драко довольно разглядывал снитч, – кто-то просто более удачлив. И заметь, в этот раз ты первая применила свои грязные приемчики. Будешь отрицать?
Чжоу не успела возразить.
– Почему вы продолжили игру? – мадам Трюк приблизилась к ним размашистыми шагами. – Вы разве не поняли, что игра была остановлена? Снитч засчитан не будет.
Драко с возмущением помахал мячом в воздухе перед ее носом.
– То есть, как это не будет?
– Почему остановлена? – Чжоу на мгновение забыла о ненависти к Малфою, обменявшись с ним недоуменным взглядом.
– Потому что мистер Забини получил тяжелую травму и сейчас в больничной палате, – тренерша забрала у Драко мяч, – а ваш игрок дисквалифицирован.
– И кто из нас грязно играет? – Драко приподнял бровь и, не дожидаясь ответа, направился к выходу с поля.
Толпа когтевранских болельщиков немедленно окружила Чжоу, засыпая вопросами.
Она только махнула рукой, пробиваясь к капитану.
– Драко! – Пэнси едва не сбила его с ног. – Ты знаешь, что с ним? Он летел, а потом… Там столько крови… Ты бы видел…
Последний раз Паркинсон так переживала, когда Поттер испробовал на нем свою чертову Сектумсемпру.
– Прекрати истерику. Давно его унесли?
– Минут пять назад, – она вся побелела и вцепилась в его руки, – сделай что–нибудь.
– Прекрати истерику, я сказал, – Драко встряхнул ее за плечи, – иди со мной. Подожди только, я переоденусь.
Он побросал одежду в шкафчик, плюнув на порядок, и поспешно натянул обычную форму.
Пэнси ждала его у дверей, бледная, испуганная, и по ее щекам текли настоящие слезы.
– Мерлин святой, прекрати реветь, – Драко сердито взял ее за руку, – давай быстро к Помфри.
Они стремительно вошли в замок, протискиваясь сквозь толпу переговаривающихся студентов.
– Шевели ногами, – хмуро бросил он девушке, – так мы и к вечеру не дойдем.
– Прости, – Пэнси не могла успокоиться, на ходу вытирая слезы платком.
Толпа однокурсников преградила им дорогу.
– Малфой, Помфри никого не пускает, – сообщил Нотт, – куда ты собрался?
– Ты видел, что произошло? – озадаченно поинтересовался Пьюси.
– Ты видел, что когтевранка…
– Заткнулись все, – рявкнул Драко, рванув на себя дверь, – ждите здесь, я сам все узнаю.
Мадам Помфри вполголоса разговаривала со Слизнортом.
– Малфой, можете остаться, – бросила она, оборачиваясь, – Паркинсон, подождите за дверью и попросите ваших однокурсников разговаривать вполголоса. Больному нужен полный покой.
Слизнорт ободряюще похлопал Пэнси по плечу и вывел ее с собой из приемной.
– Все совсем плохо? – поинтересовался Драко, вопросительно глядя на Помфри.
– Если бы вы знали, Малфой, как я ненавижу квиддич, – она покачала головой, – я вас оставила здесь только потому, что мне нужен помощник, который не упадет в обморок при виде крови. Возьмите.
Она протянула ему бокал с настойкой, взяла со стола палочку и бинты и зашла в палату.
Приподняв голову друга, он помогал мадам Помфри обрабатывать рану, думая, сколько крови и насилия видел за последние два года.
Пока живы такие подонки, как Лестрейндж или Мальсибер, война не закончена.
Он вспомнил ту измученную девочку в своей спальне.
А потом перед глазами промелькнул образ улыбающейся девушки в белой вязаной шапочке, сбившейся набок.
Он глухо застонал, сквозь зубы, представив себе, что на месте жертвы Лорда могла быть она.
– Держитесь, Малфой, он выкарабкается, – мадам Помфри расценила его стон по – своему, осторожно проводя палочкой по окровавленной голове Блейза, – уж поверьте мне, я справлюсь.

***
– Пэнси, к нему сейчас нельзя, – Драко с мрачным лицом закрыл за собой дверь приемной, – только завтра днем. Что, остальные уже потеряли интерес к происходящему?
– Они хотят поговорить с Трюк насчет снитча, – ее пухлые, потрескавшиеся от мороза губы дрожали, – ненавижу ваш квиддич. Как ты думаешь… Он захочет меня видеть?
– Я не знаю, Пэнси, – Драко подумал, что с Трюк все равно бесполезно разговаривать, – зайдешь завтра днем и узнаешь сама.
Она судорожно кивнула, всхлипывая.
Когда Блейз упал с метлы, внутри все рухнуло, оборвалось, она представила его мертвым и едва сдержалась, чтобы не закричать от ужаса.
Еще утром она была так уверена в своей правоте, в том, что Блейз не нужен ей, но теперь она вдруг поняла, как ей будет не хватать его заботы, его шуток… Откуда она знает, что с Драко ей будет лучше?
Ей непременно хотелось добиться его только потому, что он всегда ее отталкивал. На младших курсах он снисходительно позволял ей бегать за собой, но, как только вокруг него появились другие девушки, ее внимание резко начало его раздражать. И ведь ее тоже часто раздражает его невыносимое, просто нечеловеческое упрямство. Попробуй, договорись с ним насчет какого–либо вопроса, касающегося обязанностей старост. Он упрется и ни за что не уступит. Аристократизм… Пэнси всегда испытывала слабость перед аристократами. Но Блейз тоже аристократ, пусть и не «сыночек лорда», и на нем уж точно нет метки Пожирателя смерти. Так зачем ей Малфой? С этой меткой одни проблемы.
Она искоса взглянула на Драко.
Неужели она действительно была так ослеплена им, что даже выращивала у него поцелуй?
