ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СКРЫВАЛ СВОИ РЫЖИЕ ВОЛОСЫ

Управление полиции Лондона было создано в 1829 году и стало первым официальным органом охраны правопорядка в Англии. Прежде обязанность обеспечивать безопасность горожан возлагалась на престарелых ночных сторожей; им выдавали трещотку и тусклый фонарь, и каждые полчаса, совершая обход по своему району, они должны были перекликаться с товарищами. Частенько, однако, пожилые сторожа преспокойно спали всю ночь в крохотных караульных будках. Когда население Лондона выросло до полутора миллионов, сэру Роберту Пилу было поручено создать городскую полицию. Первые лондонские полицейские (числом три с половиной тысячи) быстро стали известны как «бобби» или «пилеры», по имени сэра Роберта.[1]

К 1854 году население английской столицы достигло почти четырех миллионов – это был крупнейший город во всем мире. В то же время численность стражей правопорядка составляла около семи тысяч, то есть выросла только вдвое. Полицейских едва ли было достаточно, чтобы контролировать семьсот квадратных миль, на которых раскинулся город. В дополнение к регулярным силам было создано детективное бюро из восьми агентов, которые проводили расследования в штатском, оставаясь неузнанными. Это обстоятельство беспокоило многих лондонцев, которые были буквально помешаны на том, чтобы сохранить личную жизнь в тайне, и опасались, что за ними установлена негласная слежка.

Детективов выбирали из числа сотрудников регулярной полиции. Они по долгу службы хорошо знали город, но выделяло их из общей массы полицейских необычайное внимание ко всякого рода мелочам. Они могли понаблюдать за оживленным гостиничным холлом или запруженной толпами железнодорожной станцией и с легкостью обнаружить людей, выделяющихся среди прочих: вот вероятный сообщник грабителя на шухере – он застыл на месте, в то время как все вокруг находятся в движении; вот, похоже, карманник, который внимательно изучает прохожих, прежде чем выбрать жертву; а вот сутенер – на его лице напряженное выражение, он подсчитывает доход, когда окружающие веселы и беззаботны.

Управление полиции Лондона, так же как и детективное бюро, было расквартировано в районе Уайтхолла, где находилось множество правительственных учреждений. Поскольку вход в управление осуществлялся с улицы Грейт Скотленд‑Ярд, репортеры, упоминая лондонскую полицию, со временем стали использовать сокращенное название – Скотленд‑Ярд. Неженатые детективы и констебли, как правило, обитали в расположенном неподалеку общежитии. Проживал там и инспектор Шон Райан, сорока лет от роду, которого субботней декабрьской ночью 1854 года в двадцать пять минут после полуночи поднял с постели патрульный и доложил, что в Ист‑Энде, в районе Уоппинг, в одном из домов убито несколько человек. Хотя Ист‑Энд и славился разгулом насилия, все же убийства там происходили редко. За прошедший год в Лондоне повесили лишь пятерых убийц, и в каждом случае жертва преступления была всего одна. Даже для крупнейшего города в мире убийство одновременно нескольких человек являлось событием из ряда вон выходящим.

Райан накануне обильно поужинал отварной говядиной и пудингом и потому спал плохо. Ему хватило пяти минут, чтобы одеться и проверить, что перчатки лежат в кармане мешковатого пальто. Он вышел на улицу в сопровождении десяти констеблей, с которыми делил комнату, секунду понаблюдал за вылетающим изо рта паром – ночью подморозило – и забрался в поджидавший их экипаж. Холодные, окутанные туманом лондонские улицы были практически пустынны в этот поздний час, и полицейские добрались до места преступления за сорок минут.

Там уже собралась большая толпа, словно на публичное повешение, так что кучеру пришлось остановить коляску на некотором расстоянии от нужного дома. Райан и констебли выбрались на грязную булыжную мостовую и пошли в направлении гомонящей публики, пока не уперлись в плотную стену зевак, которые наглухо перекрывали дальнейший путь.

– Это сотворил Джек‑попрыгунчик, точно вам говорю! – громогласно заявил один из бездельников.

Джеком‑попрыгунчиком прозвали огнедышащего человека с когтями и пружинами на ботинках, который якобы повадился нападать на мирных жителей Лондона семнадцать лет назад и превратился в персонажа городского фольклора.

– Не, это сделал ирландец! Везде, куды ни глянь, торчат эти проклятые ирландцы и выпрашивают деньги! Этот голод – сплошная выдумка! Не было никакого голода![2]

– Чертовски верно, приятель! Ирландцы все выдумали, чтобы приехать к нам и отобрать у нас работу! Гнать их назад!

– Нет, черт возьми! Они все воры. Повесить их всех!

