Глава 5. Выйдя из здания штаба бригады, Александр Звягин задумчиво вздохнул и сдвинул черный берет на затылок.

Выйдя из здания штаба бригады, Александр Звягин задумчиво вздохнул и сдвинул черный берет на затылок.

– Ничего не пойму, – пробормотал старший лейтенант. Экстренное возвращение из Чечни вызвало у него недоумение. Мысль о том, что разберется на месте, не оправдалась. Командир бригады, выслушав доклад разведчика, утвердительно кивнул, а на прямой вопрос командира группы ответил уклончиво:

– Это связано с оперативной необходимостью.

Вот только с какой необходимостью, никто морпеху в штабе не удосужился объяснить.

«Ладно, нет ничего тайного, что бы не стало явным. Разберемся», – решил про себя разведчик, вспомнив, что есть и положительные моменты: спать он сегодня будет не в палатке под дружных храп подчиненных, а в постели с собственной женой...

Офицерский жилой городок размещался на территории бригады. Когда‑то, в благословенные советские времена, здесь был пансионат отдыха «Союз‑рыбак», потом обустроили частную базу отдыха предприимчивые дельцы, но долго этому заведению просуществовать не довелось. За благопристойной вывеской нашел приют комфортабельный бордель. Впоследствии его «накрыли» сотрудники внутренних дел, хозяева вертепа получили приличные срока за содержание притона, скупку краденого и торговлю наркотиками, а бывший пансионат был конфискован и передан Министерству обороны, которое на Каспии формировало бригаду морской пехоты.

Теперь в коттеджах проживал офицерский состав. Каждый из приземистых домиков был обшит снаружи пластиковым шпоном и имел четыре отдельных входа, и проживало там соответственно четыре семьи, обеспеченные просторной гостиной, уютной спальней, небольшой кухней и вместительным санузлом.

Еще на подходе к своему коттеджу Александр учуял ароматный запах жареного гуся, и только сейчас он подумал, что чертовски проголодался. Служебная кутерьма напрочь выбила мысли о еде, и вот теперь Звягин сглотнул набежавшую слюну, подумав о хрустящей корочке жареного гуся, салате из молодой капусты и рюмке охлажденной «Столичной».

Жену старший лейтенант застал в кухонных хлопотах, невысокого роста молодая женщина в цветастом переднике напоминала подростка, которому впервые разрешили самостоятельно накрыть праздничный стол.

– Дашка, в тебе что, открылся дар предвидения или здесь что‑то не чисто? – встав в дверях, удивленно спросил морпех.

– Саша? – резко обернувшись, супруга покрылась густым румянцем. И тут же, счастливо улыбнувшись, бросилась мужу на шею. – Все сразу, Сашенька.

Она прижалась к широкой груди и буквально впилась в губы мужа. Звягин почувствовал, как его тело пробил мощный электрический разряд страстного желания. Его жена была не только супругой по штампу в паспорте, она еще была той желанной женщиной, о которой он всегда мечтал.

Офицер подхватил миниатюрное тело супруги, собираясь пройти в спальню, но совершенно некстати Даша заартачилась.

– Нет, нет и нет.

– Что – нет? – вполголоса буркнул морпех, в его мозгу, как чека гранаты, дернулась взрывоопасная ревность.

– Мы не одни, – отводя в сторону глаза, тихо прошептала молодая женщина.

– Что?! – кровь отхлынула от лица разведчика, его загорелая кожа стала матово‑белой в одно мгновение...

– Гость у вас, Сан Саныч, дорогой гость, – из гостиной, улыбаясь, к зятю вышел адмирал Бастагин.

Звягин, опустив жену на пол, вытянулся во весь рост перед высокопоставленным тестем и рявкнул:

– Здравия желаю, Геннадий Викторович!

– Здравствуй, Саша, – ответил Бастагин, протягивая руку для приветствия.

– Вы как, по делам или дочку решили проведать? – слегка сдавливая своей грубой рукой мягкую ладонь штабиста, тут же на правах хозяина поинтересовался старший лейтенант.

– И то и другое, – нейтрально ответил контр‑адмирал, пристально посмотрел на морпеха и добавил: – Пока еще мои желания совпадают с моими возможностями.