Даже с практической точки зрения… Малфой вряд ли когда–нибудь составит ей партию… А вот Блейз…
– Как он себя чувствует? – тихо спросила она.
– Примерно как человек, упавший с высоты трех метров, – отозвался Драко, – Помфри приготовила ему настойку, так что сейчас он спит.
– Драко, – Астория, показавшаяся в конце галереи, подбежала и обняла его, – где ты был целый день?
Пэнси с завистью смотрела, с какой нежностью он прижал ее к себе.
Вот если бы Блейз… Блейз.
– Пойдем, прогуляемся, – он взял Асторию за руку, – мне просто необходим глоток холодного воздуха.

***
Снежинки доверчиво садились на ее ладонь. И таяли. Астория сунула руку обратно в пушистую варежку.
Завтра Рождество. А послезавтра она уже будет дома, с родителями, и это пугало ее. Пугало потому, что теперь она знала о Дафне.
Они прошли мимо озера и отправились смотреть на замерзший водопад. Вода, скованная морозом, застыла, напоминая хрусталь.
Астория улыбнулась, слепила снежок и запустила в Драко.
Он ловко увернулся.
– Бладжеры летают быстрее, – заметил он, кидая в нее снежком в ответ.
– Я все равно в тебя попаду, мистер Ловкость.
– Попробуй, – он улыбнулся, но из глаз не исчезло выражение сосредоточенности.
Она пыталась попасть в него добрых минут десять.
– Мимо. Опять мимо. Кошмар, я встречаюсь с девушкой, которая не умеет нормально прицелиться, – он опять увернулся.
– Ты меня смешишь.
– Ну конечно, – поддразнил ее Драко, в очередной раз попадая снежком в Асторию, – ты уже похожа на снеговика.
– Ну, знаешь ли, – Астория внезапно подбежала к нему и поцеловала в щеку, а потом залепила ему снежок на плечо.
– Так нечестно, – возмутился Драко, –это нарушение правил. Тебе полагается штрафной.
– Размечтался.
Драко нагнулся за снежком.
– Догони сначала, – Астория побежала по пушистому снегу и увязла в сугробе.
Драко наблюдал за ней с рассеянной улыбкой.
– Сдаюсь, – Астория упала спиной в снег и раскинула руки, – и прошу пощады.
– Какая пощада? – тихо рассмеялся Драко, подходя к ней. – Я столько раз в тебя попал, что ты уж давно убита.
– А вот и нет. Еще не было контрольного попадания в голову.
Драко упал в снег рядом с ней. Снежинки большими белыми хлопьями падали на лицо. Они лежали и смотрели в небо цвета топленого молока.
Казалось, что это не снежинки падают, а они летят сквозь молочно – белое пространство.
Она искоса взглянула на Драко. С его лица не исчезало выражение сосредоточенности, мрачного спокойствия, в глазах постоянно мелькала какая–то обреченность, как у человека, который знает свой неизбежный приговор. Ей не нравилось это выражение, оно появлялось так часто, что начинало пугать, но спрашивать было бесполезно – проще пытаться пробить собой каменную стену, чем вытянуть из Драко правду.
– Все, я замерзла.
Он быстро поднялся и протянул ей руку.
– Я не поеду домой, – хмуро заметил он, стряхивая с воротника снег.
– Не поедешь? – на ее лице промелькнуло удивление. – Почему?
– Там нечего делать, – было видно, что Драко эта тема не нравится, и он старается высказать все как можно быстрее, – ехать домой, чтобы запереться в комнате и читать целыми днями от скуки? Читать я могу и здесь с тем же успехом. И после Азкабана у меня нет ни сил, ни желания выслушивать мамины упреки, что я неласков с этим. Я хочу увидеть мать, но на две недели меня не хватит.
Астория стряхнула с волос снег.
– Я думала, мы куда–нибудь сходим. В Лондоне сейчас столько всего интересного – Рождественские концерты, ярмарки, выставки в Национальной галерее. Можно съездить во «Флориш и Блоттс».
– Мы никуда не сможем пойти, потому что мать посадит меня рядом с собой и никуда не выпустит.
– Ты можешь нас познакомить, – нерешительно заметила она.
Драко приподнял брови.
– Не думаю, что сейчас самое лучшее время для вашего знакомства.
– Как скажешь, я не настаиваю, – она едва заметно пожала плечами, глядя в сторону.
Она все еще пыталась привыкнуть, что любовь женщины – это верность, поток чувств, необходимость выплескивать свою радость, ласка, а мужская любовь – сплошные поступки, сдержанность и внутренняя убежденность, что его женщина отлично знает, что он к ней испытывает.
Она думала, что рядом с Драко будет всегда чувствовать себя защищенной, но иногда казалось, что ей нужно защищать его от самого себя.
Тяжело. Но она видела его улыбку, слышала его смех – и она готова была бороться с частью его «я», которое потеряло веру в счастье.
– Астория, – мягкая шерсть его перчатки защекотала подбородок, – не нужно сразу обижаться.
– Я не обижаюсь, – она перевела на него глаза, – ты так и не ответил, где ты был целый день.
Светло-серые глаза сузились; он недовольно сжал губы.
– Я не люблю, когда мне устраивают допросы, – холодно заметил он, отпустив ее подбородок.
– Драко, это не допрос.
– Я был у МакГонагалл. Такое объяснение тебя устроит?
По ее глазам он понял, что она не поверила, но лучшего он придумать не смог. Она всегда чувствовала его, ей не стоило труда разгадать, когда он лжет.
– Я бы тоже хотела, как МакГонагалл, украсть тебя у всей школы на несколько часов, – она улыбнулась, но в глазах он прочел разочарование.

***
Первое рождественское утро, в которое она не почувствовала себя ребенком, не ощутила чуда. За окном по–прежнему крупными хлопьями падал снег.
Джинни с Гермионой еще спали, и она, свернувшись калачиком, продолжала лежать, смотря на падающий снег.