Райан, чьи родители эмигрировали из Ирландии, когда он был еще ребенком, долго и упорно работал над тем, чтобы избавиться от ирландского акцента и говорить как настоящий лондонец. Одежда также не могла ничего о нем рассказать. Привыкший к ремеслу тайного агента, он обычно носил кепку как у разносчиков газет, низко надвинутую на глаза, чтобы никто не заметил рыжих волос.

– Констебль, – обратился Райан к одному из сопровождающих, – расчистите путь.

– Слушаюсь, инспектор.

У фонарей под названием «бычий глаз», которые носил с собой каждый полицейский, имелись внутренний отражатель и увеличительные линзы над пропускающим свет отверстием. Ослепляющие лучи пронзили толпу зевак, и десять полицейских двинулись вперед с громкими криками:

– Все в сторону! Полиция! Очистить улицу!

Райан пошел за ними. Он надеялся, что в присутствии стольких людей в форме толпа не станет обращать внимание на него самого и ему удастся сохранить инкогнито. Наконец они пробились к одному из многочисленных в этом районе магазинчиков, которые снабжали товарами моряков из расположенных неподалеку лондонских доков. Здесь, рядом с Темзой, стояло невыносимое зловоние. В городе отсутствовала канализация, и все продукты жизнедеятельности человека сливались или сбрасывались в реку.

Вход в лавку охранял констебль. Окна были закрыты жалюзи, не дающими возможности заглянуть внутрь.

Как и все штатные полицейские, этот констебль был высок ростом и широк в плечах. Один внешний вид должен был отбить у всякого преступника охоту с ним связываться. На каске и широком ремне имелись значки, свидетельствующие о принадлежности к лондонской полиции, и выведенные золотом инициалы VR, то есть «Королева Виктория».

Райан узнал констебля, в основном по шраму на широком подбородке. Месяц назад они вместе ловили грабителей, и полицейский получил ранение во время схватки со стоявшим на шухере преступником.

– Беккер, это вы?

– Да, инспектор. Рад снова вас видеть. Хотя и хотел бы, чтобы это произошло при более благоприятных обстоятельствах.

– Что вы обнаружили?

– Пять тел.

– Пять? Мне доложили, что их четверо.

– Я так и подумал сначала. Трое взрослых и маленькая девочка. По словам соседей, ей было семь лет.

Семь лет? Райану с трудом удалось совладать с эмоциями.

– Но потом я произвел более тщательный осмотр, – продолжил Беккер. – В спальне я обнаружил кучу каких‑то обломков. Я не сразу сообразил, но потом догадался, что это была колыбелька. А затем нашел и мертвого младенца.

– Младенца, – с трудом пробормотал Райан. Борясь с нахлынувшими чувствами, инспектор повернулся к прибывшим вместе с ним констеблям. – Расспросите соседей обо всем, что показалось им необычным. Может, видели незнакомых людей. Важна любая мелочь, которая выглядела подозрительной.

Несмотря на то что отданные Райаном распоряжения казались очевидными, сама методика расследования преступлений возникла лишь несколько десятилетий назад. Наука, получившая название криминологии, зародилась во Франции. Бывший профессиональный преступник Эжен Франсуа Видок завязал с прошлым, устроился на работу в парижскую полицию и в 1811 году организовал особую бригаду из полицейских, работавших в штатском. Ее члены, прикидывавшиеся нищими и пьяницами, наводнили злачные места, где любили собираться местные преступники. В конце концов Видок оставил службу в полиции и основал первое в мире частное детективное агентство. В 1843 году, спустя год после того, как в Лондоне было создано собственное детективное бюро, команда вошедших в него сотрудников – включая и Райана – отправилась в Париж, где сам Видок обучал их своим методам. С тех пор организованное расследование на месте преступления превратилось в стандартную процедуру.

– Заставьте всех соседей понять: важной может оказаться даже самая неприметная деталь, выпадающая из привычной картины. Один из вас останется стеречь вход, пока мы с констеблем Беккером войдем в дом. Никто больше туда заходить не должен. Готовы? – обратился инспектор к Беккеру.

– Это будет нелегко, – открывая дверь, предупредил констебль.

– Не сомневаюсь.

Райан зашел первым.

Из толпы раздался громкий крик:

– Дайте нам войти! Мы тоже хотим поглядеть!

– Точно, – вторил другой зевака. – Здесь холодно!

Райан впустил Беккера и закрыл за ним дверь. В доме отчетливо ощущался запах свежей крови.

Собираясь с мыслями, инспектор осмотрел магазин. Лампа под потолком – колпак покрыт сажей. Грязный прилавок. Полки, на которых лежат одежда и носки – все грубой работы. Закрытая дверь слева от прилавка.

– Когда вы вошли, эта дверь была закрыта? – спросил он Беккера.

– Я вошел через черный ход, но, да, она была закрыта. Я тут осмотрелся и оставил все на своих местах – как вы и учили меня три месяца назад.

– Хорошо. Значит, вы проникли в дом через черный ход. Дверь была не заперта?

