РУСЬ ИЗНАЧАЛЬНАЯ

"Не бе в них правды и ста род

на род, и быша в них усобице,

и воевати почаша сами на ся. И

реша сами себе: "Поищем собе

князя, иже бы володел нами и

судил по праву".

«Повесть временных лет».

Т еперь нам нужно вернуться на четыре столетия назад, в бурный IX век, когда Европу опустошали походы викингов и флотилии кораблей‑"драконов" рыскали по морям в поисках добычи и славы. Одним из знаменитых викингов тех времен был конунг Рорих Ютландский, участник разграбления Лондона и Парижа. О его кровавых подвигах много говорили на Западе – пока он внезапно не отплыл со своей дружиной на восток. На востоке Европы простиралась бесконечная покрытая лесами равнина; и лишь маленькие деревеньки славян возвышались кое‑где над обрывами по берегам рек. В диких лесах славян было много пушного зверя и пчелиных ульев, но это было всё, что можно было взять в этой стране; здесь не было ни золота, ни богатых церквей – здесь нечего было грабить. Но Рорих знал, что здесь пролегал путь к далёким богатствам южных стран, что, поднявшись вверх по северным рекам и перетащив корабли на Днепр, можно выйти к Чёрному морю и оказаться у ворот столицы мира, Константинополя. Он решил обосноваться на этом пути и в 862 году построил на берегу Волхова маленькую деревянную крепость Холмгард – впоследствии славяне называли её Новгородом.

Предание говорит о том, что не ладившие между собой славяне сами призвали "варягов": "Не бе в них правды и ста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами себе: "Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву". И идоша за море, к варягам, к руси. Сице бо зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзие же урмане, анъгляне, друзии гете, тако и си. Реша русь, чюдь, словени и кривичи, и вси: "Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да поидете княжить и володеть нами…"

"Русь" – так звали викингов Рориха, говорит предание: "Потому что звали тех варягов РУСЬ, так же, как другие зовутся шведами, другие германцами, англами, готами – так и этих звали русью". На озере Нево славяне жили вперемежку с финнами, а финны до сих пор зовут викингов "русью": ruotsi по‑фински означает "шведы".

Рорих решил остаться в этой земле, и приглашали его, или нет – это не имело значения. Вскоре он показал славянам, кто здесь хозяин: "Того же лета оскорбишеся Новгородцы, глаголюще: "Яко быти нам рабами и много зла всячески пострадати от Рюрика и рода его". Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби Новгородцев…" Рорих подавил восстание и стал ходить походами на деревни славян, строить "грады"‑бурги и садить в них своих "мужей". Потом он послал Хоскольда и Дьюри с частью дружины в набег на Константинополь – греки с ужасом описывали внезапное появление невиданных кораблей и дикую ярость викингов. Разграбив окрестности столицы, Аскольд и Дир не захотели делиться добычей с Рорихом и остановились на Днепре в граде Кейнигарде – Киеве. Конунг Рорих не успел наказать изменников – он умер летом 879 года и, по обычаю викингов, был сожжён в своём "дракене" вместе с рабами и наложницами. Наследником Рориха стал его маленький сын Ингварр, а его опекуном – жрец Хельги. В лето 882 года дружина Рюрика пошла на Кейнигард; Хоскольд и Дьюри вышли навстречу Вещему Хельги.

"И рече Олег Аскольду и Дирови: "Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа", – и вынесоша Игоря: "А се есть сын Рюриков". И убиша Аскольда и Дира…

И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: "Се буди мати градам русьским". И беша у него варязи и словени и прочи прозвашася русью. Се же Олег нача городы ставити и устави дани словенам, кривичам и мери…"

Укрепившись в Киеве, Олег начал "воевати" окрестные племена и "примучив" их, налагал дань. В ноябре, по первому снегу, дружина выходила из Киева и, останавливаясь в деревнях, собирала дань и пировала за счёт хозяев – этот варяжский порядок назывался у славян "полюдье". Те, кто не давал дани, расплачивались жизнью, викинги убивали всех, оставляя в живых лишь девушек – их ждала участь рабынь и наложниц. Вернувшись весной в Киев, русь грузила рабынь и меха на корабли и отправлялась в Константинополь: продавать добычу, обменивать её на золото и шелка. Когда добычи было мало, шли в набег – на тот же Константинополь, или по Дону и Волге на Каспийское море, на богатые персидские города.

