Еще один пример

В конце долгого, тяжелого рабочего дня Инге Флемиг прово­дит беседу с терапевтами. Мы сидим за столом. Не прерывая своей речи, она начинает раскладывать все лежащее на столе как «по линейке». Я незаметно сдвигаю несколько вещей. Через некоторое время она снова раскладывает все «по местам». Это повторяется несколько раз, пока мне вдруг не достается по руке. Мы все смеемся над этой забавной ситуацией. Внешний порядок помогает внутренне сосредоточиться, особенно в тот момент, когда нарушается чувство равновесия.

Тот, кто живет в окружении педантичного порядка, вполне возможно, страдает нарушениями восприятия.

К сожалению, обратное утверждение - тот, кто живет в хаосе, обладает прекрасным внутренним равновесием - далеко не всег­да оказывается верным.

В упорядочивании, к которому склонен Мартин, проявля­ется его повышенный интерес к геометрическим формам и свя­зям. Я предполагаю, что он должен быть высоко одарен, скорее всего, в области математики (позже это предположение под­тверждается). У него все должно быть логичным.

Так, бросается в глаза, насколько технично он пользуется речью.

Он произносит, четко разделяя слова: «Посмотри, мама! Тут стоит большая круглая синяя бочка». Здесь необычно не толь­ко четкое описание, интонация (ударение) тоже выбивается из нормального типа речи. Он говорит синтетически, «как робот». Его речи недостает детской чувственной выразительности. Ино­гда он кажется маленьким старичком.

Но родители вовсе не натаскивали Мартина. Такие дети, как он, впитывают в себя знания походя. Один-единственный раз в передаче «Улица Сезам» он увидел цифры от 1 до 20, на­званные по-английски, и тут же запомнил их.

Было интересно наблюдать за тем, как через некоторое вре­мя, немного разобравшись в своих базовых ощущениях, Мартин забыл английские цифры, и его взрослую речь на короткое вре­мя сменил детский лепет.

На втором занятии Мартин преподал мне важный урок о том, какое значение имеет изменение пространства.

Придя на это занятие, Мартин уже в коридоре встретил меня радостной улыбкой. И мама и ребенок были рады ко мне прийти. Пока мама снимала куртку в коридоре, Мартин вбе­жал в кабинет.

Через несколько секунд он вышел оттуда с каменным вы­ражением лица. Я спросила его, что произошло, он ничего не ответил и отвернулся к стене. Внимательно осмотрев весь ка­бинет и не найдя никакой причины для такого разочарования, я вернулась в коридор и попросила Мартина помочь мне. Но он все так же молчал и напряженно отворачивался в сторону.

Я решила оставить его на некоторое время в покое, присе­ла с его мамой на ступеньки в коридоре и завела разговор. Мар­тин нервничал все больше. Наконец, у него вырвалось: «Боль­шая круглая синяя бочка!»

Одна моя коллега одолжила у меня бочку и еще не вернула ее. Только после того как бочка снова была водворена на свое место, Мартин смог войти в кабинет.

Для Мартина помещение изменилось. Оно было не таким, каким он ожидал его найти. Детей с подобными нарушениями может совершенно сбить с толку отсутствие или перестановка каких-то предметов. Правда, реакция не всегда оказывается настолько сильной.

Теперь я слежу за тем, чтобы установленный порядок в по­мещении для занятий оставался неизменным.

Детям с нарушениями восприятия сохранение неизменно­го порядка в помещении, где они занимаются, обеспечивает большую защищенность. В ходе занятий разрешается устанав­ливать новый порядок или создавать беспорядок, но в конце все предметы должны вернуться на свои места.

Примеры работы

Когда Мартину было четыре с половиной года, он подошел к доске и написал с милыми ошибками, которые, впрочем, со­всем не затрудняли чтение: «Я в доме шумных игр у Уллы Кис-линг. Мы быстро едем на роликовой доске с горы».

Он «сам исследовал» буквы и научился писать.

Когда ему было пять с половиной лет, он спросил меня, ко­гда у меня день рождения. И тут же, не задумываясь, сказал, на какой день недели он придется в будущем году. Я провери­ла - он не ошибся! Он мог за секунду точно сказать, на какой день недели придется любая дата.

