Українські землі землі під владою Російської та Австрійської імперій у першій половині ХІХ 13 страница

– Только без непристойностей,– запротестовала Яга, уже успевшая прийти в себя после неудачной посадки. Удобно примостившись на бревне, она деловито разматывала клубок ниток из медвежьей шерсти.

– Да где ж она? – Балбес хлопал себя по бедрам, ощупывая повязку.– В долг поверишь?

Илье все это надоело.

– У тебя что, претензии к своим коллегам?

– Ну!

– Кончай эту бодягу!!! Вы меня уважаете?

– Спрашиваешь!

– Какой базар, папа! – зашумело собрание.

– Тогда объявляю мораторий на все разборки, за исключением одной.

– Какой?

– Разборки с Кощеем. У нас стрелка. Забыли?

– Папа, не боись!

– Да мы его…

– Лично на рога намотаю!

– Нам бы только для поднятия духа…

– Все будет. И для поднятия, и для опускания… А ну тащите сюда все, что от терема осталось.

Команда Ильи, почувствовав твердую руководящую руку, дружно взялась за дело, и вскоре бревна и обломки рухнувшего терема Василисы перекочевали в центр подворья.

– Поджигай!

Саламандра вылетела из своей кастрюльки и радостно взлетела на вершину дровяного холма. Раздался треск, и появились первые язычки пламени. Через пару минут костер разгорелся, осветив посад и всех участников ночного шабаша.

– Совсем другое дело,– удовлетворенно хмыкнул Илья, потирая шишку на лбу.– Вот теперь можно и для поднятия духа…

– Ура!!!

Спасенные Трусом и Бывалым ведра торжественно выставили перед капитаном.

– Папа, банкуй! – «Папа» уже не возражал. Благие намерения выйти трезвым из этой переделки рухнули на поляне Яги.

– Гуляют все… кроме Лиха. Он как выпьет, такой дурной становится!

Лихо тоже не возражал, так как мирно спал, повязанный домовыми веревкой, поддерживавшей раньше его же штаны. Боевой дух союзной армии чистой и нечистой силы, ставшей под знамена «папы», был немедленно поднят на должную высоту.

– Папа! Что б мы без тебя делали? – Левая в пьяном умилении полезла целоваться к «папе». С другой стороны с той же целью лезла Правая. Господь хранит детей и пьяниц. Центральная опередила их обеих. От ее поцелуя «папа» закувыркался в сторону костра, и поцелуи Правой и Левой достались Центральной.

– Как трогательно,– всхлипнул Трус, вытирая слезу левым рогом.– Балбесик, а ты не хочешь с нами поцеловаться?

– Хочу, Трусик,– проблеял Балбес и пополз в сторону своих сограждан по суверенному болоту.

– А вы представьте себе: папы нет и выпивка кончилась…

– Кошмар!!!

– Чур меня, чур меня…

– Ну ты скажешь, зелененький. Это как так – папы нет?!!

– Ну а если… – упорствовал Гена.

– Ребята, давайте жить дружно.– Илья отряхнул свою старомодную рубашку, отметив про себя, что она уже стала не чище его подпаленной гимнастерки.– В этом деле главное – система. Если она работает, то есть… гм… папа, нет папы – дело от этого не страдает.

Яга подняла голову и, не прекращая стучать спицами, с любопытством прислушалась.

– Папа, научи! – Команда Ильи смотрела влюбленными глазами на своего вождя. Капитан огляделся, прикидывая, где бы пристроиться. Чебурашка, поняв его намерения, нырнул в темноту и вскоре вернулся, волоча за собой кресло.

– Откуда?

– Оттуда.– Чебурашка мотнул головой в сторону костра.

– Заныкал?

– А чего палить зазря? Мебель почти не пострадала. Вдруг, думаю, Василиса или папа отдохнуть захотят.

Илья довольно улыбнулся, польщенный заботой, ласково потрепал министра финансов по мягкой шерстке на голове и уселся в кресло. Спинка отлетела, ножки раздвинулись в разные стороны, и Илья вновь очутился на земле.

