Газовые камеры на территории Рейха

Визель совершил грубую ошибку, изложив в своем вышедшем в 1958 году «Репортаже о пережитом» вместо лжи о газовых камерах ложь об огненных рвах, которая уже давно вышла из моды. Как было отмечено, еще на Нюрнбергском процессе паровые камеры Треблинки были заменены на газовые, а вскоре уже почти никто не рассуждал о массовых убийствах путем сожжения людей заживо, кипятка, пара, тока, негашеной извести, отравленной крови и т.п. Отныне фаворитами стали газовые камеры, превратившиеся в величайшую ложь нашего века .

Главный английский обвинитель Хартли Шоукросс высказал в Нюрнберге следующее утверждение [137]:

«Массовое убийство с применением газовых камер и печей имело место в Освенциме, Дахау, Треблинке, Бухенвальде, Маутхаузене, Майданеке и Ораниенбурге».

Главным центром пропаганды был Дахау. Годами памятная стелла напоминала о 238 000 жертвах лагеря (хотя правильной была цифра в 30...32 тыс.). Фильм о газовой камере, замаскированной под душ, демонстрировался 29 ноября 1945 в Нюрнберге как обличительный материал, а 11 января 1946 лагерный врач, чех Франц Блаха показал под присягой [138]:

«Газовая камера была сооружена в 1944 году, и д‑р Рашер позвал меня осмотреть первые жертвы. Трое из находившихся в камере 8...9 человек были еще живы, другие выглядели мертвыми; у них были красные глаза, лица опухли».

О газовых камерах Бухенвальда говорилось в документе, врученном французским правительством [139]:

«Все было продумано до мелочей. В 1944 даже удлинили железнодорожную ветку, чтобы доставлять депортированных прямо к газовым камерам. В некоторых из них имелся подвижный пол, с помощью которого трупы сразу попадали в печи».

Еще подробнее описаны газовые камеры Бухенвальда в книгах двух французских клириков. Богослов Шарль Оте изображает их следующим образом [140]:

«Для быстрого истребления требовались особые индустриальные методы. И газовые камеры всесторонне удовлетворяли этим требованиям. Некоторые камеры были сделаны с выдумкой и имели пилоны из водонепроницаемого материала, в котором образовывался газ, затем проходивший сквозь оболочку. Другие камеры были попроще, но все они выглядели богато. Видно было, что архитекторы долго их проектировали и тщательно строили, воплощая свои художественные способности. Это была единственная часть лагеря, сооруженная с любовью».

Еще более выразительно и наглядно живописует газовые камеры Бухенвальда аббат Жорж Энок в своем захватывающем очерке «Пещеры зверя» [141]:

«Помещение было площадью 5 кв.м. и высотой 3,5 метра. На потолке, на определенном расстоянии друг от друга, находились 17 плотно закрытых головок душа. При виде их вряд ли можно было угадать смертоносное назначение. Они были похожи на безобидные гидранты. Работавшие в крематории зэки предупредили меня: каждая жертва как бы в насмешку получает полотенце и кусочек мыла, прежде чем войти в помещение. Подобным образом у несчастных поддерживалась иллюзия, что они идут в душевую.

За ними затворялась тяжелая железная дверь с резиновой прокладкой по краям толщиной в полсантиметра, что затрудняло приток воздуха.

Стены внутри были гладкими, без трещин, будто отлакированные. Рядом с косяком виднелись четыре кнопки: красная, желтая, зеленая и белая.

Меня однако заинтересовала одна деталь: я не понимал, каким образом газ проходил через головки душа. Рядом с помещением, где я находился, шел коридор. Я вошел в него и увидел большую трубу, которую трудно было обхватить двумя руками и которая была покрыта приблизительно сантиметровым слоем резины.

Рядом была рукоятка, повернув которую слева направо, открывали доступ газу. Давление газа было столь сильным, что меня бросило на пол; ни одна жертва не могла поэтому спастись от того, что немцы называли «медленной и сладкой смертью».

Под местом, где трубы входили в газовую камеру, размещались такие же кнопки, что и у наружной двери: красная, зеленая, желтая и белая. Они, очевидно, служили для дозировки проходившего газа. Все, действительно, было сделано строго научно. Сам дьявол не мог бы придумать лучше. В другой раз я вошел в газовую камеру, чтобы узнать, где располагается крематорий.