Почему он не хочет представлять ее матери? Что в ней не так, что он боится этого? Почему он не хочет поделиться своими мыслями? Ведь он не был у МакГонагалл, они оба это отлично знали. Так где же он был?
И что тогда она значит для него, если он скрывает от нее свои поступки и мысли?
– С Рождеством, Астория, – Джинни сонно потянулась, приоткрыв глаза.
– Спасибо, тебя тоже, – она улыбнулась через силу.
– С Рождеством, староста, – Джинни сдернула одеяло со спящей Гермионы.
Астория заглянула в тумбочку, рассматривая подарки.
Сладкое от Джинни, огромная книга об импрессионизме от родителей, новые варежки и шапочка от бабушек, открытки из Дурмстранга… От Драко ничего не было. Драко – сам по себе подарок.
– Рон не соизволил потратиться даже на безделушку, – фыркнула Гермиона, захлопнув дверцу, – ничего удивительного.
– Ты же знаешь, у родителей сейчас плохо с деньгами, – извиняющимся тоном произнесла Джинни, протягивая ей плитку шоколада в подарочной бумаге, – я тоже Гарри ничего интересного не смогла купить…
– Ничего страшного, – отозвалась Гермиона, обнимая подругу, – я просто на мгновение забыла, что мы больше не встречаемся.
За ночь школу украсили рождественскими венками, шарами и гирляндами, а в Главном зале стояла огромная, переливающаяся разноцветными огнями мохнатая ель.
Астория вышла с подругами из гостиной факультета, и, пропустив их вперед, замедлила шаг у мраморной лестницы. Драко терпеливо ждал ее внизу, скользя рассеянным взглядом по проходящим мимо студентам.
Ее Драко. Разве она могла даже подумать в сентябре, что когда–нибудь станет его девушкой?
– Астория, – он внезапно поднял голову, – наконец-то. Я уж думал, ты решила проспать все на свете. Спускайся.
Когда она увидела его, она поняла: важно только то, что он с ней. Возможно, он сам ей все расскажет, потом, когда захочет, может быть, все совсем неважно…
– С Рождеством, – радостно произнесла она, и все сомнения разом исчезли.
– Тебя тоже, – он поцеловал ее, – спасибо за книгу.
– Ты сегодня какой–то особенно красивый, – Астория не могла оторвать от него глаз.
– Правда? – на его лице промелькнула самодовольная слизеринская улыбка.
Она слегка приподнялась и положила руку ему на плечо.
– Нежный взгляд всегда придает тебе привлекательный вид, – шепнула она, вдохнув аромат его парфюма.
Драко сдержанно улыбнулся.
– Так, а почему ты не спрашиваешь у меня про свой подарок?
– Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной – для меня это и есть самый главный подарок.
– Ну ладно, – Драко взглянул на нее интригующе, – не хочешь, как хочешь.
– Ну Драко! – возмутилась Астория.
– Что «Драко»?
– Что ты мне купил?
– Ничего. Ты же только что сказала, что просто хочешь, чтобы я был с тобой.
– Хочу.
– Ну вот.
– Противный интриган.
– Ты сейчас похожа на маленькую девочку, которая выпрашивает у отца подарок.
Она рассмеялась.
Драко вынул из кармана коробочку и протянул ей.
– С Рождеством.
– Ой, Драко, – растерялась она, глядя на тонкую цепочку с кулончиком в виде сокола – его патронуса, – это прелестно.
– Я знаю, что я молодец, – невозмутимо заметил он, – считай, что я исполнил твою просьбу. Я буду с тобой не только днем, но даже ночью.
Она покраснела, не поднимая глаз с подарка.
Драко только довольно хмыкнул.
– Застегнешь? – она изящным движением перекинула волосы со спины на грудь.
Драко застегнул замочек и, не удержавшись, поцеловал ее в шею.
– Это мое самое счастливое Рождество, – шепнул он, прижав ее к себе.

***
Главный зал был полон студентов, и в воздухе пахло Рождеством.
У окна, украшенного гирляндой бумажных елочек, в темно–розовом платье стояла Гермиона; волосы забраны в высокий пучок, украшенный розой в тон платья.
Она стояла неподвижно, кусая губы, и напряженно смотрела в окно.
Рон, вошедший с Лавандой, резко остановился, выпустил руку девушки и подошел к Гермионе.
– Ты потрясающа, – тихо произнес он, пытаясь поймать ее взгляд.
– Спасибо, Рональд, – она не отрывала глаз морозного узора на стекле.
– Я могу пригласить тебя на танец? – он помялся.
Она насмешливо фыркнула.
– Кажется, ты приглашал Лаванду.
– Гермиона, – Рон наклонился к ней, – мне плохо без тебя.
– А мне без тебя хорошо, – дерзко ответила она, поправляя розу, – просто прекрасно.
Она заметила Драко и невольно опустила глаза.
Малфой ее притягивал. Неимоверно. Теперь ее ничто не могло остановить. Ни Рон. Ни ненависть, которая куда–то исчезла. Ничего.
Только что делать с этим своим притяжением, она понятия не имела.
– Ты ведешь себя некрасиво по отношению к Лаванде, так что иди, – Гермиона кивнула на девушку и снова повернулась к окну.
Драко взглянул на часы: почти пять.
Мимо неспешно прошли Гарри с Джинни.
– Поттер, тебе надо было надеть оранжевую пижаму, – ухмыльнулся Драко, мельком взглянув на абрикосовое платье Джинни.
– Иди, куда шел, Малфой, – огрызнулся Гарри.
– Драко, – Астория подошла к нему и положила руку на плечо, – прости, что немножко опоздала.
– Пять минут не считается, – произнес он небрежно, впиваясь в нее глазами.
