КОМПЬЮТЕРНАЯ ГРАФИКА 10 страница

Нормальная личность уделяет больше внимания своим телесным чувствам, а не

символам и фантазиям, потому что ей присущи эти чувства, чего нельзя

сказать о гомосексуале.

Анализ лесбийских отношений показывает, с большой убедительностью,

что в них доминирует садомазохистский тип поведения. Этот фактор отметил,

например, Э. Берглер, который правильно указал на его большое значение и

увидел в нем ключ к решению проблемы гомосексуальности. Действительно,

личность любого гомосексуала содержит существенный компонент мазохизма

либо садизма, так как эти качества связаны как две стороны одной монеты.

Откуда же возникает мазохизм? Берглер утверждает, что он основан на

детском чувстве мегаломании, когда ребенок представляет себя центром

Вселенной и отвергает с гневом все попытки противоречия или отказа в

удовлетворении его потребностей. Поскольку его мышечная система еще не

настолько развита, чтобы выразить этот гнев в виде агрессивного поведения,

ребенок начинает кричать, плакать, плеваться и т. п. Такое поведение

вызывает, как правило, недовольство матери и новые наказания и отчуждение

(депривацию). В результате возникает конфликт, от которого ребенок только

теряет. В конце концов его враждебность и агрессия обращаются внутрь,

создавая состояние, называемое "психическим мазохизмом".

Мазохист - это тот, кто (как будто бы) получает удовольствие от боли

и страданий. Классический пример мазохиста - индивидуум, желающий получать

побои во время сексуальных действий, так что его сексуальное удовольствие

обусловливается применением побоев. Раньше (до исследования В. Райха)

полагали, что мазохист действительно получает удовольствие от боли, но

Райх показал, что тот ищет не боли, а сексуального возбуждения, и получает

удовольствие от сексуального возбуждения, сопровождаемого побоями, но не

от самих побоев. Можно достаточно просто определить физический механизм,

создающий эту странную ассоциацию боли и удовольствия: "Если ты меня бьешь

- ты исполняешь мой сексуальный каприз; ты меня только побьешь, но не

станешь меня кастрировать! ". Таким образом, мазохист стремится к

наказанию, поскольку оно избавляет его от более ужасной беды - кастрации.

Если учесть результаты клинических наблюдений, подтверждающих, что все

гомосексуалы, и мужчины, и женщины, страдают обостренным страхом

кастрации, то становится понятным их распространенная склонность к

мазохизму.

Есть еще и психические мазохисты, отличающиеся тем, что в описанной

выше ситуации они используют не физические страдания и боль, а душевные

терзания, так что у них разрядка сексуального возбуждения стимулируется не

битьем, а унижениями. Механизм явления тот же самый: "Ты меня унижаешь и

обижаешь и тем самым признаешь мою сексуальную природу; поэтому ты не

станешь меня за нее наказывать, т. е. не будешь меня кастрировать". В

обоих вариантах суть проблемы мазохизма состоит в неспособности выразить

сексуальные чувства без использования унижения, обиды, боли, страдания,

что ведет к потере индивидуумом уважения к себе. Мазохизм можно описать

как психическое состояние, определяемое потерей самоуважения. Оно

сопровождается сильным чувством приниженности, которое, однако,

компенсируется внутренним убеждением в собственном превосходстве. Можно,

конечно, сказать, что это - упрощенное представление проблемы, но

клинические исследования документально подтверждают факт утраты

самоуважения в каждом случае лечения мазохизма.

