КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Пусть Будкин плачет
Надя и Таточка уже спали, а Служкину надоело сидеть на кухне с книжкой, и он решил сходить в гости. Например, к Ветке. Дымя сигаретой, он брел по голубым тротуарам изогнутой улочки Старых Речников. Редкие фонари, словно фруктовые деревья, печально цвели среди сугробов. Вдали, за снежными тополями и крышами, за печными трубами, скворечниками и лодками на сараях, призрачно белели сложенные гармошкой пласты многоэтажек. Небо над ними было беспорядочно исцарапано зигзагами созвездий. Дверь открыл Колесников и, увидев Служкина, сразу выпихал его на площадку и выбежал сам. – Слушай, Витек! – радостно зашептал он. – Выручи, вот так надо!… – Он ладонью азартно отрезал себе голову. – А в чем дело?… – нехотя поддался Служкин. – Мне, понимаешь, надо из дому на ночь смыться!… Ты скажи, что тебе Будкин звонил, что его на мосту ГАИ остановило и машину на стоянку отправило – надо, чтобы я приехал выручать! – Колесников выдал эту версию с ходу, видно, заготовил заранее. – Да ну тебя… – скорчился Служкин. – Витек, ну как братана прошу, как мужик мужика!… С кислой миной вслед за ним Служкин вошел в прихожую. Ветка выглянула с кухни, увидела Служкина, завизжала и кинулась целовать. – Да слезь ты с меня!… – отбивался Служкин. – Ветка, не ори, дело есть! Мне только что Будкин звонил. Его на мосту ментовка остановила и машину отняла. Он просит, чтобы Вовка его отмазал. – Прямо сейчас? – удивилась Ветка. – А завтра-то нельзя? – Завтра будут уже вторые календарные сутки стоянки, – быстро сочинил Служкин. – А это удвоение платы. – А чего он нам не позвонил? – подозрительно спросила Ветка. – Говорит, звонил, да не смог дозвониться. – Да, блин… – сказала Ветка и печально посмотрела на Колесникова. – Это надолго? – На всю ночь… – скорбно ответил Колесников и повесил голову. – Поедешь? – Надо. – Колесников тяжело вздохнул. – А то он плакать будет… – Ну, ладно, – грустно согласилась Ветка и пошла на кухню, но оттуда крикнула: – А ты, Витька, раздевайся, проходи. Колесников просиял и показал Служкину сжатый кулак с оттопыренным большим пальцем. Служкин скривился и показал ему сжатый кулак с оттопыренными большим пальцем и мизинцем. Колесников укоризненно развел руками, дескать, о чем речь! Служкин неторопливо раздевался, а Колесников торопливо одевался. – Ну, я поехал! – крикнул он в квартиру, нахлобучивая шапку. – Будешь с Будкиным трахаться – привет от меня передай, – сказал Служкин, и Колесников, понимающе усмехнувшись, покровительственно похлопал его по плечу. Колесников выскочил за дверь, а Служкин направился в кухню. Ветка размашисто нахлестала чаю в две чашки. – Витька, а ты правду сказал насчет Будкина? – спросила она. – А что, я в чем-то прокололся? – затревожился Служкин. – Да нет… Просто в последний месяц Колесников уже который раз дома не ночует. Самое подозрительное, что у него всегда надежная отмазка имеется. Я уж подумывала, не завел ли он себе любовницу? Девки знакомые говорили, что видели его с какой-то бабой… – Может, подследственная? – вяло предположил Служкин. – Иди ты, – фыркнула Ветка. – А если и любовница, что ты сделаешь? – У-ух! – зашумела Ветка. – Я ему тогда устрою тарарам! Всю рожу расцарапаю, посуду перебью! – И что после тарарама? – Ну-у… возьму с него слово, что больше не повторится, и дальше жить будем. Шурупу-то папаша какой-никакой, а нужен. – А если повторится? – Тогда разведусь. Только сперва другого папу найду, хорошего и с квартирой. А пока искать буду, Колесникову всю жизнь отравлю. – Сурово… А за меня ты замуж бы пошла? – Ты что, мне предложение делаешь? – заподозрила Ветка. – Просто выясняю, гожусь я еще в женихи или уже нет. – Конечно, пошла бы. Ты человек веселый, легкий, без