– Мебель не пострадала, говоришь? – кряхтя, спросил капитан, с трудом поднимаясь в очередной раз.

– Почти,– смутился прораб.– Ща починим.

И Чебурашка направил свои стопы в сторону развалин кузницы.

– Ну уж нет, я лучше постою.

– Папа, так что там насчет системы? – Черти, изрядно намучившиеся в бесплодных попытках самостоятельно добыть «нектар», ерзали от нетерпения.

– Так и быть, слушайте. Главное в этой системе– отсутствие конкурентов, ибо лучший вид конкуренции – это монополия. Ясно излагаю?

– Ага,– отрицательно закрутила головами аудитория.

– А что такое конкуренция?

– А что такое монополия?

– Та‑а‑ак,– задумчиво протянул Илья.– Ладно, попробуем проще. Чебурашка, тащи сюда какую‑нибудь бумагу из своих закромов.

– Нету,– огорченно вздохнул прораб,– не изобрели еще. Может, пергамент?

– Тащи.– Капитан вытащил из рюкзака шариковую ручку, постелил на спинку кресла пергамент, доставленный министром финансов, и пустился в объяснения.

– Значит, так. В целях обеспечения секретности информацию раздробим на мелкие кусочки и хранить будем в самом недоступном месте… по частям.

– Ивана‑сан, моя им не доверять. Секрет моя хранить. Моя самурай. Моя никому не сказать, всем головы отрубать.– Слегка оклемавшаяся катана уже несколько минут с любопытством прислушивалась к лекции папы и теперь вносила свои предложения, ерзая у него на плече.

– Цыц, япошка! Тебе русскую душу не понять. Теперь внимание! Записываю. Це два аш пять о аш. Понятно? – Илья удовлетворенно обвел рамочкой корявую надпись, красовавшуюся в центре листа: «С2Н5ОН».

– Ага,– неуверенно протянула ошарашенная аудитория.

– Ну надо же как просто,– восхитился Балбес.– Це два аш пять о аш. А мы мучились.

– Да, знать бы раньше… – почесал затылок Бывалый.

– Где хранить будем? – деловито спросил Чебурашка.

– У меня! – вызвалась Яга.– Леса у нас глухие, укромных мест много…

– Не возражаю,– кивнул Илья. Чебурашка со вздохом протянул свиток Яге. Пергамент выскользнул из его рук, сам свернулся в трубочку и молниеносно исчез в складках необъятной юбки ведьмы. Экс‑прораб, не мешкая, постелил на спинку следующий лист.

– Перейдем к техпроцессу… кхе, кхе… В горле что‑то пересохло.

– Водички? – участливо сунулась Центральная.

– Это мы щас,– засуетилась Левая.

– До колодца Лихо еще не добрался,– успокоила капитана Правая.

– Что?!! – возмутился Илья.– Учишь их, учишь, а они водички, понимаете ли… – Капитан явно пошел вразнос.

Гена постучал кулаком по лбу, выразительно глядя на Горыныча.

– А‑а‑а,– дошло наконец до Центральной.– Нам тоже не помешает… – озабоченно пробормотала она.

– Ох, Ваня,– вздохнула Яга,– что‑то я сомневаться начала в успехе.

Однако капитан, уже набравший обороты, в успехе не сомневался:

– Все будет хоккей, бабуля!

Смазав голосовые связки, капитан продолжил:

– Ну, технология – это в принципе еще проще. Главное – зашифровать. Чтоб никто посторонний не догадался. Чан мы обозначим… скажем… чертов котел. Запомнили?

Аудитория торопливо закивала.

– Медовуху обзовем, скажем… нектаром. Принимается?

– Принимается, принимается,– одобрило собрание.

– Огонь у нас будет красным петухом. Идет?

– Идет!

– Кстати, а чего это Авдеич у нас так подозрительно затих?

Все посмотрели на воеводу. Петух стоял, мерно покачиваясь на широко расставленных лапах, уперев крылья в бока. Чебурашка подошел поближе, заглянул ему в лицо и вернулся к «папе».

– Спит,– коротко сообщил он.