– Я легко ее открыл.

– Тогда убийца сбежал черным ходом, перед тем как вы вошли.

– Я так и подозревал.

Райан не стал высказывать свои мысли: Беккеру, похоже, повезло, что, когда он зашел в дом, преступник уже скрылся, – констебль мог оказаться захваченным врасплох и стать еще одной жертвой.

Заметив большое кровавое пятно, инспектор собрался с силами, заглянул за прилавок и обнаружил первый труп. Горло жертвы было перерезано, так что казалось, будто у убитого появился второй рот. По голове, очевидно, несколько раз ударили тупым тяжелым предметом. Тело лежало в огромной луже крови, кровью была забрызгана и лежащая на полках одежда.

Райану лишь несколько раз довелось видеть трупы, находившиеся в худшем состоянии. В предыдущих случаях это было следствием многочисленных крысиных укусов или длительного пребывания в реке. Однако выучка и сейчас помогла ему сохранить спокойствие.

В луже крови валялось пять пар носков.

– Похоже, владелец магазина доставал их, когда это произошло. Где он хранил деньги?

– Под прилавком.

Райан вытащил ящик, открыл и принялся изучать содержимое, состоявшее из золотых, серебряных и медных монет.

– Один фунт восемь шиллингов и два пенса.

– Дела у него, верно, шли неважно. – В голосе Беккера прозвучало сожаление.

– Но для некоторых людей это целое состояние. Почему же убийца не забрал деньги?

Райан прошел к двери слева от прилавка, открыл ее и замер при виде распростертых на полу тел женщины и маленькой девочки. Лица их были ужасно изуродованы, а горло также перерезано.

На несколько мгновений инспектор потерял дар речи.

Однако ему снова удалось быстро совладать с собой.

– Кто‑то направлялся к двери черного хода. При этом он наступил в кровь и поскользнулся. Это были вы, Беккер?

– Никак нет, инспектор.

– Отпечаток ноги размазанный, но, пожалуй, можно утверждать, что обувь не подбита гвоздями.

– Вы хотите сказать, что убийца был не из работяг?

– Очень верное замечание, Беккер.

Райан открыл дверь по правую руку, откуда пахнуло вареной бараниной и кровью. Часто дыша, он осмотрел лежащий на полу кухни труп девушки‑служанки. Изуродованное лицо несчастной было искажено болью, но инспектор разглядел на нем веснушки и подумал, что она, возможно, ирландка, как и он сам.

Ему стало не по себе от ужасного зрелища, да и дышать здесь было тяжело, и он отвел взгляд. На кухонном столе рядом с тарелкой он заметил большой молоток. Сердце инспектора забилось с удвоенной скоростью, когда он увидел, что молоток весь покрыт запекшейся кровью.

Никогда еще Райану не приходилось сталкиваться со столькими смертями в одном месте. Голос его, когда он заговорил, был хриплым от напряжения.

– Может быть, жена владельца магазина помешала грабителю, и он не успел открыть ящик с деньгами? Поэтому он ворвался сюда и убил всех, кто был в доме? Чтобы не осталось ни одного свидетеля. Потом в дверь с улицы постучали, преступнику пришлось бежать, и он не успел забрать деньги.

Райан поразмышлял несколько секунд и покачал головой:

– Нет, этот вариант не проходит. Если у него не было времени забрать добычу, почему он потратил драгоценные секунды на то, чтобы закрыть за собой дверь, прежде чем выбежать в коридор?

– Возможно, он не знал о ящичке с наличными? – предположил Беккер.

– Тогда зачем он убил хозяина?

Райан вернулся в коридор и обнаружил, что дверь в дальнем его конце также закрыта. Он открыл ее и оказался в маленькой спальне – судя по количеству мебели, здесь спало много народу. На полу были разбросаны изуродованные остатки колыбельки. Хотя Беккер и предупредил его, что обнаружил труп младенца, все же инспектор оказался не готов к предстоящему зрелищу. Он едва не лишился чувств, когда увидел крошечное тельце, завернутое в одеяло и небрежно засунутое под изуродованную крышку колыбельки.

– Господи! – вымолвил он.

Двенадцать лет Райан служил инспектором в бюро. Перед этим восемь лет был патрульным. Исходив за эти годы вдоль и поперек крупнейший в мире город, он повидал многое, своими глазами видел, что одно человеческое существо может сотворить с другим, и полагал, что ничего более чудовищного уже не встретит. До сегодняшней ночи. Теперь он осознал, каким же невинным был на самом деле, – никогда он не думал, что это слово применимо к нему самому.

– Младенец. Удар молотком должен был… – Райан замолчал, чтобы справиться с чувствами. – Вы говорите, это была девочка?

– Да, – тихо подтвердил констебль.

