Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Глава 7 Зеленый




 

Выдолбить цвет из луны, чтобы раскрасить горную речушку.

Сюй Инь, китайский поэт периода Пяти династий о цвете «ми сэ»

 

Зеленым быть ох как непросто.

Песня лягушонка Кермита (персонаж «Улицы Сезам») об индивидуальности

 

Давным-давно существовал в Китае секретный цвет, настолько секретный, что, по легенде, лишь члены императорской семьи могли лицезреть его. Это цвет особого вида фарфора, и называется он «ми сэ», что в переводе означает «таинственный» (правда, в рамках европейской традиции это вовсе не фарфор, а керамика). Краску «ми сэ» изготавливали в IX–X веках, а потом многие столетия люди гадали, как же выглядел этот цвет и почему его хранили в такой тайне. Наверняка знали лишь одно – это оттенок зеленого, а об остальном могли лишь догадываться.

Периодически грабители, а иногда и иностранные археологи вскрывали гробницы и находили там зеленые сосуды, а через пару недель в какой-нибудь антикварной лавке за пределами Китая вдруг всплывала подобная керамика, причем утверждалось, что это и есть подлинный «ми сэ». А чуть позже более ответственные археологи при раскопках другой могилы обнаруживали очередной зеленый горшок, и он оказывался в витрине какого-нибудь музея с пояснением, что это, предположительно, «ми сэ». Но в 1987 году под развалинами рухнувшей пагоды обнаружили сокровищницу, где среди прочих артефактов нашелся и набор кухонной утвари, и вот тут-то ученые смогли с уверенностью заявить, что им в руки попали настоящие образцы легендарной керамики. Одиннадцать веков назад император принес их в дар, и с тех пор они были надежно спрятаны от посторонних глаз под замком, как и сейчас.

Услышав впервые об этом секретном фарфоре (по китайской традиции, это все-таки фарфор), я попыталась вообразить, на что он похож. Сначала я представила себе зеленоватый цвет морских волн на закате. Мне хотелось, чтобы слово «таинственный» означало что-то туманное, неуловимое, что-то ускользающее и еле видимое, как фигурки драконов на обычном китайском зеленом фарфоре. Потом, прочитав, что этот фарфор был темнее обычного, я стала представлять себе яркую яшму и блеск изумруда. Но когда я увидела расплывчатую фотографию этого самого «ми сэ», то была разочарована, поскольку на картинке оттенок казался грязно-оливковым и не выглядел чем-то особенным, неординарным.

Так родилась идея путешествия. Мне хотелось не просто увидеть воочию эту драгоценность в витрине, а разгадать совсем иную загадку – почему этот, как мне показалось, заурядный цвет завладел умами самых влиятельных и богатых китайцев эпохи Тан. В итоге мои поиски переросли в нечто большее. Я узнала, почему зеленый цвет так привлекал людей на протяжении долгих веков, изучила историю селадона (это разновидность китайского фарфора, названная, вероятно, в честь героя пасторального французского романа, пастушка Селадона, предпочитавшего одежду серо-зеленоватого оттенка) и обнаружила массу других зеленых красителей, секреты которых были утеряны. Но обо всем по порядку.

Храм Фамэнь расположен в двух часах езды от города Сиань, бывшего столицей Поднебесной более тысячи лет. В VIII и IX веках, на пике расцвета города, здесь жило около двух миллионов человек, а назывался он тогда Чанъань, что в переводе означает «Вечное спокойствие». Каждое утро от укрепленных стен города отправлялись на запад караваны, груженные шелками, специями, керамикой, винами и другими предметами гордости Срединного государства. До Фамэня, по тогдашним меркам, было три-четыре дня пути, здесь караван останавливался передохнуть, и многие купцы, считавшие, что подношение Будде поможет в пути, отправлялись помолиться.

Некогда это место являлось центром буддизма в Китае. Храм возвели около восемнадцати веков назад, и сразу стало ясно, что он отныне будет привлекать толпы суеверных торговцев, которым предстояла тяжелая дорога. К началу правления династии Тан храм разросся в целый комплекс с дюжиной построек и сотней монахов, но, что еще важнее, здесь хранилась священная для буддистов реликвия – фаланга пальца Будды. Невероятное везение, учитывая, что тело Будды, если верить историческим запискам, сожгли. Якобы кто-то из монахов поднял мощи из пепла, по крайней мере, так гласила легенда, получившая распространение в VII веке. Ицзун, восьмой император династии Тан, захотел увидеть реликвию. Он отправился в Фамэнь и даже одолжил у монахов палец и целый год возил его с собой по стране, правда, это не спасло императора от смерти. Когда в 874 году двенадцатилетний наследник императора вернул драгоценность на место, монахи уже заподозрили, что мощи не спасут от скорой кончины и династию Тан. Юный император все же попытался умилостивить судьбу и даровал храму сокровища, в том числе и тот самый фарфор «ми сэ».