Аутизм Мартина прошел\ Со временем он полностью изба­вился от стереотипии. Но нам понадобилось значительно боль­ше времени, чтобы справиться с его гневливостью и внезапным замыканием в себе.

Поначалу ему было нелегко завязать диалог в группе детей. Он всегда предпочитал общаться со взрослыми. Ему легче бы­ло предсказать их поведение, не такое спонтанное, как у его сверстников. Кроме того, ему часто бывало сложно двигатель-но осуществить свои перфекционистские идеи, честолюбие по­стоянно приводило его к разочарованию в собственных силах. Помимо «пищи» для базовых ощущений Мартину нужно было много внимания и поддержки.

Когда Мартин пошел в школу, я предложила его маме сде­лать в занятиях перерыв. Мартин к тому времени сильно про­двинулся в области моторного развития, его поведение стало более стабильным. Но мама испугалась. Отчаяние первых двух лет жизни ее сына, когда она не могла добиться помощи, да­вало себя знать.

Мы договорились, что они будут приходить каждые две не­дели. Я знала, что на деле мы скоро будем встречаться только раз в месяц или еще реже. Маме Мартина нужно было время, чтобы привыкнуть обходиться без меня. Мартин уже нашел свою дорогу. Через полгода, прощаясь с ними, я обещала, что они всегда могут рассчитывать на возобновление занятий, ес­ли у Мартина появятся проблемы.

Совершенно случайно я оказалась на обычном осмотре Мар­тина у Инге Флемиг, когда ему было уже 12 лет.

Я не смогла удержаться и спросила его, на какой день не­дели придется некая дата. Он ухмыльнулся, и на этот раз мне показалось, что ему пришлось подумать. Ответ последовал не так скоро, как прежде, но оказался верным. Теперь была моя очередь задуматься. Я постоянно убеждалась в том, что дети теряли свои исключительные способности, обретая нормально работающее восприятие. И тут я вспомнила. День рождения Мартина был тоже в апреле, как и у меня! Он просто отсчитал от этого дня? Когда я задала ему этот вопрос, он с хитрой улыб­кой подтвердил, что так оно и было.

Мартин очень хорошо учился в школе. Но значительно бо­лее важным мне кажется, что он смог обрести душевное и фи­зическое равновесие, а вместе с ним и основу для счастливой жизни.

Однажды я спросила Мартина, как он высчитывает дни недели. Он ответил: «Я не считаю, я просто вижу их».

Мой опыт с Мартином подтолкнул меня к размышлениям о возможных причинах раннего детского аутизма.

При раннем детском аутизме родители часто отмечают, что до двух с половиной - трех лет ребенок развивается нормально, но затем внезапно утрачивает приобретенные двигательные, когнитивные и речевые навыки и развивается как бы в обрат­ную сторону, вплоть до тяжелейшего аутизма. Насколько мне известно, причины, вызывающие аутизм, до сих пор не выяс­нены, есть лишь предположения.

Возможно, и развитие в первые годы жизни протекает у этих детей не нормально, по ряду мелких признаков качествен­но отличается от среднестатистического развития? Может быть, если бы врачи, проводя плановые осмотры, уделяли больше вни­мания качеству развития моторики и восприятия, а не коли­честву, нам удалось бы, как показывает случай с Мартином, предупредить развитие этого недуга у ряда детей?

Мог бы развиться у Мартина ранний детский аутизм, если бы ему не была вовремя оказана помощь? На такие вопросы

Примеры работы

нам никогда не удастся получить ответа. Во-первых, во всем мире не найти двух одинаковых детей с одинаковыми симпто­мами. Во-вторых, если бы мы и нашли их, кто бы мог взять на себя такую ответственность - оказать помощь одному ребенку и отказать в ней другому?

Вы видите светило?

Сияет половина,

Но целен лунный лик.

Вот так, порой не зная,

Мы что-то утверждаем,

Но наших глаз обман велик.*

(Маттиас Клаудиус)

в) Флориан, 7 лет (проблемы в обучении, нарушение поведения, гиперактивность)