ВОСПИТАНИЕ НАВЫКОВ ТУАЛЕТА, ДИСЦИПЛИНА И СЕКС

Хотя стулья со встроенными горшками существовали уже в античности, до восемнадцатого века мы не встречаем никаких упоминаний о том, чтобы в первые месяцы жизни ребенка его приучали к пользованию туалетом. Несмотря на то, что родители постоянно, как Лютер, жаловались, что дети «пачкают углы», несмотря на то, что врачи прописывали разные средства, в том числе битье, чтобы ребенок «не писался в постель» (дети обычно. спали вместе со взрослыми), взрослые лишь относительно недавно, в восемнадцатом веке, стали вести борьбу с детьми за возможность контроля их дефекации и мочевыделения. Причина - в наступлении следующей психогенной стадии.

Разумеется, дети всегда отождествлялись со своими же испражнениями. Новорожденных младенцев называли есгеmе, а по латыни merda, тo есть «экскременты», откуда и произошло французское merdeux, что означает «маленький ребенок». Но до восемнадцатого века детей не приучали ходить на горшок, а ставили им вместо этого клизмы и свечи, давали слабительное и рвотное, независимо от того, были ли они здоровы или больны. В одном авторитетном источнике семнадцатого века говорится, что грудным детям необходимо прочищать кишечник перед каждым кормлением, потому что молоко не должно смешиваться с калом. Дневник наблюдений Эроара за Людовиком XIII полон подробных описаний всего, что выходило из маленького Людовика, а прочитав его, видишь, что в детстве ему не одну тысячу раз делали прочистки, ставили клизмы и свечи. Мочу и кал детей часто изучали для определения их внутреннего состояния. Из описания этой процедуры, которое дает Дэвид Хант, видно, что взрослые проецируют на ребенка свои же нежелательные стремления - это и есть то, что я обозначаю термином «ребенок-уборная»:

«Считалось, что в кишечнике детей таится нечто дерзкое, злобное и непокорное по отношению ко взрослым. То, что испражнения ребенка плохо пахли и выглядели, означало, что на самом деле где-то в глубине он плохо относится к окружающим. Каким бы спокойным и послушным он ни был внешне, его кал всегда рассматривался как оскорбительное послание некоего внутреннего демона, указание на «дурное расположение», скрываемое ребенком».
До восемнадцатого века клизма считалась важнее горшка. Когда детей стали учить ходить в туалет уже в раннем возрасте (отчасти благодаря тому, что менее употребимо стало пеленание), когда ребенок получил возможность сам контролировать выход продуктов своего тела, открылось большое эмоциональное значение такой самостоятельности, о котором до тех пор не знали. Когда родителям приходилось бороться с волей ребенка в его первые месяцы, это было показателем их вовлеченности в жизнь ребенка, в психологическом отношении это был прогресс по сравнению с царством клизмы. В начале девятнадцатого века родители обычно начинали всерьез приучать ребенка к туалету уже в первые месяцы его жизни, а к концу столетия их требования чистоты стали такими строгими, что идеальный ребенок описывался так: «Он ни на мгновение не потерпит грязи на себе, на своей одежде или вокруг себя», В наши дни большинство английских и немецких родителей начинают приучать ребенка к туалету прежде, чем ему исполнится шесть месяцев; в Америке этот возраст в среднем составляет около девяти месяцев и варьирует больше.

Собранные мной свидетельства о методах наказания детей склоняют меня к мысли, что до восемнадцатого века очень большой процент детей регулярно били. Я просмотрел свыше двухсот советов и мнений о воспитании детей, относящихся к разным годам до восемнадцатого века. Большинство авторов одобряет суровые побои, некоторые не против побоев в определенных ситуациях, а против выступают лишь трое - Плутарх, Пальмьери и Садолето, обращаясь к отцам и учителям, но ничего не говоря о матерях, Я нашел описания детства семидесяти человек, живших до восемнадцатого века, из них не били только одного ребенка - дочь Монтеня. Очерк Монтеня о детях настолько полон противоречий, что поневоле колеблешься, принимать ли его

