Инквизиция

Возникнув как религия бедняков и рабов, христианство испытало жестокие преследования со стороны римских властей. Только при либеральном императоре Антонине Пие и его ближайших преемниках - со 138 по 192 годы н. э. - оно выходит из катакомб.

В этот полувековой период и до начала новых гонений христианство сумело добиться значительных успехов. Зарождается христианская литература, ядро которой составили четыре Евангелия, признанные ортодоксальными.

В период гонений немногочисленные христианские общины связывались между собой перехожими учителями, «пророками». Их место занимают потом епископы (что значит «хранители», «наблюдатели»), пресвитеры («старейшины») и диаконы («служители»). Возникают синоды - собрания епископов. Рождается идея всесветной церковной организации.

В середине III столетия римские императоры вновь начинают преследовать христиан. В 250 году им был предъявлен ультиматум: отказ от религии или казнь. Необыкновенные жестокости по отношению к христианам - сожжение сотен людей, уничтожение храмов и книг - характеризуют правление императора Диоклетиана.

В начале IV столетия, при императоре Константине, христианская церковь снова становится легальной.

Константин ищет у церкви поддержку в своей борьбе за власть. За это церковь освобождается от налогов. Ей разрешается принимать от верующих имущество в виде дарений и по завещаниям, приобретать землю.

В 325 году собрался первый в истории «вселенский» собор христианской церкви - Никейский. Председательствовал на нем сам император (в то время еще верховный понтифик римской языческой церкви; крестился Константин много позже, перед самой смертью).

Осуществляя директиву императора, Никейский собор выработал символ веры, объявил христианскую церковь «вселенской» и «ортодоксальной» (непогрешимой, православной). Там же было произнесено первое осуждение свободомыслия и провозглашен принцип нетерпимости, физического преследования и истребления иноверцев. Только что став легальной, христианская церковь восприняла худшие приемы своих недавних врагов.

На Никейском же соборе в том же 325 году римский епископ был провозглашен единственным патриархом западной половины империи. В восточной ее части патриаршество было разделено между четырьмя престолами: константинопольским, александрийским, антиохийским и иерусалимским.

Вскоре после этого римский патриарх - «папа» приобретает право высшего суда над всеми другими священнослужителями.

Идейным обоснованием нового положения римского епископа послужил тогда же сфабрикованный рассказ о том, что Христос будто бы именно апостолу Петру поручил руководство церковью, а Петр, мол, был епископом в Риме и здесь принял мученическую смерть.

В раннем христианстве на церковь возлагалась обязанность подготовлять верующих к «будущей», то есть загробной, жизни. Сделавшись господствующей, христианская церковь уже не довольствуется этой ролью. Она объявляет себя способной как вовсе избавлять верующего от адских мук, так и сокращать сроки пребывания в аду.

Возвышению римской курии много способствовали франкские короли Пипин Короткий и его сын Карл Великий. В благодарность за услуги, оказанные каролингам, Пипин, а затем и Карл отдали римскому епископу город Рим.

Папство стремилось узаконить дар фальсификацией. Стали доказывать, будто император Константин в благодарность за излечение от проказы подарил папе Сильвестру Рим, Италию и - раз уж на то пошло - все западные страны вообще. Сам же он удалился в Константинополь. Эта фальшивка, от которой критика не оставила камня на камне, до сих пор считается истиной в Ватикане.

Разложение церковного аппарата (клира) вынудило папу Григория VII (XI в.) осуществить важные реформы. Чтобы предотвратить дальнейшее расхищение церковных имуществ, были запрещены браки священников. Вместе с тем была запрещена ставшая обычаем покупка церковных должностей (симония).

В том же XI веке (в 1054 г.) заканчивается разрывом вековой спор римской и константинопольской церквей, каждая из которых настаивала на своем преобладании и своей ортодоксальности. С этого времени ведут свое начало католицизм и православие.

Роль католической церкви в феодальном обществе определялась в значительной мере тем, что она была крупнейшим земельным собственником. Во Франции, например, даже и ко времени Великой революции (1789 г.), ей принадлежала одна седьмая часть всей земли. Помимо того, церковь получала десятину, то есть налог в виде десятой части дохода крестьянского двора.

Во многих государствах, особенно в Германии и Италии, католическая церковь располагала территориями, на которых она осуществляла государственную власть.

Церковь была главным представителем той идеологии, которая освящала феодальный порядок.

В XII и XIII веках, будучи на вершине могущества, римский престол вмешивался во внутренние дела государств в качестве высшего судьи и арбитра, могущего «связывать и разрешать». Папы прибегали к отлучению от церкви королей, когда те выходили из подчинения.

Совсем не случайно, что все массовые выступления против феодализма, включая великие крестьянские войны, были неразрывно связаны с критикой господствующей религии, с посягательствами на церковь. Нельзя было, очевидно, ликвидировать феодальный строй, не дискредитировав прежде всего ту силу, которая его оправдывала.

