ЧЕРНЫЙ ОРДЕН ГИММЛЕРА

Гиммлер мечтал о возрождении рыцарства и о поле деятельности по биологическим экспериментам для применения его «принципов крови». Служба СС позволила ему это осуществить. Она же наложила явный отпечаток и на гестапо.

Он был рейхсфюрером СС, то есть высшим руководителем эсэсовских отрядов всего рейха, и СС действительно останется «его вещью», его личной собственностью до последнего дня существования режима.

Чтобы понять механизм действия нацистской административной машины, где переплетение различных иерархий достигло невообразимой сложности (иерархии государственных служащих и верхушки регулярной армии, иерархии партии и особой иерархии СС), необходимо разобраться в том, что конкретно представляла собой эта организация, проникшая во все органы и звенья не только партии, но и государственного управления; не только общественных институтов, но и частных предприятий. Примерно с 1940 года все сколько-нибудь важные деятели режима, все полицейские чиновники и руководители крупных служб принадлежали к СС или получили в ней в качестве поощрения высокие чины.

Идеология и основные принципы СС постепенно проникли во все сферы деятельности германского народа, а все руководящие посты оказались в руках людей, которые из-за своей принадлежности к СС находились под контролем Гиммлера. Он установил два основополагающих принципа СС: расовый отбор и слепое повиновение.

Фарс расового отбора был озвучен псевдонаучными формулировками во вкусе великого магистра ордена. Для страны, где на протяжении веков происходило смешение многочисленных и очень разных народов, подвергавшейся нашествию многих племен, в частности славян, оказавших мощное воздействие на население германских земель до самой Эльбы, для такой страны догма «чистой нордической крови» могла быть только издевательством. Но никто в Германии, казалось, этого не замечал, по крайней мере, ни у кого не хватило смелости громко об этом заявить.

Расовые высокопарные декларации забавляли простой народ, который насмехался над ними, называя доктора Геббельса, этого уродливого карлика, «усохшим германцем». Показательным является то, что, когда получили развитие генеалогические изыскания, Гитлер запретил любые исследования, касающиеся его происхождения.

По утверждениям его оппонентов, оно не было кристально чистым.

Гиммлер хотел превратить СС в новый рыцарский орден, который стал бы надежным фундаментом нацистского рейха. В собственноручно подписанном в Мюнхене приказе от 31 декабря 1931 года он так определял понятие СС: «Организация СС есть союз специально отобранных нордических немцев… СС сознает, что данным приказом закрепляется сделанный ею значительный шаг вперед. Нас не трогают насмешки, ирония, недоговоренности: нам принадлежит будущее».

Расистские принципы, составлявшие одну из главных основ нацизма, позднее оправдают избиение низших народов, уничтожение миллионов людей и превращение многих других в рабов, приведут к принятию в 1935 году нюрнбергских законов, определявших требования к гражданину рейха. Отныне германское гражданство было связано с определенными этническими признаками и предоставлялось только «фольксгеноссе», тем жителям Германии, которые могли доказать, что по меньшей мере трое из их предков принадлежат к пяти расам, отнесенным к германским. Только такие граждане могли пользоваться политическими правами.

Именно тогда стали придавать значение переменам, которые нацизм привнес в шкалу ценностей западного мира. После победы христианства и утверждения его влияния в формирующихся обществах считалось, что при всех формах социальной организации люди имеют одинаковые права и обязанности. Эти братство и равенство — как следствие общего для всех божественного творения человека — сохранялись в светских обществах и оказались на первом месте в Декларации прав человека. Марксизм, отбрасывая Бога, сохраняет те же принципы.

Нацизм же основывается на революционном утверждении человеческого неравенства. Он возводит в постулат идею о том, что люди во многом отличаются друг от друга, но не по своим знаниям, силе или другим приобретенным качествам, а по факту их происхождения. Существуют высшие люди — нацисты на самом верху общества, а в его низу — недочеловеки, принадлежащие к низшим расам. Между ними существует большое количество промежуточных уровней, которые оцениваются с помощью псевдонаучных приемов. Этот постулат опирается исключительно на политику силы и ряд примитивных утверждений, которые не могут быть предметом научной дискуссии, зато служат основанием для попытки уничтожения недочеловеков.

