Р. Декарт. О проблеме генезиса бытия в философии,

Климентов В.Н

О проблеме генезиса бытия в философии,

Науке и религии.

Введение

«Ничто не рождается из ничего как

из тотальной производящей причины,

но также и более совершенная вещь

не рождается из менее совершенной».

Р. Декарт

Философский вопрос, что такое бытие? - есть, по сути, вопрос о происхождении, о первоначале и причине бытия. Не говорит ли тавтология, заключенная в ответе на вопрос «что такое бытие?» о том, что бытие – это «вечное становление» (Платон) относительного бытия из абсолютного бытия. Мы имеем в виду то, что термин «бытие» - перевод греческого слова genesis, означающее «рождение», «происхождение». Все, что существует, существует в процессе рождения, проявления сущности и умирания, то есть, в процессе бывания. Как говорил Платон в диалоге Тимей: «есть вечно возникающее, но никогда не сущее»[1]. Вопрос «что такое бытие?» - это вопрос о том, что является причиной генезиса того, что мы мыслим под бытием.

Рационализм в философии начинается с вопроса о том, «что есть вещь?», «что такое бытие?». Учение Аристотеля о четырех причинах направлено на понимание сущности генезиса вещи.

Проблема генезиса бытия, т.е. происхождение того, что, существует, занимает основополагающее место в философии. И не только в философии. История мифологии, науки и религии также показывает нам основополагающую роль проблемы генезиса.

В известной мысли Гегеля о смерти индивидов и о бессмертии рода интересно подчеркнуть то, что род, процесс рождения, генезиса неподвластен смерти. Процесс генезиса не имеет пространственно-временных координат в бытии. Во времени и пространстве только проявляется процесс генезиса. Действие же рода - вне пространства и времени. И в этом смысле процесс генезиса - "вне" мира и одновременно действует в мире. Род - схватывается мыслью и выражается в законе и включает в свое познавательное содержание такие понятия как «единичное», «общее», «необходимость».

Процесс генезиса относится к сущности бытия. Мир на уровне «рода» неизменен и напоминает абсолютное бытие Парменида. В проблеме происхождения нового, в возникновении того, чего частично не было, просматривается сущностная иноприродность, инаковость «рода».

«Возникновение новизны, - пишет Н. Бердяев, - не бывшего есть величайшая тайна мировой жизни. Не только замкнутый круг природы, но и более глубокий замкнутый круг бытия не может допустить и объяснить возникновения новизны»[2] (32, 282). Н. Бердяев связывает возникновение новизны с тайной свободы. Такая новизна может иметь место только в области действия человеческого духа и не может распространяться на относительное бытие природы. Бытие абсолютное включает в себя то, что Н. Бердяев называет мировой жизнью.

В чувственном восприятии нам дана последовательная смена событий, например, в развитии растения или животного. Действие «рода» на уровни сущности мы наблюдать не можем, мы видим только то, что проявляется.

Все это глубоко осознавал уже Аристотель. «Всегда ведь лежит в основе что-нибудь, - пишет он, - из чего [происходит] возникающее, например растения и животные из семени. Возникают же просто возникающие [предметы] или путем переоформления, как статуя из меди, или путем прибавления, как растущие [тела], или путем отнятия, как фигура Гермеса из камня, или путем составления, как дома, или же путем качественного изменения, как [вещи], изменяющиеся в отношении своей материи. Очевидно, что все возникающие таким образом [предметы] возникают из того или иного субстрата»[3].

В современных дискуссиях между креационистами и антидарвинистами, с одной стороны, и сторонниками Дарвина и глобальными эволюционистами, с другой стороны, просматривается та же, что и у Аристотеля, установка на поиск того, что «всегда лежит в основе что-нибудь».

Дискуссия затрагивает вопрос: случайность, слепая закономерность или разумный замысел проявляется в генезисе Вселенной и человека? Наука сталкивается, с одной стороны, с закономерностями и качественной спецификой каждого уровня бытия, с другой стороны, с единством и взаимосвязанностью бытия. Структуры и уровни организации бытия, несмотря на качественную и количественную специфику каждого уровня, создают объективную видимость перехода одного уровня бытия в другой.

Как возможно единство мира, если в нем существует качественная специфика уровней бытия? Что лежит в основе единства мира? Материя? Эволюционисты и креационисты отвечают по-разному: первые признают материю, последние – творческую волю Бога. В науке, например, возможно химические явления рассматривать как эволюцию физических явлений, но она не в состоянии исчерпывающим образом доказать самопроизвольный генезис химических явлений из физических, биологических явлений из физико-химических. Это истинно по отношению не только к природе, но и к обществу и человеку. Единство мира, качественная специфика уровней бытия – это очевидный факт или теоретическая абстракция?

Понятия «случайность», «закономерность», «разумный замысел» являются «внутри» бытийными понятиями, т.е. применяются только к бытию, к тому, что является результатом генезиса. Они не могут применяться к тому, что детерминирует генезис бытия. Бытие, как данность, познается в указанных понятиях, но сам процесс генезиса бытия (не в частном значении, а в абсолютном) немыслим в этих и других понятиях.Здесь уместно вспомнить положение Парменида о том, что вне сущего мысль не найти. Категории по форме и содержанию связаны с бытием, т.е. они «внутри» а не вне бытия.