Одна из наиболее важных привилегий церкви заключалась в праве на собственную юрисдикцию, на свой собственный суд. Лица, принадлежавшие к церкви, будь то монахи или крестьяне, работавшие на монастырской земле, должны были судиться в церковных судах (за некоторыми исключениями) не только по гражданским спорам, но и по уголовным преступлениям.

Начало особой церковной юрисдикции было положено еще в римскую эпоху. Стоя вне закона, христианские общины должны были сами разрешать споры, возникавшие в их среде, не прибегая ни к закону ненавистных язычников, ни к их презираемым судьям. Эта практика была подтверждена затем в «Послании», приписываемом апостолу Павлу: оно запрещает передавать судебные споры на разрешение «неверных».

На основе весьма неопределенного положения, что все преступления, связанные с грехом, подлежат суду церкви, последняя присвоила себе подсудность по таким преступлениям, как ересь, вероотступничество, колдовство, святотатство (кража церковного имущества, а также насилие над священником), нарушение супружеской верности, кровосмешение, двоеженство, лжесвидетельство, клевета, подделка документов, ложная присяга, ростовщичество.

Поскольку договоры весьма часто скреплялись религиозными клятвами, церковь объявила своей компетенцией область обязательственных отношений, настаивая на том, что всякое обязательство, даже если оно противоречит праву, должно исполняться для спасения души обязавшегося.

В области брачно-семейных отношений христианская церковь вытеснила всякую другую юрисдикцию, сделалась единственным судьей. Она присвоила себе право контролировать распределение имущества между законными наследниками и исполнение завещаний. Из всего этого церковь научилась извлекать немалые выгоды.

Церковь приняла на себя полицейские функции и внимательно следила за тем, как живет ее паства. Достаточно было женщине обрезать себе волосы и надеть костюм, похожий на мужской, как ей уже грозило отлучение. То же самое ожидало всякого, кто решился бы на критику церкви или ее служителей, даже самую малую.

Отлучение состояло из трех стадий: простое отлучение, заключавшееся в лишении церковных благ; лишение гражданских прав, если не исправлялся; наконец, если и это не помогало, запрещение всякого общения с людьми. Для раскаяния давался срок - пока догорит свеча.

Если отлученный не раскаивался, за ним посылала «святая инквизиция» - самое мрачное порождение римско-католической церкви.

Инквизиция, то есть особые суды для расправы с «еретиками», вероотступниками и всякими инакомыслящими, была введена католической церковью в XIII столетии.

В 1232 году римский папа распорядился, чтобы всеми делами о ереси занимался орден монахов-доминиканцев.

Доминиканцы быстро овладели искусством преследования всего того, что выходило за пределы их понимания и потому вызывало подозрение. Они обладали для этого всем необходимым: невежеством, фанатизмом, неразборчивостью в средствах.

Тем не менее дело шло туго, пока инквизиция не добилась главного: права пытать всякого подозреваемого, попавшего в ее руки (с 1252 г.).

Не зависимая от всех местных властей, не признающая иного закона, кроме своего собственного, инквизиция становится грозной силой.

С появлением в том или ином городе инквизитора жителям предписывалось явиться к нему и сообщить о лицах, которых они подозревают в вероотступничестве. Раньше всего имелась в виду новая, городская интеллигенция, в которой церковь не без основания видела «сомневающихся и колеблющихся» в вопросах веры. Каждый, кто уклонялся от доноса, объявлялся заранее отлученным от церкви. Можно себе представить, какой размах приняли в этих условиях доносы и каким целям они служили в руках бесчестных людей. Инквизиция могла, впрочем, возбуждать преследование и по слухам. В инквизиционном процессе одно и то же лицо вело предварительное расследование и выносило приговор. Таким образом, вместо проверки доказательств и их оценки суд только подтверждал уже сложившееся мнение.

Отвечая только за мягкость, но не за жестокость, следователь не жалел сил для того, чтобы добиться признания обвиняемого. Все другие методы следствия были менее желательны из-за тех хлопот, которые с ними связаны, и тех гарантий, которые они могли заключать для обвиняемого. Чем каверзней вопрос, чем скорее он мог запутать допрашиваемого, тем считалось лучше.

Если не удавалось добиться быстрого признания, на чем следствие кончалось, прибегали к пытке.

Пытка, конечно, делала свое дело, тем более что инквизитор не был связан ни способом ее, ни временем. Он начинал пытку на любой стадии процесса и оканчивал ее, когда находил нужным или когда добивался признания, или когда его жертва умирала, не вынеся мучений. При этом в протоколе пытки непременно указывалось, что в случае, если у пытаемого «сломается какой-либо орган» или он умрет, то будет виноват сам.

Понимали ли инквизиторы, что пыткой можно добиться ложного вынужденного признания? Без сомнения. Но им было нужно создать обстановку всеобщего ужаса, позволяющего властвовать неограниченно. Один из самых жестоких гонителей духа, Конрад Марбурский (XIII в.) считал, что лучше убить 60 невиновных, чем дать ускользнуть одному виновному. Этот инквизитор послал на смерть сотни людей по простому подозрению.

Пытка развращала и самих судей. Она лишала их человеческих чувств, жестокость становилась привычкой.