СС и особенно гестапо стали исполнителями воинствующих расистских идей нацизма. Их правила, в которых Гиммлер хотел возродить традиции рыцарства, были весьма примитивны. Прежде всего следует назвать известную клятву, приносимую молодыми кандидатами в обстановке театрализованной мизансцены: «Я клянусь тебе, Адольф Гитлер, фюрер и канцлер рейха, в своей верности и храбрости. Я торжественно обещаю тебе и тем, кого ты назначил мне в руководители, с Божьей помощью повиноваться до самой смерти». Эта клятва слепого повиновения заставляла эсэсовцев без малейшего колебания совершать чудовищные преступления.

«Моя честь — это моя верность». Таков был «гордый девиз» эсэсовцев, являвшийся, по сути дела, повторением клятвы о слепом повиновении и верности фюреру, руководителям СС и своим товарищам по этой организации, а не уважением традиционных правил морали. Честь эсэсовца, вопрос о которой так часто затрагивался в речах идеологов этого движения, не только не препятствовала, а, напротив, предписывала убивать детей, женщин, стариков. Во имя этой дикой чести детей, прибывающих в Освенцим, вырывали из рук матерей и отправляли в газовые камеры, а в дни массовых поступлений заключенных, чтобы не тратить много времени, их бросали живыми в канавы, наполненные горящим бензином.

Честь, верность — замкнутый мир нацизма извратил привычные понятия, изъяв из этих слов их первоначальный смысл. То, что понимают под этим нацисты, Гиммлер высказал в своей речи, произнесенной 4 октября 1943 года в Познани на собрании группенфюреров СС: «Для члена СС должен существовать один безусловный принцип: честными, порядочными, верными мы должны быть по отношению лишь к представителям нашей собственной расы и ни к кому другому. Меня нисколько не интересует судьба русского или чеха».

Это и было применением теории «расы господ», столь милой сердцу Гитлера с самого начала нацистского движения.

В отряды СС, которые должны были сформировать аристократию будущего мира, люди отбирались по принципу крови. Ценность человека Гиммлер определял его расовой принадлежностью: «Только совершенная кровь, творческая сила которой была подтверждена историей, — нордическая кровь должна быть взята в расчет. Я сказал себе, что если мне удастся отобрать для этой организации максимальное количество людей с такой кровью, привить им военную дисциплину и убедить их со временем в ценности этой крови и связанной с ней идеологии, то станет реальной создание элитной организации, способной выдержать любые испытания».

Для отбора владельцев этой столь ценной крови кандидатов подвергали строгим и скрупулезным проверкам. «Их изучают и экзаменуют. Из 100 человек нам годятся лишь от 10 до 15, не больше. Нам нужно политическое досье их родителей, братьев и сестер, их генеалогическое древо до 1750 года; конечно, мы подвергаем их физическому испытанию, а помимо этого проверяем их учетную карточку членов гитлерюгенд. Они обязаны также представить справку о наследственности, в которой подтверждалось бы отсутствие наследственных болезней у их родителей и в их семье».

Конечную цель этих проверок Гиммлер представил так: «Мы хотим сформировать высший класс, который будет доминировать в Европе веками». Однажды Гиммлер сказал, что будущий рейх, который к тому времени охватит всю Европу, будет организован по образцу античных обществ: элита, представляя 5–10 процентов населения, будет господствовать над остальным обществом, заставляя работать на себя огромную массу рабов и крестьян. И действительно, во время оккупации Германией большей части Европы, нетрудно было убедиться, что нацистский режим был фактически рабовладельческим.