– Молодец! Вот нервы у мужика. Впереди смертельный бой с самим Кощеем, а он спит. Орел. Как царем стану, обязательно награжу. Так, на чем я остановился?

– На красном петухе,– сонно прокудахтал воевода,– насчет награды не забудь.

– Постараюсь,– кивнул Илья.– Как бы нам змеевик обозвать? – Капитан задумался.

– Пьяная саламандра,– подсказала из костра ящерка.

– Молодец! А ну, кто придумает, как водичку холодную обозвать?

– Холодную, говоришь? – подключилась к общему творческому процессу Яга.– Холодная обычно родниковая бывает али в речке, где ключи бьют.

– Давай ключом назовем,– предложил Гена.

– Заметано. Ну а готовый к употреблению продукт предлагаю назвать огненным драконом. Идет?

– Идет!!! – радостно заорал Горыныч.

– Так и запишем.

В течение нескольких минут над посадом стояла полная тишина. Все затаив дыхание наблюдали, как на пергамент ложились неровные строчки. Закончив этот нелегкий труд, капитан сделал вдох, с наслаждением потянулся и взял в руки шуршащий лист.

– Так, что у нас получилось?.. Угу… наполнить чертов котел свежим нектаром, поставить его на красного петуха, сверху положить пьяную саламандру и бить ее ключом, пока не родится огненный дракон. Огненный дракон поместить в кувшин, плотно закупорить горлышко и залить его кипящим воском. Вот так вот! Хрен кто догадается. Держи, Чебурашка! – Илья торжественно передал домовому пергамент.

– Братва! Вы только подумайте, сколько папа для нас сделал, какой коллектив сколотил! – Соловья‑разбойника раздувало от избытка чувств.– Давайте выпьем за нашего папу…

Возражений, естественно, не последовало. Лишь Яга укоризненно покачала головой. Илья виновато развел руками и попытался поклониться даме, покачнулся и, чтобы не упасть, схватился за чей‑то клык.

– Надо же какой тупой! Ты кто?

– Центральная.

– Будем точить. Прораб!

– Я министр,– икнул Чебурашка.

– Министр… инструменты!

Нервы Кощея вибрировали, как туго натянутая гитарная струна. Ночь уже давно вступила в свои права, а он все никак не мог принять нужный облик.

– Ну, Кощеюшко, давай. Сосредоточились, успокоились, поехали! – Накачав себя соответственным образом, Кощей в четвертый раз провыл заклинание личины, глянул в зеркало и в четвертый раз сплюнул. От негра в нем была одна повязка Лумумбы. Все остальное больше напоминало хорошо просушенного на солнце старичка индуса, выкрашенного почему‑то в нежно‑розовый цвет. Кощей повторил попытку и стал оранжевым, затем зеленым, голубым, затем… цвета детского поноса. Это его доконало. Пнув со злости кучу тряпья на полу, Его Бессмертие уже всерьез было решил прикинуться китайцем, как взгляд его упал на коробку с сапожной щеткой, вывалившуюся из кучи хлама. Решение напрашивалось само собой. Через полчаса Кощей превратился в настоящего негра, от которого за версту несло гуталином. Сдернув с ручки двери большое медное кольцо, пристроил его в носу. Сходство стало идеальным. Не хватало только копья. Эту проблему Кощей решил, отодрав узкую рейку от косяка двери подземной кладовой. Его Бессмертие был готов к поединку.

– Ну, Ванька! Держись! Я иду!!!