Старший лейтенант пожал плечами и заявил:

– А я, пожалуй, приму с дороги душ и переоденусь.

– Давай, Саша, – Бастагин хлопнул зятя по‑дружески по широкому плечу.

В душе, как всегда, горячей воды не было, но Звягин давно отвык от простых радостей цивилизации. Вместо горячей ванны он мылся ключевой водой и заменял шампуни и гели для душа золой или глиной. Вместо чая‑кофе пил отвары из лечебных трав, а то и просто хвои. Пищу употреблял грубую, а при необходимости мог слопать горсть дождевых червей или слизней, для разнообразия вкусового букета добавив лягушачьи лапки или кузнечиков. Он уже не был человеком в общепринятом понимании, он был фронтовым разведчиком, субстанцией, живущей на самом острие судьбы, как бабочка‑однодневка, смерть которой может наступить в любое мгновение. И чтобы продлить свое активное существование, он должен уметь многое, такое, что простым смертным даже в кошмарах ночных не снилось. Впрочем, все это лирика, разведчик морской пехоты – это добровольный выбор, судьба, к которой Александр стремился с детства, а мягкая постель, хорошая еда и упругое тело жены – всего лишь награда за то, что, уходя на боевые, вновь возвращаешься живым...

По привычке растерев до красна свое мускулистое тело жестким полотенцем, Звягин с удовольствием надел свежее белье, поверх натянул спортивный костюм.

Стол в гостиной уже был накрыт, в центре на большом блюде, обложенный свежими овощами, исходил ароматом зажаренный до хрустящей корочки темно‑коричневый гусь. Вокруг в блюдах поменьше развернули боевые порядки различные салаты и острые закуски. В углу стола примостились откупоренная бутылка зеленого стекла «Советского шампанского» и пузатый длинношеий графин с охлажденной водкой.

Во главе стола, как и положено в такой ситуации, сидел тесть и по совместительству контр‑адмирал морской разведки Геннадий Викторович. По левую руку от него расположилась дочка, маленькая, трогательно хрупкая, она уже избавилась от передника и сидела за столом в легком шифоновом платье. На ее лице играла счастливая улыбка, большие голубые глаза искрились восторгом.

Адмирал уверенным хозяйским движением сперва наполнил игристым напитком высокий бокал на тонкой ножке, затем зятю и себе плеснул в хрустальные рюмки водки и предложил:

– Давайте, дети, за встречу и твое, Саша, благополучное возвращение.

– А это уже второй тост, – поправил его Звягин.

– Согласен, – покачал головой Геннадий Викторович. Выпили по первой. Водка, легко скатившись по пищеводу на дно желудка, приятной волной разлилась по телу. Дальше обед покатился по обычной в таких случаях накатанной колее. Пили за удачное возвращение с боевых, за любовь, за семью, за родственников...

– А теперь хочу предложить тост, – обычно бледное лицо контр‑адмирала приобрело темно‑розовый оттенок. Поднявшись, Геннадий Викторович поднял рюмку и проговорил тоном докладчика на конференции: – Хочу выпить за карьерный рост, твой рост, Саша. Пора поступать в Академию и двигаться к золотым звездам с генеральскими лампасами. А то боевой офицер, кавалер орденов, а все ходишь в старлеях. Куда это годится?

– Правильно, папа, – пьяненько захихикала Даша, захлопала в ладоши.

– Так ведь у нас сложная ротация, – недовольно проворчал Звягин, не нравились ему беседы о своей службе, тем более по пьяной лавочке, да еще с тестем, который с первого дня их знакомства подчеркивал, что они с Дашей люди разных полюсов, совершенно случайно оказавшиеся вместе. А тут такой пассаж.

– Ничего, Саня, все проблемы решим, – адмирал поднял левую руку, как гаишник, останавливающий машину. – Пока еще наши цели совпадают с нашими возможностями. И прежде чем я уйду на покой, ты будешь как минимум подполковником. А там и до генерала рукой подать.

Александр хотел возразить тестю, что и сам сможет устраивать свою дальнейшую службу, но его перебила супруга:

– Браво, папка, ты просто красавчик.