Будущие «господа», эсэсовцы, имели особые права. Во время принятия присяги они получали кинжал с аббревиатурой «СС». Этот кинжал, говорили им, предназначен для того, чтобы смыть кровью нанесенное им оскорбление, если они сочтут, что задета их честь. В 1935 году декретом Гиммлера было закреплено это право (и даже долг), а в специальном решении Верховного суда было уточнено, что эсэсовец «имеет право воспользоваться оружием, даже если противник может быть остановлен другим способом». Право безнаказанного убийства стало, таким образом, прерогативой СС.

В сентябре 1939 года один из эсэсовцев, охранявших группу из 50 заключенных-евреев, после окончания рабочего дня для забавы перестрелял несчастных одного за другим. Был составлен протокол, но убийца не получил наказания, поскольку, как отмечалось в донесении, его принадлежность к войскам СС делала его «особо чувствительным к виду евреев», и посему он действовал «совершенно неосмысленно, подталкиваемый юношеской склонностью к приключениям». Вполне возможно, что одаренный представитель элиты получил внеочередное повышение.

Для большей безопасности эсэсовцы были исключены рядом декретов из общей юрисдикции. Все их дела передавались внутриведомственным органам правосудия, и за свои поступки они отвечали лишь перед трибуналами СС.

В начале своего господства фашисты ограничились принятием 2 февраля 1933 года закона, позволяющего правительству остановить любое расследование, прервать рассмотрение дела судом на любой стадии. Однако этот способ представлял определенные неудобства. 17 октября 1933 года двое заключенных лагеря Дахау «покончили жизнь самоубийством» в своих камерах. Дирекция лагеря указала, что они повесились на собственных ремнях, однако семьи погибших обратились в прокуратуру Мюнхена: два судмедэксперта произвели вскрытие и обнаружили, что несчастные были жестоко избиты, а затем задушены. Многочисленные кровоподтеки на голове и теле не оставляли места для сомнений: у обоих на шее были явные следы удушения, а не повешения. Да и ремни, которые якобы служили для самоубийства, не были представлены.

Все эти события произошли до того, как об обстоятельствах дела стало известно высшим властям. Когда Рем, формально руководивший войсками СС, поскольку они еще не были отделены от СА, был введен в курс дела, он подготовил записку, где говорилось: «Лагерь Дахау является лагерем политзаключенных и лиц, интернированных в предварительном порядке. Инциденты, о которых идет речь, носят политический характер и при всех обстоятельствах должны разрешаться в первую очередь политической властью. Мне кажется, что, учитывая их характер, они не должны рассматриваться судебными властями. Таково мое мнение как начальника штаба и имперского министра. В качестве оного я заинтересован в том, чтобы рейх не терпел политического ущерба от принятых у нас процедур. Я добьюсь от рейхсфюрера СС издания приказа, согласно которому никаким следственным властям не будет открыт доступ в лагеря, и ни один из заключенных не будет подвергаться допросам».

Министр внутренних дел потребовал прекратить расследование. Он обосновал это тем, что «данные расследования нанесли бы большой ущерб престижу национал-социалистического государства, так как они были бы направлены против членов СА и СС, а значит, против СА и СС — организаций, являющихся главными устоями национал-социалистического государства».

27 сентября прокуратура прекращает дело, «поскольку расследование показало, что не имеется достаточно убедительных доказательств того, что смерть означенных лиц последовала по внешним причинам».

Все улаживалось, но 5 декабря государственный министр юстиции предписал возобновить расследование и довести его до конца: «Факты должны быть прояснены как можно скорее… Если же возникнут попытки их скрыть, они должны быть пресечены надлежащим образом».

Досадный момент, но при ограниченности средств судебного расследования в среде СС это не могло быть серьезной опасностью. Все, что могло случиться, — «посторонние», используя эти прискорбные инциденты, могли поближе приглядеться к «частным» делам СС и узнать некоторые приемы, которые не следовало предавать огласке. Это явилось одной из причин создания собственной юрисдикции СС. Начиная с этого момента СС превратилась в замкнутый мирок, внутрь которого никто не мог проникнуть.