Мне сразу бросился в глаза своеобразный железный конвейер. Этот прекрасно сделанный механизм непрерывно двигался и заканчивался у горящих печей. На него укладывались трупы, сложенные в соседнем помещении, и он доставлял их в печь.

При моем незабываемом и страшном посещении механизмы работали на полную мощность и были загружены …

При следующем посещении этого ада я в суровой тишине проследовал дальше и открыл дверь третьего помещения. То был склад.

Там громоздились трупы, которые в тот же день не сжигались и потому они ждали следующего. Не видя этого, трудно представить весь ужас третьего помещения. Справа, в углу, лежали голые, раздетые мертвецы, брошенные как попало друг на друга и странно скрюченные. Челюсти у них были разворочены — вынимали золотые протезы; я уж не говорю о мерзких «обысках», проделываемых с трупами, дабы удостовериться, что нигде не спрятаны драгоценности, могущие пополнить казну нацистских чудовищ…

Взглянув в последний раз на это место ужаса и позора, я, при свете пламени, вырывавшемся из печей на высоту 8...10 метров, прочел на стене крематория циничное четверостишие:

Мерзкий червь мое тело не сгложет —

Чистый огонь его уничтожит.

Свет и тепло мне милы были всегда,

Потому не заройте — сожгите меня.

Наконец моему взору представилось то, что было гордостью немецкой науки: гора длиной в километр и высотой полтора метра из пепла, который был аккуратно вынут из печей и предназначался для удобрения полей капусты и свеклы! Сотни тысяч людей, живыми вступив в этот ад, покидали его в виде удобрений… Нечаянно проникнув сюда, я увидел теперь все, что хотел».

Можно ли на основе данных свидетельских сообщений выяснить: было ли в Бухенвальде несколько газовых камер или всего одна? Аббат Энок недвусмысленно упоминает одну камеру, тогда как в документе французского правительства и рассказе богослова Отера использовано множественное число. В обоих сообщениях ничего не сказано о числе камер, хотя, по словам Отера, одни были устроены изобретательно, другие — просто, что указывает — камер было несколько, скажем, восемь (кто докажет, что не восемь?). Сложив восемь газовых камер Отера и одну его собрата во Христе Энока и разделив их пополам, можно установить, что в Бухенвальде в среднем было четыре с половиной камеры. На этой основе возникает следующая научно обоснованная картина:

Обреченные на смерть доставлялись по удлиненной железнодорожной ветке прямо в эти четыре с половиной, любовно сооруженные газовые камеры, где газ поступал частью из пористых колонн, частью из головок душа, приводя несчастных к «медленной и сладкой смерти». Когда массовое убийство заканчивалось, подвижной пол камер опрокидывался и трупы падали в находящееся под ними помещение. Поскольку крематорий — как с очевидностью явствует из рассказа аббата Энока — располагался не под камерами, а рядом, то трупы нужно было поднимать наверх. Здесь у них искали золотые зубы и другие ценности, чтобы пополнить казну нацистских чудовищ. Потом трупы умерщвленных доставлялись конвейером в крематорий. Пепел сотен тысяч убитых использовался как удобрение для полей капусты и свеклы!

Ну хватит о газовых камерах Бухенвальда. Армия заслуживающих доверия очевидцев показывает, что газовые камеры имелись почти в каждом немецком концлагере.

Мало того: есть ведь ясные свидетельства, оставленные самими преступниками! Крамер, комендант Натцвейлера, переведенный потом в Биркенау и Бельзен, сознался перед казнью, что он лично отправил в газовую камеру многих заключенных в названном эльзаском лагере. Зурен, комендант Равенсбрюка, его заместитель Шварцхубер и врач Трейте были казнены или покончили с собой, признав наличие в лагере газовых камер и в целом описав их работу. Франц Цирайс, комендант Маугхаузена, тоже сознался на смертном одре (он был ранен несколькими выстрелами), что не только в Маутхаузене, но в расположенном вблизи Линца замке Гартхайм творилось неслыханное: в этом замке ужасов газом было умерщвлено — 1,5 млн человек!