утверждения всерьез. Взять хотя бы его знаменитый рассказ об отце, который был так к нему добр, что нанял музыканта, каждое утро будившего ребенка звуками музыки, чтобы не травмировать нежный детский мозг. Если это правда, то такая необычная домашняя жизнь могла продолжаться лишь два-три года: когда Мон-тень родился, его тут же отправили на несколько лет к кормилице, а с шести до тринадцати лет он учился в школе в другом городе - отец отдал его туда, найдя слишком «вялым, медлительным и плохо запоминающим уроки». Когда Монтень утверждает, что его дочери «сейчас уже больше шести лет, и ни разу ею никто не руководил и не наказывал за шалости... иначе, как словами», ей было на самом деле одиннадцать. В другом месте, говоря о своих детях, он признается: «Я без особой охоты терпел их присутствие, когда их приводили ко мне». Так что нам, пожалуй, лучше воздержаться от суждении насчет этого единственного небитого ребенка. (В своем обширном обзоре литературы на тему битья детей Пеппер приходит примерно к тем же выводам, что и я.)

Орудиями битья были разнообразные кнуты и хлысты, кошки, совки, палки, железные и деревянные прутья, связки прутьев, специальные плети из небольшой цепи (так называемые «дисциплины»), специальные школьные изобретения, как, например, колотушка с грушевидным расширением на конце и круглой ямкой, чтобы вскакивали волдыри. Сравнительная частота использования разных методов видна из списка одного немецкого школьного учителя, который подсчитал, что в общей сложности отвесил 911527 ударов палкой, 124000 ударов плетью, 136715 шлепков рукой и 1115800 пощечин, В источниках говоритсЯд как правило, о суровых побоях, с синяками и кровоподтеками, которые начинались в раннем возрасте и составляли неотъемлемую часть жизни ребенка.

Детей били, они вырастали и в свою очередь били собственных детей. Так повторялось век за веком. Редко звучали открытые протесты. Даже те гуманисты и педагоги, которые славились своей добротой и мягкостью, как, например, Петрарка, Ашэм, Коменский, Песталоцци, одобряли битье детей; Жена Мильтона жаловалась, что не выносит криков своих племянников, когда муж их бьет; Бетховен хлестал учеников вязальными спицами, а иногда колол. Даже принадлежность к королевской семье не освобождала от побоев, чему пример - детство Людовика XIII. За обедом рядом с его отцом лежал кнут, а сам дофин уже в 17 месяцев прекрасно знал, что, если ему показали кнут, надо замолкнуть. В 25 месяцев его начали бить регулярно, часто по голому телу. Время от времени ему снились кошмары на тему битья, которое начиналось утром, как только он просыпался. Уже будучи королем, Людовик часто в ужасе просыпался по ночам, ожидая утренней порки. В день коронации восьмилетнего Людовика высекли, и он сказал: «Лучше я обойдусь без всех этих почестей, лишь бы меня не секли».

Когда ребенок не был спеленут, его усиленно закаляли разными способами. Это наводит на мысль, что одной из функций пеленания было сдерживание негативных наклонностей родителей в отношении ребенка. Я еще не слышал о родителе, который бил бы спеленутого младенца. В то же время даже очень маленьких детей, когда они находились не в пеленках, били сплошь и рядом - верный признак «синдрома рукоприкладства». Сюзанна Уэсли говорит о своих детях: «Примерно в год их учили бояться палки и кричать тише». Джованни Доминичи замечает, что бил младенцев «часто, но не сильно...» Руссо рассказывает, как младенцев уже в первые дни били, чтобы успокоить. Одна мать пишет о своем первом сражении с четырехмесячным младенцем: «Я лупила его, пока рука не устала, буквально живого места не оставила, а он хоть бы на йоту уступил». Таких примеров сколько угодно.