Разношерстная команда мастеровых, тщательно проинструктированная Вакулой, рассыпалась по периметру посада, охраняя его от вторжения извне. Сам кузнец залег на самом опасном участке. Замок Кощея располагался к югу от посада. Время шло, Кощея не было. «Струсил!» – ликовал Вакула, глядя на догорающие останки терема на площади. «Скоро опять человеком стану. Кузню отстрою… а может, и воеводой останусь… ежели с Авдеичем чего‑нибудь… прости господи мысли мои грешные. Не приведи бог, конечно… ну а если… тогда Малашка не отвертится. Нос‑то сразу воротить перестанет. Воевода! Звучит! Василиса благословение даст. Не откажет же она своему воеводе…» Треск ветвей со стороны замка Кощея заставил встрепенуться размечтавшегося кузнеца. Маленькая черная фигурка, облаченная в элегантную юбочку из сушеных пальмовых листьев, ломилась сквозь кусты, сердито бормоча что‑то под нос. Большое медное кольцо, качающееся в носу при каждом шаге, било фигурку по зубам, что, вероятно, и было причиной ее раздражения. В руках фигурка держала длинную палку, отдаленно напоминающую копье. Темнота не мешала Вакуле разглядеть все эти подробности. В волчьем обличье кузнец приобрел много новых способностей, в том числе и ночное зрение. «Кощей,– смекнул Вакула.– Вот хитрюга. Права была Василиса. По части личин да чар он мастак. Однако нас не проведешь. Мы тебе проверочку устроим. По методике Василисы Премудрой». И кузнец, недолго думая, распластался в длиннющем прыжке, широко раскрыв пасть, взяв прицел точно между ног подозреваемого.

Практики лесного зверя подкрадываться к жертве бесшумно Вакула не имел, а потому сообщил о своих намерениях прямым текстом:

– Ща я те, Кощей, кое‑что оттяпаю!

Получивший своевременное уведомление Кощей немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов, подставив под удар то, что у нормальных людей называется мягкое место. У Кощея это место оказалось настолько жестким, что от боли взвыли оба.

– Офонарел, что ли? – заверещал Его Бессмертие.– На порядочных людей кидаешься? Тебе что, делать больше нечего?

– Прошу прощения.– Кузнец сплюнул обломок зуба, вымазанный в гуталине.– Ошибочка вышла. Обознался.

Незнакомец как был черненьким коротышкой с кольцом в носу, так им и остался.

– Я те дам, обознался! – осерчал Кощей, перехватил копье на манер дубины и с треском переломил его о хребет Вакулы.

– Я ж извинился! – обиженно провыл волк, улепетывая со всех ног от греха подальше. Кощей тоже расстроился. Потирая покусанное место, он подобрал обломки копья и двинулся к цели своего путешествия. До посада было уже рукой подать. Проломившись сквозь густой кустарник, Кощей на одном дыхании взлетел на развалины кузни и замер. Картина, представшая перед ним, заставила его так широко открыть рот, что проклятое кольцо ввалилось‑таки внутрь, благополучно миновав зубы. Его верные слуги плечом к плечу с его злейшими врагами пели песни и пили вино! Больше всех старался Соловей‑разбойник:

Вы слыхали, как поют дрозды‑ы‑ы‑ы‑ы‑ы‑ы‑ы?

Нет, не те дрозды, не полевы‑ы‑ы‑ы‑я‑я‑я‑я‑я‑я…

Кипя от возмущения, Кощей двинулся к нахалу с целью немедленно разобраться, но по дороге его внимание привлекли Гена и Чебурашка, старательно втолковывающие что‑то чертям.

– Я прораб или не прораб? – грозно вопрошал домовой, засунув голову в пасть Центральной.

– Прораб,– донесся из пасти голос Балбеса.

– Я министр или не министр?

– Министр.

– Тогда отдай напильник!

– Не отдам. Моя очередь… Я тоже хочу ссспоссобсствывова… блин… споспешшшствов…

– Внести вклад в общее дело в борьбе с паханом,– прокукарекал с ноздрей Центральной петух.

«Ага,– смекнул Кощей,– у меня появился союзник». И он начал протискиваться поближе, в надежде услышать что‑нибудь новенькое о неведомом пахане.

– Кончай базар, братаны,– дыхнула крутым перегаром Левая.– Ночь на исходе, а вы все с Центральной возитесь.

– Не лезь наперед папы в пекло.– Илья уступил Трусу место. Трус откинул рога за спину, торопливо сел на землю, схватился за свой конец напильника и начал яростно шаркать им взад‑вперед. Балбес, удобно устроившийся на языке Центральной, не ожидал такой прыти от своего коллеги, упустил свой конец, и напильник вместо треугольного зуба Центральной проехался по ее губе. Двухметровый обрубок бревна, распяливший пасть судьи, затрещал, но выдержал.