Гиммлер занимался неприкасаемыми эсэсовцами как высококачественным человеческим материалом, идеально подготовленным для его экспериментов. В нем снова ожил птицевод, наблюдающий за чистотой селекции. Эсэсовец не имел права жениться без разрешения свыше. Невеста должна была доказать свое арийское происхождение начиная с 1800 года, если она желала выйти замуж за рядового эсэсовца или младшего офицера, и с 1750 года, если ее суженым был офицер. Только центральное штатное управление имело право утвердить представленные доказательства и дать необходимое разрешение на брак. Кроме того, девушка должна была пройти несколько медицинских осмотров и физических испытаний. Требовалось выяснить, способна ли она обеспечить потомство, достойное «расы господ». После свадьбы молодая жена обязана была получить образование СС в специальной школе, где преподавались политические дисциплины и «идеология, вытекающая из понятия расовой чистоты». Она проходила также курсы домашнего хозяйства, воспитания детей и т. д. Целью было добиться создания за несколько лет постоянно увеличивающегося контингента индивидов, строго одинаковых физически и психологически.

Система Гиммлера нашла свое идеальное воплощение в создании «источников жизни» («лебенсборн») — своего рода племенных заводов для людей, где девушки, отобранные по нордическим признакам, и эсэсовцы, выбранные по тем же критериям, производили на свет идеальное потомство вне рамок законного брачного союза. Дети после рождения принадлежали государству, а их воспитание осуществлялось в специальных школах. Теоретически они должны были составить первое поколение чистых нацистов, сформированное с самых истоков. Крушение фашистского режима не позволило продолжить этот эксперимент. Однако в этих заведениях 50 тысяч детей успели появиться на свет. Их интеллектуальный уровень был значительно ниже среднего; процент умственно отсталых среди них в четыре-пять раз превышал норму. Нацистские евгенисты игнорировали то, что хорошо знают психологи «деградирующих» стран и «вырождающихся» рас: самое совершенное заведение для «выращивания» детей не может сравниться с матерью, даже посредственной. Идеология и биология не могут заменить материнской любви.

Биологические эксперименты Гиммлера над эсэсовцами проявлялись и в других формах. Птицевод считал, что пища оказывает влияние на анатомические и психологические черты людей. Поэтому в казармах СС утренний кофе был заменен завтраком древних германцев: молоком и кашей. В качестве питья при еде эсэсовцы получали минеральную воду, а их меню было «научным образом» рассчитано евгенистами партии. В казармах СС проводились опыты по гипнотерапии. Некоторых руководителей подвергали опытам по массажу нервной системы. Одним словом, с эсэсовцами обращались как с дорогими подопытными кроликами, а они, не чувствуя себя оскорбленными методами, низводившими их до уровня лабораторных крыс, прониклись величайшей гордостью. Ведь из них создают сверхчеловеков, которые будут презрительно смотреть свысока на все остальное человечество.

Для членов этой новой преторианской гвардии одним из главных достоинств была «великолепная военная выправка», исходя из устоявшихся прусских традиций. Все в них было слепком с этой модели: высокомерная спесь, жестокость отношений, непреклонность, крайняя самоуверенность, сознание своей силы, доведенное до абсурда. Их отмечали «кастовая гордыня, выдрессированный садизм и казарменный мазохизм, сложившиеся за двести лет прусского господства», как писал Когон. И далее он отмечает: «Критическая мысль, предполагающая способность сравнивать и отличать и поэтому требующая повышения уровня знаний, вредила бы, по их мнению, эффективности их действий, делала бы их „анемичными“, казалась им деморализующей, опасной, коварной, „еврейской“. Здесь действует то же старое армейское правило: „никогда не пытаться понять“».

Права, которые им предоставляли (например, право решать вопрос жизни или смерти своих современников, которое им вменялось «в порядке защиты своей чести»), а также терпимость, с какой к ним относились власти, лишь усиливали их уверенность в собственном превосходстве. Что касается законности их действий, она даже не ставилась под вопрос; в этом никогда не было ни малейшего сомнения.

