Глава 6. Бруно снял рубашку, потом шорты

Бруно снял рубашку, потом шорты. Джессика с облегчением отметила, что под ними у него были плавки. Темно‑зеленые. Она увидела стрелу темных волос, спускавшуюся от пупка вниз и исчезавшую под плавками.

Где он успел стать таким бронзовым? Наверно, в нем итальянская или испанская кровь. Никакого сходства с англичанами, которых она встречала на пляжах. Она уже давно пришла к заключению, что вид англичан на пляже опасен для больных глаз. Без одежды белизна их кожи ослепляет. Даже мужчины, в костюмах выглядевшие вполне пристойно, в плавках на пляже кажутся смешными.

Джессика спряталась под тень кокосовой пальмы и краем глаза поглядывала на своего спутника. Бруно прохаживался по кромке воды, очевидно, собираясь плавать.

– Что вы там делаете? – крикнул он. Джессика поспешно отвела взгляд, затенив глаза поднятыми руками. – Вы, должно быть, испеклись во всей этой одежде! – Вспыхнула белозубая улыбка. Джессика, как всегда, тут же ощетинилась, услышав смех в его голосе.

– Я прекрасно себя чувствую, – сообщила она ему. Пот пощипывал подмышки, стекал с шеи по спине. Колечки волос прилипли к коже.

– Идите сюда, поплаваем! – скомандовал он, направляясь к ней. Она настороженно смотрела на него. Вокруг – никого. И не похоже, чтобы кто‑нибудь вдруг появился. Для такого маленького острова это удивительно уединенный уголок.

– Не могу, – сверкнула она улыбкой. Он двигается, подумала Джессика, с грацией пантеры.

– Почему?

– Слишком жаркое солнце. Для белокожих это худшее время. А я забыла солнцезащитный крем. – Джессика беспомощно пожала плечами. – А вы отправляйтесь в плавание. Должна признаться, вода выглядит очень заманчиво, – завистливо вздохнула она, глядя на спокойное бирюзовое море, прозрачное, как бассейн. – Может быть, я на минутку все‑таки нырну.

– Да, наверно, вы правы, – сочувствующе протянул он. – Вам надо оставаться одетой и прятаться в тени. – Он скрестил на груди руки и рассматривал ее. – Знаете, в лодке есть кусок клеенки. Из нее можно сделать что‑то вроде шляпы…

Слишком много для вежливого сочувствия, мелькнуло у нее в голове.

– В этом нет необходимости. – Джессика перешла к другому дереву и села. А он ленивыми шагами вошел в море и быстро отплыл от берега – его фигура становилась все меньше и меньше.

Когда он исчез совсем, Джессика встревожилась.

Куда он, черт возьми, делся?

Она вспомнила, что он рассказывал, мол, вокруг берега нет течений, потому что его окружают коралловые рифы. Но вряд ли он большой специалист по морским течениям.

Она встала, сощурившись от сверкающей воды. Тело подалось вперед. Хоть бы разглядеть какое‑нибудь пятно, которое могло бы быть фигурой Бруно. Когда он наконец появился и помахал ей рукой, она раздраженно поцокала языком. Потом вернулась под дерево, легла на спину, вытянула ноги и закрыла глаза.

Сердце все еще взволнованно стучало. Конечно, она понимала, что смешно беспокоиться о нем. Если в мире и есть один человек, который умеет заботиться о себе, так это Бруно Карр.

Подул легкий ветерок. Не открывая глаз, она стянула через голову футболку и положила под голову вроде подушки. Джессика уже почти погрузилась в восхитительную дремоту, как на нее упали капли воды. Она резко открыла глаза.

Он стоял над ней, загородив солнце, и его лицо было в тени. Она быстро села, готовясь одарить его хорошо отрепетированной улыбкой в ответ на ухмылку. Но он не улыбался. Ироническая улыбка, которая всегда играла у него на губах, когда он смотрел на нее, сменилась чем‑то другим.

Он внимательно глядел на нее. По коже побежали мурашки. Пришлось откашляться. Иначе, попытайся она заговорить, от нервного напряжения вряд ли ей удалось бы произнести хоть слово.