– А говорили – не надо! – торжествующе сказал Илья.– Предосторожность не помешает!

Балбес грозящей ему опасности даже не заметил. Трус, дрожа от нетерпения, торопливо приладил напильник к следующему зубу и собрался продолжать в том же духе.

– Кто ж так точит, бестолочь? – не выдержал Кощей.– А ну дай сюда напильник! – Выдернув у оторопевшего черта инструмент, Его Бессмертие бесцеремонно отодвинул Труса в сторону. Но продемонстрировать свое мастерство Кощею не дали.

– Отвали, мужик! – рыкнул Бывалый.– Вишь, мы делом заняты?

– Ходют тут всякие,– поддержал Бывалого Чебурашка,– а потом… напильники пропадают.

Напильник был немедленно изъят, Кощей с позором изгнан пинком копыта по уже пострадавшему от Вакулы месту. Илья вмешаться не успел. Его команда действовала слаженно и дружно.

– Это вы, конечно, молодцы, но, может, не стоило так? – Илья с любопытством разглядывал Кощея.– Мужик помочь хотел. От души, можно сказать. Откуда ты, негритосик? Как тебя звать‑величать? С чем пожаловал?

– Мой Лумумба. Вождь. Меня вся Африка знает.– Разобиженный Кощей с трудом входил в роль.– А ты кто такой?

– А я папа. Меня весь Рамодановск знает. А это у тебя что? – Илья кивнул на обломки рейки.

– Мой боевой копье! – старательно коверкая речь, отрапортовал Кощей.

– Оружие надо держать в порядке,– укорил Кощея Илья.

– Попробуй удержи! – загорячился Кощей.– По вашим лесам такие психи бегают, копий на них не напасешься. Сначала наследство норовят оттяпать, а потом извиняются. Обознались они, видите ли. Да ты сам посмотри! – Кощей в запале развернулся тылом и задрал юбочку. На тощем, костлявом заду Его Бессмертия виднелся четкий отпечаток зубов Вакулы.

– А я думал, у негров наследство с другой стороны,– почесал затылок Илья.

– Это у негров,– рассердился на бестолкового оппонента Кощей,– а у нас все как у людей.

– Это как?

– Ну ты что, сам не видел, через ж… Ой! Все по‑русски, короче, не ошибешься.

– Да, здесь трудно ошибиться. Орлы!!!

– Че!

– Че!

– Че, папа?

– Нашего полку опять прибыло. Новый русский, похоже. Только почему‑то черненький. Ну, оно понятно… он же из Африки. Давай, новобранец, держись коллектива. С нами не пропадешь.

И Кощей начал держаться коллектива. К Яге, невозмутимо продолжавшей работать над вторым чулком, он приблизиться побоялся, испугавшись разоблачения. Он до сих пор не мог в толк взять, как ей удалось обойти заклятие и покинуть поляну. А потому Бессмертный для начала подержался около Соловья‑разбойника и даже попытался подпевать старческим дрожащим фальцетом. Дал петуха, смутился и вернулся к основному составу, только что закончившему точить зубы Центральной. Балбес выполз из широко распяленной пасти дракона, распорку выбили отнятой у Чебурашки кувалдой, лишь по чистой случайности не смахнув заодно и пару остро отточенных зубов. Однако, несмотря на это, пасть Центральной закрываться не спешила.

– Перебор,– почесал затылок «папа».– Бревнышко великовато.

– Ну и что? – не поняла Левая.

– Челюсти заклинило,– пояснил капитан.

– Папа, а ежели сверху по ноздрям… – Чебурашка кивнул на молот.

– Ты больше не пьешь! – вынес свой вердикт Илья.– Алкоголь пробуждает в тебе садистские наклонности.

Однако Левая так не считала и осуществила идею прораба, использовав в качестве молота собственную морду. Хрустнув в суставах, челюсть захлопнулась.

– Спасибо,– поблагодарила Центральная прокурора.