В таких условиях могло ли быть что-то иначе? Вся традиционная элита Германии закрывала глаза на самые преступные акты нацистов и покрывала их своим молчанием. Эта элита влилась в систему и согласилась сотрудничать с новыми властями. Как только Гиммлер возглавил СС, он изо всех сил стремился вовлечь в ее ряды аристократов, всегда обладавших большим престижем, знатных лиц, некоторых видных военных. Вступление в ряды СС бывших офицеров из добровольческих отрядов, считавшихся национальными героями, произвело определенный резонанс. Начиная с 1928 года представители ряда известных фамилий стали вступать в НСДАП. Еще до 1933 года в «Черный корпус», как называли тогда СС, вошли такие аристократы, как князь Вальдек и наследный великий герцог Мекленбургский. После взятия нацистами власти в СС примчались и многие другие: князь Гогенцоллерн-Зигмаринген, наследный герцог Брауншвейгский, наследный принц Липпе-Бистерфельд, генерал граф фон Шуленбург. Среди них оказался даже архиепископ Грёбер из Фрибурга. От этих знатных новобранцев не требовали никаких услуг, но использовали их вступление в рекламных целях. Оно в такой степени способствовало притоку новых членов, что позднее Гиммлер учредил почетные чины СС, присваиваемые известным деятелям.

Эффект от такой политики не замедлил сказаться, особенно в буржуазном обществе: служба в СС вскоре стала рассматриваться как особый шик, а черная форма — как верх мужской элегантности.

В СС толковали приток новых членов как одобрение своих методов, а отсутствие реакции остального мира, к сожалению, способствовало их успехам. Все разоблачения немецких эмигрантов были подобны гласу вопиющего в пустыне; ежедневно совершаемые в Германии преступления уже не могли быть незамеченными, но ни одна «цивилизованная» страна ни на миг не задумалась о том, чтобы порвать с убийцами. Послы продолжали учтиво пожимать руки, обагренные кровью невинных, и давать торжественные обеды в честь палачей. Заключались новые торговые соглашения; Франция пригласила фашистскую Германию участвовать во Всемирной выставке 1937 года; и наконец, увенчанием этого здания трусости явился договор 1939 года, который Советский Союз подписал с теми, кто погубил под пытками тысячи коммунистов, а десятки тысяч бросил в лагеря.

Привлечение известных деятелей производилось в рекламных целях, а вербовка рядовых, напротив, производилась из самых низов общества. Работа, ожидающая их, требовала людей без запросов: покорных тупиц или настоящих садистов.

Источник этой вербовки рисковал быстро опустеть. Нацистам стало понятно, что для обеспечения постоянного притока «подходящих» кадров необходимо воспитывать завтрашних преторианцев с детства. Резервуаром кадров для СС и гестапо стала организация гитлерюгенд. Каждый год 20 апреля, в день рождения фюрера, дети, которым в наступившем году исполнялось десять лет, принимались в организацию юнгфольк. Церемония, объединенная с празднованием дня рождения Гитлера, имела целью поразить их воображение. В этой организации они оставались до тринадцати лет, проводя по одному году в каждой из четырех ее секций, предназначенных для постепенного вступления своих членов в гитлерюгенд, которая уже непосредственно готовила кадры для армии и организаций, примыкающих к партии.