Поскольку о признании Цирайса литература по холокосту помалкивает уже десятки лет, то приходится обратиться к книге «Концлагерь Маутхаузен», написанной в 1946 году таким классиком как Симон Визенталь [142]:

«По приказу гауптштурмфюрера СС д‑ра Кребсбаха в лагере Маутхаузен было сделано устройство для убийства газом, замаскированное под баню. В этой фальшивой бане заключенных отравляли газом, кроме того, из Маугхаузена в Гузен курсировала особая машина, в которой узников в пути умерщвляли газом … Сам я газ никогда не пускал, а только управлял машиной. Однако я знал, что узники истребляли газом … Группенфюрер СС Глюке отдал приказ считать ослабевших зэков душевнобольными и истребить их газом в одном из названных сооружений. Так было убито около 1...1,5 миллиона. Это место называется Гартхайм и находится оно в 10 км от Линца в направлении к Пассау. В лагере объявлялось, будто узники умерли естественной смертью».

Однако уже давно никто из серьезных историков не заявляет, что в Дахау, Бухенвальде, Равенсбрюке, Маутхаузене и замке Гартхайм имелись газовые камеры. Смертный час для них пробил 19 августа 1960, когда Мартин Бросат, бывший сотрудник, а потом директор Института современной истории, сообщил газете «Цайт» в кратком письме:

«Евреи и другие заключенные не истреблялись газом ни в Дахау, ни в Берген Бельзене, ни в Бухенвальде … Массовое уничтожение евреев газом началось в 1941...42 гг. и происходило исключительно в отдельных местах, специально для этого выбранных и оснащенных соответствующим техническим оборудованием прежде всего — на оккупированной польской территории (и никогда в рейхе) : Освенциме‑Биркенау, Собиборе на Буге, Треблинке, Хелмно и Белзеце».

«Рейх» в данном случае — это немецкое государство в границах 1937 года. Из шести лагерей, где, согласно современной правоверной историографии осуществлялось убийство газом, Хелмно и Освенцим находились на территории Западной Польши, аннексированной Германией в 1939 году, а остальные четыре — в генерал‑губернаторстве. Обратим внимание на то, что в списке Бросата нет Майданека, т.е. он упоминает только пять лагерей уничтожения.

Итак, присяжный историк сам признал, что все написанное и сказанное после 1945 о газовых камерах в рейхе, включая нюрнбергский процесс, было ложью и обманом. Ну, а ныне Институт современной истории, германское правительство и немецкая пресса разобрались наконец‑то в причинах, приведших к этому историческому подлогу? Ничуть не бывало! Если бы они это сделали, то пришлось бы отвечать на вопрос, почему показания об убийстве газом в Освенциме и Собиборе более достоверны, чем такие же показания о Дахау и Бухенвальде?

Оруэлл в книге «1984» пишет [143]:

«Они переписывают историю как хотят, заменяя при этом одну чепуху другой».

«Историки» из Главного ведомства по фальсификации истории, которое именуется «Институтом современной истории», работали и работают по тем же правилам, что и чиновники‑фальсификаторы в «1984»: они переписывают и переделывают прошлое, заменяя при этом одну чепуху другой.

Письмо Бросата в «Цейт» прикрывало отступление и служило сигналом скорректировать линию фронта. Хотя Ольга Вормсер‑Миго в своем большом труде о нацистских концлагерях настаивает на газовых камерах в Натцвейлере, она хранит молчание о камерах в Маутхаузене и Равенсбрюке [144]. Среди новейших авторов, которые еще в 1980‑х гг. упорно защищали газовые камеры в рейхе, следует назвать авторов книги «Нацистские массовые убийства при помощи ядовитого газа», сборника благоглупостей, созданного под началом Адальберта Рюккерля, приснопамятного директора приснопамятного Центрального бюро по раскрытию нацистских преступлений в Людвигсбурге, при участии Германа Лангбейна и Ойгена Когона [145].

