Хайнц Л. Ансбахер 6 страница

Выполняет ребенок домашнее задание с желанием или же его нужно принуждать к этому? Если он забывает делать домашнее задание, это свидетельствует о тенденции избегать ответственности. Неудовлетворительная учеба и раздражительность, которую она вызывает, иногда являются средством, используемым для того, чтобы избежать школу, так как ребенок хочет делать что-то иное.

Ленив ли ребенок? Когда ребенок не успевает в школе, главной причиной этого он предпочитает считать лень, а не свою неспособность. Когда ленивый ребенок выполняет хорошо какое-то задание, его хвалят и говорят: «Он мог бы многого достигнуть, если бы не был ленивым». Ребенка устраивает такое мнение, так как он убежден, что ему больше не надо доказывать свою состоятельность. К этому же типу детей принадлежат и вялые дети, которым не хватает смелости, которые не умеют сконцентрироваться, которые всегда от чего-то зависимы; или избалованные дети, которые нарушают работу класса, потому что хотят привлечь к себе внимание.

На вопрос об отношении ребенка к учителю нелегко ответить. Дети обычно скрывают настоящие чувства по отношению к педагогам. Когда ребенок постоянно критикует и старается унизить одноклассников, мы можем предположить, что эта привычка к унижению других является свидетельством отсутствия у ребенка веры в свои силы.

Такие дети самонадеянны, придирчивы, всегда во всем разбираются лучше, чем другие. Подобное отношение скрывает их собственную слабость.

Намного труднее взаимодействовать с детьми безразличными, равнодушными, пассивными. На них также надета маска, хотя в действительности они далеко не безразличны ко всему. Когда эти дети выходят из-под контроля, их реакция обычно принимает форму приступа безудержного гнева или попытки к самоубийству. Они никогда не делают ничего до тех пор, пока им не прикажут сделать что-либо. Они боятся препятствий и переоценивают других людей. Их надо ободрять и поддерживать.

Дети, проявляющие честолюбивые наклонности в спорте или гимнастике, выдают тем самым, что у них есть подобные честолюбивые устремления и в других областях, но они боятся испытать в них неудачу. Детям, которые читают гораздо больше, чем остальные, часто не хватает смелости, что свидетельствует о том, что они надеются обрести уверенность и завоевать авторитет с помощью чтения. Такие дети больше сосредоточиваются на воображаемой жизни, перед лицом же реальной они демонстрируют робость. Также важно отметить, какие книги предпочитают дети: романы, сказки, биографический жанр, путешествия или работы объективного, научного характера. В период полового созревания детей очень привлекают порнографические книги. К большому сожалению, в каждом большом городе есть книжные магазины, занимающиеся продажей такого рода изданий. Увеличивающееся сексуальное влечение и стремление испытать это сосредоточивают их мысли в этом направлении. В борьбе с подобным вредным влиянием следует использовать следующие средства: подготовку детей к роли взрослых, сексуальное просвещение, дружеские отношения с родителями.

Вопрос 6 касается условий семьи, болезней в семье, таких, как алкоголизм, неврозы, туберкулез, сифилис, эпилепсия. Также важно иметь исчерпывающую карту физического развития ребенка. У дышащего через рот ребенка часто глупое выражение лица, что является результатом болезни аденоидов и миндалевидных желез, препятствующих правильному дыханию. Очень важно сделать операцию по их удалению; иногда вера в то, что операция поможет ему, придает ребенку больше уверенности и смелости в активизации учебной деятельности по возвращении в школу.

Болезнь в семье нередко вредит развитию ребенка. Родители, у которых имеется хроническая болезнь, очень сильно обременяют своих детей. Нервные и психические расстройства угнетают всю семью. Если позволяют обстоятельства, от детей следует скрывать, что один из членов их семьи — душевнобольной. Психическое расстройство как болезнь бросает тень на всю семью, не говоря уже о предубеждении, что оно может передаваться по наследству. Это также имеет место и в отношении многочисленных случаев туберкулеза и рака. Все подобные болезни производят ужасное впечатление на разум ребенка и иногда значительно лучше оградить его от такой домашней атмосферы. Хронический алкоголизм или преступные наклонности внутри семьи действуют как яд, и этому ребенок часто не способен сопротивляться. Однако в вопросе размещения детей в другие более подходящие условия встречаются трудности. Эпилептики обычно раздражительны и нарушают гармонию семейной жизни. Но страшнее всего сифилис. Дети больных сифилисом родителей обычно очень слабые, они наследуют болезнь и переживают затем чрезвычайные трудности в жизни.