Странному наказанию подвергался в детстве священник Алкуин, живший в раннем средневековье. Ступни ног резали или кололи инструментом, напоминающим сапожный нож. Это напоминает привычку одного из епископов Элии колоть молодых слуг стрекалом, которое всегда было у него в руке. Когда Джейн Грей говорит, что родители угощали ее «щипками и уколами», а Томас Тассер жалуется: «Мои захватанные уши, я как затравленный медведь, что за насмешливые губы, что за щипки, что за толчки, что за уколы», - возможно, речь идет об использовании стрекала. Если бы дальнейшие исследования показали использование стрекала в воспитательных целях в античности, это в новом свете представило бы убийство Эдипом Лая на пустынной дороге - ведь Лай в буквальном смысле «подстрекнул» сына к убийству, ударив его «прямо по голове двужальным стрекалом». Хотя в самих ранних источниках мы находим лишь отрывочные упоминания о педантично-суровых наказаниях для детей, в каждую эпоху на Западе наблюдается заметное улучшение. В античности полно было приспособлений и методов воспитания, неизвестных в более поздние времена: кандалы на ноги, наручники, кляпы, три месяца в «колодках», кровожадные спартанские порки, когда юношей часто забивали до смерти. Стиль мышления взрослых в те древние времена проявляется в одном англо-саксонском обычае. Фрапп говорит: «Когда хотели, чтобы какая-нибудь церемония надолго осталась в памяти потомков, на нее приводили детей и тут же, на месте, устраивали им необычно жестокую порку; предполагалось, что это придаст в глазах ребенка дополнительную значимость происходящему».

Для средневековья найти сведения о конкретных способах наказания еще труднее. Один закон тринадцатого века относит избиение детей к общественной сфере: «Если ребенка бьют до крови, это будет ему хорошая память, если же его забивают до смерти, тут дело касается закона». Большинство средневековых авторов описывает очень суровые сцены избиения, хотя св. Ансельм, отличавшийся передовыми взглядами не только в вопросах воспитания, требовал у одного аббата, чтобы тот бил детей помягче, ибо: «Разве они не люди? Разве они не из крови и плоти, как и вы?» Только в эпоху Возрождения стали всерьез поговаривать, что детей не следует бить так жестоко, и то люди, говорившие это, обычно соглашались с необходимостью битья в разумных пределах. Как говорил Бартоломью Бэтти, родители должны «держаться золотой середины», то есть им не следует «бить детей по лицу или по голове, молотить ребенка, как мешок с солодом, дубинками, досками, вилами или кочергой», потому что так можно и убить. На самом деле надо «стегать ему бока... розгами, тогда он не умрет»

Попытки ограничить телесные наказания для детей делались и в семнадцатом веке, но самые крупные сдвиги произошли в восемнадцатом столетии. Самые ранние биографии людей, которых в детстве не били, по моим сведениям, относятся к периоду между 1690 и 1750 годами. В девятнадцатом веке старомодные порки начали терять популярность в большей части Европы и Америки. Наиболее затяжным этот процесс оказался в Германии, где до сих пор 80% родителей признаются, что бьют своих детей, из них 35% - палками.

Когда наказание битьем стало выходить из моды, потребовалась замена. К примеру, в восемнадцатом и девятнадцатом веках стало очень популярном запирать детей в темноте. Детей сажали в «темный чулан, иногда оставляли там на несколько часов». Некая мать сажала трехлетнего сына в ящик шкафа. Один дом представлял собой «маленькую Бастилию. В каждом чулане или шкафу сидело по арестанту - одни всхлипывали и повторяли урок, другие ели свой хлеб с водой...» Иногда ребенка оставляли в комнате взаперти на несколько дней. Когда один французский пятилетний мальчик впервые увидел новую квартиру семьи, он сказал: «Мама, так же не может быть: здесь нет темного чулана! Куда ты посадишь меня, когда я буду баловаться?»