Даша вскочила со своего места и поцеловала отца в щеку. Говорить что‑либо после этого уже не имело смысла, тяжело вздохнув, старший лейтенант одним махом опрокинул в раскрытый рот водку.

Постепенно празднество стало подходить к своему завершению. Захмелевшая Даша отправилась варить кофе, Бастагин, разливая по рюмкам остатки водки, вдруг спросил:

– Вы, говорят, после боевых всей командой ходите в сауну.

– Есть у нас такая традиция, – подтвердил Александр, неожиданно припомнив аналогичную традицию из фильма «Ирония судьбы».

– Тестя не пригласишь?

– Отчего же не пригласить? – кивнул головой старший лейтенант. – Завтра во второй половине дня, как говорится, милости просим.

* * *

«Вот что, хлопчики, я вам хочу сейчас сказать, – голос адмирала Бастагина звучал ровно и совершенно спокойно, как будто не было двух часов совмещения сухого жара финской бани и обжигающего холодом бассейна с ключевой водой, и не было выпито немереное количество водки с пивом под копченый осетровый балык. Вообще, Геннадий Викторович держался настоящим моряком. – Вы, парни, гордость и цвет нации, вы рискуете жизнью, значит, стоите над всеми остальными. Это понимаю я, это понимают многие из высших слоев управления государством. Понимать‑то понимают, но изменять для вас ничего не собираются, поэтому вы и будете рисковать своими жизнями за сущие гроши. И самую большую награду сможете получить разве что в виде погребального салюта.

– А что делать, такова наша планида, – философски заметил прапорщик Фомин, отрывая крепкими зубами жирное осетровое мясо от жесткой рыбьей шкуры.

– Планида, говоришь? – скептически хмыкнул Бастагин. – Верно, есть такая планида, Родину защищать, то есть быть солдатом. Но настоящий солдат не только тот, кто готов умереть, выполняя приказ командования, но и тот, кто с выгодой для себя не зевает. Если есть возможность свою судьбу повернуть, обеспечить себя до конца жизни, так только дурак такой шанс упустит. – Контр‑адмирал выжидающе замолчал, ожидая реакции морпехов.

– Вы бы, Геннадий Викторович, говорили напрямую, а не ребусы загадывали, – деловым тоном проговорил Шляхтич, свято помня главное правило бани, где нет званий и чинов. Здесь все равны. – Или, может, вы решили нам предложить какую‑то сделку с недобитыми «чехами», так это зря. Мы этих гадов били, бьем и будем бить.

– Вот это правильно, – хохотнул адмирал. – Значит, я в вас не ошибся. Жалеть моджахедов не надо, а даже наоборот... – Бастагин сделал короткую паузу, потом тяжело вздохнул и продолжил: – В общем, хлопцы, тут такое дело. По моей линии пришла информация, боевики готовят большую операцию по нападению на один из республиканских центров. Несмотря на грандиозный размах, на самом деле это отвлекающий маневр. Главная задача чеченской верхушки – вывезти с территории республики «золотой запас Ичкерии», двадцать тонн рыжья в слитках. Вот его я и предлагаю захватить.

В комнате отдыха сауны повисла гробовая тишина. Контр‑адмирал дал морским пехотинцам время осмыслить услышанное. Он выждал немногим больше минуты и продолжил: – Такой шанс выпадает раз в жизни, упустить его глупо и, главное, никому не придется нарушать присягу. Золото возьмем, как честно завоеванный трофей.

– А что нам с такой кучей рыжья делать? – неожиданно подал голос самый интеллигентный и застенчивый из команды головорезов радист Олег Сорокин. Он, как всякая птица говорун, обладал умом и сообразительностью, потому и смотрел на жизнь дальше, чем все остальные. – Не в скупку же его нести. Сразу наедут если не бандиты, то менты точно.

– Точно, с ментами махаться – себе дороже, потому как за ними госсистема, – поддержал радиста автоматчик Федька Бешеный, которого выяснение отношений с уголовным элементом нисколько не смущало, а вот с МВД, по его глубокому убеждению, действительно связываться хлопотно.