Мы не можем игнорировать тот факт, что материальные возможности семьи влияют на мировоззрение ребенка. Бедность по сравнению с лучшими условиями жизни других детей пробуждает чувство ущербности. Хорошо обеспеченным детям трудно в дальнейшем жить без привычных удобств, если семейный бюджет уменьшается.

Напряжение усиливается, если бабушка с дедушкой состоятельнее родителей, как в случае с Питером Гентом, который не мог избавиться от мысли, что его дед был чрезвычайно могущественным, тогда как отец не преуспел ни в чем. Ребенок часто становится трудолюбивым как бы в противовес ленивому отцу.

Первая встреча со смертью, когда она приходит внезапно, нередко является шоком, достаточно сильным, чтобы оказать влияние на всю жизнь ребенка. Неподготовленный ребенок, который неожиданно встречается со смертью лицом к лицу, впервые осознает, что жизнь имеет конец. Это может полностью обескуражить ребенка, по крайней мере, сделать его очень робким. В биографиях врачей мы можем прочитать, что их выбор профессии был обусловлен неожиданной встречей со смертью, — доказательство того, что на ребенка сильно подействовало осознание смертности человека. Нежелательно взваливать на детей эту проблему, так как они не способны полностью ее понять. Сироты или пасынки и падчерицы часто считают источником своих несчастий смерть родителей.

Важно знать, кто имеет решающий голос в семье. Обычно это отец. Когда главенствует мать или мачеха, отрицательным результатом является то, что отец часто теряет уважение детей. Мальчикам, живущим в семье с матерью-лидером, обычно присущ определенный страх перед женщинами, от которого они редко избавляются сами. Такие мужчины либо избегают женщин, либо делают их жизнь невозможной в своих семьях.

Далее следует знать, было ли воспитание ребенка строгим или мягким. Занимающиеся индивидуальной психологией специалисты считают, что только строгие или только мягкие методы не могут быть использованы в воспитании детей. Важным же является понимание, избежание ошибок и постоянное ободрение ребенка, когда он сталкивается с проблемами и пытается разрешить их, а также развитие социального чувства. Придирчивые родители причиняют вред детям, так как они полностью лишают их уверенности в себе. Потворство и потакание детям развивает в них чувство зависимости, подчиненности, а также склонности привязываться к какому-нибудь одному человеку. Родители должны избегать таких крайностей, как представление всего в розовых тонах или сгущение красок. Их задача — дать ребенку такую подготовку к жизни, чтобы ребенок сам мог о себе позаботиться. Дети, которых не научили смело встречать трудности, будут искать возможность избегать любое затруднение, что ведет к постоянному сужению круга деятельности.

Важно знать, на ком лежит ответственность за ребенка. Необязательно, чтобы мать была постоянно со своими детьми, но она должна знать, кто о них заботится. Лучший путь обучения ребенка — дать ему возможность узнавать все опытным путем, дойти до сути, чтобы в своем поведении он руководствовался не столько навязанными ему другими людьми ограничениями, сколько логикой фактов.

Вопрос 7 касается позиции ребенка в семейном созвездии, что очень влияет на его характер. Единственный ребенок — особая ситуация; самый младший ребенок, единственный мальчик среди девочек или наоборот — все они также находятся на особом положении.

Вопрос 8 связан с выбором профессии. Это важный вопрос, так как раскрывает нам влияние окружающей среды, степень мужества и социального чувства у ребенка, а также его жизненный ритм. Мечты (вопрос 9) тоже существенны и значимы, равно как и воспоминания раннего детства (вопрос 10). Люди, которые умеют толковать детские воспоминания, часто могут определить по ним весь образ жизни. Сны — также показатель направления, в котором ребенок идет по жизни; показатель того, старается ли он решить проблему или же избегает ее. Важно знать, есть ли у ребенка дефекты речи; далее, уродлив ли он или симпатичен, хорошо или плохо сложен (вопрос 13).