Что касается истории секса в детстве, то здесь добраться до фактов труднее всего. Современные источники предпочитают умалчивать об этой стороне детства, а большинство книг и рукописей, составляющих основу такого исследования, недоступны. Викторианское отношение к сексу все еще господствует в большинстве библиотек, и огромное количество книг о сексе в истории остается под замком в библиотечных книгохранилищах и музейных подвалах по всей Европе даже для историков. Тем не менее, в доступных на данный момент источниках достаточно свидетельств, чтобы увидеть, что сексуальные оскорбления детей а прошлом были гораздо более обычны, чем сейчас, а наказание детей за сексуальные желания в последние два столетия - продукт новейшей психогенной стадии. На этой стадии взрослые используют детей скорее для сдерживания собственных сексуальных фантазий, чем для их удовлетворения. При сексуальном использовании, как и вообще при плохом обращении, ребенок был лишь случайной жертвой, выполнял определенную роль в защитной системе взрослого.

В античности ребенок первые годы жизни рос в окружении использовавших его в сексуальном отношении людей. Детство в Греции или в Риме часто подразумевало использование со стороны мужчин более старшего возраста. Конкретные формы и частота были разные в зависимости от области и времени. На Крите и в Беотии были приняты гомосексуальные свадьбы и медовые месяцы. Сексуальное использование мальчиков из аристократических семей в Риме было менее распространено, но вообще детей в той или иной форме использовали везде. Публичные дома, где проститутками были мальчики, процветали во всех городах, а в Афинах можно было даже взять мальчика напрокат. Там, где закон запрещал гомосексуальные отношения со свободными мальчиками, для этого были рабы, и свободнорожденные дети, бывало, видели, как их отцы спят с мальчиками. Иногда детей продавали в сожительство. Музоний Руф вопрошает, не следует ли оправдать мальчика, если он отказывается участвовать в такой сделке: «Я знал одного отца, настолько испорченного, что, имея редкостно по-юношески красивого сына, он продал его, обрек на позорную жизнь. Если юноша, которого будет вот так же продавать родной отец, откажется и не пойдет на это, станем ли мы упрекать его в непослушании?» Главное возражение Аристотеля против идеи Платона о совместном содержании детей состояло в том, что мужчины не смогут отличить своих детей от чужих, а заниматься сексом со своими детьми, говорит Аристотель, «не пристало». Плутарх объясняет, почему свободнорожденные маленькие мальчики в Риме носили на шее золотой шарик: когда голые дети собирались группой, мужчины должны были знать, кого не следует трогать.

Плутарх - только один из авторов, указывающих, что сексуальное использование детей не ограничивалось детьми старше 11 -12 лет. На протяжении всей античности учителя и воспитатели детей младшего возраста сплошь и рядом прибегали к сексуальному насилию над ними. Принимались всевозможные законы, ограничивающие домогательства взрослых, но, пригрозив своей крепкой тяжелой палкой, педагог мог делать все, что хотел. После многих лет преподавания в Риме Квинтилиан предупреждает родителей, рассказывая, насколько часто учителя насилуют детей, и исходя из этого, критикует битье детей в школах:

«Когда ребенка бьют, боль и страх часто приводят к таким последствиям, о которых неприятно говорить и которые бывают источником стыда, лишающего присутствия духа и угнетающего ум до такой степени, что ребенок начинает ненавидеть весь мир и дичиться людей. Кроме того, следует очень внимательно выбирать учителя и заведующего школой, ведь можно сильно ошибиться, отдав ребенка к какому-нибудь почтенному наставнику. Я краснею, вспоминая о бесстыдстве, с которым негодяи злоупотребляют порой своим правом применять телесные наказания и возможностью запугивать ими жертву. Я не буду распространяться на эту тему, моего объяснения более чем достаточно».

Эсхин цитирует некоторые из афинских законов, которыми пытались ограничить сексуальные домогательства учителей:

«...что же в случае с учителями... ясно, что законодатель им... не доверяет... им запрещается открывать классную комнату или гимнастический зал до восхода солнца, а закрывать школу они должны не позже, чем солнце зайдет; законодателю крайне подозрительным кажется, если учитель остается с мальчиком наедине или в темноте». #page#

Эсхин преследовал по закону Тимарха, продавшегося в качестве мальчика-проститутки, и как свидетелей привлек несколько мужчин, которые признались, что заплатили Тимарху за услуги. Эсхин признает, что в детстве многие, в том числе он сам. подвергались сексуальному использованию, но не за деньги, иначе это было бы противозаконным.