– Не так уж много получится, – успокоил уже начавших заводиться «кладоискателей» Бастагин. – Вы получите всего лишь половину от общего веса «золотого запаса». Остальное пойдет на подготовку и обеспечение операции. Как понимаете, в подобном положении мы не можем рассчитывать на помощь командования. Но... – опять короткая пауза. – С реализацией драгоценного металла, если будет желание, смогу помочь. У вас его купит банк, который финансирует операцию. Золото приобретут по биржевой цене, а деньги лягут на ваши личные банковские счета. Став долларовыми миллионерами, вы сможете заняться бизнесом, фермерством, или жить на проценты, как французские рантье. Ваше право, как распорядиться своим состоянием. Например, я надеюсь, что мой зять бросит по горам бегать и поступит в Академию, после чего будет делать карьеру в Арбатском военном округе[8]. Свой долг он сполна отдал Родине, теперь пора бы подумать и о будущем поколении...».

– Дальше ничего интересного, – Андрей Коломиец нажал клавишу «стоп» портативного диктофона. Сидящий напротив него в кресле Родион Крутов, с интересом слушавший записанный оперативниками секретный диалог, почти с восторгом произнес: – Ай да адмирал, ай да профи, уже набрал абордажную команду. Полчаса времени, пол‑ящика водки, выпитые за одним столом, – и готово. И никто не отказался...

– Откажешься тут, – хмыкнул второй опер Георгий Пантелеев, – когда на кону золотой запас пусть небольшой, но страны. Это тебе не рубиться с начфином за выплату кровных за боевые, это действительно как клад с острова сокровищ. Вряд ли кто устоит.

– Н‑да, Геннадий Викторович мужик настоящий, – с усмешкой и восторгом проговорил Крутов. – Сволочь, конечно, но мужик настоящий. Такие с Ермаком Сибирь завоевывали и со Степаном Разиным персов шугали. Умница, как торпеда, определил цель и пошел по кратчайшему расстоянию. – Неожиданно полковник внимательно посмотрел на своих помощников и поинтересовался: – А как вам удалось сделать эту запись? Неужели адмирал опростоволосился и вел архисекретный разговор без глушилки?

– Да нет, – сверкнув озорно карими глазами, стал пояснять Коломиец. – Чемодан «белого шума» мы еще в аэропорту у помощника Бастагина майора Пелевеса срисовали. А когда вчера вечером адмирал отправился в гости к зятю, а майор в гостиничном ресторане снимал проституток, мы немного поработали с чемоданчиком. Вывели из строя излучатель помех, индикаторы показывают работу оборудования, а на самом деле выходит пшик.

– Отлично, в строевой части обязательно на общем построении объявлю благодарность за смекалку. А так ждите, когда будем писать рапорт на имя генерала Каманина, – с одобряющей улыбкой проговорил Крутов, оба капитана понимающе улыбнулись, но не решились произнести положенное при поощрении «Служу Отечеству», потому что еще неизвестно, чем закончится проводимая оперативниками ГРУ операция.

Лицо полковника вновь стало серьезным, губы плотно сжались в прямую линию, глаза задумчиво сощурились. Крутов посмотрел на часы.

– Так, заряд нашего «клопа» уже закончился, – произнес он. – Второй раз нам вряд ли удастся так удачно подступиться к адмиралу, значит, придется действовать по старинке. Ты, Андрей, садишься на «хвост» старшему лейтенанту Звягину, а ты, Жора, берешь шефство над его тестем. Посмотрим, какие телодвижения сейчас начнутся.

– Но, товарищ полковник, – Георгий Пантелеев попытался протестовать, – нам поручено охранять вас. Топтаться за фигурантами немного другой профиль. Нужно вызвать «топтунов», и пусть они берут адмирала с зятем «под колпак».

– Все это верно, – согласно кивнул Крутов, – только нет времени вызывать «топтунов» (тем более нет никакой гарантии, что нам их предоставят). И ко всему нет времени на введение их в курс дела. А какая специфика у нас, сами знаете. Это первое. Второе, ваша защита нужна на активном этапе операции, а сейчас идет лишь подготовка. Я практически выходить из гостиничного номера не буду, потому что нужно собрать как можно больше информации. – Крутов кивком головы указал на включенный ноутбук. – Поэтому сейчас переквалифицируюсь в аналитика, и в первую очередь меня интересует капитан третьего ранга Пелевес. Не зря же его возле себя держит адмирал Бастагин.