Соотношение с другими дисциплинами

соотносится с :

историей, географией, историей науки, философией.

2.Методы и научные принципы истории психологии.

методы:

1.историко-генетический метод (изучение идей прошлого невозможно без учета общей логики развития науки в определенный исторический период)

2.историко-функциональный (анализируется преемственность высказываемых идей)

3.биографический метод (позволяющий выявить возможные причины и условия формирования научных взглядов ученого)

4.анализ документов

5.метод интерпритации

6.категориальный анализ

принципы:

Принцип детерминизма подразумевает, что все психические явления связаны причинно-следственными отношениями.

Принцип системности описывает и объясняет основные виды связи между разными сторонами психики, сферами психического. Он предполагает, что отдельные психические явления внутренне связаны между собой, образуя целостность и приобретая благодаря этому новые свойства.

принцип развития утверждает, что психика развивается, поэтому наиболее адекватный способ ее изучения - исследование закономерностей этого генезиса, его видов и стадий.

3.Понятие научной парадигмы и нормальной науки (Томас Кун).

Можно выделить, по меньшей мере, три аспекта парадигмы:

· Парадигма — это наиболее общая картина рационального устройства природы, мировоззрение;

· Парадигма — это дисциплинарная матрица, характеризующая совокупность убеждений, ценностей, технических средств и т. д., которые объединяют специалистов в данное научное сообщество;

· Парадигма — это общепризнанный образец, шаблон для решения задач-головоломок.

Научная парадигма - понятие введено американским физиком и историком науки Томасом Куном, который выделял различные этапы в развитии научной дисциплины:

допарадигмальный (предшествующий установлению парадигмы);

господства парадигмы (т. н. «нормальная наука»);

кризис нормальной науки; научной революции, заключающейся в смене парадигмы, переходе от одной к другой. Согласно Куну, парадигма — это то, что объединяет членов научного сообщества и, наоборот, научное сообщество состоит из людей, признающих определенную парадигму. Как правило, парадигма фиксируется в учебниках, трудах ученых и на многие годы определяет круг проблем и методов их решения в той или иной области науки, научной школе. «Под парадигмами я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений».

4. Способы реконструкции научной истории (Имре Лакатос)

· Индуктивизм

Индуктивизм должен надежно установить истинность “фактуальных” суждений и обоснованность индуктивных выводов. Индуктивистский критицизм, по существу, скептичен: он стремится показать, что суждение не доказано - то есть является псевдонаучным, —а не то, что оно ложно. Историк-индуктивист признает только два вида подлинно научных открытий: суждения о твердо установленных фактах и индуктивные обобщения. Когда индуктивист описывает историю, он разыскивает только их — в этом состоит для него вся проблема.

· Конвенционализм

Конвенционализм допускает возможность построения любой системы классификации, которая объединяет факты в некоторое связное целое. Конвенционалист считает, что следует как можно дольше сохранять в неприкосновенности центр такой системы классификации: когда вторжение аномалий создает трудности, надо просто изменить или усложнить ее периферийные участки. Однако ни одну классифицирующую систему конвенционалист не рассматривает как достоверно истинную, а только как “истинную по соглашению” (или, может быть, даже как ни истинную, ни ложную). Особенно логически этот вариант конвенционализма несравненно проще индуктивизма: он не нуждается в обоснованных индуктивных выводах. Подлинный прогресс науки, согласно конвенционализму, является кумулятивным и осуществляется на прочном фундаменте “доказанных” фактов изменения же на теоретическом уровне носят только инструментальный характер. Теоретический “прогресс” состоит лишь в достижении удобства (“простоты”), а не в росте истинного содержания. Для историка-конвенционалиста главными научными открытиями являются прежде всего изобретения новых и более простых классифицирующих систем. Поэтому он постоянно сравнивает такие системы в отношении их простоты: процесс усложнения научных классифицирующих систем и их революционная замена более простыми системами—вот что является основой внутренней истории науки в его понимании.