Я добралась до Фамэня после полудня. Даже местоположение храмового комплекса звучало весьма поэтично: «к югу от гор Ци, к северу от реки Вэй, в загадочном краю». Мы переехали через реку Вэй и оказались среди причудливых пещер, вырезанных в известняке, словно пересекли невидимую границу и прошли воображаемый сторожевой пост. Танский поэт писал: «Земля в Чжунгуане так плодородна, что даже горькие травы приобретают здесь сладость». Возможно, он говорил метафорически о святости и продажности, но пока что мне все здесь очень нравилось.

Что я знала о селадоне? Когда, впервые попав в Гонконг, я сталкивалась с этой разновидностью фарфора в музеях, антикварных лавках и частных коллекциях, то никак не могла взять в толк, что же в нем такого особенного. Цвет селадона меня не привлекал ни капли: его можно было определить как невзрачный, невнятный, бледный. Но потом я полюбила его, мне стали нравиться утонченность селадона и те еле заметные фигурки на стенках, которые скрывались под глазурью и открывались зрителю, если рассматривать фарфор на просвет. Некоторые изделия кажутся поврежденными, поскольку по их поверхности, словно паутинка или сеточка морщин, бегут тонюсенькие трещинки, так называемый кракелюр, что для европейца кажется странным. Мне подобная техника ужасно не понравилась, а вот китайцам кракелюр напоминает структуру яшмы, потому эти изделия высоко ценятся. Ну и ну: трещины на фарфоре считаются красивыми. Однако Розмари Скотт, консультант на аукционе «Кристи», объяснила мне, что, как ни парадоксально, изделие ценится именно за свое несовершенство, поскольку кракелюр – это искусство: «Здесь необходимо чувство меры, нельзя переборщить, при этом мастер знает наперед, что получится, и иногда специально просчитывает все так, чтобы трещинки появлялись уже после обжига, на готовом изделии».

Я знала, что само название «селадон» не китайское и существует две версии его возникновения. По одной считается, что название происходит от имени объявившего войну крестоносцам правителя Саладина, который в 1117 году преподнес сорок фарфоровых изделий зеленоватого оттенка султану, хотя лично мне кажется странным называть фарфор в честь мусульманского полководца. Вторая версия, про которую я уже упоминала чуть выше, мне нравится куда больше: считается, что слово «селадон» происходит от имени героя пасторального романа «Астрея», предпочитавшего одежду серо-зеленоватых тонов. Роман быстро переложили в пьесу, и вскоре весь Париж носил костюмы и платья подобного цвета, а позднее в моду вошел изысканный китайский фарфор того же популярного оттенка.

 

Даже несмотря на смог, я увидела за несколько километров перестроенную пагоду монастырского комплекса. В свое время она, наверное, казалась чудом, этакий тринадцатиэтажный «небоскреб», архитектурная доминанта. Хотя во времена династии Тан вид несколько отличался, поскольку та пагода, которую посетил император Ицзун, была из дерева и всего в четыре этажа. Кирпичную возвели уже при династии Мин, но, к радости современного научного сообщества, она не простояла тысячу лет, как, наверное, мечтали архитекторы. На многие годы пагода в Фамэне стала китайским вариантом Пизанской башни, поскольку медленно, но верно клонилась к земле, а во время сильного ливня в 1981 году половина строения просто обвалилась. В результате никто не пострадал, зато свершилось настоящее чудо. Едва только рабочие разобрали завалы, как обнаружили потайной ход в сокровищницу, и в Сиань тут же прибыла команда археологов.

Когда сын Ицзуна Сицзун в 874 году привез драгоценный палец Будды обратно, эпоха династии Тан, правившей с 618 года, уже подходила к концу. В искусстве это выразилось в переходе от утонченности к гротеску. Политическая ситуация также накалялась. Накапливалось недовольство крестьян властью евнухов, которые значительно укрепили свои позиции при дворе, да и налоговое бремя становилось непосильным. В итоге в 907 году династия Тан пала, и начался период анархии, который вошел в историю под названием Пяти Династий, но уже в 874 году все, кроме, пожалуй, зажравшихся евнухов, видели, что перемены неизбежны. За четырнадцать лет до этого по стране прокатилась волна восстаний, а сейчас новый мятеж назревал на востоке. Реликвию вернули в монастырь, устроив соответствующие церемонии, о чем сохранились записи в династийных хрониках, и спрятали в особом тайнике вместе с дарами от императора.