Литература и искусство подтверждают эту картину сексуального использования маленьких детей. Петроний любит описывать ощущения взрослого, чувствующего «маленький незрелый инструмент» мальчика. Его рассказ об изнасиловании семилетней девочки, когда женщины плотным кольцом окружили кровать и хлопали в ладоши, показывает, что женщины тоже играли здесь определенную роль. Аристотель говорит, что «те, кого с детства использовали», сами часто привыкают к гомосексуализму. Обычно считают, что маленькие нагие дети. прислуживающие взрослым, - мы видим их в эротических сценах на расписных вазах - это слуги, но, учитывая, что дети из знатных семей очень часто выполняли роль прислуги, можно предположить, что на изображениях дети из теней пирующих. Как говорит Квинтилиан о знатных римских детях:

«Мы веселимся, когда они позволяют себе очень вольно высказываться; если бы мы услышали подобные выражения из уст какого-нибудь александрийского слуги, он был бы наказан, а эти дети награждаются взрывом смеха и поцелуем... они слышат эти слова от нас, они видят наших любовниц и любовников; каждая пирушка оглашается непристойными песнями, а детские глаза видят такое, о чем мы не должны говорить, не краснея».

Даже иудеи, которые старались суровыми наказаниями пресекать гомосексуализм среди взрослых, очень снисходительно относились к гомосексуальному использованию маленьких мальчиков. Несмотря на запрет Моисея растлевать детей, только содомия с детьми старше девяти лет предусматривала смертную казнь через побитие камнями, но совокупление с детьми меньшего возраста не считалось половым актом и наказывалось всего лишь поркой «для поддержания общественного порядка».

Следует отметить, что широкое распространение сексуального насилия над детьми невозможно без одного условия - соучастия, пусть даже неосознанного, родителей ребенка. В прошлом дети находились под полнейшим контролем родителей, которые только и могли дать согласие на их сексуальное использование и передать в руки насильника. Плутарх размышляет о важности этого решения для отца:

«Я терпеть не могу допускать и терпеть не могу прогонять... как же правильнее поступать: позволять ли поклонникам наших мальчиков общаться с ними и проводить вместе время иди, наоборот, гнать и не допускать к близости с нашими детьми? Когда я смотрю на сурово говорящих отцов, которые расценивают близость сына с любовником как невыносимое оскорбление для ребенка, я стараюсь не показать себя защитником этого обычая. Однако Платон утверждает, что мужчине, который показал себя с достойной стороны, надо позволить ласкать любого приглянувшегося ему юношу. Если так, то любовников, вожделеющих лишь к телесной красоте, надо гнать прочь, зато тем, кого привлекает душа, следует давать свободный доступ».

Мы уже видели, как вели себя взрослые по отношению к маленькому Людовику XIII: их руки так и тянулись к интимным местам ребенка. То же относится и к римлянам и грекам. Я поднял лишь некоторые свидетельства того, что эта привычка распространялась, как в случае с Людовиком, на самые ранние годы детей. Светоний осуждает Тиберия за то, что тот «детей самого нежного возраста, которых называл «мои маленькие рыбки», заставлял играть у него между ног, пока купался в ванне. Тех же, кто еще не вышел из грудного возраста, но был крепок и здоров, он брал для фелляции...» Светоний мог это и придумать, но у него явно были основания рассчитывать на доверие читателей. Такую же историю рассказывает Тацит.