Она бросила быстрый взгляд в зеркало. Кажется, она не зря выбрала это темно–голубое, атласное платье, с рукавами–фонариками и облегающей юбкой чуть ниже колен. Джинни, правда, сразу заявила, что оно выглядит не очень торжественно… Пускай.
– А ты можешь быть жестокой, – Драко судорожно вздохнул, – это платье еще хуже, чем ваша дурацкая форма.
– Драко, я невкусная, не нужно поедать меня глазами, – она рассмеялась и взяла его под руку.
– Осторожней с шутками, я ведь захочу проверить такое вызывающее заявление.
– О чем ты только думаешь, – она покраснела.
– Я думаю о тебе. Постоянно. С утра до ночи, – полушутливо–полусерьезно произнес он.
– И даже во сне? – в тон ему спросила она.
– Особенно во сне.
– Да ну тебя, – она потянула его за собой, – пойдем, кажется, МакГонагалл собирается что-то сказать.
– Я бы отдал сто галлеонов Уизли, если бы тебе это только показалось, – поморщился Драко, обреченно вздохнув.
Директриса произнесла долгую, трогательную поздравительную речь – настолько долгую, что Драко уже готов был вынуть палочку и наложить на нее «Силенцио», когда она внезапно замолчала и, перекрывая шум аплодисментов, попросила кого–нибудь открыть бал. Добровольцев не нашлось.
– Отлично, тогда начнем со старост: Поттер, Малфой, Макмиллан, Голдстейн.
– Может, не стоит? – кисло спросил Гарри, понимая, что танцевать за это время он так и не научился. – Я уже открывал бал на четвертом курсе.
– Смотри, не описайся со страху, Поттер, – тихо произнес Драко, – а то назовут тебя «Мальчик – Недержальчик».
– Заткнись, Малфой, или я тебе врежу, – Гарри вспыхнул и нехотя повел Джинни в центр зала.
– Профессор, начинайте, – МакГонагалл махнула рукой Флитвику, отвечающему за оркестр.
Астория смотрела на него, чувствуя его руку на своей талии, и вдруг поняла, что никогда уже больше не почувствует себя ребенком – под серьезным, пристальным взглядом светло-серых глаз она чувствовала себя девушкой, и этот их странный блеск пробуждал в ней непонятные желания.
– Если бы я не знала тебя, никогда бы не решилась к тебе подойти, – она довольно улыбнулась, – ты такой серьезный и ужасно красивый, ты даже не представляешь.
Он сжал ее руку.
Они танцевали, пока не объявили перерыв. Домовые эльфы незаметно расставили на столах шампанское и фрукты.
Астория взяла один бокал и протянула другой Драко.
– Я не буду, – он отрицательно покачал головой.
Я и так пьян, без всякого шампанского.
Астория с сомнением взглянула на бокал.
– Может быть, мне тоже не стоит… Я потом смеюсь без остановки.
– Пей, – Драко хмыкнул, – с удовольствием посмотрю на это.
Она махнула рукой, пригубив напиток.
– Астория, – к ним подошел Симус, – ты не подаришь мне один танец?
– Категорически «нет», – отрезал Драко своим привычным ледяным тоном.
– Ты Астория, что ли? – возмутился Симус, смерив его презрительным взглядом. – Я не тебя спрашиваю.
– Не зли меня, Финниган.
– Она не твоя собственность и может танцевать с кем захочет.
– Я сказал нет, – глаза Драко опасно сверкнули, – это моя девушка, и я не потерплю, чтобы всякие шуты вроде тебя, лезли к ней с дурацкими предложениями.
– Извини, Симус, у меня не осталось ни одного свободного танца, – извиняющимся голосом произнесла Астория, решив, что с таким странным Драко лучше не спорить.
– Ничего, – Симус взглянул на девушку, – прости за те слова.
– Ты был прав, – тихо ответила Астория, – прав, Симус.
Он кивнул, вернулся к Демельзе, обнял ее и поцеловал в щеку.
– Просто наглость, – нахмурился Драко, провожая его неприязненным взглядом, – прийти сюда с Робинс и просить танец у тебя. Учти, Астория, если ты не хочешь, чтобы меня посадили в Азкабан, не давай мне поводов для ревности.
Астория улыбнулась.
– Я не шучу, – заметил он.
– Никогда больше не надену платье, – Астория поставила пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта, – оно как-то странно на тебя влияет.
– Наоборот, – Драко усмехнулся, – когда мы закончим колу, ты будешь носить одни платья. Я тебя сам отвезу в самый лучшие магазины в Лондона. И Парижа . И вообще…
Он резко замолчал, напряженно сжав губы. Когда они закончат школу, он должен будет встретить в своем доме семерых Пожирателей смерти.
Улыбка исчезла с ее лица. Господи, опять в его глазах эта странная обреченность.
– Астория, можно вас на минутку? – профессор Тофти дружеским жестом положил руку на ее плечо, – я похищу ее у вас всего на пару минут, мистер Малфой.
Драко недовольно передернул плечами.
Если бы он мог, он бы послал Тофти вслед за Финниганом.
– Я предлагаю объявить белый танец, – губы МакГонагалл непривычно расплылись в улыбке, – так что, прошу, девушки, не стесняемся. Профессор Слизнорт, вы не против?
Слизнорт кашлянул и поправил галстук.
– Минерва, вы же понимаете, какая это большая честь для меня.
Флитвик с готовностью взмахнул палочкой, и танцующие пары вышли вперед ,на середину Зала, под мерцающие огни висящих в воздухе светильников.
– С Рождеством, староста и зануда, – Блейз похлопал друга по плечу, – как вечер проходит?
– А, Блейз, – Драко выдохнул, – неужели Помфри тебя выпустила?
– Под честное слизеринское, что я ни в коем случае не буду танцевать. Пэнси здесь?
Драко отрицательно качнул головой и все-таки взял со стола бокал.