В своем труде "Гомосексуальность: болезнь или образ жизни?" Берглер

высказывает предположение, что в условиях жизни в обществе определенная

степень мазохизма (в составе личности) неизбежна: "Объективная реальность

сталкивается с субъективными представлениями, содержащими иллюзии и

заблуждения, и в результате реальность, конечно, побеждает". Мазохистами

могли бы стать почти все дети, и этого не происходит только потому, что

некоторые из них умудряются как-то приспособиться к суровой

действительности, используя "дипломатические" черты характера. Почему

одним удается приспособиться, а другим - нет, это, по словам Берглера,

"спорный вопрос". Мне же эта точка зрения не нравится, потому что она не

учитывает влияние поведения родителей, а это противоречит моему врачебному

опыту, показывающему, что мазохизм всегда берет начало от пренебрежения

родителями личностью ребенка.

Поэтому считать, что ребенку свойственна "мегаломания" (как

утверждает Берглер) - значит, искажать действительность. Ведь ребенок не

применяет в своем мышлении категорию "сверхъестественного"; да он,

пожалуй, вряд ли вообще мыслит. На всякую ситуацию он отвечает

переживанием либо удовольствия - либо страдания, либо удовлетворения -

либо расстройства чувств (фрустрации), не отличаясь этим от детенышей

других млекопитающих. Ребенок представляет собой от рождения животный

организм, и также от рождения ему присуще чувство, что для него правильно,

а что - нет. Если к его правам относятся с уважением, то из него вырастает

счастливое дитя, хорошо приспособленное к действительности: таким же он

остается, и став взрослым (это показала М. Риббл в книге "Права ребенка").

Трудность заключается в том (как подчеркивал Фрейд), что ребенок -

сексуальное существо, и его нельзя понять, если не учитывать это важное

качество. И, конечно, тот, кто отвергает сексуальность в самом себе, не

сможет согласиться, что она присуща детям.

Между тем, сексуальность ребенка выражается во всех функциях его

тела; при этом она распределена по всему телу, а не сосредоточена в

гениталиях. Первым примером установления связи между телесной функцией и

эротическим удовольствием является кормление грудью, но и всякая другая

телесная функция несет в себе компонент удовольствия, который можно

назвать эротическим.

Итак, не являются ли все телесные удовольствия эротическими по своему

смыслу? Всякая потеря телесного удовольствия переживается ребенком как

физическое отчуждение (депривация) или как физический урон, на который он

реагирует всеми доступными ему средствами, и эту проблему не следует

запутывать, применяя взрослую психологию к детскому поведению. На этой

стадии ребенок не переживает депривацию как ущерб для своей

нарцисстической гордости, которая развивается позже, как продукт сильного

"Я", обретающего существование в процессе переживаний. У мазохиста

гордость отсутствует просто потому, что у него никогда не было случая раз

вить в себе (и в своем теле) это чувство. Сексуальность нельзя отлучить от

тела, так же, как тело нельзя отделить от личности. Тело гомосексуала

утратило свои добрые чувства удовольствия, т. е. сексуальные чувства;

соответственно, сам гомосексуал - это человек, не имеющий гордости; на

личностном уровне он превращается в мазохиста. Однако такой путь развития

не является неизбежным для ребенка. Возникший конфликт между культурой и

природой родители могут разрешить иначе, не нанося ущерба чувству

самоуважения ребенка; для этого нужно, чтобы они решали свои собственные

проблемы, сохраняя достоинство и самоуважение. Изучая исследовательские

работы по сексуальности, я был неприятно поражен отсутствием в них этих

понятий: ведь именно самоуважение отличает зрелую сексуальность от

сексуальной искушенности. Оно содержит в себе чувство гордости за себя и

за свое тело и является необходимым элементом переживания сексуального

оргазма.

Психологический метод изучения мазохистского поведения имеет свои

ограничения, поскольку не учитывает состояние тела, а оно лежит в основе

всех нарушений. Строение тела мазохиста характеризуется сильным

напряжением мышц, которое затрудняет выражение чувств. Эти напряжения

особенно заметны в области таза; они подавляют сильное сексуальное

возбуждение, которое вызывает у мазохиста переживание страха. Подавление

сексуальных переживаний распространяется на все чувства, связанные с

удовольствием, и, в конечном счете, сказывается на общей чувствительности

тела. Так мазохист попадает в сеть, сотканную из напряжений, из которой

уже не может выпутаться. Потому-то он и желает, чтобы его побили: он хочет

снова ощутить свое тело, хотя бы посредством боли; ведь если чувствуешь

боль - значит, сможешь почувствовать и удовольствие, так как эти чувства

неразделимы; здесь боль используется как средство для получения

удовольствия.