– Она умерла бы от одного удара, но он все равно перерезал ей горло. – Инспектор с трудом сдерживал рвущийся наружу гнев. – Зачем, черт побери? Она бы не смогла его опознать. Не было никакой причины убивать ребенка. Он не забрал деньги. Он аккуратно закрыл за собой все двери. Оставил орудие убийства. Почему?! Я не понимаю.

Райан в ярости покинул спальню, прошел по коридору и открыл дверь черного хода.

Перед ним вырос констебль.

– Вам сюда нельзя.

– Все в порядке, Гарри, – заверил коллегу подоспевший Беккер. – Это инспектор Райан.

– Извините, инспектор. Я просто исполняю свои обязанности.

– Вы все сделали как надо, констебль.

Райан шагнул во двор. Он надеялся, что холодный ночной воздух успокоит его, но вместо этого к невыветривающемуся из носа смраду добавился еще и специфический запах сырости и тумана.

– Что здесь обнаружили?

Констебль указал фонарем на туалет, потом осветил плотно утрамбованную землю:

– Я поискал, но земля больно твердая, никаких следов не осталось.

– Вы попали сюда через дом?

– Нет. Констебль Беккер сказал, что чем меньше людей будет в доме, тем лучше. Он попросил меня перелезть через стену, как сделал он сам. Вон там, справа отсюда.

– Возьмите фонарь и посветите мне.

Знаменитые густые лондонские туманы – явление уникальное, характерное лишь для этого города, – появлялись, когда дым полумиллиона печных труб смешивался с речным туманом, поднимающимся от Темзы. На городских стенах постоянно лежал слой копоти. Сейчас в свете фонаря хорошо были видны те места, где проникли во двор Беккер и второй констебль.

– Давайте осмотрим всю стену.

Позади туалета в дальнем конце маленького внутреннего дворика также оказались следы, свидетельствующие о том, что кто‑то здесь перелезал.

– Вот здесь убийца и перебрался через стену, – заключил Райан.

Тем временем толпа у входа шумела все громче.

– Дайте нам войти и посмотреть, что сделал этот мерзавец! Это дело рук чужаков! Никто из тех, кто знал Джонатана, никогда бы его не тронул!

Райан сказал полицейскому, дежурившему у двери черного хода:

– Похоже, скоро здесь станет жарко. Встаньте в переулке. Не позволяйте никому проникнуть в магазин через внутренний двор. Если понадобится, будьте готовы действовать предельно жестко.

– Будет сделано, инспектор. Тот, кто попытается проскочить мимо меня, быстро об этом пожалеет.

Констебль направился к стене и через несколько секунд скрылся в тумане. Свет фонаря сперва потускнел, а затем и вовсе исчез.

Райан послушал, как полицейский, кряхтя, перелезает через стену, а потом обратился к Беккеру:

– Я хочу, чтобы вы составили мне компанию.

– Конечно, инспектор.

Райан подтянулся на руках и, вскарабкавшись на стену, всмотрелся в клубящуюся туманом темноту по ту сторону.

– Дайте мне свой фонарь, пока будете забираться сюда. И постарайтесь не смазать следы убийцы. Нам нужно спуститься чуть дальше.

Когда Райан спрыгнул с противоположной стороны стены, нога его неожиданно попала в грязь, он охнул и едва не заскользил вниз по склону, но успел в последний момент ухватиться за констебля.

– Дождя не было, – недоуменно заметил инспектор. – Откуда здесь появилась грязь?

– Верно. Земля во дворе лавки сухая, как камень, – кивнул озадаченный Беккер. Светя под ноги фонарем, он осторожно прошел несколько шагов по склону. Луч света выхватил из темноты источник смрада более сильного, чем стоял вокруг: вдоль стены пролегала канава, переполненная мутной маслянистой жидкостью. – О господи! Сюда стекают нечистоты из всех соседских сортиров.

В зловонной жидкости плавал труп – похоже, собаки.

Райана от отвращения едва не стошнило.

– Как вы думаете, можно подцепить холеру, вдыхая эту вонь?

– Моя мать постоянно предостерегала меня от этого, – стараясь сдерживать дыхание, проговорил Беккер.

– Вы слышали о докторе Джоне Сноу?

– Нет, – промычал констебль, почти не разлепляя губ.

– Мы работали вместе во время эпидемии холеры три месяца назад. Так вот, Сноу полагает, что холерой заболевают оттого, что пьют грязную воду, а вовсе не потому, что дышат отравленным воздухом.

– Надеюсь, он прав.

– Я тоже очень на это надеюсь, – сказал Райан. – Но давайте поторопимся. Опустите фонарь пониже – в грязи должны были остаться следы.

– Вот они, – кивнул Беккер. – Глубокие.

– Прекрасно. Посветите еще немного ниже. Смотрите: здесь в подошвах тоже не видно гвоздей. Отпечатки довольно свежие. Я смогу снять с них гипсовые слепки.