– Нет проблем,– не менее любезно ответствовала Левая судье,– по морде я завсегда с превеликим удовольствием…

– На чем бы заточку опробовать? – завертел головой Илья.

– А на этом бревнышке,– подсказал Кощей.– Оно все равно великовато.

– Ценная мысль,– согласился капитан.– Ну‑ка, любезная, открой ротик.

Центральная послушно открыла «ротик» и с треском захлопнула его, перерубив подсунутый внутрь обрубок пополам.

– Так держать! – одобрил Илья.– Чья очередь?

– Моя! – Левая отпихнула морду Центральной и торопливо разинула пасть.

– Ну, тут теперь и без нас разберутся,– решил Илья.– Что‑то пахана не видно. Скоро светать будет. Похоже, нагнали мы на него страху.

Кощей задрал голову и с ужасом увидел, что звезды начали потихоньку меркнуть, а небо на востоке медленно светлеть. Проклиная себя за трусость (после похода на болото Кощей не решился использовать заклинание переноса, а потому много времени потерял на дорогу), Его Бессмертие приступил к осуществлению своего хитроумного плана, не надеясь уже на помощь неведомого пахана.

– Да, все хотел спросить,– обратился он к Илье, вздумавшему устроить переодевание,– вам Ванька здесь нигде не попадался?

– Это какой Ванька? – удивленно вскинул брови Илья, натягивая на себя свою грязную, с подпалинами камуфляжку.

– Дурак!

– Сам дурак! – обиделся Илья и схватил Кощея за кольцо.

– Да не ты дурак, Ванька – дурак! – загнусавил Кощей, так как вместе с кольцом в крепких пальцах капитана оказались и ноздри Его Бессмертия.

– А я за него,– прорычал Илья,– ну‑ка, повтори, кто тут дурак? Я? А может быть, ты?

– Я дурак, я,– чуть не плача, прогундел Кощей.– Уж и пошутить нельзя,– уже нормальным голосом захныкал Его Бессмертие, пока капитан оттирал пальцы от гуталина об его юбочку.

– За такие шуточки братва в сортире мочит! Ну, чего тебе из‑под меня надобно?

– Да ничего мне из‑под тебя не надобно. Я ему, можно сказать, из самой Африки подарок к свадьбе тащу, а он меня за нос… – Кощей, войдя в роль, так увлекся, что сам искренне поверил в свои слова и всхлипнул от обиды. Из глаз Его Бессмертия закапали слезы, смывая гуталин со впалых щек.

– Извини, погорячился.

– И ты туда же,– рассердился Кощей.– Что за дикари тут живут? Сначала в рыло норовят… а потом извиняются.

– Да вообще‑то можно и наоборот,– почесал затылок Илья.

– А какие подарки? – Чебурашка нетерпеливо дернул за юбочку Кощея.

– Замечательные! – обрадовался изменению темы Кощей. Именно этого вопроса он и ждал.– Золото, алмазы и даже бриллианты. Прямо с рудников.

– Бриллианты с рудников? – удивился капитан.

– Ага,– увлеченно врал Его Бессмертие.– Мы на такую жилу наткнулись… – Кощей чмокнул губами,– там этих бриллиантов ну завались. Лопатами гребем…

– Бриллианты нам не помешают, правда, Чебурашка?

– Ага,– согласился домовой,– хозяйство восстанавливать надо. А то у нас навару за три дня одно золотое яичко.

– Ну, на яичко ты губы не раскатывай,– осадил Чебурашку капитан.– Это я себе на память оставлю.– Илья вытащил из штанов золотое яйцо, полюбовался им и засунул в карман гимнастерки. Рука его при этом случайно задела крест, и он затряс обожженной рукой. Только тут бравый капитан заметил, что крест уже прожег нагрудный карман, и пачка баксов, лежащая в нем, потихоньку начала чернеть и дымиться.

– Ты что творишь? – рассердился на «звоночек» Илья.– Это ж валюта!

Крест молниеносно остыл и даже покрылся изморозью. Судя по всему, он серьезно обиделся. А Кощей тем временем трепетал, не сводя глаз с кармана Ильи, в котором он узрел свою смерть.