Многие люди испытывают потребность в эмоциональном стимулировании

посредством грустных переживаний; это подтверждается успехом, который

имеют у зрителей "мыльные оперы", разные печальные истории и

сентиментальные фильмы. Потребность же "разбудить" свое тело, "оживить"

его и вернуть ему ощущения является еще более настоятельной, и для ее

удовлетворения люди готовы на что угодно, так как нет ничего хуже, чем

очерствелость тела и связанные с ним чувства пустоты и депрессии. Так что

не стоит слишком строго судить гомосексуалистов; наоборот, это люди,

заслуживающие снисхождения и нуждающиеся в помощи. Гомосексуальность - это

состояние, которое (как показали Берглер и другие исследователи) может

"быть излечено", т. е. склонность к гомосексуальной деятельности может

быть сильно уменьшена и даже ликвидирована; невозможно только полностью

устранить физические проявления нарушений. Чем значительнее нарушения -

тем серьезнее должно быть лечение, результат которого зависит от степени

подавления чувств. Если утрата чувствительности тела достигла уже такой

глубины, как в случае с Джоном, то решение проблемы затрудняется; в

остальных случаях благоприятный результат достигается сравнительно легко.

Конечно, многое зависит от умения и проницательности врача, который должен

проявить также теплоту и способность глубокого понимания состояния

пациента; ведь гомосексуал - не чудовище, а эмоционально больная личность.

Объективно рассматривая его поведение, мы критически оцениваем его

поступки, выясняем их мотивацию, оцениваем его объяснения; при этом

субъективные переживания гомосексуала, связанные с оценкой своего

поведения, не всегда совпадают с оценками врача. Содержат ли

гомосексуальные отношения чувство любви, хотя бы в какой-то степени, и

является ли гомосексуальный акт выражением любви? Если ответить на эти

вопросы отрицательно, то придется отказаться от собственного утверждения о

том, что секс является выражением любви; к тому же и сам гомосексуал

описывает свои чувства к партнеру, применяя слова любви. Так, Джон

постоянно говорил о своей любви к другу, и у меня не было причин

сомневаться в подлинности его чувств, хотя они были полны противоречий,

представляя собой причудливую смесь любви и ненависти, желания и

негодования. Нельзя сказать, что Джон не понимал своих чувств; но он был

не в состоянии что- либо с ними сделать. Свои переживания он описывал так:

"Сохраняя связь с М., я в конце концов убедил себя, что все идет, как

надо, и вообще все не так уж и плохо. В то же время в душе я его ненавидел

за то, что я потерял из-за него свободу (хотя мне и хотелось, чтобы между

нами все оставалось, как есть); и одновременно я любил его и не хотел его

связывать. Может быть, все мои несчастья - это расплата за то горе,

которое я причинил своей матери? Любил ли я М. по-матерински, давал ли ему

что-то? Мне казалось, что он уже стал частью меня, но эта часть отделилась

и находится далеко. Впрочем, от меня ушло многое. Так все и идет, от

одного к другому, все проходит и теряется, увлечения приходят, потом

забываются". Эту исповедь можно понять, если разобраться в ее

противоречиях: здесь и ненависть к тем, кого любишь, и отвергание

желаемого, и обида на того, кто похож на тебя самого; это и есть

гомосексуальность - противоречивый, ненормальный образ жизни, и в то же

время - единственный, знакомый гомосексуалу. Если мы хотим ему помочь -

нам придется принять его таким, каков он есть. Конечно, это не значит, что

мы одобряем его поведение; но мы должны попытаться понять его отчаянную

нужду в объекте любви, поскольку его желание физической близости с другим

ничем не отличается от желаний других людей. Беда в том, что способность

выражения этих чувств у него жестко ограничена. Ведь любовь получает

полноценное выражение только в гетеросексуальных отношениях, которые для

гомосексуала недоступны, из-за его отягощенности чувством вины и греха.