Будет ли ребенок откровенно говорить о себе? (Вопрос 14). Некоторым детям разрешают хвастовство в качестве компенсации за их чувство неполноценности. Другие отказываются говорить, боясь, что у них отнимут их преимущество или же боясь нового удара, если они обнаружат перед другими свою слабость.

Ребенка, успевающего по какому-то предмету, скажем, по рисованию или музыке, надо поощрять, чтобы он лучше учился по другим предметам (Вопрос 15).

К детям, которые в возрасте 15 лет не знают, кем они хотят стать, надо относиться как к абсолютно обескураженным детям, и их необходимо воспитывать соответствующим образом. Необходимо учитывать профессию членов семьи, также как и различия в социальном положении между братьями и сестрами. Общему развитию ребенка может быть нанесен вред несчастливым браком родителей. Долг учителя — продолжать относиться к ребенку с осторожностью и осмотрительностью; составить правильное представление о нем и окружающей его среде, подготовить адекватное педагогическое воздействие и направить свои попытки на то, чтобы изменить ребенка к лучшему в соответствии со сведениями, полученными из анкеты.

ГЛАВА 7. СОЦИАЛЬНОЕ ЧУВСТВО И ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, ПРЕПЯТСТВУЮЩИЕ ЕГО РАЗВИТИЮ

В противовес описанным в предыдущих главах случаям проявления стремления к превосходству, у многих детей и взрослых существует тенденция объединяться с другими людьми, осуществлять свои задачи в сотрудничестве с другими и в целом быть полезными с социальной точки зрения. Подобные проявления лучше всего определить термином «социальное чувство». В чем кроется корень этого чувства? Ответ на этот вопрос в некотором роде противоречив. Но насколько мог обнаружить автор, здесь мы имеем дело с явлением, которое неразрывно связано с самим понятием «человек».

Уместно спросить, в какой степени это чувство является более врожденным, чем психологическое стремление к превосходству? Ответом будет то, что в своей основе оба явления имеют идентичную сущность, то есть как индивидуалистическое стремление к превосходству, так и чувство ориентации на общество имеют одну и ту же базу в человеческой природе. Оба они являются проявлением изначального желания самоутвердиться и разнятся только по форме. Это различие и приводит к безусловно отличающимся суждениям о человеческой природе. Так, индивидуалистическое стремление к превосходству подводит к суждению о том, что отдельная личность может обходиться без группы, в то время как чувство социальной ориентации подразумевает определенную зависимость от группы. Что касается взглядов на человеческую природу, нет сомнения, что социальное чувство главенствует над индивидуалистическим стремлением. Первое имеет под собой более твердую и логически более основательную точку зрения, второе же представлено лишь поверхностно, хотя как психологическое явление оно встречается в жизни людей наиболее часто.

Если поставить задачей выяснение того, какое место социальное чувство занимает в жизни человека с точки зрения истины и логики, достаточно проследить его историческое развитие, и мы увидим, что человек всегда жил в группах. И не удивительно, что те особи, которые не способны в одиночку защитить себя, были вынуждены жить вместе для самосохранения. Стоит лишь сравнить человека со львом, чтобы понять, что человек как высшее животное довольно беззащитен и что большинство других живых существ, сходных по размеру с человеком, сильнее и лучше вооружены природой для физической защиты и нападения. Дарвин отмечал, что те животные, которые обделены природой в отношении средств защиты, всегда перемещаются кучно. Орангутанг, например, благодаря своей чрезвычайной физической силе, живет один со своим партнером, тогда как более мелкие и слабые члены семьи человекообразных обезьян всегда встречаются в группах. Образование групп, как указывает Дарвин, является заменой или компенсацией того, что природа не дала конкретным животным: когтей, клыков, крыльев и т. д.