– Я слышал об этом. Но сам никогда не видел.

– Смешивайте воду со строительным гипсом, пока…

Райан замолк, услышав рядом хрюканье.

Инспектор напрягся.

Снова раздалось хрюканье – теперь громче и ближе.

Где‑то слева.

– Свинья, – промолвил Беккер.

– Да, – кивнул обеспокоенный Райан.

– Судя по звукам, крупная хрюшка.

Надо сказать, что во всех районах Лондона можно было встретить разнообразную домашнюю живность. Перебравшиеся в город фермеры, да и обычные рабочие, отчаянно сражающиеся за существование, частенько изыскивали возможность держать во дворе скотину себе на пропитание. Коровы, свиньи, козы, овечки, цыплята – издаваемые ими звуки стали столь же обыденными для Лондона, как грохот экипажей или топот лошадиных копыт.

Ну а свиньи не только обеспечивали хозяев мясом, но также пожирали отбросы. Если бы не свиньи да вездесущие вороны, Лондон давно бы уже оказался под угрозой превращения в одну огромную помойку.

Свинья снова хрюкнула, и на этот раз звук раздался совсем рядом с Райаном, на уровне его мошонки.

– Когда они очень голодны, они нападают и на людей, – заметил Беккер и, держа фонарь в одной руке, другой вытащил дубинку. – Как‑то мне довелось такое наблюдать.

В свете фонаря они увидели торчащую из стены металлическую скобу. Беккер ударил по ней металлическим наконечником дубинки – раздался громкий звон.

– Если эта свинья подойдет ближе, она затопчет все следы и вы не сможете сделать свои слепки. Но пока мы с вами здесь стоим, убийца уходит все дальше.

– И что вы предлагаете? – спросил Райан.

– Кто‑то должен отправиться по его следам. А другой должен остаться и охранять эти отпечатки. Идите, инспектор. Вы знаете, что искать. Я останусь здесь и не подпущу свинью.

– Вы уверены, что хотите остаться? – засомневался Райан, глядя в скрывающий все на расстоянии нескольких шагов туман.

– Инспектор, я готов сделать что угодно, лишь бы схватили подонка, сотворившего такое. Идите. И возьмите фонарь.

– И оставить вас в темноте?

– Но в противном случае вы сами останетесь без света и как тогда будете различать следы? Схватите его.

– А если мне не удастся его настигнуть, тогда, возможно, эти отпечатки помогут опознать убийцу. Ну хорошо. – Райан скрепя сердце взял у констебля фонарь. – Спасибо.

– Могу я задать вам вопрос, инспектор?

– Конечно.

– Что мне нужно, чтобы стать детективом? – робко поинтересовался Беккер.

– У вас к тому есть все задатки. – Райан определил, что следы ведут в сторону противоположную той, где скрывалась свинья. – Я верну вам фонарь как можно быстрее.

Он открутил металлическую крышку, чтобы к горящему фитилю попадало больше воздуха. Фонарь сразу засиял ярче. Освещая перед собой дорогу, инспектор направился по скользкому грязному склону. Он услышал, как за спиной снова хрюкнула свинья, а следом в ночи раздался звон от удара полицейской дубинкой по металлической скобе.

Райан шел по следам, держась возле стены. Двигался он, соблюдая максимум осторожности, понимая, что преступник может бродить где‑то поблизости. Из темноты к нему протягивал призрачные щупальца туман, под ногами, царапая когтями камни, шныряли крысы. Спустя пять минут инспектор добрался до уходящего вправо переулка, неровная мостовая которого была завалена грудами мусора, и приметил знакомые грязные отпечатки. Дорогу впереди с истошным воплем перебежал кот.

Грязь на обуви убийцы стремительно высыхала, но следы еще были заметны, и Райан дошел по ним до конца переулка, где горел тусклый газовый фонарь. Озадаченный инспектор увидел, что последние читаемые следы ведут к стене по левую руку, а потом возвращаются на мостовую. С правой стороны, где остался магазин Джонатана, доносился шум взволнованной толпы.

«Да, в этой всеобщей суматохе никто, конечно, и не заметил выходившего из переулка убийцу», – с горечью подумал Райан.

Но зачем он здесь подходил к стене?

Подсвечивая себе фонарем, инспектор стал ковыряться ногой в мусоре. Он отшвырнул несколько старых рваных тряпок, куски битого стекла и воняющие мочой обломки деревянного ящика.

Тут его внимание привлек некий светлый предмет. Райан разгреб кучу мусора и наклонился, чтобы изучить находку. В груди у него все сжалось, когда инспектор понял, что рассматривает бритву с рукояткой из слоновой кости.