Как же об этой сокровищнице могли забыть? Фольклорная память отличается живучестью и преемственностью. К примеру, когда в 1978 году открыли знаменитую Терракотовую армию, то выяснилось, что местные жители знали все это время о том, что под землей погребено целое войско глиняных истуканов. Было бы крайне странно, если бы в XVI столетии, когда снесли деревянную пагоду и вместо нее возвели кирпичную, никто не заметил потайной ход, учитывая, что веками ходили слухи о несметных сокровищах, спрятанных в основании этой самой пагоды. Видимо, настоятели монастыря все двенадцать веков очень тщательно охраняли тайну. В этом лично для меня и заключается величайшая из загадок селадона – почему никто из монахов не пробрался тайком, чтобы хоть одним глазком посмотреть, что же хранится в подвале.

Вообще-то строители, которые занимались укреплением падающей пагоды в 1939 году, видели потайной ход, но поскольку тогда у границ страны стояла японская армия, они поклялись никому не рассказывать об увиденном и сдержали слово, пронеся секрет через хаос войны, потом революции 1949 года и ужасы «культурной революции», охватившей страну в 1960–1970-х годах. Наконец, в 1980-е наступила эпоха возврата к традиционным культурным ценностям, и тут, по удачному стечению обстоятельств, секрет пагоды в Фамэне открылся сам собой.

Сейчас сокровищницу демонстрируют посетителям через уродливое окошко, обрамленное алюминиевой рамой, а также показывают копию в полную величину в соседнем музее. Одна из стенок потайного хода сделана из стекла, но нетрудно представить, что увидели археологи, когда впервые в апреле 1987 года отодвинули тяжелый валун, загораживающий проход, и оказались внутри.

Первое, что встретила на своем пути команда археологов под началом профессора Хань Вэя из НИИ Археологии провинции Шэньси, – две статуи львов, охранявших сокровищницу, с зелеными когтями и красными пятнами на шкуре. Затем ученые, скорее всего, испытали некоторое разочарование, поскольку львы были единственными цветными пятнами во всей композиции. Никаких тебе сокровищ, только темная черепица. Археологи даже заподозрили, что кто-то успел побывать здесь до них и, возможно, все ценности уже похищены, но тут заметили еще одну небольшую дверку в дальнем конце комнаты, над которой красовалось резное изображение духа, защищавшего от нежданных гостей. А за этой дверцей их ждала настоящая пещера Аладдина: море цветных шелков, филигранное золото, синее персидское стекло и, наконец, скромные чаши зеленого цвета, которые я так жаждала увидеть.

Наиболее важной находкой оказались две черные каменные стелы, на которых были вырезаны изображения предметов, принесенных в дар императором: если бы не они, то споры по поводу того, «ми сэ» это или нет, до сих пор бы не утихали. В китайской литературе сокровищницу с гордостью назвали «подземным дворцом», но, пожалуй, это слишком громкое заявление. Длина туннеля составляет всего около двадцати метров, а высота дверей не превышает метра, так что взрослому человеку приходится сгибаться в три погибели, но по сути это одно из величайших археологических открытий на территории Китая в XX веке, уступающее разве что обнаружению Терракотовой армии.

В этой истории существовало еще одно затруднение, которое я назвала бы «Загадкой трех лишних пальцев» и о котором стоит сказать пару слов. В 845 году, за двадцать девять лет до того, как сокровища были спрятаны в основании пагоды, двоюродный брат Ицзуна по имени Уцзун, ярый приверженец даосизма, запретил буддизм. Настоятель монастыря понял, что нужно спасать реликвию, и велел изготовить три фальшивых пальца и специальные шкатулки наподобие русских матрешек: коробочка меньшего размера вкладывалась в коробочку побольше. Когда спустя три десятилетия сокровищницу запечатали, то решили спрятать в ней не только настоящий палец Будды, но и три фальшивых в целях предосторожности. Глядя на них, понимаешь, что настоятель действовал в спешке. Два пальца лишь отдаленно напоминают человеческие, а третий и вовсе толстый, как свиное копытце. В итоге наиболее похожую подделку положили в самой последней комнатке, упаковав в восемь коробочек-матрешек, а настоящий палец спрятали в третьей, чтобы он казался куда менее важным. Я нашла небольшую статейку о том, как было сделано открытие. Там рассказывалось, что профессор Хань, чтобы понять, какой из пальцев настоящий, лизнул его с разрешения коллег. В той же статье описывался и зеленый фарфор, названный «изысканным». Разумеется, я загорелась желанием увидеть его своими глазами.