Формирование группы не только уравновешивает физические потенции отдельных особей, но и способствует поиску новых защитных средств, способных улучшить их положение. Например, существуют группы обезьян, умеющих организовать разведку для обнаружения врагов. Они таким образом используют общую силу для того, чтобы компенсировать слабость каждого отдельного члена. Известны также факты из жизни буйволов, когда они объединяются в стадо для успешного отражения нападений более мощного противника.

Социологи-анималисты, изучавшие данную проблему, утверждают, что в таких группах можно часто выявить определенную структуру взаимоотношений, эквивалентную законам. Так, например, разведчики, идущие впереди стада, должны вести себя согласно определенным правилам; и любая ошибка или нарушение караются всей группой животных.

В связи с этим интересно отметить утверждение многих историков о том, что самые старые законы человеческого общества были связаны с людьми, которые несли караул. Если это так, то мы наблюдаем здесь картину зарождения идеи группового сплочения, которая возникает из неспособности слабых видов животного мира защитить самих себя. Отсюда социальная направленность в определенном смысле также является отражением физической слабости и неотделима от нее. Что касается человека, то здесь, вероятно, можно сделать вывод, что важнейшими обстоятельствами, способствующими развитию социального чувства, являются его беспомощность и медленное развитие в период младенчества и детства.

Во всем животном мире мы не найдем ни одного существа, кроме человека, который приходит в мир совершенно беззащитным. Мы также знаем, что ребенку требуется долгое время, чтобы достичь состояния взрослости. И это не из-за того, что ребенку нужно научиться бесконечно огромному числу вещей до того, как он станет взрослым, а из-за самого процесса развития. На протяжении длительного времени дети нуждаются в защите родителей, так как этого требует их организм; человеческий род вымер бы, если бы не предоставлялась такая защита. Физическая слабость ребенка может рассматриваться как явление, в котором связаны воедино воспитание и социальная направленность. Воспитание — это необходимость, обусловленная физической несостоятельностью ребенка; и целью воспитания является преодоление детской несостоятельности, что можно достигнуть лишь с помощью группы. Воспитание должно быть социальным по своей нацеленности.

При определении принципов и методов воспитания детей мы должны руководствоваться идеей человеческого общежития и социального приспособления к нему. Осознаем мы это или нет, но нами более положительно воспринимается то, что является хорошим с точки зрения общества, и отрицательно — то или иное действие, которое не является полезным или даже вредит обществу.

Наблюдаемые в воспитании детей ошибки считаются нами таковыми потому, что они могут иметь нежелательные последствия для общества. Все величайшие достижения человеческого духа, а по сути само развитие человеческих способностей происходит под влиянием социальной жизни и в связи с эволюцией социального чувства.

Рассмотрим, например, речь. Человек, живущий вне общества, не нуждается в речи. Развитие речи представляется неоспоримым доказательством необходимости общественной жизни. Речь осуществляет связь между людьми и в то же время является продуктом их совместной жизнедеятельности. О психологии речи можно говорить в том случае, если за точку отсчета принять идею сообщества. Люди, живущие в одиночку, не испытывают необходимости в говорении. Если у ребенка отсутствует эта существенная основа участия в общественной жизни и он растет в изоляции, его умение говорить будет заторможено. То, что мы называем талантом речи, может быть приобретено и усовершенствовано только тогда, когда человек вовлекается во взаимоотношения с другими людьми.

Бытует общая точка зрения, что дети, умеющие выразить себя лучше, чем другие, просто более талантливы. У детей, которым трудно говорить или устанавливать контакт посредством речи, обычно отсутствует ярко выраженное социальное чувство. Дети, не научившиеся хорошо говорить, — зачастую избалованные дети, чьи матери делают для них все еще до того, как они успеют попросить о чем-либо. В таком случае они лишаются контакта и способности к социальной адаптации, так как им не нужна речь.