– Хорошо поплавали? – высоким голосом спросила она, словно защищаясь. Он не ответил. – Как мне хотелось бы рискнуть… – бодро продолжала Джессика.

– Вы совсем другая, когда спите.

– Что? – Ее шокировала интимность подобного замечания.

– Вы меня слышали. – Он сел рядом, продолжая смотреть на нее. И немедленно каждый нерв ответил на его близость сверхнапряжением. Он прислонился спиной к стволу пальмы, вытянул вперед ноги и скрестил их в лодыжках.

– И долго вы стояли… и смотрели на меня? – Она попыталась разжечь в себе праведный гнев. Но не удалось. Джессика заранее ощущала, что стоит ей чуть‑чуть подвинуться – и она коснется его. От этой мысли ее окатила волна жара.

– Не смотрел… наблюдал.

Ей не удалось выдержать его взгляд, она отвернулась и уставилась на белый песок и дальше на воду и на резкую голубую полоску горизонта.

Трудно поверить, что она сидит здесь, пальцами ног перебирая белый, как сахар, песок, рядом с мужчиной, который ворвался в ее жизнь, словно торнадо. Нарушен порядок вещей, думала Джессика. Какая‑то скрытая часть ее эмоций вдруг вырвалась на свободу. И полностью поменялись декорации.

– Когда вы спите…

– Я не спала. Я только закрыла глаза.

– Когда вы спите, – повторил он, не обращая внимания на ее уточнение, – у вас такой мягкий и беззащитный вид.

– Любой во сне выглядит беззащитным, – парировала Джессика, испытывая неловкость от подобного разговора. Пальцы без перерыва теребили край шортов.

– Что заставило вас не доверять всему человечеству? – мягко спросил он. И без предупреждения коснулся пальцем ее подбородка и повернул ее лицо к себе.

Джессика открыла рот, чтобы сказать что‑то умное. Но голоса не было. Пересохло горло. Она слышала, как, словно колокол, стучит ее сердце.

– Только ваш отец? Или был и другой мужчина, усложнивший проблему?

– Нет. – Она чуть пошевелилась, чтобы отвести взгляд. Но он удержал ее.

– Тогда что?

– Я… – Джессика не могла поверить, что она ведет такой разговор. Хуже того. Она испытывала необходимость признаться ему. Жара магически превратила мозги в кашу. – Боюсь, мое детство…

– Ваш отец…

– Был тираном. – В голосе прорвались ноты ярости, она нахмурилась. Он управлял домом железной рукой. Нам не разрешалось… ничего. Воспоминание было таким ярким, что ей показалось, будто она вернулась в то время. – Мы не ходили, а крались по дому, словно мыши. В его присутствии мы боялись даже смеяться. – Джессика нервно взглянула на Бруно, ожидая, что он скажет нечто такое, что отметет в сторону ее воспоминания. Но он решительно и совершенно серьезно смотрел на нее. – И хуже всего… моя мама… Когда‑то она была хохотушкой, любила смеяться… Но к тому времени, когда я подросла, он выжал из нее все веселье. Радость жизни ушла… – Джессика встретила его взгляд и не отвела глаз. – Он волочился за каждой юбкой, понимаете. А маме приходилось сидеть дома, растить детей, смотреть за хозяйством, а другие женщины… – Джессика покачала головой. Сейчас она снова испытывала смятение, как и в тот момент, когда подслушала ссору родителей за полузакрытой дверью. – Он не видел ничего особенного в том, что делал. Когда мама попыталась уйти, она обнаружила, что не может. За годы жизни с отцом она полностью потеряла веру в себя. Так что видите… она пожала плечами и моргнула, – я очень быстро поняла, что для меня лучше бежать от них. Разве я не печальное создание? – Она попыталась засмеяться. Смех получился неуверенный и неубедительный.

Бруно убрал выбившиеся пряди с ее лица. Его пальцы прожигали ее до костей.

– Абсолютно нет, – улыбнулся он. – Не больше, чем мы все. Мы все печальные создания, обитающие на нашей хорошей планете.

– Вы хотите сказать, что у вас было несчастное детство?

– В сущности, свободное от огорчений, – признался он.