В то время как инспектор Райан рассматривал бритву, констебль Беккер стоял в кромешной тьме возле стены и чувствовал, как капельки тумана оседают на лице. Из‑за стены практически не было слышно шума зевак, которые так и продолжали толпиться возле магазинчика Джонатана. Единственными громкими звуками были стук дубинки констебля и хрюканье проклятой свиньи. Хрюканье это, низкое и хриплое, напоминало Беккеру кашель чахоточного больного, пытающегося отхаркнуть кровь.

– Убирайся от меня к чертовой матери! – громко крикнул Беккер, надеясь испугать животное и заставить его убежать.

Однако свинья отступать не собиралась.

А хрюканье между тем приближалось. Беккеру показалось, что он разглядел неясные очертания в тумане. Полицейский рос на ферме и знал, что свиньи могут достигать веса в два центнера[3]– но только в том случае, если у них достаточно пищи. Эта тварь отыскивает себе пропитание, роясь в отбросах да пожирая найденные трупы других животных. Достаточно ли этого, чтобы набрать такую массу? Но даже если на самом деле она весит на треть меньше, чем с опаской предполагал Беккер, и этого вполне хватит, чтобы свалить его на землю, вздумай животное наброситься из темноты. Особенно с учетом того, что констебль стоял на скользком склоне и легко мог потерять равновесие от любого толчка. Его отец однажды, когда кормил свиней, оступился и упал. Огромные мерзкие зверюги немедленно на него набросились. Острыми зубами они вырывали куски плоти из ног и рук несчастного. Хорошо, что юный Беккер услышал отчаянные крики отца и, прибежав на помощь, принялся швырять в свиней камнями, чтобы отвлечь их внимание от жертвы, а отец, воспользовавшись замешательством, сумел перелезть через забор, оставляя за собой кровавый след, и оказался в безопасности.

Беккер помотал головой, чтобы прогнать ужасные воспоминания, и постарался убедить себя, что все это ему только показалось, что на деле он не видел в тумане огромной тени животного. Констебль дышал через раз, чтобы в нос попадало как можно меньше зловония разлагающихся в канаве экскрементов, и от нехватки воздуха немного кружилась голова. Правду ли сказал инспектор, что заболеть холерой скорее можно оттого, что пьешь плохую воду, а не потому, что вдыхаешь всякую гадость? Смрад стоял такой, что Беккер с трудом сдерживал рвотные позывы.

Свинья засопела еще ближе.

Беккеру отчаянно хотелось перебраться через стену и оказаться в тихом, безопасном дворике. Но он хорошо помнил об обнаруженных в магазине пяти трупах и своем обещании стеречь оставленные убийцей следы. Он вовсе не собирался всю жизнь служить констеблем. Беккеру было всего двадцать пять лет, но он уже перепробовал много тяжелых и вредных для здоровья профессий, работал по шестьдесят часов в неделю на кирпичном заводе, пока не сообразил, что высокий рост и могучее телосложение помогут ему устроиться в полицию. Вот уже пять лет, как он патрулировал лондонские улицы, в основном в неблагополучных районах, и при этом проводил на службе больше времени, чем когда пахал на заводе. Каждую ночь он отмахивал по двадцать миль, а выходной имел всего один в две недели.

Тем не менее, хотя Беккер и испытывал отвращение от того, с чем ему приходилось почти ежедневно сталкиваться, он гордился, что может на своей работе применять не только грубую физическую силу, но и интеллект. Он мог вовремя остановить проявления жестокости и насилия. Хотя тот же инспектор Райан, конечно, делал это с гораздо большим успехом. Да и жалованье детектива составляет восемьдесят фунтов в год, а констебль зарабатывает только пятьдесят пять. И если он может рассчитывать на какие‑то дивиденды, стоя здесь и охраняя отпечатки от этой чертовой свиньи, тогда ему нужно собраться с духом и терпеливо дожидаться возвращения инспектора.

Решимость Беккера едва не улетучилась, когда он услышал неподалеку в тумане хрюканье еще одной свиньи.

Эта тварь расположилась с другой стороны от констебля. Окруженный животными, он продолжал периодически стучать дубинкой по стене и кричать:

– Убирайтесь отсюда, вы, сучьи дети!

Внезапно Беккер услышал, как первая свинья хрюкнула и зашлепала по грязи. Прикинув расстояние, констебль размахнулся и нанес сильнейший удар дубинкой. Судя по звуку, он не промахнулся. Тут же свинья огласила окрестности яростным визгом – он напомнил Беккеру детство, когда отец перерезал животным глотки, перед тем как везти на ярмарку мясо.

Широко расставив ноги, Беккер встал над следами, которые поклялся охранять, и ударил еще раз и еще, и каждый раз дубинка соприкасалась с плотью. Свинья завизжала и толкнула человека головой в бедро. Силы в ней оказалось столько, что констебль едва не плюхнулся в канаву с нечистотами.

Он должен сохранить следы в целости!