Однако потребность любить и быть любимым не пропадает, и она должна найти

выход; и она находит эти выходы, используя всякие окольные и скрытые пути,

сопровождаемая презрением к тому, без которого нельзя обойтись, и

ненавистью к самому себе за эту зависимость. Поистине, трагический способ

существования и тяжкие оковы для личности!

Беда еще и в том, что трагедия захватывает не только самого

гомосексуала. Его сексуальность приносится в жертву ради искупления

сексуальной вины кого-то другого, поэтому окружающие тоже не остаются

безучастными. Проблемы мазохизма и гомосексуальности преследуют многих

людей, присутствуя в их подсознании; об этом мы поговорим в следующей

главе.

Глава 7. СКРЫТАЯ ГОМОСЕКСУАЛЬНОСТЬ

Некоторые пациенты в ходе анализов обнаруживают скрытую склонность к

гомосексуальности; об этом знает каждый психиатр. Эти люди поддерживают

сексуальные отношения только с лицами другого пола, никогда не участвуют в

гомосексуальных актах, никогда не испытывают влечения к лицам своего пола;

но случается какое-то событие ( или сон), которое вдруг обнаруживает

скрытые гомосексуальные чувства, и такое переживание производит шокирующее

действие. Пациент начинает сомневаться в своей мужественности, так что

психиатру приходится его успокаивать. Рассмотрим пример.

Уильям был моим пациентом в течение нескольких лет. Во время лечения

он вступил в сексуальную связь с женщиной, которая была старше его. Ему

было 28 лет, и он все еще жил со своим отцом, который сразу же решительно

воспротивился этой связи, так что Уильям оказался в затруднении. Отец

хотел, чтобы связь прервалась, женщина хотела продолжения и углубления

отношений, а Уильям хотел только одного - быть свободным от всех. Он

чувствовал вину по отношению к женщине, но не мог противиться отцу. По

профессии он был архитектором и неплохо разбирался в своем деле, но не мог

добиться настоящего успеха, хотя и желал этого. В этих обстоятельствах он

чувствовал, что попал в ловушку, увяз и не может ничего предпринять. У

него, однако, не было жалоб на свои сексуальные возможности; не было и

чувства неудовлетворения своей сексуальной деятельностью.

Главной чертой его личности была склонность к мазохизму, и именно к

его психической (а не физической) разновидности. Это выражалось в сильном

чувстве неполноценности, в огорчениях по поводу отсутствия успеха в деле и

в связи с неспособностью принимать решения. Физически он выглядел неплохо:

не атлет, но человек с хорошо (даже чрезмерно) развитой мускулатурой; одна

ко его мышцы были сильно напряжены и сокращены (контрактированы), создавая

впечатление связанности тела, которое было крупным, волосатым, с

нездоровым оттенком кожи, и выглядело отяжелевшим; движения давались ему

не без труда. И еще одна черта указывала на существование проблемы:

недоразвитые ягодицы и таз, который к тому же был слишком выдвинут вперед.

В его поведении не было даже оттенка задора, свойственного молодости.

В ходе лечения его тело расслабилось, таз немного пополнел и стал

более подвижным. Он приобрел некоторую уверенность в себе; в его поведении

появилась твердость. Анализ помог ему решить многие проблемы в отношениях

с отцом и прояснить чувства матери, до этого подавленные. В результате он

оставил и отца и свою подругу, и поселился отдельно, заведя новых друзей и

занявшись новыми делами.