– Нам, наверное, пора возвращаться. Что все могут подумать?

Он медленно, лениво улыбнулся и выразительно вскинул бровь.

– Вами постоянно движет страх. Вы боитесь остаться здесь наедине со мной, правда? Я заставляю вас нервничать, разве не так? Я вижу это по вашим движениям. Стоит мне сесть поближе, как вы тут же отодвигаетесь, чтобы я вас не коснулся. Как по‑вашему, почему это так? Вы боитесь, что я начну вас соблазнять?

Джессика почувствовала, как у нее перехватило дыхание и жар медленно распространился и переполнил ее.

– Я не боюсь таких вещей! – запротестовала она. Ее охватил ужас при мысли, что он смеется над ней, жалеет ее за глупую, слезливую историю.

– А надо бы…

Прошло несколько секунд, когда сказанное им проникло в ее сознание. А когда проникло, рот сам собой открылся, да так и остался открытым. Медленное жаркое возбуждение курилось в ней, словно спираль дыма. Первый признак большого пожара.

Он обхватил рукой ее лицо, и потом все пошло, будто при замедленной съемке. Его голова склонилась к ней. Рот коснулся ее губ. Потом поцелуй стал глубже и настойчивей, она почувствовала его язык.

Джессика никогда так не отвечала на призыв мужчины, никогда не испытывала головокружения от желания. Она прижалась к нему и обхватила руками за шею. Раньше ей казалось, что такая страсть, с какой она вернула ему поцелуй, просто не существует.

Их языки встретились, влажные и жаждущие. Его пальцы проскользнули под бретельки бикини и спустили их с плеч. Джессика только вздыхала.

– Бог знает, как я этого хотел, – простонал Бруно хриплым, низким голосом.

Грудь ее обнажилась. Соски затвердели и болезненными пиками торчали вверх. Она невольно вздрагивала, когда его пальцы начали поглаживать и дразнить эти пики.

– Большие соски, – бормотал он ей в ухо. – Мне нравятся. – Влажные губы целовали ухо, посылая электрические разряды по всему телу. Потом Бруно перешел с уха на шею, потом на грудь.

Испытывая подобные чувства, в прежние времена леди падали в обморок, подумала Джессика. Все ее кости будто расплавились и превратились в жидкость.

Она укачивала его голову, а сама ежилась и жадно хватала воздух.

– Хорошо? – прошептал он. Она открыла глаза и мечтательно улыбнулась.

Ей было слишком хорошо, почти невыносимо, только бы его рот не отрывался от ее тела. Бруно, чувствуя ее желание, продолжал медленно исследовать груди, пробегая языком, покусывая их сочную полноту, дразня соски. Джессика еле сдерживалась, чтобы не застонать.

Он запустил руку под эластичный пояс ее шорт и потянул их вниз. Она изогнулась и, раздвинув ноги, сбросила их.

Почему прежде она никогда не достигала таких вершин наслаждения? Неужели потому, что первый раз в жизни дала волю чувству и полностью отказалась от контроля над происходящим?

Он положил руку на ее ноги и ласково поглаживал кожу. В ответ она потянулась вниз и нашла его пульсирующую плоть.

– Не спеши, – с горящими глазами пробормотал он. Джессика вздохнула. Она знала, что времени‑то у них как раз очень мало. Не успеют они понять, что происходит, пролетит час, другой, и придется им оставить свой укромный уголок. Но сейчас она прогнала эти навязчивые мысли в дальний угол сознания и приготовилась исследовать его тело так же, как он изучал ее.

Руками она поглаживала и ласкала его. Ей хотелось доставить ему такое же наслаждение, какое он давал ей. Ей так не хотелось, чтобы это кончилось.

Не хотелось отрываться от его тела и возвращаться в настоящее.

Секс, который она всегда воспринимала лишь как нечто приятное, чем обычно кончается вечер, проведенный вдвоем, превратился в дикую и ненасытную стихию, полную страсти и жажды.

Она чувствовала, как тянется к нему ее тело. И когда он положил ее на спину, тотчас сбросила нижнюю часть бикини.