Все же излюбленным способом сексуального использования детей были не оральные, а анальные сношения. Марциал говорит, что во время акта с мальчиком «не следует возбуждать его, копаясь у него в паху рукой... Природа разделила мужской организм: одна часть предназначена для женщин, другая - для других мужчин. Используй только свою часть». Причину, по которой мальчика нельзя возбуждать мастурбацией, Марциал видит в том, что она «ускоряет возмужание», - наблюдение, сделанное несколько раньше Аристотелем. Когда на вазах изображаются эротические сцены сексуального использования неполовозрелых мальчиков, их пенис никогда не рисуют в состоянии эрекции. Дело в том, что античные мужчины, как мы знаем, были на самом деле не гомосексуалистами, их было бы правильнее назвать «амбисексуалами» (сами они говорили об «амбидекструальности»), Амбисексуальность - более низкий психический уровень, чем настоящая гомосексуальность. Гомосексуалист убегает к мужчинам от женщин, защищаясь от эдипова комплекса, а при амбисексуальности эдипов уровень никогда не достигается, женщины и мальчики используются почти без разбора. Как отмечает психоаналитик Джоан Макдауголл, фактически главная цель этого извращения - доказать, что «между полами нет различий». Она полагает, что, ставя ребенка в беспомощное положение, взрослый пытается тем самым справиться с собственными сексуальными травмами детства. Кроме того, это попытка побороть страх кастрации, доказав себе, что «кастрация не причиняет вреда, она только способствует сексуальному возбуждению». Это объяснение хорошо подходит к античному мужчине. Часто говорилось, что сношения с кастрированными мальчиками особенно возбуждают, это было излюбленным развлечением сластолюбцев в Римской империи, а младенцев кастрировали «в колыбели» и отправляли в публичные дома. Марциал восхваляет Домициана, издавшего закон, запрещающий кастрировать младенцев для публичных домов: «Тебя любили мальчики… теперь же, Цезарь, тебя любят и младенцы». Павел Эгинета описывает стандартный метод кастрации маленьких мальчиков:

«Иногда нас против воли заставляли делать операцию особы высокого чина... это делается при помощи сдавливания; детей, в еще очень нежном возрасте, помещают в сосуд с горячей водой; когда яички размягчатся, их надо сдавливать пальцами до полного исчезновения». Другой способ, говорит он. посадить на скамейку и отрезать яички. Многие античные врачи упоминают эту операцию, а Ювенал говорит, что врачам часто приходилось ее выполнять.

В античности ребенок повсюду встречал намеки на кастрацию. В каждом поле или саду он видел Приапа с огромным напряженным пенисом и серпом - символом кастрации. Кастратами могли быть его учителя, везде попадались кастраты-заключеннные, кастратами часто были слуги родителей. Св. Джером пишет о людях, которые сомневались: благоразумно ли позволять молодым девушкам купаться с евнухами? И хотя Константин издал закон против кастрации, при его преемниках явление достигло таких масштабов, что вскоре знать стала кастрировать своих детей, чтобы обеспечить им карьеру. Мальчики кастрировались ив целях «лечения» от различных болезней, а Амбруаз Паре жалуется, что много развелось «кастраторов», жадных до детских яичек, которые поедаются в магических целях с согласия родителей.

С приходом христианства появилось новое понятие - детская невинность. Когда Христос советует людям «стать как маленькие дети», Клемент Александрийский предостерегает от неправильного понимания этого изречения: «Не поддавайтесь безрассудному заблуждению. Мы маленькие дети не в том смысле, что должны дурачиться, кататься по полу и ползать, как змеи». Христос подразумевает, что люди должны стать «непорочными», как дети, чистыми, свободными от сексуального опыта. В средневековье христиане стали подчеркивать, что дети совершенно невинны в отношении удовольствия и боли. Ребенок «не испытал чувственных наслаждений и не имеет понятия о мужских инстинктах... можно стать ребенком в смысле гнева и в смысле горя, то есть, смеяться и играть в то самое время, когда отец, мать или брат при смерти». К сожалению, идея о невинности детей и о невозможности их совратить - обычная уловка взрослых, не желающих признать, что их сексуальные домогательства вредят ребенку. Поэтому средневековая выдумка о невинности детей лишь напускает еще больше тумана и ничего не дает в понимании того, что происходило в действительности. Аббат Гвиберт Ножанский говорит, что дети блаженны, ибо лишены сексуальных стремлений и способностей; однако потом он признается в «злых поступках в детстве...» В насилии над детьми обвиняются чаще всего слуги; даже прачка могла «сделать злое дело». Слуги часто «позволяют себе непристойные выходки... в присутствии детей [и] развращают их». Няньками не должны быть молодые девушки, «ибо многие из них преждевременно разжигают огонь страсти, как явствует из правдивых рассказов и, смею сказать, из собственного опыта».