То, как в Фамэне миллионам туристов демонстрируют реликвии, напоминало истории о танских монахах, которые искусно прятали ценности, создавая подделки. Местный музей, уж не знаю, намеренно или нет, делал нечто подобное. Подлинные шедевры выставили в четырех отдельных залах вперемешку с огромным количеством реплик. Я пыталась найти настоящий танский селадон, но постоянно натыкалась на копии чайных сервизов, демонстрировавшиеся бок о бок со старинными бронзовыми статуэтками и шелками, расшитыми золотыми нитями тоньше человеческого волоса. Часы тем временем уже показывали начало пятого. Музей скоро закрывался. Я увидела много диковин, но, увы, не то, ради чего сюда приехала. Я в шутку сказала себе, что селадон оправдывает свое название «таинственного» и прячется от меня, но, по правде говоря, начала беспокоиться. Смотритель отправил меня в другой зал, указав на неприметную дверку, на которую я даже не обратила внимания, и там среди изделий из золота и серебра я наконец увидела несколько керамических изделий зеленого цвета. Как раз в тот день местные документалисты снимали один из экспонатов, небольшую бутылочку. Я попыталась прорваться через толпу телевизионщиков, но меня вежливо отправили посмотреть золото. Какое-то время мне пришлось, сдерживая нетерпение, топтаться у витрин с золотыми жертвенными чашами (которые во времена Тан вытеснили селадоны) и ранними танскими чайными сервизами, пока наконец мне не позволили полюбоваться зеленой керамикой. Как я и боялась, селадоны с первого взгляда показались весьма невзрачными, и их красота не впечатлила меня. Вообще-то все эти изделия, кроме разве что той бутылки, на которой сосредоточил внимание режиссер фильма, язык не поворачивался назвать утонченными. Я поняла, что не смогу сразу разгадать секрет их красоты, в то же время мне захотелось отвернуться от невзрачных селадонов и пойти посмотреть и на другой фарфор зеленого цвета, более поздний.

В 960 году в Китае воцарилась династия Сун, положившая конец хаосу эпохи Пяти Династий и правившая страной чуть более трех столетий. При Сун о «ми сэ» почти полностью позабыли – последнее упоминание о нем содержится в хрониках 1068 года, – поскольку нашли более достойный объект, а именно фарфор, который получил название «чай», в честь императора Шицзуна, носившего клановое имя Чай.

Шицзун зарекомендовал себя как просвещенный человек, грезивший об объединении Поднебесной и всерьез увлекавшийся искусством. Однажды император велел привести местного гончара, и когда тот спросил, что он может сделать, Шицзун ответил стихами: «Стоит буре пройти, и сквозь дымку мелькнет неба синь».

Мастер вернулся к себе и создал настоящий шедевр. Поэты описывали этот фарфор так: «Синий, как небо, блестящий, как зеркало, тонкий, как бумага, и звонкий, как музыкальный инструмент». Однако ни одного изделия из этого фарфора не сохранилось. Некоторые ученые считают, что легендарный фарфор – это гениальная мистификация, которую поддерживали на протяжении веков переписчики династийных историй, но мне кажется, что возможно и несколько иное объяснение. Да, сама идея голубого цвета, соперничающего по яркости с небом, прекрасна. Может быть, описывая подобную красоту, авторы жаждали вызвать ее к жизни. Один из китайских ученых предположил, что «чай» – это новое название «ми сэ», которое закрепилось после того, как Шицзун преподнес ценный фарфор в дар, и в приведенном выше стихотворении более важно упоминание дымки, а вовсе не синего неба.

Фарфор, выставленный в Фамэне, не был синим, да и не отличался особой тонкостью, чтобы резонировать, как музыкальный инструмент, а на некоторых экспонатах даже виднелись коричневатые полоски. Я вспомнила разговор с Розмари Скотт. Когда она впервые в 1980-х услышала, что «ми сэ» найден, то поначалу пришла в восторг. Но, увидев находки, Розмари, как и многие, ощутила разочарование: «Я заметила следы бумаги, в которую были завернуты горшки, и удивилась, почему ее не убрали, а потом сообразила, что в то время бумага была на вес золота. Это все равно что завернуть посуду в тончайший шелк. А на одной из чаш отпечатался рисунок с бумаги – молодая девушка с цветами в волосах». Сама Розмари склонна объяснять популярность «ми сэ» китайской традицией мифологизировать искусство – все, что окутано тайной, ценится больше: «Китайцам нравилась сама идея избранности, секретности, так вполне обычные вещи становились необыкновенными». Кроме того, Розмари отметила, что в китайском языке слово «ми» многозначно и оно также означало «скрытый», то есть в данном случае «отложенный для семьи императора».