Он вошел в нее, и глубокое возбуждение наполнило Джессику. Ничего подобного она раньше не испытывала. Он покрывал ее рот голодными, настойчивыми поцелуями, что‑то бормоча.

И тут Джессика закричала. Низкий, хриплый крик. Она и не подозревала, что способна на такие звуки. Она почувствовала, что он достиг вершины, и ее тело сотряслось в буйном ответе.

Время остановилось.

Когда она открыла глаза, то обнаружила, что он смотрит на нее с каким‑то мечтательным удовлетворением. Джессика робко улыбнулась.

– Наверно, в конце концов я рискну поплавать в этой жаре. – Она обвела пальцем его лицо. Он схватил ее палец и всунул себе в рот. Улыбка Джессики перешла в восхищенный серебристый смех.

– Хорошая мысль. – Он высвободился из ее рук. Теперь они лежали рядом и косились друг на друга.

– Если бы только найти силы встать.

– Чувствуешь себя уставшей?

– Немного. – Она легко пробежала рукой по его боку и бедру. Такое странное чувство. Будто она проспала всю взрослую жизнь и теперь наконец проснулась. Тело еще чуть‑чуть покалывало после пережитой любви.

– Эти минуты неповторимы, – сказал Бруно, не шелохнувшись. Он лежал на спине, закинув руки за голову, смотрел вверх. Потом перевел взгляд на нее.

Она потянулась, чтобы надеть бикини. Он остановил ее.

– А вдруг кто‑нибудь придет? – нервно прошептала она, когда они встали и зашагали к воде. Джессика оглянулась, а он засмеялся и взъерошил ей и без того спутанные волосы.

– У него будет шок.

– Легко тебе говорить, – строго начала Джессика, шлепая ногами по воде. – Когда мы вернемся в Англию… – Англия казалась ей ужасно далекой, в миллионах миль отсюда. А мысль о возвращении вызвала внезапное шокирующее чувство разочарования. Впрочем, она его моментально подавила, – ты исчезнешь в своей башне слоновой кости, а все шепотки и многозначительные взгляды достанутся мне…

– Конечно, – с готовностью согласился он. – Но что значит для такой молодой женщины, как ты, едва слышный шепот или один‑два взгляда? – Он усмехнулся и начал брызгаться. Она смеясь отвечала ему тем же. Скоро они оба промокли. И мысли о том, что кто‑то за ними подсматривает, затерялись, растворившись в жарком воздухе.

Плавание и прикосновения. Мягкие, влажные поглаживания. Ей вдруг захотелось вернуться на маленькую полоску песка под деревом и снова заняться любовью.

Ее волосы свисали до пояса, словно накидка темного золота. Он с наслаждением любовался этой изящной головкой. Солнце грело так, что за несколько минут, пока голова торчала над водой, волосы начали сохнуть. Бруно захотелось притянуть ее за эти золотые нити.

Они вышли из воды, и он обнял ее сзади. У нее перехватило дыхание, потому что его пальцы забрались между ногами и начали ласкать ее.

– Кто‑нибудь, наверно, шпионит за нами! – запротестовала она, но сопротивляться не было сил. Его пальцы быстро добились от ее тела жаркого влажного ответа.

– Не беспокойся, – пробормотал он, убирая волосы в сторону и целуя шею. – Этот маленький пятачок удивительно трудно найти, если точно не знаешь, где он находится. Поверь мне.

– Поверить тебе? Разве вера не относится к высшему порядку? – Она обернулась и скептически, изумленно разглядывала его из‑под ресниц. Он с готовностью улыбнулся в ответ.

– Чувствую в твоем замечании критику. – Они взялись за руки и зашагали к своей одежде, разбросанной на песке, где совсем недавно занимались любовью.

Это была не критика. Нельзя же ее слова воспринимать всерьез. Но сейчас, после его замечания, она вдруг задумалась над тем, что произошло между ними. На минуту она взлетела, но земля по‑прежнему тянет к себе. Рано или поздно придется приземлиться.

Она задумчиво подошла к своему засыпанному песком бикини и утонувшим в песке шортам. Села, обхватила руками колени и стала ждать, когда он оденется и сядет рядом.

– На самом деле, – медленно начала она, поворачиваясь к нему, – это не критика.