Следовательно, если генезис бытия возможен, то он возможен вне бытия или до бытия, в ином времени и пространстве, о котором мы из данного нам бытия ничего сказать не можем. С теоретической точки зрения разум сталкивается, по сути, с той же проблемой, что и разум, пытающийся рационализировать процесс творения мира из «ничего».

Здесь проходит принципиальная грань между креационизмом и эволюционизмом. Вера эволюционистов в рациональную постижимость эволюции бытия есть следствие рационально необоснованной веры в реальность и познаваемость законов эволюции. Вера в эволюцию, если её логику довести до «конца», неизбежно подводит к признанию иррационального «ничто» в качестве основы и отправной точки, с которой начинается эволюция бытия. Известно как выходит из этого положения эволюционизм, он признает движение и изменение, т.е. эволюцию, атрибутом материи. Эволюция как атрибут материи – это не строго научное, т.е. ненаучное утверждение, а философский или мировоззренческий принцип.

Следовательно, креационизм и эволюционизм не могут обойтись без веры. Вера в креационизме примеряет субъекта познания с личностью субъекта. В эволюционизме вера, не будучи рационально обоснованной, фактически превращает живую личность в субъект познания с внутренним противоречием между верой в разум и самим разумом, поскольку невозможно рационально обосновать веру. Абсолютизация материи материалистами (и эволюционистами), как показал А.Ф. Лосев в «Диалектике мифа», делает невозможным такие категории как «жизнь» и «личность»[4].

Как только разум выходит за пределы генезиса конкретного, частного бытия, то он сталкивается с невозможностью рационального познания генезиса бытия как такового, т.е. бытия в абсолютном смысле. Вся греческая философия, несмотря на многообразие школ, единогласно утверждала абсолютное значение первоначал. Следовательно, в частном бытии мы можем познавать только проявление первоначал. Сами же они не ограничиваются частным бытием.

Разум, как мы видели у Аристотеля, всегда ищет то, что лежит в основе. Эта основа должна быть доступной для познания разума, поэтому находится вне разума и входит в состав объективного бытия. Мы имеем здесь дело с рационализмом в понимании основ генезиса бытия. Поэтому для разума, например, творение из «ничего» невозможно мыслить, так как оно предлагает разуму «выйти» за границы бытия. Творение из «ничего» - это выход в трансцендентную инобытийную сферу, которая полагает предел предметно ориентированному разуму.

Познание «основ» генезиса бытия приводит разум к невозможности рационального познания сущности самих «основ» генезиса. Разум вынужден или идти в бесконечный поиск в познании причины генезиса, что трудно для разума, поскольку оставляет его без ответа, или признать фактичность как некую данность (разумом не объяснимую) в качестве «основы» генезиса бытия. «С чисто «научной» точки зрения, - пишет С.Л. Франк, - т.е. для сознания, направленного на чисто «теоретическое» … «ориентирование» в бытии, понятие «основания» самого предметного бытия как целого … лишено смысла, ибо внутренне противоречиво, и обретает смысл лишь для установки сознания, выходящего за пределы «научной мысли»[5].

Опираясь на мысль С.Л. Франка, заметим, что эволюционизм связан с «внутренним противоречием» в рациональном познании генезиса бытия. Креационизм, в этом смысле, есть «установка сознания», выходящая за пределы рационального познания и тем самым проникающая в «основания» генезиса бытия.

Признавая непознаваемость «основ» генезиса, разум сталкивается с неразрешимым (рационально) вопросом - почему бытие есть? Можно ли найти разумный ответ на вопрос о причине существования Вселенной и человека? «Наука может многое объяснить в этом мире, - пишет Э. Жильсон, - и, быть может, однажды она объяснит все, что в действительности представляет собой мир явлений. Однако почему нечто вообще есть, или существует, наука не знает, и не знает как раз потому, что не может даже задать такой вопрос»[6].

Из мысли Э. Жильсона следует то, что мы выходим за рамки науки, когда пытаемся ответить на вопрос о том, почему бытие есть? Следовательно, данный вопрос относится к мировоззренческим и философским основам науки и выражает интересы личности, а не интересы безликого разума, разума вообще.

По меткому замечанию Л. Шестова, разума вообще, разума как самостоятельного субъекта – нет. «Наука, - пишет Л. Шестов, - … есть жизнь пред судом разума. Разум решает, чему быть и чему не быть. <…> Собственно говоря, никакого разума и нет. Попробуйте найти его, указать: ничего не выйдет»[7].

Суть разума в том, что он пытается все объяснить, с помощью логики, из разумно понятых и принятых основ и начал. Разум, признавая безосновность генезиса бытия, неизбежно констатирует в качестве основы, причины генезиса бытия нечто иррациональное. Последнее проявляется в словах Э. Жильсона о том, что наука «даже не может задать такой вопрос». И творение из «ничего» и признание тех или иных основ генезиса бытия будоражат разум своей загадочностью и непонятностью: в обоих случаях разум, точнее, субъект проявляет свое бессилие.