![]() КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
КурилкаСтр 1 из 3Следующая ⇒
Статья 34. Страхование иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц на территории Российской Федерации
Иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица на территории Российской Федерации пользуются правом на страховую защиту наравне с гражданами и юридическими лицами Российской Федерации.
Статья 35. Рассмотрение споров
(в ред. Федерального закона от 21.07.2005 N 104-ФЗ)
Споры, связанные со страхованием, споры о праве использования субъектом страхового дела наименования (фирменного наименования), а также споры, связанные с действиями органа страхового надзора и его должностных лиц, разрешаются судом, арбитражным судом или третейским судом в соответствии с их компетенцией.
Статья 36. Международные договоры
Если международными договорами Российской Федерации или бывшего СССР установлены иные правила, чем те, которые содержатся в законодательстве Российской Федерации о страховании, то применяются правила международного договора.
Президент Российской Федерации Б.ЕЛЬЦИН Москва, Дом Советов России 27 ноября 1992 года N 4015-1
Владимир Дэс Курилка (сборник)
Текст предоставлен автором http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=5816800 Аннотация
В данный сборник вошли рассказы: 1. Курилка 2. Возвращение блудного папы 3. Лишний человек 4. Лора 5. Львица 6. Любовь – это жизнь 7. Откос 8. Патруль 9. Актёр 10. Писарь 11. Разрыв 12. Создание 13. Щедрость
Владимир Дэс Курилка (сборник)
Курилка
Каким же было мое удивление, когда я увидел, что женщина курит. Мне в ту пору было пять лет, и в моем детском мире, а значит, и во всей Вселенной, курили только мужчины, а женщины – ни‑ни. То, что женщины иногда выпивали рюмочку‑другую сладкого вина, я знал. Что мужчины и женщины целуются, и от этого появляются дети, тоже знал. Но то, что женщина может курить, для меня было полной неожиданностью. Когда я высказал это свое удивление маме, она просто отмахнулась от меня, сказав: – Это не женщина, это тетя Нина‑курилка. И тогда я понял, что эта курящая тетя какая‑то особенная. Не как все тети. Она и на самом деле была особенная. Жила одна в своем бревенчатом доме на окраине города. В ее саду за домом цвела и плодоносила крупная «Родительская» вишня, а в глубине росли разлапистые яблони с белыми, как сахар, прозрачными на свет яблоками. Но мы, мальчишки, редко лазили в ее сад, так как там жили самые страшные для нас существа – злые жужжащие пчелы. Всех, кто попадал в их поле видимости, они ужасно и безжалостно жалили. Всех, но только не тетю Нину‑курилку. И вообще люди поговаривали, что тетя Нинка‑курилка знала язык пчел, и поэтому они ее слушались и приносили много сладкого и желтого, как солнце, меда. И эта необычная женщина с ее умением курить и разговаривать с пчелами, волшебным садом и сладкой вишней тянула меня к себе, как магнитом. И как‑то так незаметно мы с ней подружились. Тетя Нина была веселой и жизнерадостной, как, впрочем, и дом, в котором она жила, и сад с вишнями, пчелами и яблонями – все было пронизано какой‑то легкостью и жизнелюбием. А курить, как оказалось, она начала из‑за пчел. Отец ее умер рано, когда она еще не полностью освоила уроки пчеловодства, и чтобы ухаживать за пчелами и собирать мед, ей пришлось закурить. Сначала курила для дыма, чтобы ее не кусали пчелы, а потом это вошло в привычку. Мужа и детей у нее никогда не было, да и родственников тоже. Так что меня она полюбила как сына. А мне за эту необычную дружбу часто попадало от родителей. И правда, что может быть хорошего от дружбы мальчика со взрослой одинокой женщиной, курящей и даже пьющей. Она делала такое количество медовухи, что не успевала ее продавать, поэтому остатки пила сама. Иногда у нее появлялись любимые мужчины. Но ненадолго. Что‑то с ними у нее никак не ладилось, хотя в эти дни она не пила и не курила. Может, поэтому у нее и не ладилось.