Пригнувшись, чтобы удержать равновесие, Беккер, как только свинья оказалась в зоне досягаемости, ударил снова. Дубинка врезалась в плоть, и свинья огласила окрестности воплем. Беккер быстро отступил и занял прежнюю позицию, стараясь не повредить отпечатки.

Теперь обе зверюги стояли рядом, так что констеблю не приходилось больше распылять внимание. Но вот если они решат наброситься одновременно, нет никакой надежды остановить тварей. Они собьют его с ног в грязь и станут рвать на куски.

– Хотите побороться? Давайте!

Беккер шагнул вперед – следы теперь находились за его широкой спиной. Он со страшной силой ударил дубинкой наугад и сам был удивлен, когда попал. В раздавшемся громком визге смешались одновременно боль и ярость. При этом ярость перевесила боль. Первая свинья снова бросилась в атаку. Или это была вторая? Беккер не мог утверждать наверняка, да на размышления не было и времени – он замахнулся, ударил, но не попал по мерзкой твари, и тут же в рукав куртки вцепились зубы. Свинья потащила его к себе.

Беккер дернулся в противоположную сторону, рукав оторвался, а сам он рухнул на землю. Следы! Нельзя повредить следы! Ужом он скользнул в сторону, подальше от них, и со стоном привалился спиной к стене, но поскользнулся в грязи и упал на бок. Окаймленная сталью каска слетела и покатилась прочь. Свиньи бросились в атаку. Беккер принялся отбиваться обеими ногами. Он бил по зубам, по тупым рылам. От страха ему почудилось, будто он едет на недавно появившемся хитроумном приспособлении под названием «велосипед» – констеблю довелось его видеть. Он так же яростно молотил ногами, вот только лежал на боку, а толстые подошвы ботинок не нажимали на педали, а чувствовали под собой упругую плоть. Беккер закричал и, корчась, словно червяк, у стены, стал наносить еще более яростные удары.

Нет! Он находится слишком близко от следов убийцы!

Инспектор Райан стоял и исследовал найденную среди мусора складную бритву, когда полицейский фонарь начал гаснуть. Он отвернул крышку, чтобы усилить приток воздуха для лучшего горения, но хитрость не помогла. Фонарь с каждой секундой светил все слабее. Инспектор потряс его, не услышал плеска керосина и понял, что совсем скоро останется в полной темноте.

Впрочем, света еще вполне хватало, когда он открыл бритву и увидел, что лезвие перепачкано в крови. Он закрыл орудие преступления и сунул в карман пальто.

Наконец фонарь погас. Разглядеть хоть что‑то можно было только благодаря светившей в конце переулка газовой лампе. Справа раздавался шум толпы, все еще торчавшей перед магазином. Райан вышел из переулка и зашагал, ежесекундно оступаясь на скользких булыжниках, перебираясь от одной тусклой лампы к другой, в ту сторону, откуда доносились голоса. Чем ближе он подходил, тем светлее становилось – к уличным фонарям добавлялись окна. Владельцы соседних лавочек, чьи жилища располагались сразу за магазинами, были разбужены царящей на улице суматохой и теперь спешили зажечь свет, чтобы лучше видеть происходящее.

Райан подошел к сгрудившимся на мостовой зевакам и попытался проскользнуть между ними к месту преступления.

– Эй, смотри, куда прешь! – рявкнули на него из толпы.

– Полиция. Мне необходимо пройти.

– По мне, так ты не похож на легавого.

– Я детектив, работаю в штатском.

– Ну конечно. А я лорд Палмерстон. Правда, Пит? Я хренов лорд Палмерстон.[4]

– Да, господин Купидон, именно так.

– А этот парень, видать, считает себя королевой Викторией, раз так прет.

– Мне действительно необходимо пройти. Пожалуйста, подвиньтесь, чтобы я…

– Да пошел ты, приятель.

От «лорда Палмерстона» несло джином, и Райан решил попытать счастья в другом месте. Он поднял над головой фонарь, надеясь, что это придаст его действиям убедительности.

– Уступите дорогу. Мне нужно попасть в магазин.

– Эй, где ты украл полицейский фонарь?

– Я и есть полиция. Мне нужно пройти.

– Да, конечно. Где твой значок? Вали лучше отсюда.

Внезапно Райан почувствовал, как чья‑то рука залезла в карман пальто. Случившийся поблизости карманник пытался его ограбить. Детектив ударил воришку фонарем по руке.

Несостоявшийся вор закричал:

– У него в кармане бритва!

– У кого? Где?

– Вот у него! У него бритва!

Райан попытался ускользнуть, но его уже схватили несколько пар рук, придавили к фонарному столбу и сильно встряхнули.

Кепка слетела с головы.

– Ба! Рыжий!

– Он ирландец! Мы нашли убийцу!

– Да послушайте меня! Я работаю вместе с полицейскими!