Пэнси не пришла на бал. Еще утром, заглянув в палату, она осторожно спрашивала у Блейза, не может ли он ее пригласить.
Блейз отвесил какую–то шутку, в которой явно читался отказ.
Во всяком случае, так он услышал днем, проходя мимо оживленно спорящих слизеринок.
Если это так, то вполне понятно, почему она не пришла.
Блейз устало вздохнул.
– Ну и черт с ней. Я не собираюсь играть в прекрасного, но несчастного героя из магловского бразильского сериала. Ты хоть раз смотрел бразильский сериал?
– Нет.
– Я тоже. А Мэнди говорила, что она их обожает, – Блейз взглянул на друга и рассмеялся, – Малфой, ну сделай ты лицо попроще. Тофти вряд ли назначает Астории свидание.
– У меня мало времени, – процедил Драко сквозь зубы.
– В полночь ты превратишься во внебрачного сына Филча? – поинтересовался Блейз.
– Забини, иди остри в другом месте, – отрезал Драко, поворачиваясь к другу.
– Сейчас будет интересно, – Блейз кивнул в сторону.
Гермиона залпом допила второй бокал, не отрывая пристального взгляда от слизеринца.
– Гермиона, ты долго будешь прожигать глазами этого урода? – поинтересовался Рон, возникая из-за ее плеча.
– Рональд Уизли, – отчеканила она, даже не взглянув на него, – это абсолютно не твое дело.
– Я просто не понимаю. Ты бы еще его на танец пригласила.
– Знаешь, это хорошая идея, – Гермиона со звоном поставила бокал на столик, – и приглашу.
– Ты с ума сошла, – он поймал ее за кончики пальцев.
– Пусти, –она высвободила руку, – Малфой!
Он не отреагировал, увлеченно наблюдая за разговором Тофти и Астории.
– Малфой, – карие глаза Гермионы бросали вызов, – я приглашаю тебя на танец.
Блейз толкнул друга локтем, сдерживая улыбку.
Брови Драко взлетели верх.
– Смешно, Грейнджер.
– Иди к черту. Я не шучу. Я приглашаю тебя на танец.
– Польщен, Грейнджер, – лениво протянул он, неохотно отрывая взгляд от Астории, – давай как–нибудь в другой раз.
– Я приглашаю тебя на танец, – отчеканила она медленно, смотря прямо в его глаза.
– Браво, – Драко насмешливо поднял бокал, – браво.
– Я тебя ненавижу, – Гермиона залилась румянцем.
– Просто сенсация.
– Ненавижу тебя, – она сжала руки в кулаки, – Малфой, отказывать девушке в танце– это бестактно! Где твое чертово джентльменство?
– Почему Уизли не следит за тем, сколько ты пьешь? – поинтересовался он, впервые глядя на нее без насмешки.
– Потому что я его ненавижу! Я вас обоих ненавижу, – Гермиона сделалась пунцовой.
– Грейнджер, тебе никто не говорил, что ты истеричка? – Драко гадал, сколько еще минут продлится этот чертов разговор.
– О, – Гермиона топнула ногой и выбежала из зала.
– Что ты стоишь? – Джинни дернула брата за рукав. – Беги за ней.
– Да пусть остынет, – Рон нахмурился, – она и правда пьяна. Лучше ее не трогать.
Он покосился на Лаванду, увлеченно разговаривавшую с Уоррингтоном. Судя по ее довольному хихиканью, о нем она совершенно забыла.
– Иди! Если ты немедленно не пойдешь, я не знаю, что я сделаю с тобой, – не на шутку рассердилась Джинни, – давай же.
Рон обреченно вздохнул.
В холле царил полумрак, и в тусклом свете факелов он едва различил хрупкую фигуру девушки.
Гермиона рыдала взахлеб, прислонившись к стене.
– Гермиона… – Рон осторожно обнял ее, – хорошая моя, любимая…
– Не трогай, – она повысила голос, – не смей, убирайся, ненавижу…
– Да что с тобой? – Рон с силой отнял ее руки от лица. – Ты можешь мне объяснить? Почему ты так себя ведешь? Почему ты рыдаешь?
– Потому что равнодушие, твое равнодушие, Рон, оно меня убивает, – воскликнула она; по пунцовым щекам текли слезы.
– И все?
– И все? – истерически передразнила она. – Нет, не все. Хочешь знать? Хочешь? Я рыдаю, потому что ты не оправдал моих чувств, потому что я… мне нравится Малфой. Я была с вами, и я его ненавидела, и он совершил много ошибок, но он не равнодушен, он… А ты… тебе плевать на все!
Она замолчала, хватая воздух ртом.
– Понятно.
– Отпусти руки.
– Ты считаешь меня равнодушным? – он и не думал отпускать ее.
– Я не считаю, ты и есть равнодушный.
– Ладно, – он поцеловал ее.
– Отпусти, – Гермиона забилась в его руках.
– Сейчас мы узнаем, кто из нас равнодушный, – Рон с яростью принялся расстегивать пуговички на ее платье.
– Ты не… Рон, не надо, – она уклонялась от поцелуев, – ты пьян.
– Я абсолютно трезв, – его рука решительно скользнула под платье, – ты этого хочешь от меня? Или от Малфоя? Этих эмоций?
– Рон, пусти, я не хочу, – ей были неприятны его прикосновения, – слышишь?
– Что же такого ты хочешь от Малфоя?
– Я ничего не хочу от него. Пусти. Или я закричу.
Рон с бессильем отпустил руки и выругался.
– Ты какая–то… слишком… замысловатая.
– Какая? – она подавилась от нервного смеха. – Так нельзя говорить.
Рон закатил глаза.
– Как же с тобой сложно.
– Иди, там есть девушки попроще, найдешь себе кого–нибудь вроде Лаванды.
Рон ушел обратно в Зал, не оглядываясь.