– Но?.. Выражение твоего лица подсказывает, что у этого замечания есть постскриптум…

– Все так нереально, – неуверенно проговорила Джессика. Она набрала в горсть песок и начала просеивать его сквозь пальцы. – Послушай… У меня такое чувство, что тебе надо знать. Я… – Она вздохнула. – Я не того сорта девушка, у которой есть привычка к такого рода поступкам… – Она издала отрывистый смешок и смутилась от собственных слов. Она не просто не того сорта девушка… Она из тех девушек, которые даже не думают об этом. Только вот почему же все получилось так легко?

– Я знаю.

– Твой прежний опыт с женщинами позволил тебе так легко пойти на это, да? – не сдержалась Джессика.

– Какой ответ ты хочешь услышать?

– Правду. – Разговор был неприятный. Десять минут назад они, голые, плавали в кристально чистой воде. Она думала, что ее не волнует ничто в мире. Теперь реальность вернулась, и никуда от нее не денешься.

– Ладно. Правда в том, что у меня нет отряда женщин, которые толпятся на старте, ожидая очереди, чтобы лечь со мной в постель. Ты хочешь сказать, что для меня это плевое дело? Насколько я помню, я никогда не проверял, легко это или сложно. – Он сделал долгий выдох и очень серьезно посмотрел на нее. – Да, я чертовски много работаю и не жажду возложить на себя ответственность за длительные отношения. Я никогда не испытывал в них нужды.

– Во всяком случае, в отсутствии честности тебя упрекнуть нельзя. Ветерок разметал и запутал ее золотые волосы. Он не сказал ничего нового, до чего бы она не додумалась сама. И все же его жестокая откровенность потрясла Джессику.

– Я старался не лгать. Ложь только запутывает ситуацию.

– И этот уикенд…

–..может быть таким, каким ты захочешь его видеть.

Джессика смотрела на море и накручивала на палец прядь волос. Она поняла – это предложение. Временная связь на волшебном острове.

Ей отчаянно хотелось спросить, что будет, когда уикенд подойдет к концу. Но она уже знала ответ. Он не хотел ничего постоянного. Постоянство ему не нужно. Она поняла, что любые отношения, хотя бы отдаленно похожие на постоянные, отпугивали Карра. Она не его тип женщины, он не ее тип мужчины, но на несколько дней они могут забыть об этом. Такое вот легкое, необременительное приключение.

– Чего ты хочешь? – Она с любопытством взглянула на него.

– Тебя.

– Отпускной разгул, – задумчиво пробормотала она. Он смотрел на нее так, что у нее закружилась голова, и ей пригрезилось, будто она тонет. Она сдула с пальца песок и наблюдала, как песчинки кружатся в воздухе.

– Чтобы заполнить время.

– Ох, очень поэтично. – Джессика засмеялась. Зачем заглядывать в будущее, думать, что будет, когда кончится уикенд? Он пробежал пальцами по ее позвоночнику. Она вздрогнула. – Наверно, нам пора назад.

– Я понимаю так, что это твой ответ?

– Я не знаю, какой у меня ответ.

Она и правда не знала. Но весь остаток дня ощущала его присутствие с такой силой, что у нес останавливалось дыхание. То, что произошло с ними, превратилось в поток воспоминаний. Разве можно забыть чувства, какие он вызывал в ней, наслаждение, которое дарил ей?

Даже когда он разговаривал с кем‑то другим, она чувствовала на себе его взгляд. И он вызывал такой же электрический разряд, как и прикосновение.

Сумерки превратились в чернильную темень. Ужин съеден и алкоголь выпит. Веселье и шум нарастали с каждой минутой. А между ними словно перетекали волны, ведомые только им двоим. Глаза неодолимо обращались к нему, будто ее тело посылало свои особые радиосигналы. Но Джессика поняла, чего она хочет, только в тот момент, когда последние из веселившихся потянулись в свои спальни. Она переминалась с ноги на ногу, ожидая и наблюдая.