Проведя лето в торговой экспедиции или в набеге, осенью Русь возвращалась в своё гнездо – Киев. У каждого дружинника‑боярина здесь была окружённая частоколом усадьба; высокий терем, соединённый переходами с конюшней и службами. На усадьбе жили десятки рабов ‑слуги, ремесленники, наложницы‑рабыни. У князя были каменные хоромы, где дружина пировала в ожидании выхода на полюдье или нового похода в дальние страны.

В 907 году Олег совершил большой поход на Царьград – так называла русь Константинополь. "В лето 6415 (от сотворения мира) иде Олег на грекы… – говорит летопись, – на конях и кораблях и бе числом кораблей 2000. И прииде к Царю‑городу… И воевати нача и много убийства сотвори около града греком и разбиша много полаты и пожегоша церкви. А их же имаху пленникы, овех посекаху, другиа же мучаху, иные же растреляху, а другие в море вметаху, а ина много зла творяху Русь греком…" Император Лев согласился заплатить дань и заключил договор с русскими – достаточно прочитать его начало, чтобы понять, что это были за "русские": "Мы от рода русскаго, Карлы, Ингельд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руальд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид – иже посланы от Олега, великого князя русскаго…" Договор содержал условия торговли: каждый год из Киева в Константинополь приходили караваны судов с собранной на полюдье добычей, с мехами и рабынями – и варягам было важно, чтобы их торговлю не обременяли пошлинами. Кроме того, многие варяги, "белокурые воины с секирами", нанимались на службу в гвардию императора – и договор оговаривал условия этого найма.

В 913 году Олег умер, и возмужавший сын Рюрика Игорь стал конунгом, или князем Земли Русской – славяне произносили слово конунг, как "князь", а викинг – как "витязь". Однажды во время охоты в псковских лесах молодой князь повстречал красивую девушку, дочь крестьянина‑перевозчика; он полюбил её и женился на ней. Игорь по‑варяжски называл свою жену Хельгой или Ольгой – но Ольга была славянкой и назвала своего сына Святославом. Игорь совершал набеги на греческие города и обходил на полюдье деревни славян, собирая дань – мёд, меха и рабов. В 945 году ему показалось мало, и он захотел дважды собрать дань с живших на Припяти древлян. "Слышавше же древляне, яко опять идёт, сдумавше со князем своим Малом: "Аще ся ввадит волк в овце, то выносит всё стадо, аще не убьют его", – и убили Игоря и тех, кто пришёл с ним. Святослав был ещё ребёнком, и власть оказалась в руках Ольги, которая пошла вместе с дружиной на древлян, "взяла их город и сожгла его, старейшин забрала в плен, а других убила, третьих отдала в рабство мужам своим, а остальных заставила платить дань". Потом Ольга объехала подвластные ей земли и установила всем славянам точные оброки и дани – сколько кто должен платить и приносить на место сбора – в погост. В 955 году она вместе с торговой флотилией приехала в Константинополь, с удивлением оглядела огромный и шумный город, вошла в святую Софию – и была столь восхищена её красотой и величием, что решила креститься, принять веру Христову. Она уговаривала креститься и Святослава – но молодой князь отвечал, что дружина будет смеяться. Святослав по наружности был истым славянином, носил длинные усы и чуб, какой потом носили казаки, – но характером был в отца‑варяга, всю жизнь проводил в походах и битвах. "Легко ходил в походах, как барс, – говорит летопись, – не возил за собой ни возов, ни котлов. Не варил мяса, но тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и, зажарив на углях, так ел. Не имел он и шатра, но спал, подостлав потник, с седлом в головах…" Собираясь в поход, Святослав посылал послов со словами: "Иду на вы" – и иной раз доходил до Каспийского моря, сражался среди волжских степей и у подножия Кавказских гор. В 967 году Святослав двинулся на болгар, живших на нижнем Дунае, завоевал их страну и обосновался в городе Переяславце. Зелёные горы и цветущие долины Болгарии так понравились Святославу, что он хотел навсегда поселиться в этой стране – как его дед Рюрик поселился на Руси. Но Римская империя не хотела иметь на своих границах такого могущественного и беспокойного соседа; в 971 году знаменитый полководец, император Цимисхий, с огромной армией осадил Святослава в крепости Доростоле. Два месяца под Доростолом происходили кровавые битвы, и греческий летописец с удивлением описывал неукротимую ярость русов, которые в безвыходном положении вонзали в себя мечи – лишь бы не попасть в плен. Ночами поле битвы на берегу Дуная освещалось кострами: русы жгли своих погибших и под заклинания "волхвов" приносили в жертву детей и женщин. В конце концов, Святославу пришлось отдать Доростол императору и уйти из Болгарии; на пути в Киев, на днепровских порогах, на дружину князя напали кочевники‑печенеги; Святослав был убит, и печенежский хан Куря сделал из его черепа чашу для пиров.