МакГонагалл объявила очередной белый танец и пригласила профессора Тофти составить ей пару.
Ванесса протиснулась сквозь толпу вальсирующих и подошла к Блейзу, стоявшему у столика и задумчиво наблюдающему за танцующими.
– Никогда бы не подумала, что Блейз Забини может прийти на Рождественский бал один.
– Я не один, – Блейз оторвал взгляд от парочек.
– Паркинсон снова в мантии — невидимке? – насмешливо поинтересовалась Ванесса. – Как на паре Тофти?
– Остроумно, Деларош.
Ванесса аккуратно переколола брошь на платье.
– Я слышала, ты…тебя сильно ударило бладжером, – заметила она наконец.
– Неужели? Я думал, это сверхсекретная информация, – отозвался он, – ты что, тоже пила?
– Какое это имеет значение? – нахмурилась Ванесса.
– Ты интересуешься моей персоной, так что это вполне логичный вопрос. Что тебе нужно?
– Уже ничего, – Ванесса смерила его взглядом, – просто хотела пригласить тебя на танец, но, видимо, бладжер выбил из тебя все мозги, если они там вообще были.
Блейз недоуменно смотрел вслед ее удаляющейся фигуре.
Деларош хотела пригласить его на танец?
Ванесса затерялась в толпе танцующих.
– Блейз, не спи, – Драко хлопнул его по плечу, незаметно появившись из-за спины, – ты вообще меня слышишь?
– Вполне, – Блейз поправил галстук.
– Ты куда–то собрался? – поднял брови Драко, переглянувшись с Асторией.
– Меня от вас тошнит уже, – честно признался Блейз, – вы бы себя со стороны видели, это просто кошмар какой-то. Отстаньте от меня, в конце концов, влюбленная парочка.
Проводив Блейза рассеянным взглядом, Астория нервно стиснула руку Драко.
– Пожалуйста, не отпускай меня.
– Что? – переспросил он, выпадая из мыслей.
– Я не хочу возвращаться домой, – она умоляюще смотрела на него, – пожалуйста, разреши мне остаться с тобой.
Драко тяжело вздохнул.
– Астория, ты не можешь поговорить о сестре со мной. Но с родителями ты поговорить обязана.
Она отрицательно качнула головой.
– Ты справишься. – он наклонился к ней, – у меня ведь смелая девушка, не так ли?
Астория слабо улыбнулась, и он, притянув ее к себе, заправил за ухо выбившуюся из ее прически прядь.
– Мне нравится, как ты на меня смотришь, – тихо призналась она; от его прикосновения по коже пробежала дрожь.
– Интересно, как.
– Как мужчина на свою любимую девушку, – она положила руки на его плечи и кивнула на середину зала, предлагая потанцевать.
Блейз бесцеремонно растолкал танцующих и пробрался в противоположный конец Зала.
Ванесса вполголоса разговаривала с Майклом, оперевшись спиной о подоконник окна.
– Деларош.
Ванесса даже не повернулась к нему, продолжая разговаривать с Корнером.
– Деларош, я к тебе обращаюсь, – терпеливо напомнил Блейз.
Майкл остановился на полуслове и развернулся к нему.
– Мы разговариваем, Забини, неужели не видно?
Блейз перевел взгляд с когтевранца на Ванессу: ее серо–зеленые глаза с некоторым любопытством смотрели на него, словно ожидая, что он скажет.
Он не стал ничего отвечать, просто взял ее за руку и повел за собой.
Она бросает ему вызов?
Отлично.
– Блейз, я не собираюсь с тобой танцевать.
– Ты уже танцуешь, – заметил он, кладя руку на ее талию, – и с каких это пор я просто «Блейз»?
Ванесса неожиданно улыбнулась, позволяя ему увлечь себя в самый центр танцующих.
– Не обращай внимания, я правда немного увлеклась шампанским. Мне просто неожиданно стало жаль тебя, ты такой одинокий и несчастный…
– Чушь какая, Деларош, – поморщился он, – я бы посмотрел на тебя через день, после того, как ты упала с трех метров с разбитой головой.
– Это ведь не настоящая причина, – Ванесса положила руку ему на плечо, – все дело в Паркинсон, да?
– Похоже, Корнер все-таки ревнует тебя, – заметил Блейз.
– Извини, я лезу не в свое дело, – она покачала головой.
– Как собираешься провести Рождество? – поинтересовался он.
– Как обычно, дома, – Ванесса пожала плечами, – знаешь, я со следующего семестра не больше не буду ходить вместе с вами на пары. Неважно, почему, просто так получается. Хотя вряд ли тебя это интересует.
– Как тебе сказать, – Блейз задумчиво взглянул на нее, – вполне себе интересует.
– Я помогала отцу, поэтому не могла ходить на пары со своим факультетом. Вот и вся причина. Вообще нам не стоило танцевать, ты прав, я…
Она замолчала и покачала головой.
– Обожаю женскую непоследовательность, – Блейз улыбнулся, – сначала ты с ненавистью заявила, что лучше бы села на пол, чем рядом со мной, теперь пригласила на танец и …
Музыка прекратилась, и ее рука соскользнула с его плеча.
– То, что я пригласила тебя на танец, ничего не меняет. Сегодня Рождественская ночь, так что сегодня можно все. Что-то вроде пакта Забини– Деларош о прекращении ненависти, скажем, до полуночи. Если ты знаешь, что такое пакт.
– Одно из наименований различного рода международных договоров, имеющих большое политическое значение.
– Сражена твоими познаниями, – Ванесса улыбнулась, глаза блеснули.
Блейз смотрел на эту улыбку, совершенно искреннюю улыбку, на ее губы, скользнул взглядом по ее фигуре, затянутой в бежевое платье, по волосам цвета меда, забранным в высокую прическу, и недоуменно приподнял брови.
– Деларош, ты сейчас со мной флиртуешь?