Но даже в тот момент в ней еще оставалось чувство неуверенности. Достаточно ли она хороша для такого приключения? Достаточно ли современна для краткого разгула? И Джессика яростно доказывала себе, что она вполне современная, поскольку ее совершенно не интересует брак. Она так же не хотела длительных отношений, верности, как и он. Так почему же она так боится, что это краткое, бурное приключение кончится ничем?

– Не собираешься в постель? – раздался сзади низкий голос. Джессика вздрогнула. Он выключил свет, проверил, заперты ли двери. В темноте виднелась высокая фигура, словно сгустившаяся тень. Он расслабленно прислонился к стене. Руки в карманах.

Джессика посмотрела на него – и дыхание участилось. Ей пришлось поднять руку к горлу и заставить себя успокоиться.

– Это ты? – спросила она до смешного высоким голосом.

– На самом деле… – он оттолкнулся от стены и медленно пошел к ней. И с каждым его шагом ее сердце ускоряло ритм. – Я подумывал, не прогуляться ли по берегу. Не хочешь со мной?

Оба понимали, о чем он спрашивает. И после секундного колебания Джессика кивнула.

– Я никогда в полночь не гуляла по берегу, – призналась она. Теперь он стоял так близко, что она пришла в возбуждение.

– Это ни на что не похоже, – пробормотал он. Голос его ласкал, нежно, бархатно.

Они молча вышли из дома и пошли к пляжу, потом к кромке воды. Море плескалось у их голых ступней. Их окружала темнота. Море, небо, силуэты деревьев, словно раскачивавшиеся фигуры. Они зашагали вдоль берега подальше от дома. Наконец, он остался далеко позади. И с каждым шагом Джессика чувствовала, как пульсирует ожидание, как растет возбуждение и становится все сильнее и сильнее.

Когда он повернулся к ней и обхватил рукой ее лицо, она удовлетворенно вздохнула, откинулась назад и открыла рот, чтобы встретить его губы. Он наклонил голову и прижался к ней в нежном, жадном, бесконечном поцелуе.

Завтра перестало существовать. Первый раз в жизни для Джессики имело значение только здесь и сейчас. Никаких планов на будущее. Никаких заглядываний вперед.

Она не надела лифчик. И прежняя Джессика удивлялась, не приняла ли она решения еще раньше, вечером, когда переодевалась. Его руки нашли талию, большие пальцы поглаживали пупок. Потом поднялись выше под поношенную рубашку и стянули ее вверх, пока не открылись глазам ее груди.

Два сплетенных тела медленно опустились на песчаное ложе. Белое при обжигающем дневном свете, темное с бегущими тенями сейчас. Он наклонил голову к ее груди и начал нежно целовать полные холмики.

В этот раз под покровом темноты их ласки казались не такими отчаянными, не такими жадными. Движения стали неспешными, они медленно ласкали и исследовали тела друг друга.

Минуты растянулись в вечность. Вода тихо билась о берег. Его язык, повторяя ритм волн, нежно касался ее нежной плоти.

В их любовных ласках было что‑то потрясающе нежное. Даже когда он вошел в нее, его движения были долгими и глубокими. Она чувствовала себя так, будто ее тело создано для того, чтобы принимать его естество.

Позже, гораздо позже, лежа на песке, она сказала:

– Ты прав. Один уикенд, но такой уикенд, который станет источником воспоминаний. – Она чуть ли не буквально представила то, о чем говорила. Здесь казалось, что внешнего мира не существует. Все проблемы выглядели мелкими и незначительными. Со временем она сумеет справиться с ними.

– А что, если я захочу видеть тебя, когда мы вернемся? – хрипло спросил он.

Нет, печально подумала она. То, что они пережили здесь, уникально. Пусть таким и остается. Момент во времени. Она инстинктивно знала, что продолжать их отношения в Лондоне было бы ошибкой.

– Ничего не получится, – ласково прошептала она ему в ухо, чувствуя, как он придвигается к ней. – По правде, тебе не нужен такой человек, как я. Да и я…

– Бросаешь и устремляешься дальше?

– Наслаждаюсь тем, что у нас есть здесь, – поправила она. Волна эмоций обрушилась на нее. Джессика почувствовала себя слабой, закружилась голова. Она поморгала. – Без комментариев, – спокойно сказала она. – Это не нужно ни тебе, ни мне.