Встречаются также дети, не желающие разговаривать, так как их родители никогда не дают им возможности закончить предложение или самим отвечать на вопросы; над другими постоянно подшучивают или выставляют на смех, лишая их таким образом уверенности в себе. Подобные ошибки (постоянные исправления, с одной стороны, и придирки — с другой) довольно широко распространены в воспитании детей. Печальным результатом этого является то, что такие дети долгие годы несут в себе чувство унижения и неполноценности. Это чувство можно наблюдать у людей, использующих стереотипное вступление перед тем, как что-нибудь сказать: «Но только не смейтесь надо мной, пожалуйста!» После этой фразы сразу становится ясно, что в детстве над этими людьми часто смеялись.

Был такой случай с ребенком, который слышал и умел говорить, в то время как родители его были глухонемыми. Он всегда беззвучно плакал, когда ушибался. Нужно было просто показать родителям свою боль, но бесполезно было делать страдания слышимыми.

Развитие других способностей человека, например, таких, как понимание и логическое мышление, также невозможно представить без социального чувства. Человек, живущий в совершенном одиночестве, не нуждается в логике или, по крайней мере, не нуждается в ней больше, чем какое-нибудь иное животное. С другой стороны, человек, находящийся в постоянном контакте с другими людьми и вынужденный использовать речь, логику и здравый смысл в своих отношениях с окружающими, должен развивать в себе социальное чувство. Это есть конечная цель логического мышления.

Иногда действия отдельных людей кажутся нам глупыми, в то время как с точки зрения их личных целей эти действия выглядят вполне разумными. Так часто случается с теми, кто считает, что все должны думать так же, как и они. Это демонстрирует нам значимость фактора социального чувства или здравого смысла в суждениях (если не принимать во внимание то обстоятельство, что развитие здравого смысла было бы необязательным, когда общественная жизнь не была бы такой сложной и не ставила бы перед человеком такое обилие запутанных проблем). Отсюда легко можно понять, почему примитивные люди оставались на примитивном уровне, а именно: из-за относительной простоты их существования, которая не подталкивала их к глубоким размышлениям. Социальное чувство играет наиважнейшую роль в способности человека говорить и логически мыслить. Эти две функции можно было бы отнести и к дару божьему. Но если каждому дать возможность разрешать свои проблемы без оглядки на общество, в котором он живет, или использовать свой собственный язык, в мире наступил бы хаос. Социальное чувство предоставляет безопасность, которую ощущает каждый индивид и которая является для него главной опорой в жизни. Это не совпадает полностью с той уверенностью, которую мы обретаем благодаря логическому мышлению и ощущению реальности, но данное чувство является наиболее ощутимым компонентом этой уверенности. Почему, например, мы так смело и всецело полагаемся на вычисления и счет, что в свою очередь приводит нас к убеждению, что наивысшая правда — это та, которую можно выразить в цифрах? Причина заключается в том, что, с одной стороны, числовые операции для человека — наиболее легкий способ передачи информации, с другой стороны, они легче перерабатываются головным мозгом. Мы не вполне уверены в той или иной истине, если не в состоянии передать ее другим людям или если кто-то не может донести свои идеи до нас. Эта цепочка рассуждений, несомненно, продолжает попытки Платона построить свою философию на числе и математике. Еще более близко мы видим эту связь с социальным чувством, когда он решил отправить философа назад в пещеру, с тем, чтобы тот, так сказать, принял участие в жизни своих сородичей. Он чувствовал, что даже философу невозможно жить без защищенности, исходящей из социального чувства.

Дети, у которых наблюдается, если можно так выразиться, меньший заряд чувства защищенности, демонстрируют его тогда, когда они вступают в контакт с другими детьми или когда им приходится решать определенные задачи по собственной инициативе. В школе это проявляется особенно на тех предметах, которые требуют объективного, логического мышления, например, математике.

Понятия, которые у человека формируются в детстве, обычно представлены однобоко (например, мораль, этика). Для человека, которому суждено жить в одиночестве, этика непостижима. Понятие нравственности присутствует лишь в том случае, если мы думаем об обществе и правах других людей. Эту точку зрения трудно отстаивать, когда мы имеем в виду эстетические чувства, нашу склонность к творчеству. Однако, даже занимаясь в сфере искусства, мы способны постичь сущность приобретаемых нами впечатлений, что вытекает из осознания нами здоровья, силы, правильного социального развития и т. д. Когда дело касается искусства, эти рамки являются более гибкими и существует больше возможностей для проявления индивидуального вкуса. По сути, даже эстетика в целом подчиняется социальным нормам.