Старинные часы на противоположной стене пробили полночь, удары гулким эхом отозвались в Зале.
– Мания величия, оказывается, заразна, – невозмутимо отозвалась Ванесса, обернувшись на часы, – советую лечить, пока не переросла в хроническую малфоевскую форму. Счастливого Рождества.
Пэнси, выглядывая из-за приоткрытой двери, наблюдала, как они разговаривали еще несколько минут, потом пожали друг другу руки и разошлись.
Она точно знала, что кроме Блейза, ей никто не нужен. Почему она только сейчас это поняла? Где была раньше ее женская интуиция?

***
Драко коротко кивнул ей с платформы, отгоняя назойливую, угнетающую мысль, что придется провести без нее две недели в пустом замке, наедине с самим собой и тишиной.
Паровоз, пыхтя и дымя, издал пронзительный гудок, и поезд неспешно тронулся. Астория послала Драко воздушный поцелуй и откинулась на мягкую спинку сидения. Она так и не решилась спросить его, почему он не хочет представить ее миссис Малфой.
Его фигура медленно поплыла за стеклом и через несколько мгновений исчезла, оставшись позади, на платформе. За окном только тускло белел снег, и черными тенями мелькали голые ветви деревьев.
Вечерний рождественский Лондон встретил ее яркими огнями и привычной предпраздничной суетой.
Биг Бен пробил шесть, когда она взбежала по лестнице наверх, в свою комнату. Все на своих местах , все такое же, как и полгода назад. Она положила сумку на кровать и тяжело вздохнула.
В дверь постучали.
– Входите, – она радостно обернулась.
– Астория, – миссис Гринграсс, худая, невысокая женщина с темными волосами и слегка заостренными чертами лица, сжала ее в объятиях, – как ты повзрослела! Эдвард, смотри, наша дочь уже совсем взрослая. Как добралась? Не замерзла?
– Я думала, вы встретите меня на платформе, – Астория поцеловала отца и принялась разматывать пушистый шарф. Руки дрожали.
– Прости, дорогая, – мистер Гринграсс потрепал ее по голове, – у нас была конференция.
– И почему я не удивлена? – Астория нервно улыбнулась, проворно расстегивая пуговицы пальто, – как поживает Моне?
– Знаешь, мы все-таки пришли к выводу, что это оригинал, – миссис Гринграсс кивнула на картину на стене.
– Потом взгляну, я слишком проголодалась, чтобы углубляться в подробности.
Как же тяжело выдерживать этот жизнерадостный тон.
Миссис Гринграсс взглянула на мужа и едва заметно кивнула.
– Скажи ей, Эдвард.
Мистер Гринграсс, полноватый мужчина лет пятидесяти, с каштановыми волосами, в которых уже проглядывала проседь, мягко улыбнулся дочери.
– Мы пригласили на ужин одного человека.
– Одного человека? – недоуменно переспросила Астория.
– Маркуса Флинта. – миссис Гринграсс внезапно посерьезнела, – недавно он приехал к нам с визитом. Когда это было, Эдвард?
– Кажется, дней пять назад, дорогая.
– Шесть, дорогой. Он просто очарователен. Маркус, я имею ввиду… Нет, нет, твой отец, конечно, для меня самый красивый, но этот молодой человек… Темные волосы, голубые глаза, высокий…
– Маркус, – медленно произнесла Астория, – Маркус Флинт. Муж Дафны. Если он здесь, то где моя сестра?
Мать попыталась что-то ответить, но только покачала головой и оперлась рукой о плечо мужа.
– Ты все узнаешь сегодня, Астория, – мистер Гринграсс ободряюще похлопал жену по предплечью, – и пожалуйста, держи себя в руках.
Астория приподняла брови и вопросительно взглянула на родителей. Внутри росло чувство досады: сколько еще они собираются скрывать от нее смерть Дафны? Неужели они считают, что она не имеет право знать об этом?
– Что с тобой, девочка, – мистер Гринграсс провел рукой по ее волосам, – ты не рада каникулам? Мы с матерью так ждали тебя.
– Почему, рада, – она дернула плечом, мысленно отметив, что переняла этот жест у Драко.
– Так почему же ты не радуешься? – отец приподнял ее лицо за подбородок. – Чем недовольна наша дочь?
– Мама. Папа, – она отстранилась, поколебалась мгновение, – я люблю одного человека, и…
– Подожди, – перебила миссис Гринграсс, – как это… Эдвард, ты слышишь? Она любит одного человека. Что еще за глупости?
– Я люблю Драко Малфоя.
Мистер Гринграсс потемнел лицом.
– Повтори еще раз.
– Я люблю Драко Малфоя, – спокойно, твердо повторила она.
– Святой Мерлин, – миссис Гринграсс побледнела и упала в придвинутое мужем кресло, – Астория….
– Что Астория? – воскликнула она. – Ну что Астория? Родилась Асторией и умру Асторией. Что?
– Сбавь тон, юная леди, – мистер Гринграсс слегка нахмурился, карие глаза блеснули, –ты отдаешь себе отчет в словах, которые только что произнесла?
– Да. Тысячу раз да, – она передернула плечами, бесстрашно глядя на родителей.
– Астория, нет. Пожалуйста, нет. Драко Малфой, – миссис Гринграсс испуганно взглянула на мужа, – имя, запятнанное позором, меткой, кровью невинных людей…
– Мама, он не убийца! – Астория в отчаянии прижала руки к груди. – Он не хотел становиться Пожирателем смерти, его заставил отец…
– Астория, – миссис Гринграсс взяла дочь за руку, притянула к себе в кресло, – я тебя прошу, забудь о нем, пообещай мне никогда больше не упоминать его.
– Я не могу, мама, не могу, – Астория вскочила на ноги, – я люблю его.
– Святой Мерлин, – миссис Гринграсс побледнела еще больше, – скажи, что это шутка. Прошу тебя, дорогая.