– Никак замерз? – посочувствовал Илья.– Оно понятно, здесь не Африка.

– А где подарки‑то? – деловито поинтересовался Чебурашка.– Оприходовать надо бы.

– Чуть‑чуть не довез,– скорбным голосом заявил Кощей, продолжая трястись,– слоны от холода замерзли.

– Слоны? – поразился Гена.

– Подарков много,– пояснил Кощей,– без слонов не дотащишь.

– Где замерзли? Координаты! – потребовал Соловей‑разбойник. Он уже не пел. Перед его мысленным взором сверкали сокровища жаркой Африки.

– Да тут, совсем рядом! – радостно завопил Кощей. Он схватил Илью за рукав и потащил к остаткам частокола, косясь на розовеющую полоску восхода. Однако довести до конца свое черное дело Кощей не успел. Чебурашка, чрезвычайно озабоченный пополнением посадской казны, шустро припустил следом, споткнулся второпях и с разбегу боднул Кощея в его тощий бессмертный зад.

– Опять? – заорал Кощей, хватаясь за пострадавшее место. Его можно было понять. За эту ночь оно страдало уже трижды. Его вопль перекрыл яростный рев. Перед изумленной троицей вздыбилась огромная медведица, перекрыв выход из посада.

В эту последнюю ночь Василиса не сидела сложа лапы. Ее челядь плотно перекрыла посад со всех сторон. Воробьи, белки, куры сновали от основной ударной силы, состоящей преимущественно из волков и собак, к Василисе с докладом и обратно с указаниями. Прорваться сквозь этот заслон незамеченным было практически невозможно.

– Границу посада пытались пересечь два муравья и гусеница,– докладывал воробей, запрыгивая на лохматое плечо Василисы.

– Пересекли?

– Не успели.

– Почему?

– Съел.

– Не стошнило?

– Никак нет.

– Значит, Кощей еще где‑то бродит. Продолжай в том же духе.

Воробей упорхнул, а его место заняла взъерошенная курица:

– Васька‑кривой докладывает, что слева от него на территорию посада никто не проникал.

– А справа?

– Так он же кривой…

– Тьфу! Бестолочь! Лети назад и пялься направо.

Пощекотав острыми коготками, на плечо взметнулась юркая белочка и затараторила:

– Хозяйка, Вакула просил передать, что Кощей в посад пока не совался, только он больше не может на карауле стоять.

– Это еще почему? – недовольно рыкнула медведица.

– А он себе зуб сломал,– хихикнула Малашка,– и пасть гуталином вымазал. Мне бы, говорит, к ручейку зубки почистить, а то мерзко пахнет.

– Какой зуб, какой гуталин? – затрясла головой Василиса.

– Зуб правый, третий сверху. А гуталин хороший, черный. У нас такого в посаде не достанешь. Им бы лапти начистить… шик! Я вот думаю…

Поняв, что от этой трещотки толку все равно не добьешься, Василиса опустилась на четвереньки и наметом ринулась к южной части посада. Она застала Вакулу за довольно странным для волка занятием. Сидя на хвосте, он пытался левой передней лапой ощупать спину, по которой прогулялось «копье» Кощея, а правой ерзал по носу и зубам, счищая гуталин и отчаянно фыркая.

– Об кого зуб сломал? – тряхнула Василиса Вакулу.

– Об негра.

– А гуталин откуда взял?

– Негр дал… случайно… Он, наверное, не хотел, но дал.– Запутав Василису окончательно, Вакула принялся яростно вылизывать нос, фыркая и чихая.

– Так… – Василиса собралась наконец с мыслями.– Ну а негр куда делся?

– В посад двинул.

– В посад? – яростно сверкнула глазами медведица.– Так это ж Кощей, балда!!!

– Дык как же, матушка? – вскинулся Вакула.– Я его почти за энто за самое… а он хоть бы хны… и кольцо в носу, и колер не сменил.

Но Василиса уже не слушала кузнеца и неслась к частоколу.