Если будет задан практический вопрос, как можно определить степень развития социального чувства у ребенка, мы должны ответить, что надо учитывать определенные проявления поведения. Когда мы видим, например, как дети в своем стремлении к превосходству выделяют себя, совершенно не считаясь с другими, мы можем с уверенностью сказать, что социальное чувство развито у них слабее, чем у тех детей, которые избегают подобной ситуации. При современном состоянии цивилизации невозможно представить себе ребенка, лишенного всякого стремления к личному превосходству. И как результат, у него наблюдается низкий уровень развития социального чувства. На это-то обстоятельство и указывают критики человеческой природы и моралисты как прошлого, так и современности, когда выдвигают тезис о том, что человек по своей природе эгоистичен и думает больше о себе, чем о других. Это всегда выражено в форме проповеди, не оказывающей никакого влияния ни на детей, ни на взрослых, так как ничего нельзя добиться с помощью этой аксиомы, и люди то и дело утешают себя тем, что и другие тоже не лучше.

Когда мы имеем дело с детьми, представления о жизни которых так запутаны, что у них развились вредные или преступные наклонности, мы должны признать, что моральная проповедь в любом количестве еще никогда не действовала на них. В такой ситуации желательнее было бы копнуть немного поглубже, чтобы избавить ребенка от порока, вырвав его с корнем. Другими словами, мы должны отказаться от роли судьи и стать другом или врачом.

Если мы постоянно будем говорить ребенку, что он плохой или глупый, он скоро поверит в нашу правоту и после этого у него не достанет мужества справиться с какими бы то ни было трудностями, ожидающими его впереди. А затем происходит то, что ребенок терпит неудачу во всем, за что бы он ни брался. Его убежденность в том, что он глуп, еще более укореняется. Он не понимает, что именно среда разрушила его уверенность в себе, и он подсознательно подлаживается к окружающей жизни, чтобы доказать правоту выдвинутого ложного утверждения. Ребенок чувствует себя менее способным, чем его товарищи он ощущает себя ущемленным в способностях и возможностях. Его отношение безошибочно указывает на подавленное состояние, которое находится в прямой зависимости от интенсивности давления, оказываемого на него неблагоприятной средой.

Индивидуальная психология пытается показать, что влияние среды всегда ощутимо в любой ошибке, совершенной ребенком; например, неаккуратный ребенок пребывает в тени сверстника, который держит свои вещи в порядке, ребенок, который лжет, всегда находится под влиянием тирана-взрослого, желающего суровыми мерами излечить того от привычки лгать. Влияние окружающих можно обнаружить даже в хвастовстве ребенка. Такой ребенок обычно чувствует, что важна похвала, а не успешное выполнение задания; и в своем стремлении к превосходству он всегда ожидает поощрительных комментариев со стороны своей семьи.

В жизни каждого ребенка бывают такие ситуации, которые родители либо просмотрели, либо неправильно поняли. Это означает, что положение каждого ребенка среди своих братьев и сестер различается. Первенец имеет исключительное положение в силу того, что он является некоторое время единственным ребенком в семье. Такое психологическое состояние незнакомо второму рожденному в семье ребенку. Младший встречается с целым рядом обстоятельств, известных не каждому ребенку, так как в течение определенного времени он остается самым маленьким и слабым в семейном окружении. Существуют различные варианты подобных ситуаций. Когда два брата или две сестры растут вместе, один из них, будучи старшим и естественно более опытным, уже преодолел те или иные трудности, которые младшему еще предстоит одолеть. Последний находится в менее благоприятном положении и чувствует это. Чтобы компенсировать возникшее чувство неполноценности, он изо всех сил старается опередить старшего брата или сестру.