Потом Уильям влюбился в другую женщину, которая тоже была старше его

на несколько лет и к тому же занимала более высокое положение в обществе.

Это началось как случайная связь, но сексуальные чувства оказались так

сильны, что отношения стали более тесными и многообещающими, но дело

осложнилось из-за трудностей личного характера, так как помимо разницы в

возрасте, положении и жизненном опыте обнаружилась и разница в религиозной

принадлежности. Эмоционально Уильям все еще не был готов к браку, поэтому,

когда его подруга забеременела, он почувствовал опасность оказаться в

ловушке, и реакция была одна - побыстрее удалиться.

Говорят, что в жизни каждого мужчины бывает три женщины: одна - та,

которую он любит; другая - та, что любит его, и третья - та, на которой он

женится. Думаю, это верно и по отношению к жизни женщины. Главная мысль

состоит в том, что брак - это часто компромисс. Романтика, как и

возбуждающая сексуальная связь, нередко оканчивается разрывом отношений.

Возможно, человека лишает желанного счастья чувство сексуальной вины,

таящееся на дне души. В рассматриваемом случае ни Уильям, ни его подруга

не были достаточно зрелыми людьми, чтобы сохранить свои отношения ради тех

существенных ценностей, которые в них заключались. Уильям не спешил

жениться, он боялся попасть в ловушку, связав себя прочными

обязательствами; ему вспомнилось чувство вины, пережитое с предыдущей

женщиной, и это его тревожило и мучило. Он думал о том, что способен

предложить своей подруге только сексуальное удовольствие, в отличие от тех

мужчин, которые вместе с замужеством могли бы дать ей достойное положение

в обществе, и это заставляло его чувствовать свою неполноценность. Так или

иначе, но отношения распались из-за мелких ссор, ревности, взаимных обид и

упреков, а с ними ушли и сексуальные чувства. Но интересно, что хотя их

сексуальное возбуждение уменьшилось, их потребность друг в друге возросла.

Оставшись без подруги, Уильям впал в отчаяние; сидя один в своей квартире,

он подолгу предавался мрачным мыслям. Связь еще продолжалась некоторое

время, принося недолгие вспышки добрых чувств и краткое удовольствие, но

каждый понимал, что это не может продолжаться постоянно; страх быть

отвергнутым отравлял настроение каждому из них.

Случай, напомнивший о гомосексуальности, произошел, когда Уильям

понял, что он цепляется за свою подругу, как за родную мать. Он подумал,

что надо построить свою собственную жизнь, и достаточно значительную,

чтобы иметь опору для своей индивидуальности. Он понял, что чувство

уверенности в себе невозможно обрести, находясь в зависимости от другого

человека. Он попытался завести новых друзей, в первую очередь - мужчин, с

которыми до этого почти не дружил.

Среди его новых друзей оказались двое мужчин, живших вместе. Он знал,

что они гомосексуалисты, но все же принял приглашение и пришел к ним в

гости; когда друзья пригласили его остаться на ночь, он почувствовал, что

это связано с риском гомосексуальных предложений, но согласился. Ночью

такие предложения последовали, но Уильям отверг их; тем не менее, он

чувствовал, что намеренно стал участником сомнительной ситуации, и что

гомосексуальность его чем-то привлекает, хотя его ум отвергает подобное

поведение.

Как же можно истолковать поступок Уильяма, учитывая особенности его

личности? Мог ли он поддаться на уговоры и вступить в гомосексуальную

связь, если бы не сопротивлялся так активно? Если основываться на

утверждении Берглера о том, что психический мазохизм и гомосексуальность

взаимосвязаны, то можно было бы ожидать проявления им соответствующей

склонности. И действительно, в его личности была такая тенденция, хотя это

и не превратило его в гомосексуалиста; это только обнажило путаницу и

противоречия в его чувствах и неустойчивость характера его сексуальности,

которая раньше не появлялась.