– Бей Кощея! – взревела она, наткнувшись на своего почерневшего от гуталина воздыхателя, увидела Илью, засмущалась и стыдливо попятилась, прикрываясь лапами.

– Кощей? – удивленно спросил Илья, хватая па‑пуаса за кольцо.

– А как же алмазы, бриллианты? – захныкал Чебурашка.

– Обманул, гад! – догадался Соловей‑разбойник, надувая щеки.– Ща я те одну песенку просвищу!

– Так вот почему крестик‑то… Как же я запамятовал? Ну извини,– в пьяном раскаянии взмолился Илья.

Иней растаял, и крестик вновь накалился.

– Братаны! Пахана поймали! – радостно сообщил капитан, волоча пленника поближе к костру. Кощей понял, кто такой пахан, понял, что рассчитывать на него можно как на себя самого, и наконец понял, что их сейчас обоих будут бить.

– На помощь, Яга! – завопил он.– Ты по договору обязана помогать мне!

– Я и рада бы, Кощеюшка,– заголосила Яга плачущим голосом.– Да повязали меня злодеи проклятые, сил колдовских лишили…

В доказательство она подняла руки с недовязанным чулком кверху. Вокруг запястий торопливо летал клубок, стягивая их прочной шерстяной нитью.

– Изменщица! – пискнул Кощей, рванулся что есть силы из крепких объятий мучителя и бросился наутек.

– Уйдет,– заволновался Гена.– Чебурашка, буди оружие!

Кощей метался по площади, уворачиваясь от тянущихся к нему рук, лап, когтей и крыльев.

– Не уйдет,– заверил Илья, сдергивая с плеча хмельную катану‑кладенец, и попытался достать им «пахана». Вместо полновесного удара меч щелкнул на манер кнута, естественно, промазал и заверещал что‑то о потере лица.

– Да пошел ты со своим лицом,– рассердился Илья и швырнул его в удирающего Кощея.

– Ивана‑сана, не надо! – взвизгнул меч в полете, сделал три оборота вокруг шеи «пахана» и заткнулся, разобидевшись на весь мир.

– А мы его так! – азартно сказала Центральная, шмякнув мордой о землю, на которой только что стоял ее бывший хозяин. Кощей оказался шустрее. Левой воевать таким способом было несподручно, так как зубы были недоточены, а пасть распирало бревно. Недолго думая, она шарахнула по «пахану» огнеметом. Из пасти, взвизгнув, вылетел подпаленный Балбес и вышиб своим телом бревно. Пасть захлопнулась, автоматически перекрыв напалм.

– Эх, раззявы! – сердито кукарекнул с головы Правой воевода, взмахнул крыльями и смело ринулся в бой.

– Пли! – тормошили Лихо Чебурашка и Гена. Очки были сняты, голова повернута на улепетывающего врага, но бедовый глаз «секретного» оружия открываться не желал.

– К черту! – разозлился прораб.– Где открывалка?

– Туточки.– Трус метнулся к молоту.– Это мы вмиг обеспечим.

– Садисты,– сонным голосом пробурчал Лихо и соизволил открыть глаз. Зрачок начал медленно фокусироваться и вращаться в поисках мишени.

– А мы его, пожалуй, так,– решила внести свой вклад в общее дело Правая, срывая со спины рюкзак Ильи. Рюкзак, с притороченным к нему автоматом, отправился в полет, стремительно догоняя Его Бессмертие.

– Пли! – лениво буркнул Лихо и вновь задремал, не дожидаясь результатов залпа. Так как тощую фигурку Кощея перекрывала широкая спина Ильи, результат предсказать было нетрудно. Приклад автомата финишировал на темечке «папы», лямки рюкзака захлестнули его шею, сам рюкзак развернулся на загривке Ильи и рванул его вперед. Вывернув голову с выпученными от ужаса глазами на сто восемьдесят градусов, Кощей прибавил обороты в тщетной попытке оторваться от настигающего кома, состоящего из проклятого Ивана‑дурака, автомата и рюкзака, но судьба распорядилась иначе. Солнце наконец‑то бросило свой первый луч на посад, из которого так и не успел выкатиться Илья.