Представители индивидуальной психологии, долгое время работавшие с детьми, обычно способны определить, какое место занимает ребенок в семейном созвездии. Если старший ребенок достиг нормального уровня развития, то у младшего есть стимул к большим усилиям, чтобы от него не отстать. В результате младший становится более активным и агрессивным. Если старший был слабым ребенком и развивался медленнее, младшего ничто не вынуждает прикладывать большие усилия в своеобразном соперничестве.

Следовательно, важно определить, какую позицию ребенок занимал в семье с детства, так как его можно понять до конца только в том случае, когда определено его место в семейной иерархии. Младшие дети несут на себе безошибочную печать того, что они самые маленькие в семье. Конечно, существуют исключения, но наиболее обычный тип младшего ребенка — это тот, кто хочет всех опередить, тот, кто никогда не бывает тихим и всегда спешит начать новое действие, руководствуясь чувством и верой в то, что он должен достичь большего, чем все остальные. Эти размышления важны в воспитании детей, так как обусловливают выбор определенных методов воздействия. Невозможно следовать одним и тем же правилам в обращении со всеми детьми. Каждый ребенок уникален и, классифицируя детей в соответствии с теми или иными типичными чертами, мы должны быть внимательны к каждому ребенку как к индивидууму. Это требование почти невозможно соблюсти в условиях школы, но оно вполне достижимо в семье.

Младший по возрасту всегда старается быть в центре внимания и в большинстве случаев преуспевает в этом.

Это чрезвычайно важное заключение, подвергающее сомнению гипотезу о том, что ментальность является врожденной. Между малышами из разных семей можно увидеть много общего, что говорит о несомненной ложности данной гипотезы.

Другой же тип ребенка, являющийся прямой противоположностью описанному выше активному, — это пример абсолютно обескураженного подростка. Он ленив до крайности. Мы признаем, что такая, казалось бы, огромная разница между этими двумя типами может быть объяснена психологически. Никто так болезненно не воспринимает трудности, как ребенок, чрезмерно амбициозный в своем стремлении всех обойти. Амбиции делают его несчастным, и когда препятствия кажутся почти непреодолимыми, он сдается значительно быстрее, чем тот, чья борьба не имеет столь значимой цели. В случаях с младшими детьми мы видим олицетворение латинской поговорки «Aut Caesar, aut nullus», иначе говоря, «все или ничего».

В Библии мы можем найти яркие примеры младших детей, которые полностью перекликаются с нашим опытом, например, истории об Иосифе, Давиде, Сауле и т. д. Конечно, можно не согласиться, что у Иосифа был маленький брат Вениамин, но в данном случае надо учитывать то, что Вениамин родился, когда Иосифу было семнадцать лет, таким образом, будучи ребенком, Иосиф был младшим в семье. Довольно часто мы можем наблюдать семьи, которые поддерживаются младшими детьми. Аргументы, подтверждающие наши утверждения о младших детях, мы находим и в сказках. Нет такой сказки, где бы младший ребенок не обошел бы своих старших братьев и сестер — в немецких, русских, скандинавских или китайских сказках — младший всегда является победителем. Трудно отнести эту закономерность лишь к совпадению. Это, вероятно, вызвано тем обстоятельством, что в старые времена фигура младшего ребенка была более очевидной, чем сегодня. Вполне возможно, что этот возрастной тип всегда находился в центре событий в силу того, что был легко заметен в примитивных условиях.

Можно также много написать о характерных особенностях, которые развиваются у детей в соответствии с их положением в семье. Старшие дети, например, тоже имеют много общих качеств и могут быть подразделены на два или три основных типа.

Автор данной книги изучал этот вопрос в течение долгого времени, но проблема так и не прояснилась до конца, пока он случайно не наткнулся на один из эпизодов в автобиографии Фонтане. В нем Фонтане рассказывал о своем отце, французском эмигранте, принимавшем участие в русско-японской войне. Его отец всегда очень радовался сообщениям о том, что десять тысяч поляков побили пятьдесят тысяч русских, обратив последних в бегство. Фонтане не мог оценить радости своего отца. Напротив, он крайне возмущался, считая, что пятьдесят тысяч русских должны быть сильнее десяти тысяч поляков; а «если это не так, то сие меня совершенно не радует, так как более сильный всегда должен оставаться более сильным».