– Это не шутка.
– Вот что, юная леди, – мистер Гринграсс повысил голос, – я не желаю слышать это имя в моем доме. Моя дочь никогда не запятнает себя связью с мерзавцами вроде него.
– Папа, он не мерзавец, – Астория закусила губу, – пожалуйста, не надо…
– Астория, твоя мать себя плохо чувствует. Неужели ты будешь и дальше огорчать ее своим невыносимым поведением? Не ожидал от тебя. Мы растили тебя, как будущую леди, как девушку, знающую себе цену. В голове не укладывается, что ты могла даже заговорить с этим человеком. Ты хочешь, чтобы в обществе перестали поддерживать с нами связь?
– В обществе, – Астория высокомерно подняла голову, – да мне наплевать на общество.
– Боже, как она разговаривает, – миссис Гринграсс прижала руку к губам.
– Изволь не выражаться! – мистер Гринграсс стукнул кулаком по столу. – Вот он, плод твоего общения с этим человеком. Послушай, дочь, сейчас тебе пора переодеваться к ужину, потом мы договорим.
– Я не пойду на ужин, – Астория скрестила руки на груди.
– Ошибаешься, – спокойно возразил он, – пойдешь. И будешь вести себя подобающе.
– Астория, не упрямься, пожалуйста, сегодня праздник, – миссис Гринграсс ласково погладила ее по щеке.
– Хорошо, хорошо, мама, только ради тебя, – сдалась она, внутренне пылая от ярости, – я спущусь.
– У тебя десять минут, – мистер Гринграсс подал руку жене и вышел, прикрыв дверь.
– Боже, – Астория присела на кровать, – Драко, сколько мне придется бороться, чтобы быть рядом с тобой?
Она с ожесточением натянула жемчужное шифоновое платье и дернула молнию.
– Леди, леди, – отражение в зеркале хмуро смотрело на нее, – ну какая же из меня леди?
Она подошла к окну. В темном небе ярко сияли звезды. Она разглядела созвездие Кассиопеи. Интересно, его видно в Хогвартсе? И что делает сейчас ее Драко?
Она обреченно выдохнула и повернула ручку двери.

У подножия лестницы ее ждал человек.
– Добрый вечер, леди, – он поцеловал ее руку, не отводя от нее пристального взгляда.
Астория скользнула по нему придирчивым взглядом. Если бы он приехал как друг– она бы, не медля ни минуты, обняла его. Маркус был прямой противоположностью Драко, и в голове промелькнула мысль, что раньше ей нравилась такая внешность, которой обладала добрая половина героев сентиментальных романов – темные волосы, голубые глаза, широкие плечи и плотное телосложение. Он был ниже Драко, чем вызвал ее насмешливую улыбку, и вся его фигура выражала непоколебимую уверенность. Как бы ей не хотелось признать обратное, он был вполне хорош собой, вот только хорош не для нее…
Она качнула головой.
Что-то было не так в стоящем перед ней молодом человеке, который еще недавно был мужем ее сестры.
Она не могла понять, что, но это неизвестное отталкивало.
– Я тоже рада снова видеть тебя,– она натянула улыбку и неожиданно вспомнила слова Драко о будущем.
Тогда она просто отмахнулась от его замечания, тогда она сочла его всего лишь пессимистом, но…
Что, если мне предстоит такое будущее – рядом с нелюбимым человеком? Рядом с тем, кто просто равен тебе по положению. Как будто ты товар. Как будто тебя покупают.
Ее передернуло от этой мысли.
– Вы, наверное, меня не помните, – Маркус прервал тишину, – мы с вами виделись только однажды, довольно давно.
– Я вас помню, – сдержанно отозвалась Астория, – вы муж моей сестры.
По лицу Маркус пробежала судорога боли, он на мгновение отвернулся, потом поднял руку и прикрыл ее глаза.
– Вы смотрите на меня, – его голос звучал приглушенно, – а я вижу ее. У вас ее глаза, Астория.
Ей внезапно стало холодно. Она поняла, что хотят от нее родители, что потребует от нее этот человек. Она вздрогнула и невольно обхватила плечи руками, мечтая оказаться в объятиях Драко.
– Вам холодно? – участливо спросил Маркус. – Я могу принести накидку.
– Нет, благодарю, – надменно ответила она.
– Тогда идемте в гостиную, – он механическим движением подал ей руку, – нас ждут.
Она поняла, что было не так.
Маркус был неживой, словно из него выкачали всю жизнь.
Она высокомерно усмехнулась краем губ.
Господи, да за то время, пока он целовал ее руку, склонившись, как робот, Драко успел бы осыпать ее поцелуями.
До боли захотелось вернуться к нему, немедленно, сейчас.
Она только сейчас по – настоящему поняла, что он для нее значит. Он для нее все, все, все. Это не просто слова. Он для нее – все. Она думала о нем каждую минуту. В поезде, на вокзале, в машине, сейчас. Он занимал все ее мысли.
Она с отвращением вытерла руку о подол платья.
– Вы такая красивая, – восхищенные глаза Маркуса блестели в полумраке холла, – вы не уступаете Дафне.
– Очень милый комплимент, – отозвалась она холодно.
– Извините, я не хотел вас обидеть, – поспешно заметил он.
– Ничего, – она смерила его взглядом, – во всяком случае, этот комплимент довольно оригинальный.
– Что-то не так, Астория? – тревожно спросил он, останавливаясь.
– Нет, что вы, – нервно улыбнулась, подавляя желание вырвать руку и убежать.
Боже мой. Боже мой. И я еще думала, что Драко иногда слишком холоден.
Маркус остановился у дверей гостиной и взглянул на девушку.
– Ваша сестра была для меня…
– Маркус, она еще не знает, – миссис Гринграсс торопливо поднялась с кресла и подошла к н