– Тогда что делает бритва у тебя в кармане? Кто‑нибудь прежде видел его здесь?

– Никогда! Я бы запомнил эти рыжие волосы!

Ощущая себя будто голым, Райан попытался вырваться.

– Не, никуда ты не денешься!

Здоровенный кулак врезался в живот.

Райан согнулся пополам и, хватая ртом воздух, неожиданно нанес наудачу удар фонарем. Один из державших его мужчин заревел от боли, Райан толкнул его на других, кто‑то закричал и упал. Райан мгновенно ринулся в образовавшуюся щель, продолжая размахивать фонарем.

– Не дайте убийце сбежать! – заорали ему вслед.

Преследуемый по пятам разъяренной толпой, Райан увидел переулок, из которого вышел несколько минут назад, и метнулся туда. Но вдали от единственного фонаря стояла такая густая тьма, что он не рискнул в нее соваться – там легко можно было на что‑нибудь наткнуться, пораниться и лишиться надежды скрыться от преследователей. В тусклом свете фонаря Райан заметил рядом с местом, где обнаружил бритву, доску от ящика. Он быстро схватил ее и отступил в темноту. Толпа наконец достигла переулка, самый смелый сунулся в него и немедленно получил сильный удар доской по уху.

С воплем мужчина выскочил обратно на улицу.

– Что вы там застряли? – заорали из толпы. – Давайте за ним!

– Вот сам туда и иди! – крикнул в ответ ушибленный, потирая окровавленную голову.

– Что тут происходит? – раздался спокойный, уверенный голос.

– Констебль, мы обнаружили убийцу! Он в этом переулке! У него бритва!

– Отойдите назад!

Туман прорезал яркий луч света.

Через секунду его источник приблизился.

– Это полиция! Назовите себя!

Райан узнал голос. Констебль оказался одним из его соседей по общежитию.

– Привет, констебль Рейли.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Как нарыв на левой ноге? Уже лучше?

– Нарыв на… Господи всемогущий, эти рыжие волосы. Да это же инспектор Райан!

– Врежьте ему! – заорали из толпы.

– Дайте мне дубинку! – попросил Райан.

Констебль молча повиновался.

– И достаньте трещотку.

Полицейский снял с ремня трещотку и откинул рукоятку. В свете фонаря металлическая лопасть выглядела весьма устрашающе.

В карманах мешковатого пальто Райана хранилась масса всяких полезных вещей. Сейчас он извлек из них четыре шерстяные ленточки.

– Это еще для чего? – удивился констебль.

– Чтобы мы не оглохли.

Райан скатал две ленты в рулончик и засунул в уши констеблю. Потом повторил ту же операцию с собственными ушами. Окружающие звуки сразу же стали намного тише.

– Интересное изобретение, – сообщил полицейский.

– Направьте луч фонаря вперед и как можно громче гремите трещоткой. Будем пробиваться назад к магазинчику. Готовы?

– С радостью.

– Ну, тогда давайте наведем порядок.

– Эй, вытащите оттуда этого ирландца! – проревел голос с улицы.

Констебль направил фонарь на толпу и крикнул:

– Дорогу!

Другой рукой он яростно раскручивал трещотку.

– Шевелитесь! – рявкнул Райан, выходя из переулка. В одной руке он держал дубинку, в другой – доску. – Очистите улицу!

Толпа отшатнулась.

– Расходись! – зычно крикнул констебль, изо всех сил крутя трещотку.

Стоявший у них на пути высоченный парень замешкался, получил удар дубинкой по руке, взвыл и ретировался в темноту.

Какой‑то смельчак бросился на инспектора, но Райан врезал нападавшему под колено, и тот упал на землю.

Вдруг к одной трещотке присоединились еще несколько, и на улице воцарился настоящий пандемониум. На выручку товарищам мчались другие констебли. Они с ходу врезались в толпу, ослепляя бунтующих светом фонарей, а особо ретивых угощали ударами тяжелых трещоток.

Люди наконец бросились врассыпную.

– Продолжайте поиски! Продолжайте расспросы! – наставлял констеблей Райан. – Кто‑нибудь! Одолжите мне фонарь!

Он вспомнил про Беккера, кинулся в магазин и через коридор выскочил на задний двор.

– Беккер!

Райан пробежал мимо туалета и подтянулся на руках на стену.

– Беккер, вы слышите меня?

Он посветил фонарем, пригляделся внимательнее и охнул.

Констебль лежал возле заполненной экскрементами канавы. Его форменная одежда была вся перепачкана кровью и грязью. Рядом валялись две огромные свиньи, также покрытые кровью, – похоже, дохлые.

– Беккер! – взмолился инспектор. – Скажите что‑нибудь! Вы в порядке?

Констебль зажмурился от яркого света.

– Свиньям не удалось затоптать следы. Я сохранил их, как и обещал. Теперь вы можете сделать с них слепки.