Джованни Доминичи в 1405 г, попытался положить предел вседозволенности, проистекающей из «невинности» ребенка. Он пишет, что после трех лет ребенку не следует видеть нагих взрослых, поскольку в ребенке «до пяти лет исключено желание и даже намек на него, однако предосторожности нужны, ибо, видя поступки окружающих, он привыкнет к ним и впоследствии уже не будет их стыдиться...» То, что родители часто сами домогались своих детей, можно понять из намеков, которыми полон следующий отрывок:

«Ему следует спать в длинной ночной рубашке, закрывающей колени, тщательно следя, чтобы они не оставались неприкрытыми. Не позволяй матери и отцу, а тем более кому-нибудь постороннему трогать его. Стараясь не показаться скучным в перечислении этих правил, я сошлюсь на древних, которые следовали им в полной мере, чтобы не воспитать ребенка рабом своей плоти». В эпоху Возрождения в сексуальном использовании детей происходили дальнейшие сдвиги. Это видно не только по возросшему числу моралистов, предостерегавших от такого обращения с детьми (Жан Герсон. как и нянька Людовика XIII, считал, что пресекать домогательства обязан сам ребенок), но даже и в искусстве того времени. Живопись Возрождения часто изображала не только нагих риtti, или купидонов, снимающих с глаз повязку перед обнаженными женщинами, но и будничные сцены с детьми, треплющими мать по подбородку или заносящими над ней ногу; Каноническая иконопись тоже была полна признаков сексуальной любви: руки матери, например, часто изображались почти в генитальной области ребенка.

Кампании против сексуального использования детей продолжались в течение всего семнадцатого столетия, а в восемнадцатом веке приняли совершенно новый оборот: наказание маленьких мальчиков и девочек за прикосновение к собственным гениталиям. Как и приучение к туалету, это было результатом наступления новейшей психогенной стадии. Подтверждение можно найти в том факте, что детям не запрещали мастурбировать ни в одном из девяти примитивных обществ, исследованных Уайтингом. Отношение большинства людей к детской мастурбации до восемнадцатого века видно из совета Фаллопия родителям «в детстве усердно увеличивать пенис мальчика». Хотя мастурбация у взрослых считалась, хотя и незначительным, но все же грехом, запрет на нее в средневековье редко распространялся на детей. До нового времени на первом плане была борьба с гомосексуализмом, а не с мастурбацией. В пятнадцатом веке Герсон жалуется на взрослых, которые удивляются, услышав, что мастурбация - это грех. Он учит исповедников прямо спрашивать у взрослых: «Друг, трогал ли ты и тер ли ты свой орган, как это обычно делают дети?»

Лишь в начале восемнадцатого века, когда попытки оградить ребенка от сексуальных домогательств достигли высшей точки, родители начали сурово наказывать детей за мастурбацию, а врачи стали распространять миф, что мастурбация приводит к болезни, к эпилепсии, к слепоте, наконец, к смерти. К концу девятнадцатого века эта кампания достигла невероятного накала. Бывало, что врачи и родители вооружались ножами и ножницами, грозились отрезать ребенку гениталии; в качестве наказания порой использовались обрезание, клитороэктомия, инфибуляция; детям прописывали различные ограничительные приспособления: гипсовые повязки, клетки с шипами. Особенно большое распространение получило обрезание. Как говорил один американский детский психиатр, если двухлетний ребенок трет свой член и ни минуты не может посидеть спокойно, тут может помочь только обрезание. Другой врач девятнадцатого века, чья книга стала настольной во многих американских домах, советует установить тщательное наблюдение за ребенком, и если обнаружится, что он мастурбирует, приводить к нему, врачу, для обрезания без анестезии: такой метод лечит безотказно. Просмотрев 559 источников, Шпитц построил диаграмму сравнительной частоты различных советов насчет мастурбации. Диаграмма показывает пик хирургического вмешательства в 1850-1879 гг., а бум использования ограничительных приспособлений, надеваемых на ребенка, - в 1880-1904 гг. К 1925 г., после двух столетий жестокой и совершенно бессмысленной атаки на детские гениталии, эти методы почти полностью отжили.