Фарфор «ми сэ», выставленный в Фамэне, изготовлен в мастерских Шанлиньху, в горах провинции Чжэцзян к югу от Шанхая, где добывают глину отличного качества. Танский поэт Лу Гуймэн писал: «В осенний день из печей достают тысячи чаш, зеленых, словно трава в горах». Происхождение «ми сэ» будоражило умы ученых последующих эпох. На самом же деле изделия приобретали зеленоватый оттенок благодаря железу, содержащемуся в глине: чем больше железа, тем зеленее готовая керамика. Большинство селадонов делают из глины с двухпроцентным содержанием железа, а «ми сэ» – из глины с содержанием железа три процента. Глина же с содержанием железа более шести процентов чернеет.

Мне вспомнилась история о зеленом цвете, услышанная от буддийского монаха в Индии. Подобную легенду я прочитала и в книге Манлио Брусатина «История цвета», правда, в его варианте все заканчивается куда печальнее и главный герой сходит с ума. Мне больше нравится версия индийского монаха, которая всегда казалась мне аллегорией медитации.

Однажды маленькому мальчику во сне явилось божество и сказало: «Я научу тебя, как получить все, что ты хочешь, – деньги, друзей, власть. И даже мудрость. Это несложно. Нужно просто закрыть глаза и представлять себе цвет морской волны». Мальчик послушно закрыл глаза, но вместо этого ему представлялись яркая зелень и серость раннего утра. Он пробовал снова и снова, и это стало навязчивой идеей. Тогда мальчик попытался подумать о красном, но теперь, увы, зеленый заволакивал все его мысли. Много лет, вспоминая свой сон, он пытался сидеть без движения и не думать о зеленом, но у него так и не получалось. Мальчик вырос, повзрослел, состарился, и наконец, когда он стал глубоким старцем, то смог однажды закрыть глаза, а его сознание осталось чистым, словно белый лист бумаги. Старец открыл глаза и улыбнулся. Как объяснил мне монах, «он понял, что получил все, что хотел».

Музей в Фамэне уже закрывался, и смотритель внимательно следил, чтобы посетители под шумок не сфотографировали драгоценные экспонаты. Забавно, что этот юноша проводил с императорским фарфором наедине больше времени, чем кто-либо еще, кроме разве что самого Ицзуна. Он жил бок о бок с этими зелеными чашами и той бутылочкой, которую мне так и не дали толком рассмотреть. Может быть, он знает ответ на мой вопрос?

– Вам нравится фарфор «ми сэ»? – спросила я.

– Кому? Мне? – удивился смотритель.

– Ну да, вам.

– Сначала не нравился. Знаете, по китайской традиции положено любить золото и серебро, так что сперва мне казалось, что эти горшки ничего собой не представляют. – Он махнул рукой в сторону зала, где в витринах блестели золотые и серебряные изделия, которые я рассматривала двадцать минут назад, ожидая, когда съемочная группа закончит работу. – Но потом я понял, что ошибся и «ми сэ» ценнее, чем все золото и серебро, вместе взятое.

Я спросила, что он имеет в виду.

– Понимаете, золото – всего лишь металл, олицетворяющий роскошь, а селадон воплощает простоту природы и гармонию.

Смотрителя звали Бай, ему исполнилось двадцать, и он работал в этом зале уже два года. Когда после его слов я снова посмотрела на коричневато-зеленую керамику, то впервые поняла ее прелесть. Представьте, что вы император, вы спите на золоте, едите с золота, вы окутаны шелками, ездите на паланкине, а еду вам подают нефритовыми палочками. Разве вам не захочется чего-то земного? В случае с династией Тан императору не хватало именно простоты. Кроме того, императоров воспитывали в атмосфере взаимовлияния различных учений. Буддизм учил тому, что все течет и меняется, нет ничего вечного. Добавьте к этому даосизм, в котором зеленые горы, окутанные легкой дымкой, символизировали чистоту природы и возможность обрести бессмертие. Таким образом, слегка поблекший зеленый цвет селадонов казался императору воплощением простоты и чистоты.

А уже позже, через несколько дней после того, как я покинула Фамэнь, меня вдруг осенило. Палец Будды, говорившего о непостоянстве бытия, – это напоминание о природе иллюзии, а оливково-зеленый фарфор «ми сэ» – напоминание об иллюзии природы.

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-02-10; просмотров: 86; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.005 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты