Модернизация без государства невозможна.

Государство и модернизация

7 СЕНТЯБРЯ 2011 г. ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА

Рынок в Рустави

Я очень долго искала пример, которым можно было бы начать эту статью. Я нашла его в мае 2011 года, когда во время поездки в Грузию глава МВД Грузии Вано Мерабишвили привез меня в городок Рустави, за 10 км. от Тбилиси, где грузинское МВД построило сервис-центр по обслуживанию населения. В этом центре можно за 15, а то и за 5 минут зарегистрировать сделку по купле-продаже автомобиля, получить номера, обменять права и пр.

Вокруг сервис-центра, принадлежащего государству, возник огромный авторынок, который государству не принадлежит. Этот рынок – частный, и бизнес так успешен, что многие другие компании уже раскупили земли, предусмотрительно оставленные государством вокруг сервис-центра, и скоро рынки будут и там.

Такие меры по либерализации сделали автомобили (которых Грузия, напомню, не производит) крупнейшей статьей экспорта Грузии и создали 20 тыс. рабочих мест.

Вот, собственно, лучший пример того, что должно делать государство для модернизации. Оно должно обеспечить условия. Оно не должно производить автомобили, оно не должно владеть рынками, оно не должно диктовать покупателю, какой — желтый, красный или длинный автомобиль ему нужен, но оно должно обеспечить гражданам их право собственности.

Модернизация без государства невозможна.

И это, собственно, первый и очень часто упускаемый из виду урок — модернизация без государства невозможна. Еще не было на Земле общества, в котором модернизация произошла бы в отсутствии государства.

Все догосударственные общества (племенные и пр.) на редкость консервативны и инкорпорируют в себе специальные общественные механизмы, препятствующие накоплению отдельным индивидуумом имущества иначе, чем с целью раздачи этого имущества и/или повышения социального статуса.

Меланезийский бигмен имеет, с точки зрения общества, право накапливать имущество и пищу — но только в том случае, если он раздаст ее на пирах с целью повышения статуса. Знатные роды в Афинах и патриции в Риме получали одобрение и поддержку простого народа – но только в том случае, если устраивали для народа пиры и представления. Скандинавский конунг получал поддержку от воинов, только если он закатывал пиры и раздавал на них кольца, используя любовь воинов как способ сохранения своего статуса и умножения имущества.

Из меланезийского бигмена, римского патриция и скандинавского конунга получились бы плохие бизнесмены, потому что в догосударственном или слабогосударственном обществе любая попытка использовать имущество как капитал, а не как средство укрепления статуса кончалась потерей статуса и, соответственно, имущества.

Во всех догосударственных — так же как и во всех деспотических обществах — нет возможности накопления собственности без накопления власти. В них нет бизнесменов. В них есть только вожди. В них нет частной собственности. В них есть общественный статус.

То же самое касается и обществ, в которых государство умерло. Гибель Римской империи под ударами варваров не привела к возникновению свободного рынка. Она привела к приватизации самых высокодоходных кусков власти: к приватизации войска, права сбора налогов и права суда. Распад СССР, вопреки надеждам российских реформаторов, не привел к возникновению свободного рынка. Он привел к тому же, к чему привел распад Римской империи.

Ни экономическая, ни политическая свобода не входят в число инстинктивных потребностей человека. Иначе все архаические общества были бы основаны на политической и экономической свободах. Вместо этого они основаны на жестких деспотических иерархиях, которые не всегда подчиняют племя власти одного вождя, но всегда подчиняют его множеству ограничений, ритуалов и обычаев. Еще ни один рынок не возник стихийно ни среди дикарей, ни среди жителей распавшихся империй.

Рынок — это продукт очень сложно организованного общества с незыблемыми правами собственности, которые в реальной жизни может обеспечить только государство.

Китай

В истории человечества была одна страна, которая встала на путь модернизации на несколько веков раньше прочих.

В этой стране были построены первые в истории человечества механические часы; она первая стала строить водяные и ветряные мельница и морские суда с переборками. Она первая открыла плавку железа. (Напомню, что двойной передел железа является фундаментальным технологическим сдвигом. До тех пор, пока у вас нет технологии двойного передела, пока вы считаете, что сделать железо настолько жидким, чтобы оно вобрало в себя углерод и превратилось в чугун, значит испортить его, пока вы не плавите железо в больших количествах, а куете его мускульной силой деревенского кузнеца, вы, соответственно, не можете стать технологической цивилизацией.)

В этой стране впервые появились порох, книгопечатание, компас, бумага и пушки.

Эта страна стала первая экспериментировать со многими продвинутыми видами вооружений: помимо пушек, в ней появились боевые ракеты с двумя ступенями, химическое оружие и противокорабельные мины.

Если кто-нибудь думает, что я говорю о Голландии или Англии, то он ошибается – я говорю о Китайской империи.

Первые в мире механические часы появились в 1086 году в Пекине. Порох (различные смеси, иногда с довольно экзотическими ингредиентами) использовался в Китае с начала Х века, и первый в мире рецепт пороха записан отнюдь не Роджером Бэконом в 1267 г. Он приведен в китайском военном трактате «У Цзин Цзун Яо» («Собрание самых важных военных канонов») 1044 г. Правда, в это время китайцы начиняли порохом бомбу, которую метали с помощью катапульты. «Собрание» было лишь одним из 347 военных трактатов, хранившихся, естественно, в спецхранах династии Сун под грифом «совершенно секретно», а потом сгоревших в 1126 г. при разграблении Кайфына чжурчжэнями.

Бомбы, начиненные железной и фарфоровой шрапнелью, появились в Китае на несколько сот лет раньше, чем в Европе: в 1259 году, во время войны с монголами, Циньчжоу производил за месяц от одной до двух тысяч таких бомб. Гигантские государственные арсеналы означали и гигантские пожары: в 1280-м взрыв арсенала в Вейяне убил 100 человек.

В это же время в Китае появляется пушка: в 1288 г. Ли Тин, китайский полководец из чжурчжэней, подавляет восстание христианского монгольского правителя Найяна с помощью солдат, вооруженных, в числе прочего, ручными бомбардами. (Следует отметить, что стреляли они не ядром, плотно прилегавшим к внутренней поверхности ствола, а несколькими мелкими снарядами.)

После победы Чжу Юаньчжана над монгольской династией Юань, Лю Чжи и Чжао Ю, два полководца Чжу Юаньчжана, составляют «Хо Лун Цзин» («Трактат Огненного Дракона»), являющийся, собственно, перечислением военных технологий, применяемых ими в ходе восстания «красных войск», начавшегося в 1351 г. и закончившегося в 1368 г. основанием новой династии Мин.

Лю Чжи и Чжао Ю описывают, в числе прочего, «огненное копье» (одноразовый пороховой заряд, забиваемый в бамбуковую трубку и подвешиваемый к копью), шрапнельные бомбы, ручное огнестрельное оружие с тремя, пятью и даже десятью стволами (что-то вроде заряжающегося с дула и очень короткого дробовика), литые железные бомбы, начиненные порохом и взрывающиеся при ударе о мишень (европейцы не смогли добиться этого эффекта до XVI в.). А так же снаряды, наполненные различными взрывчатыми смесями, которые ослепляют противника и удушают его ядовитым дымом, различные виды ракет, включая двухступенчатые ракеты, в которых первая ступень, догорев, используется для зажигания целой кучи огненных стрел, и ракеты со стабилизаторами.

Они описывают наземные мины, видимо, нажимного действия и подводные мины (последние применялись исключительно на реке, их пускали по течению к вражеским кораблям. Мину укрепляли на деревянной доске, предварительно обтянув ее коровьим мочевым пузырем; подожженный фитиль, к которому обеспечивался доступ воздуха, был соединен с миной овечьей кишкой).

Еще раз подчеркну, что это был не умозрительный трактат: его писали два полководца, победившие в семнадцатилетней кровавой войне, которая началась как милленаристское восстание против монголов, а закончилась как война всех против всех. Войска Лю были обязаны своими победами «огненному копью», а Чжао Ю после победы возглавил гигантский государственный арсенал — тогдашний китайский Минсредмаш.

В середине XIV в. китайские военные технологии разительно превосходили европейские. Когда через четыре века лорд Маккартни привез цинскому императору Цяньлуну новейшие европейские приборы — телескопы, теодолиты, воздушные насосы — китайские чиновники просто бросили весь этот ненужный хлам в дальнем углу летнего дворца.

Историки очень часто спрашивают, что же такое произошло с Китаем, что он отстал? Но не менее важен и другой вопрос, а почему в IX-XIV вв. Китай вырвался вперед?

В отличие от античной Европы, в Китае не было совершено никаких научных открытий. Пушки, порох, плавка железа — все это достижения технические. Античный мир решительно опережал Китай в том, что касается науки — что ж такое случилось, что в Х в. Китай опередил Европу? Что было в Китае, чего в Европе не было? Ответ очень прост: государство.

Китайская империя, разрушенная варварами примерно в то же время, что и Римская, была воссоздана как единое государство в 581 году при короткой (всего два императора) династии Суй, а в 618 г. начался самый, может быть, великий период китайский истории — династия Тан.

После 410 года, когда воины Алариха разграбили Рим, Европа потихоньку деградировала до уровня германских аборигенов и в таком состоянии и оставалась до конца норманнских нашествий (начало XI в.). Рим, вмещавший в себя в момент расцвета империи миллионное население, ко времени нашествия лангобардов едва насчитывал 5 тыс. жителей. Лондон, построенный римлянами, триста лет стоял пустой. Когда китайцы писали детективные истории о судье Ди, логически распутывавшем преступления, европейцы выясняли правду с помощью «Божьего суда». В то время как Меровинги не стригли свои длинные волосы, полагая, что в них заключена божественная сила, Чаньянь, столица династии Тан, опоясанная 18-км. стеной, насчитывала 2 млн обитателей и вовсе не была крупнейшим экономическим центром Китая — им был Яньчжоу.

Единственным эффективным способом накопления богатства в Европе до конца нашествий норманнов было насилие. Готы, вандалы и норманны не основывали банковские дома. Они основывали королевства. В этих условиях экономический и технический прогресс был невозможен, потому что правил, которые охраняют частную собственность, без государства не существует.

Другой вопрос, каким должно быть это государство?