Уильям не был исключением среди пациентов, поскольку у большинства из

них обнаружился гомосексуальный компонент личности, подтвердивший, что

скрытая гомосексуальность (в какой-то степени) может быть свойственна

любому невротическому индивидууму. Проблема имеет широкое значение,

поскольку утвердилось мнение о том, что неврозы в наше время - весьма

распространенное явление и затрагивают, так или иначе, каждого

представителя нашей культуры. Присутствие скрытых гомосексуальных чувств в

составе так называемой нормальной личности дает простое объяснение той

привлекательности (смешанной с отвращением), которой пользуется явный

гомосексуал у "нормальных" людей. Все же, несмотря на наличие подобных

настроений, невозможно логически обосновать заключение писателя А. Эллиса

(и других, подобных ему), утверждавшего, что гомосексуальность равноценна

гетеросексуальности, и что предпочтение той или иной ориентации - всего

лишь дело вкуса, вроде того как "один предпочитает блондинок, а другой -

брюнеток".

Особое значение гомосексуальной тенденции в личности Уильяма можно

понять, изучив его отношения с родителями. Уильям боялся своего отца, и

хотя в душе восставал против него, внешне полностью ему подчинялся. Мать

он обожал, как человека, чья любовь и преданность к нему были вне всяких

сомнений. Фактически она принесла себя в жертву ради семьи и умерла, когда

сыну было 14 лет, так что он помнил ее довольно смутно. Ребенком он был с

ней очень близок, и она постоянно опекала его, пожалуй, даже слишком; это

вызывало вспышки протеста с его стороны, случавшиеся достаточно часто, за

которые он потом сильно себя винил. Когда он был ребенком, то отлучение от

груди проходило очень трудно; а мысль о том, что он должен оставлять свою

мать и передвигаться самостоятельно, просто не умещалась у него в голове.

Отлучение от груди вызвало у него чувство отверженности и заброшенности;

подобные же чувства он испытал потом, переживая разрыв со своей подругой.

Мать и сын были связаны общей заботой о приучении его к аккуратному

отправлению естественных надобностей; это и подорвало его индивидуальность

и самостоятельность. Обучение правилам гигиены в туалете и контроль за

состоянием кишечника начались рано и оставили свой знак в виде сильно

подтянутых и сокращенных ягодиц, да к тому же мать постоянно ставила ему

клизмы, так что ему запомнилось пребывание в этой пассивной, "женской" по

отношению к ней позиции. Это тоже создало основу более позднего чувства

"пребывания в ловушке", устроенной женщиной. Желание инцестуальной связи с

матерью послужило, вероятно, причиной нескольких попыток, предпринятых

Уильямом, чтобы соблазнить свою старшую сестру, когда он уже достиг

половой зрелости.