проблем. – Чего же раньше не шла, когда звал? – Молодая была, дура. – А сейчас старая и мудрая? – А сейчас молодая и мудрая, – обиженно поправила Ветка. – Чего ты разговор-то об этом затеял? Ты, случайно, Колесникова не для этого отослал? Может, ты Будкина подговорил, чтобы он его позвал? Колесников свалит, а ты тут со мной на целую ночь останешься, а? Ты на такое способен. Служкин крякнул. – А как тебе больше нравится? – спросил он. – Да уж лучше так, чем он бы к любовнице пошел. – Ага, тебе, значит, можно изменять, а ему нельзя? Тебе орден, а ему по морде? – Служкин по-будкински захехекал. – Сама-то ничем не лучше его. Тоже ему рога приставила до второго этажа. – Да не в том дело, Витька! – возмутилась Ветка. – Мы же люди современные, свободные! Главное – не то, что изменяет, а как относится! Я никогда людей не смешиваю: Колесников – это всегда Колесников, ты – всегда ты. А для него все бабы одинаковы, лишь бы ноги раздвигали! Для него что я, что какая-нибудь проститутка – одно и то же! Вся и разница, что я даю всегда и бесплатно! – Эк ты его разделала… – хмыкнул Служкин. – На фиг тогда тебе с ним таким жить? – А чего делать-то? Вляпалась, вот и сижу! Ты замуж не берешь, а другие ничем не лучше Колесникова. – Уф, Ветка, ну и загрузила ты меня, – вздохнул Служкин. – Ладно, чего трепаться попусту, – согласилась Ветка. – Шуруп спит, ничего не знает. Ты ночевать будешь? – Господь с тобой!… – ужаснулся Служкин. – Тогда я в ванну минут на десять, а ты подожди. Ветка улетела в прихожую, заперла дверь и скрылась в ванной. Слышно было, как зашлепали по полу ее босые ноги, потом зашипел душ. Служкин закурил, выключил в кухне свет и подошел к окну. Отсюда отлично был виден весь затон. Ярко освещенный прожекторами, он лежал посреди тьмы как остров. Корабли загадочными кристаллами были вморожены в плоскость неестественно белого льда. Было во всем этом что-то космическое: целое блюдо слепящего света в океане черноты и вдали пунктир мелких звездочек – фонарей на дамбе, – словно отнесенный в сторону окраинный рукав спиральной галактики. Шум душа напоминал свист вселенского эфира. Но шум умолк, дверь ванной скрипнула, и Ветка вышла. – Бросай сигарету, – шепотом велела она. – Пойдем в комнату. В комнате Служкин сел на диван, а Ветка хлопнулась рядом, прижавшись к нему. Служкин обнял ее. – Ну, не думал, не гадал… – пробормотал он и принялся целовать Ветку в губы. Ветка поддавалась с жаром и энергией. Служкин расстегнул сверху донизу пуговицы ее халата, положил руку на ее горячий живот, медленно повел ладонью вверх и взял, как грушу, тяжелую и крупную грудь Ветки. И тут во входной двери заелозил ключ. – Колесников вернулся! – шепотом крикнула Ветка, слетела с дивана и начала лихорадочно застегиваться. – Великий факир изгадил сортир, – сквозь зубы, едва не зарычав, сказал Служкин, встал, ушел на кухню, включил свет и злобно обрушился на табуретку. Ветка отщелкнула собачку, и Колесников наконец-то вошел. – Чего закрылась-то на сто оборотов? – раздраженно спросил он, разуваясь. – Чего тут, украдут тебя, что ли?… Служкин ушел? – Нет, на кухне сидит, – ответила Ветка и, подумав, добавила: – Курит. Служкин покорно вытащил сигарету и закурил. Мягко ступая в одних носках, Колесников прошел на кухню и поставил перед Служкиным на стол бутылку водки. – Обломала она меня, – тихо сказал Колесников. – Насовсем и навсегда выгнала. Сейчас с горя пить будем. Ветка появилась в дверях кухни. – Ты чего вернулся-то? – спросила она. – Автобуса долго не было. Холодно ждать. – На улице – минус два… – Минус два – жара, что ли, по-твоему?! – рявкнул Колесников. – А ты говорил, Будкин плакать будет… – совсем робко, по инерции сказала Ветка. – Да хрен с ним, – махнул рукой Колесников. – Пускай плачет.
|