Я рос. Тетя Нина жила. Выпивала, курила и принимала на какое‑то время случайных мужчин. Продолжала быть веселой и задорной. Но я все время смотрел на нее и ждал. Ждал, когда же она помрет. В этом были уверены все: и мои родители, и все наши соседи, и участковый, и моя школьная учительница. А она все не умирала. Она своим проживанием в нашем обществе подрывала моральные устои, правила долгожительства и авторитет медиков, которые всегда утверждали, что пить, курить и прелюбодействовать нельзя, даже по отдельности это все вредно для здоровья, а в совокупности – просто смертельно. Нам, детям, показывали на нее пальцем и говорили: – Видите, какая плохая тетя, она курит, поэтому скоро заболеет и помрет. А когда тетя Нина, шатаясь, шла к своему дому, опять показывали пальцем и говорили: – Видите, какая тетя бяка. Она пьет бяку и поэтому скоро умрет. А женщины, наши мамы, обсуждали каждое романтическое увлечение тети Нины, стоя кучками, и обязательно прогнозировали ей кучу болезней. А Нинка‑курилка не умирала и не умирала. Она даже никогда не болела. Только простудой, и то быстро вылечивалась своей крепчайшей медовухой. Так текли годы. Я вырос и ушел в армию. Вернулся. Женился. Но не закурил и не стал пить, как моя знакомая. По праздникам, конечно, выпивал, но немного. Видимо, это постоянное ожидание смерти человека, к которому сильно привязан в детстве, действует как тормоз на все вредные привычки. Наконец у нашего поколения пошли дети, которые подросли. И уже они стали лазить в сад Нинки‑курилки. И уже мы стали пугать их пороками этой женщины, мы, которые сами выросли на этих страшилках. У многих моих ровесников стали умирать родители. А тетя Нина‑курилка как жила, так и продолжала жить и ухаживать за своими вишнями, яблонями, пчелами. Когда мне исполнилось тридцать лет, по воле судьбы я покинул родные края и почти двадцать лет прожил вдалеке не только от своей малой родины, но и от своей страны. Но, выйдя на пенсию, вернулся и местом жительства выбрал свой город, где родился. Он сильно изменился. Я, как только обустроился, поехал туда, где прошло мое детство. Кругом были новостройки, широкие проспекты. Но домик с садом тети Нины‑курилки стоял. Только уже не на окраине, а почти центре. Честно говоря, я никак не думал увидеть ее в живых. Но в калитку все же постучал. Навстречу вышла она. Старая, седая, но с острыми глазками и неизменно: папироской во рту. Я даже вскрикнул: – Тетя Нина, жива! – Жива, жива, а что мне сделается, же вся законсервирована спиртом да никотином. С этими словами она обняла меня и провела в дом. Дом постарел. И сад постарел. Вишни почти не было, яблони одичали, пчелы исчезли. Оставшиеся ульи, вросшие в землю, гнили. «Да, старость, – подумал я. – А сколько же ей лет? Ведь она, на сколько я помню, была даже постарше моих родителей. А сейчас не то что родителей, моих сверстников многих в живых нет, а она живет». В доме тетя Нина пошарила по угла буфета, поставила на стол бутылку водки закуску, Я прямо оторопел. – Тетя Нина, ты выпиваешь? – Конечно. В это время за перегородкой кто‑то закашлял. – Кто там? – спросил я, поняв, что она не изменила своим традициям. – А, это мой знакомый. Сейчас живет у меня. Из‑за перегородки вышел парень. Не скажу, что молодой, но где‑то средних лет, хотя и не совсем свежий. Мы втроем выпили по рюмке. Парень сразу захмелел и пошел спать, а мы выпили еще по одной и долго сидели вдвоем, вспоминая наши дворы, знакомых из того далекого времени. Когда я пришел домой, жена удивилась, что от меня пахло водкой, но она удивилась еще больше, когда я сказал, с кем выпивал. Вы бы только видели ее лицо.
Но оказалось, что и у тети Нины все же был конец жизни. Как бы она не была проспиртована и прокурена, она умерла. Умерла в девяносто шесть лет. Хоронил ее я. Ее очередной жених сбежал сразу же после ее смерти, прихватив с собой все мало‑мальски ценное, а родных, как вы знаете, у нее не было. Но до сих пор стоит она перед моими глазами – радушная, добрая женщина, с мягкой улыбкой, давно привыкшая к укорам и насмешкам в свой адрес и давно простившая всех, кто пытался стать судьей в ее судьбе, данной ей только Богом.
|