Микро-макроинтеграция

Многие из последних работ в социологической теории были посвящены изучению зависимости между микро- и макротеориями и уровнями анализа. Я доказал, что микро-макрозависимость занимала центральное место в американской социоло­гической теории в 1980-х гг. и продолжала оставаться в центре внимания в 1990-х (Ritzer, 1990a). (Появлению современного американского учения о микро-макро­зависимости предшествовало творчество европейского социолога Норберта Элиа-са, внесшего большой вклад [Elias, 1939/1994] в наше понимание отношений между микроуровневыми способами действий и макроуровневым состоянием.)

Существует целый ряд примеров попыток связать микро-макро уровни анали­за и/или теорий. В своей работе (Ritzer, 1979, 1981а) я пытался разработать ин­тегрированную социологическую парадигму, которая объединяет микро- и мак­роуровни как в объективных, так и в субъективных формах. С моей точки зрения, необходимо иметь дело сразу с четырьмя основными уровнями социального ана­лиза: макросубъективность, макрообъективность, микросубъективность и микро­объективность. Джеффри Александер (Alexander, 1982-1983) создал «много­мерную социологию», предмет которой — модель уровней анализа. В ее основе

[101]

(Alexander, 1987) лежат проблема порядка и проблема действия. Порядок, соглас­но Александеру, имеет индивидуальный (микро) и коллективный (макро) уров­ни. Действие, как считается, обладает материалистическим (объективным) и идеалистическим (субъективным) уровнями. Из этих двух постоянных Алексан-дер выводит четыре основных уровня анализа: коллективно-идеалистический, кол­лективно-материалистический, индивидуально-идеалистический и индивидуаль­но-материалистический. Несмотря на то что полная модель, разработанная Алексан-дером, поразительно похожа на мою, Александер отдает приоритет коллективно-идеалистическому уровню, в то время как я настаиваю, что мы должны заниматься диалектическими отношениями между всеми уровнями. Схожие подходы разра­батывались Норбертом Уайли (Wiley, 1988), который также описывает четыре очень похожих основных уровня анализа — личность или индивид, взаимодей­ствие, социальная структура и культура. Однако если Александер и я делаем акцент как на объективном, так и на субъективном уровнях, уровни Уайли чисто субъек­тивные. Джеймс Коулмен (Coleman, 1986) сконцентрировался на проблеме «от микро к макро», тогда как Аллен Лиска (Liska, 1990) расширил подход Коулмена, чтобы изучить также проблему «от макро к микро». Чуть позже Коулмен (Co­leman, 1990) расширил свою «от микро- к макро» модель и разработал намного более сложную теорию микро-макроотношений, основанную на подходе рацио­нального выбора, заимствованного из экономики (см. ниже).

Интеграция действия и структуры¹

Параллельно развитию интереса в Соединенных Штатах к микро-макроинтегра­ции в Европе наблюдался рост внимания к агент-структурной интеграции (Sztomp-ka, 1994). Точно так же как я рассматривал микро-макро проблему в качестве центральной задачи американской теории, Маргарет Арчер (Archer, 1988) счита­ет тему действия и структуры основным вопросом в европейской социальной те­ории. Несмотря на то что в литературе, посвященной микро-макро и агент-струк­турной интеграции, можно отыскать много схожих черт (Ritzer and Gindoff, 1992, 1994), между ними также существуют значительные отличия. Например, такие коллективы, как трудовые союзы, также могут выступать и в качестве агентов, которые обычно рассматриваются на микроуровне. И, наоборот, структуры, обыч­но представляющие собой макроуровневые феномены, можно обнаружить и на микроуровне. Таким образом, мы должны быть очень осмотрительными, когда ставим знак равенства между двумя этими направлениями.

В современной европейской социальной теории существуют четыре основные точки зрения на проблему интеграции действия и структуры. Первая — структура-Ционная теория Энтони Гидденса (Giddens, 1984). Ключевым моментом в подхо­де Гидденса является то, что он рассматривает действие и структуру как «дуаль­ность». Это означает, что они не могут быть изолированы друг от друга: агент вовлечен в структуру, а структура включена в агента. Гидденс отказывается счи-

¹ Данную проблему в литературе обозначают как «объединение (интеграция) действия и структуры», «агент-структурная интеграция», структура и воля.» — Прим. перев.

[102]

тать структуру просто сдерживающей принуждающей (как, например, Дюрк-гейм), но видит ее как сдерживающей, так и дающей возможность. Маргарет Ар-чер (Archer, 1982) не считает, что к агенту и структуре можно подходить как к ду­альности, а скорее рассматривает их как дуализм. Это означает, что действие и структура могут и должны быть изолированы. Различая их, мы начинаем лучше анализировать соотношение одного к другому. Арчер (Archer, 1988) знаменита еще и потому, что, подняла в литературе по агент-структурной интеграции вопрос о соотношении между культурой и действием, а совсем недавно развила более общую агент-структурную теорию (Archer, 1995).

Если Гидденс и Арчер из Британии, то третьей основной фигурой современно­сти, имеющей отношение к интеграции действия и структуры, является француз Пьер Бурдье (Bourdieu and Wacquant, 1992; Swartz, 1997). В творчестве Бурдье проблема действия-структуры преобразуется в интерес к соотношению между га­битусом и полем. Габитус — интернализованная психическая, или когнитивная, структура, посредством которой люди взаимодействуют с социальным миром. Габитус формирует общество, но в то же время и сам создается им. Поле — это сеть отношений между объективными состояниями. Структура поля служит для сдерживания агентов, будь они представлены индивидами или же коллектива­ми. В целом, Бурдье интересует отношение между габитусом и полем — диалек­тическое отношение.

Последний основной теоретик агент-структурной зависимости — немецкий со­циальный мыслитель Юрген Хабермас. Мы уже упоминали Хабермаса как совре­менника, внесшего важный вклад в критическую теорию. Хабермас (Habermas, 1987а) также занимался проблемой интеграции структуры и действия, рассматри­вая ее в рамках проблемы «колонизация жизненного мира». Жизненный мир — это микромир, в котором люди взаимодействуют и общаются. Истоки системы лежат в жизненном пространстве, но, в конечном счете, она приходит к развитию своих соб­ственных структурных характеристик. Так как эти структуры развиваются самосто­ятельно и интенсивно, возникает необходимость усиления контроля над жизнен­ным пространством. В современном мире система пришла к «колонизации», т. е. контролированию жизненного пространства.

Теоретики, которых мы рассматривали в этом разделе, признаны не только ведущими специалистами по проблеме интеграции действия и структуры, но, несомненно (особенно Бурдье, Гидденс и Хабермас) ведущими теоретиками в мире в наши дни. После долгого периода господства американских теоретиков (Мида, Парсонса, Хоманса и др.) центр социальной теории, кажется, возвраща­ется к месту своего рождения — в Европу. Более того, Недельман и Штомпка доказали, что с окончанием холодной войны и падением коммунизма, мы ста­новимся «свидетелями Золотой эры европейской социологии» (Nedelmann and Sztompka, 1993, p. 1). О справедливости данного утверждения свидетельствует тот факт, что произведения, к которым сегодня приковано внимание большин­ства теоретиков мира, написаны европейцами. Пример тому — «Общество рис­ка: на пути к новой современности» Ульриха Бека (Beck, 1992) , где он обсуждает беспрецедентные риски, с которыми сталкивается общество сегодня. Ясно, что,

[103]

по крайней мере на сегодняшний день центр социологической теории переместил­ся обратно в Европу.