После восемнадцатого века дети подвергались сексуальным домогательствам гораздо чаще со стороны слуг, других взрослых и подростков, чем со стороны родителей. Однако условия для этого создавались родителями. Например, огромное число родителей продолжало класть детей на ночь в одну кровать со слугами после того, как предыдущие слуги были замечены в приставании к детям. Вспоминая свой собственный детский опыт, кардинал Берни предупреждает родителей: «Ничто так не опасно для морального и, возможно, физического здоровья детей, как оставлять их под присмотром горничных или даже молодых дам, воспитанных в замке. Добавлю, что даже лучшие из них часто бывают очень даже опасными. Они проделывают с ребенком такие штучки, на которые не осмелились бы с молодыми людьми». Один немецкий врач говорит, что няньки и прислуга «ради забавы проделывают все виды половых актов» с детьми. Даже Фрейд рассказывал о том, как нянька совращала его в двухлетнем возрасте, а Ференци и другие психоаналитики сочли неразумным решение Фрейда в 1897 г. рассматривать большинство рассказов пациентов об их совращении в раннем детстве как плод фантазии. Как писал психоаналитик Роберт Флисс: «Еще никто не заболевал только из-за своих фантазий». Даже в настоящее время многие пациенты психоаналитиков сообщают, что в детстве их совращали, хотя один только Флисс сделал этот факт частью своей психоаналитической теории. Когда узнаешь, что даже в 1900 г. еще находились люди, верящие, что венерические болезни можно вылечить «посредством половых актов с детьми», начинаешь яснее представлять масштабы проблемы.

Разумеется, для детей последствия такого жестокого обращения были огромны. В этой главе я назову лишь два из них. Во-первых, это ночные кошмары и галлюцинации, о которых часто говорится в источниках. Те немногие письменные свидетельства, в которых говорится об эмоциональной жизни детей, обычно указывают на постоянные ночные кошмары и даже настоящие галлюцинации. Начиная с античности, в педиатрической литературе обычно был целый раздел о лечении детских «страшных снов», а детей порой даже били за то, что они видят кошмары. Дети не спали по ночам, боясь привидений, демонов, «ведьму на подушке», «большую черную собаку под кроватью» или «кривого пальца, ползающего по комнате». Кроме того, история колдовства на Западе изобилует сообщениями об истерических припадках у детей, потере слуха, речи или памяти, галлюцинаторных видениях чертей, признаниях в подовой связи с дьяволом, об обвинениях детей в колдовстве против взрослых, в том числе собственных родителей. Наконец, углубляясь еще дальше в средневековье, мы столкнемся с такими явлениями, как танцевальная мания у детей, детские крестовые походы и детские паломничества - тема настолько обширная, что мы попросту не имеем возможности обсудить ее в этой книге.

Другое вероятное следствие плохого обращения с детьми в прошлом, которого я коснусь лишь вкратце, - это задержка их физического развития. Хотя само по себе пеленание обычно не влияет на физическое развитие ребенка, сочетание тугого пеленания, отсутствия заботы и вообще плохого обращения с детьми в прошлом, похоже, часто приводило к тому, что ребенок вырастал недоразвитым. Один из показателей отставания детей в прошлом: сейчас большинство детей начинает ходить к 10-12 месяцам, а раньше дети начинали ходить, как правило, в более позднем возрасте.