Святослав имел много жён и наложниц, но больше всех любил рабыню Малушу, сына которой, юного Владимира, он послал наместником в Новгород. После смерти князя среди его сыновей вспыхнула междоусобица, и старший из них, Ярополк, убив правившего древлянами Олега, заставил Владимира бежать "за море", к варягам. Варяги были родичами руси и каждый год во множестве приплывали из‑за моря наниматься на службу к князьям; с давних времён они считали Новгород своим городом и получали с него дань. Норманны помогли Владимиру, и, вернувшись с большой варяжской дружиной, он в 980 году овладел Киевом. Как и его отец, Владимир любил ходить в дальние походы, воевал на Волге и в Карпатах, покорял отдалённые славянские племена – пока не завладел всей Русской равниной. Он был таким же варварским богатырём, как и его отец, любил кровавую сечу, буйные пиры и плотские утехи; он приводил из походов сотни рабынь‑наложниц и не мог спокойно пройти мимо красивой женщины. Владимир любил послушать гусляров, сказителей и проповедников. В 986 году, повествует летопись, прибыли послы магометанской веры, говорившие: "Учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти даст Магомет каждому по семидесяти красивых жён". Владимир же слушал, так как сам любил жён, но вот что ему было нелюбо: обрезание, воздержание от свиного мяса и от питья; и сказал он: "Руси есть веселие – пить, не можем без того быть". Легенда говорит, что выступали перед князем немцы, иудеи и христиане, уговаривая принять их веру – и, в конце концов, князь решил креститься. В действительности, крещение Владимира было результатом договора о дружбе с императором Василием II: князь послал своих воинов на подмогу сражавшемуся с мятежниками Василию, а в ответ удостоился исключительной почести: ему обещали в жёны сестру императора, принцессу Анну – но с условием принять христианство. Принцессы императорского дома ещё никогда не выдавались замуж за варварских королей и князей – поэтому Анна, как могла, сопротивлялась воле своего брата; отъезд в Киев затягивался, и, чтобы заставить греков выполнить обещание, Владимиру пришлось осадить и взять город Херсонес в Крыму. В конце концов, в 988 году Анна в сопровождении целого "собора" греческих священников прибыла к своему жениху в Киев. Незадолго до свадьбы состоялось "крещение Руси": тысячи киевлян во главе с князем под пение молитв вошли в воду Днепра, и священники провели над ними святой обряд. Стоявшие на холме над Днепром идолы были сброшены в воду, и самого главного из них, Перуна, княжеские дружинники "проводили" в ладье до днепровских порогов. Они подталкивали огромного идола шестами, выпроваживая его с Русской земли – и вместе с Перуном уходила с Руси целая эпоха – эпоха варяжского господства и яростных дружинных набегов, эпоха язычества и варварства. Русь вступила в число цивилизованных стран, и греческие мастера возводили на берегах Днепра первые белокаменные храмы, а монахи учили отроков грамоте:

– Аз, буки, веди…