Сначала младшая ветвь СА, гитлерюгенд, стала независимой от национального комитета ассоциаций германской молодежи, а через некоторое время после взятия власти декрет от 22 июня 1933 года предписал этот комитет распустить. Его имущество было конфисковано, а члены влились в гитлерюгенд, куда с 1936 года был обязан вступать каждый ребенок, которому исполнилось тринадцать лет. Таким образом, начиная с десятилетнего возраста юный немец оказывался подверженным постоянному, навязчивому влиянию нацистской пропаганды и идеологии. С этого нежного возраста, когда личность легко поддается формированию, «принцип вождя» укоренялся в юных мозгах как абсолютная догма. Несколько позже начинались обучение и подготовка, которые доводили человеческое существо до состояния тотального подчинения. Такое нелепое «выращивание» человека и его дегуманизация дают единственное объяснение феномену гитлеризма, существованию гестапо и преступлениям, которые по сей день поражают человеческое воображение. Для того чтобы кучка профессиональных убийц смогла воцариться над целым народом и привить ему свои отвратительные методы, ей необходимо было развратить человека с самого детства. Орадур, варшавское гетто, массовые казни на востоке, Освенцим — это не преступления немецкого народа, это преступления нацизма. Можно с уверенностью сказать, что применение этих методов к любому народу привело бы примерно к тем же результатам. Если германский народ оказался, возможно, наиболее податливой «глиной», то причина в том, что традиционная милитаризация общества привила ему более строгие, чем где-либо, навыки дисциплины. Кстати, в большинстве «недисциплинированных» стран это нередко и даже с долей зависти ставилось в пример. Почти всем эсэсовцам, которые сожгли Орадур, в дни взятия власти нацистами было от восьми до четырнадцати лет. Все они были взращены в рамках нацистского воспитания с самого юного возраста, и никто не обсуждал с ними достоинств и недостатков этой системы. Именно в рядах гитлерюгенда в 1933–1940 годах были подготовлены Орадуры[4]будущей войны.

В одной из речей, произнесенных в ноябре 1933 года, Гитлер объявил о своих намерениях, касающихся германской молодежи: «Когда противник заявляет: „Я не хочу равняться на вас, и вам не удастся меня принудить к этому“, я спокойно отвечаю: „Мне уже принадлежит твой ребенок. Народ живет вечно. Кто ты? Ты уйдешь. Но твои потомки уже находятся в новом лагере. Еще немного, и они не будут знать ничего, кроме этого нового общества“».

Уже в мае 1933 года под руководством Геббельса было организовано первое аутодафе на университетской площади в Берлине. В предшествующие этому событию недели были «очищены» книжные магазины, публичные библиотеки и университеты. Были изъяты тонны книг, авторы которых были евреями, марксистами или их содержание не соответствовало принципам нацизма. 10 мая студенты-нацисты с песнями доставили на площадь двадцать тысяч экземпляров книг и сложили их в огромную кучу. Здесь было все — от низкопробных порнографических изданий до трудов «выродившихся» философов. Под звуки национального гимна и партийных песен книги облили керосином и подожгли. Геббельс произнес речь. «Сегодняшняя церемония, — сказал он, — является символическим актом. Она покажет миру, что моральные основы республики, созданной в ноябре 1918 года, разрушены окончательно. Из этой кучи пепла возникнет феникс нового духа».

Прошедший отбор молодой немец перед вступлением в. СС должен был пройти обязательную стажировку в службе государственной трудовой повинности.

Силы СС подразделялись на три категории: общие силы СС, где служба не была постоянной; части, находившиеся на казарменном положении,[5]и части СС «Мертвая голова», обеспечивавшие охрану концентрационных лагерей.

Общие силы СС представляли материнскую ветвь, куда сначала принимались молодые «кандидаты», желавшие войти в состав эсэсовской элиты. Они получали там первичное обучение, проходили стажировку, принимали присягу, им вручали почетный кинжал.

Члены общих сил СС обязаны были оставаться активными членами СС до пятидесяти лет. Они обязаны были каждый год проходить экзамен с целью проверки их физической формы, уровня военной и политической подготовки.

Чтобы получать определенные посты в государственном управлении или ответственные должности в частном секторе промышленности, членство в СС вскоре стало необходимым условием; оно также требовалось для поступления в высшую школу или университет.

Вот так черный орден, выпестованный Гиммлером, внедрился во все сферы германской жизни, что дало его организатору власть, которая скоро станет безраздельной. Это позволило ему также устранить наиболее опасных врагов.