Этот сборник стал лебединой песнью о газовых камерах в рейхе; скрепя сердце, Барбара Дистель, заведующая мемориалом, забыла о камерах в Дахау, а камеры в Бухенвальде теперь вообще не упоминаются. Бросата, вероятно, очень раздосадовала ликвидация газовых камер на Западе. Авторы сборника легенд больше, разумеется, не рассуждали о массовых газациях на немецкой земле, а довольствовались убийствами‑опытами на ней несколько сот или максимум большее тысячи человек». [146]

Тем самым был достигнут компромисс между курсом Института современной истории и позицией историков‑фундаменталистов холокоста. Ни для кого не секрет, что газовые камеры в Дахау построила американская армия. Она же завершила строительство двух крематориев, начатых, но неоконченных немцами, чтобы создать впечатление о возможно большем числе кремаций в лагере. Карл Линдингер, бывший обершарффюрер СС, интернированный американцами в Дахау в июле 1945 — мае 1946, вспоминал [147]:

«Я сам, к сожалению, не работал в трудотряде, который завершал поздней осенью или весной 1946 года постройку двух трупосжигательных печей в крематории Дахау, незаконченных немцами … Работы кончились, очевидно, в конце апреля, так как 29 апреля (день освобождения Дахау) на экскурсию ожидалось большое число посетителей, главным образом бывших заключенных».

Приведенный рассказ дополняет другой бывший заключенный американского лагеря Гельмут Теттвейлер [148]:

«В августе 1946 года я был выпущен из эсэсовского лагеря Дахау. Фильтрация в Дахау продолжалась всего 8 дней. За это время меня, вместе с 5 или шестью сотоварищами, дважды привлекали к работе в лагере. Охранником был солдат из армии Андерса (польского генерала) — уроженец Верхней Силезии, хорошо говоривший по‑немецки. Когда работа была окончена — и наш охранник остался ею явно доволен, — он сказал нам: „Если вы умеете держать язык за зубами, я покажу вам интересный крематорий, но, чур, как договорились, о нем молчок!“… С потолка свисала граммофонная труба, долженствующая изображать газовый рожок. Один из моих сотоварищей подпрыгнул и вцепился в трубу, которая от этого упала. В некоторых местах газовых рожков не было. Трубу снова приладили на место, а мы не могли сдержать улыбку. Этот обман, похоже, и польскому солдату казался чересчур нелепым».

Американская армия соорудила также «кровавый ров убитых выстрелом в затылок» и «виселицу». Как пишет бывший зэк Хорст Кройц [149]:

«Мой лагерный сотоварищ Вальдемар Шпек из Мюнхена работал в лагере за дополнительную пайку. Среди прочего, он трудился, как сам мне рассказывал, на постройке крематория по приказу американцев … Далее Шпеку и его сотоварищам было ведено соорудить виселицу, для чего они толстой веревкой перетирали большой сук, дабы создать впечатление, будто на этом дереве все время вешали людей».

В октябре 1948 года комиссия, руководимая американскими судьями Симпсоном и ван Роденом, выяснила, что свидетельских показаний о газовых камерах на территории рейха добивались при помощи избиений, расплющивания мошонки, выбивания зубов, угроз выдать русским и т.п. На основе признаний, добытых пытками, было казнено много обвиняемых, служивших в охране СС [150].

В такой ситуации ложь о лагерях уничтожения на немецкой земле не могла долго держаться. Фабрики смерти перекочевали на Восток, в Польшу, оккупированную СССР и недоступную для назойливых наблюдателей. Ложь о Дахау сменилась ложью об Освенциме. Хотя историки теперь единодушны в том, что за пределами нынешней Польши «лагерей уничтожения» не было, для широких масс эта выдумка сохраняется до сих пор. Огромное число потрясенных посетителей читали в Натцвейлере признание его коменданта Иозефа Крамера о собственноручном убийстве заключенных газом. Убивал Крамер, высыпая в газовую камеру через дырку цианистую соль, а затем выливая на нее воду. Эта дьявольская смесь вызывала смерть ровно через минуту. Начальник лагеря обогатил химию новаторской формулой «соль плюс вода — сверхсмертельный газ». Газ удалялся через небольшую трубу и ветер гнал его на стоявшие напротив дома эсэсовцев. Никто из них при этом не пострадал — это еще одно из многих чудес холокоста [151].

Через Маутхаузен проходят толпы школьников и в конце им показывают самое страшное — газовую камеру. Подобные методы, несомненно, направлены на воспитание неврастеничной и бунтарской молодежи, полной ненависти к своей стране и к поколению своих дедушек и бабушек. В Дахау турист тоже может увидеть газовую камеру, но ему скажут, что она никогда не действовала. Согласно официальным данным, ее сооружение было начато немцами в 1942 году, но так и не было завершено.

Какой жестокий удар по легенде о немецком трудолюбии!