За «признанием» следовало так называемое примирение с церковью, заключавшееся в отпущении грехов. Обвиняемый должен был подтвердить протокол допроса, указав непременно на то, что сделанное им признание является добровольным, а не вынужденным (после пытки).

При отказе это сделать, равно как и при изменении показаний, данных на следствии, обвиняемый признавался вновь (и на этот раз окончательно) «отпавшим» от церкви, за что уже безусловно подлежал сожжению живым.

Никакой защиты обвиняемый практически не имел. Если прибегали к свидетелям, ими оказывались одни монахи-доминиканцы. Для обвинительного приговора достаточно было показаний одного свидетеля.

Признание помогало избежать сожжения на костре, но обрекало на пожизненное заключение. Отрицание вины вело на костер. При этом считалось, что церковь не проливает крови». Судоговорение было, как правило, тайным, сопровождалось мрачным, наводящим ужас ритуалом.

Оправдание было редкостью, но и в этом случае человек заносился в разряд подозрительных, и жизнь его до самой смерти обставлялась тяготами. Новое подозрение - и уже ничто не могло спасти его от тюрьмы или мучительной смерти.

В Испании первый трибунал инквизиции был создан в ЗО году. За первые же 20 лет он послал на костер 9 тысяч человек и еще 7 тысяч приговорил к сожжению заочно. При тогдашней малочисленности населения это огромные цифры.

С развитием буржуазных отношений религиозные преследования принимали все более неприкрытый политический характер. Ими пытались бороться не столько с критикой религии, сколько с критикой феодализма, желанием перемен, тягой к образованию, к свободе мысли и слова.

Среди политических процессов, принявших религиозную оболочку, особенно выделяется суд на Жанной дАрк, девушкой из народа, героиней французского сопротивления английской интервенции в Столетней войне между Францией и Англией (XV в).

Захваченная в плен французскими рыцарями, выступавшими в союзе с англичанами, она была куплена последними и выдана для суда продажному французскому духовенству. Судьями были назначены профессора парижского университета, епископы, монахи. Это был церковный трибунал. Жанну обвиняли в ереси, в том, что ее пророчества и «чудеса» исходят от дьявола, с которым она находится в связи. Чтобы добиться признания, ее запугивали на тайных допросах, в суде и темнице, где она находилась; ответы, носившие оправдательный характер, не заносились в протокол. Показания Жанны намеренно искажались, при этом спекулировали на ее наивности, неграмотности, неспособности разобраться в схоластических тонкостях.

Допросы длились несколько недель. Всем, кто пытался выступить в ее защиту или подать ей благой совет, грозили смертью. 24 мая 1431 г. ей объявили приговор: сожжение.

Тогда впервые Жанна сдалась. Почти помешавшись от страданий, она заплетающимся языком произнесла отречение. Ее приговорили к заключению «на хлебе печали и воде огорчения».

Англичане добились публичной дискредитации Жанны, но они хотели еще и ее смерти.

Против Жанны было выдвинуто обвинение в том, что она ходила в мужском платье. У нее вынудили клятву никогда больше не надевать его. Затем, чтобы обвинить ее в нарушении клятвы и новом «отпадении», ей подсунули ночью мужское платье и отняли женское. Новое обвинение придало Жанне силы. Она отказалась от своего отречения, объявила себя невиновной и не пожелала идти ни на какие уступки. Этого и добивались судьи.

30 мая ее посадили в телегу, повезли на площадь, где уже был заготовлен костер. На нее надели шапку осужденной. Пламя вспыхнуло, и Жанна погибла.

В 1456 году по просьбе матери Жанны, а главное для того, чтобы по возможности смыть позор этой казни, французское духовенство пересмотрело приговор, и Жанна была признана невиновной. В 1894 году церковь признала ее «блаженной», а еще позже - «святой».

На кострах инквизиции сгорели выдающиеся представители науки и культуры, национальные деятели, выступавшие в защиту народных интересов, такие, как Ян Гус и Джордано Бруно.

Ян Гус был арестован за выступления, имевшие целью реформацию церкви и религии на демократических началах. Его поместили в камере, находившейся рядом с клоакой. Над ним издевались при допросах. Приговор был написан еще до окончания следствия. Много раз Гусу обещали помилование за одно только слово отречения, но безуспешно. Человек необыкновенного мужества и верности убеждениям, он, уже стоя на костре, отказался от помилования на этих условиях.

Его раздели, привязали цепями и веревками к столбу. На голову нацепили бумажный колпак. Вокруг были два воза дров и солома. Когда пламя вспыхнуло, он стал читать молитвы. Земля и зола под костром были выкопаны и брошены в Рейн.

Преследуя других за отступление от догм христианства, сама церковь погрязла в разврате, особенно ее прелат, включая самих пап. Паразитизм и невежество духовенства сделались предметом общего осмеяния. Так называемое безбрачие служило только прикрытием безответственности духовенства за последствия связей с женщинами. Самые «священные» догматы стало возможным обойти за деньги. Деньги же приносили «отпущение грехов».