Все эти переживания затрудняли и ограничивали сексуальную функцию

Уильяма, когда он стал взрослым, так что ему было трудно даже приблизиться

к девушке, не испытывая при этом неловкости и неуверенности, а когда

произошло крушение его любви и возникла необходимость в новой сексуальной

связи, он просто впал в отчаяние. Его настроение заметно ухудшилось, он

выглядел угрюмым, растерянным и напуганным. Именно это состояние вовлекло

его в тот неудачный инцидент с гомосексуалистами, о котором говорилось

выше. На бессознательном уровне гомосексуальный образ действий казался

самым легким выходом из трудностей: ведь Уильям мог таким путем преодолеть

потребность в женщине и физически сблизиться с мужчиной. Если бы он

поддался соблазну, то получил бы возможность не раскаиваться в своих

сексуальных чувствах и проявить свои сексуальные побуждения без боязни

быть отвергнутым, так что анальное взаимодействие с мужчиной дало бы ему

возможность дважды удовлетворить чувство мести. Мужчина-символ - его отец

- оказался бы в подчиненном положении и этим Уимльям расплатился бы за

многие унижения, пережитые им от отца; а как символ матери, он испытал бы

на себе то, что она заставляла вытерпеть Уильяма, Некоторые мужчины

проделывают это с женщиной (осуществляя анальное взаимодействие), однако

смысл, вкладываемый в этот акт, слишком ясен для сознательного восприятия,

чтобы можно было на него согласиться. Гомосексуальность и здесь дает

легкий выход, однако, если бы Уильям пошел по этому пути, то это привело

бы его к дальнейшей потере самоуважения и к разрушению собственного

мужского самосознания. Очевидно, что у него нашлось достаточно уважения к

себе, чтобы не совершить ошибки. Инцидент послужил для него

предостережением и позволил увидеть свои истинные чувства в их истинном

виде, без прикрас.

Некоторые пациенты легко раскрывают свои тайные гомосексуальные

переживания; зато другие скрывают их, как только могут, так что приходится

догадываться о них, оценивая поведение и случайные высказывания. Например,

у меня был пациент, которого звали Тед; когда он впервые пришел на прием,

то выглядел как курсант Военной академии: высокий рост, выпяченная грудь,

втянутый живот и спина, прямая, как доска. Ему было 31 год, а его проблема

заключалась в том, что он состоял в связи с двумя женщинами и не мог

решиться, какую из них выбрать окончательно: когда он был с одной из них,

ему хотелось быть с другой; когда он отдавал предпочтение одной из двух -

она тут же теряла для него свою привлекательность. Интересно, что обе

женщины умело использовали ситуацию и крепко держали Теда "на крючке".

Теда воспитывала бабушка; он был так сильно к ней привязан, что испытал

нервный срыв, когда пришлось с ней расстаться (после окончания школы).

Бабушка уж слишком опекала и оберегала внука; по утрам она отводила

его в школу, а вечером встречала и сопровождала домой. Мужчины - члены

семьи видели, что Тед растет "бабушкиным любимчиком" и призывали его "быть

мужчиной", но Тед оставлял их призывы без внимания. Теперь он вырос и

выглядел настоящим мужчиной, но на самом деле продолжал играть ту же роль,

что и в детстве.

Я сразу же понял, что в личности Теда есть слабая сторона, скрытая

под маской мужественности. Первым признаком была слишком прямая осанка; но

были и другие проблемы, которые он не скрывал: например, он испытывал

приступы беспокойства при мысли о какой-то поездке. Когда он впервые ко

мне обратился, то жаловался, что не может оставаться ночью в одиночестве.

Его ужасно пугала мысль о возможной неудаче в сексе, а также мысль о драке

или о физической агрессии.

У Теда никогда не было гомосексуальных переживаний или фантазий на

эту тему, но у него не было и близких друзей среди мужчин, и вообще он не

понимал, что за дела могут быть у мужчины с мужчиной. Его личная жизнь

была целиком занята отношениями с двумя женщинами, так же как раньше вся

жизнь была занята отношениями с матерью и с бабушкой. То, что он -

мужчина, он чувствовал только по тому, что женщины вызывали у него

интерес.

В ходе лечения его гомосексуальные страхи проявились по разным

поводам. Однажды, нагнувшись, чтобы подобрать что-то с пола (и находясь

при этом спиной ко мне), он вдруг испугался нападения сзади (с целью

анального проникновения). В другой раз, когда он сосал палец, он сказал,

что как будто сосет пенис или "пустышку", а потом спохватился и замолчал.

Все эти признаки, наряду с его физическим обликом, свидетельствовали

достаточно убедительно (для нас обоих) о том, что он боится своих скрытых

гомосексуальных склонностей.

Какую же ценность имеет обнаружение у пациента скрытых

гомосексуальных чувств? Ведь Тед никогда не был гомосексуалом и, скорее

всего, никогда бы им не стал. Его настоящая проблема состояла в его

неспособности примириться с самим собой и найти для себя смысл жизни,