· Методологический фальсификационизм

Новую — фальсификационистскую — методологию предложил Поппер в своей работе “Логика научного исследования” (1935). Эта методология представляет собой определенный вариант революционного конвенционализма: основная особенность фальсификационистской методологии состоит в том, что она разрешает принимать по соглашению фактуальные, пространственно-временные единичные “базисные утверждения”, а не пространственно-временные универсальные теории. Согласно фальсификационистскому кодексу научной честности, некоторая теория является научной только в том случае, если она может быть приведена в столкновение с каким-либо базисным утверждением, и теория должна быть устранена, если она противоречит принятому базисному утверждению. Поппер выдвинул также еще одно условие, которому должна удовлетворять теория для того, чтобы считаться научной: она должна предсказывать факты, которые являются новыми, то есть неожиданными с точки зрения предыдущего знания.

Следует подчеркнуть, что фальсификационизм в не меньшей степени, чем индуктивизм, совместим с воззрениями о влиянии внешних факторов на научный прогресс. Единственное различие в этом отношении между индуктивизмом и фальсификационизмом состоит в том, что, в то время как для первого “внешняя” теория призвана объяснять открытие фактов, для второго она должна объяснять изобретение научных теорий, так как выбор фактов (то есть выбор “потенциальных фальсификаторов”) для фальсификациониста прежде всего детерминирован внутренне, то есть соответствующими теориями.

· Методология научно исследовательских программ

Согласно моей методологической концепции, исследовательские программы являются величайшими научными достижениями и их можно оценивать на основе прогрессивного или регрессивного сдвига проблем; при этом научные революции состоят в том, что одна исследовательская программа (прогрессивно) вытесняет другую. Эта методологическая концепция предлагает новый способ рациональной реконструкции науки. Выдвигаемую мною методологическую концепцию легче всего изложить, противопоставляя ее фальсификационизму и конвенционализму, у которых она заимствует существенные элементы.

У конвенционализма эта методология заимствует разрешение рационально принимать по соглашению не только пространственно-временные единичные “фактуальные утверждения”, но также и пространственно-временные универсальные теории, что дает нам важнейший ключ для понимания непрерывности роста науки. В соответствии с моей концепцией фундаментальной единицей оценки должна быть не изолированная теория или совокупность теорий, а “исследовательская программа”. Последняя включает в себя конвенционально принятое (и поэтому “неопровержимое”, согласно заранее избранному решению) “жесткое ядро” и “позитивную эвристику”, которая определяет проблемы для исследования, выделяет защитный пояс вспомогательных гипотез, предвидит аномалии и победоносно превращает их в подтверждающие примеры — все это в соответствии с заранее разработанным планом. Ученый видит аномалии, но, поскольку его исследовательская программа выдерживает их натиск, он может свободно игнорировать их. Не аномалии, а позитивная эвристика его программы — вот что в первую очередь диктует ему выбор проблем. И лишь тогда, когда активная сила позитивной эвристики ослабевает, аномалиям может быть уделено большее внимание. В результате методология исследовательских программ может объяснить высокую степень автономности теоретической науки, чего не может сделать несвязанная цепь предположений и опровержений наивного фальсификациониста. То, что для Поппера, Уоткинса и Агасси выступает как внешнее, метафизическое влияние на науку, здесь превращается во внутреннее — в “жесткое ядро” программы.

· Внутренняя и внешняя история

Так, внутренняя история для индуктивизма состоит из признанных открытий несомненных фактов и так называемых индуктивных обобщений. Внутренняя история для конвенционализма складывается из фактуальных открытий, создания классифицирующих систем и их замены более простыми системами. Внутренняя история для фальсификационизма характеризуется обилием смелых предположений, теоретических улучшений, имеющих всегда большее содержание, чем их предшественники, и прежде всего — наличием триумфальных “негативных решающих экспериментов”. И наконец, методология исследовательских программ говорит о длительном теоретическом и эмпирическом соперничестве главных исследовательских программ, прогрессивных и регрессивных сдвигах проблем и о постепенно выявляющейся победе одной программы над другой.

Каждая рациональная реконструкция создает некоторую характерную для нее модель рационального роста научного знания. Однако все эти нормативные реконструкции должны дополняться эмпирическими теориями внешней истории для того, чтобы объяснить оставшиеся нерациональные факторы. Подлинная история науки всегда богаче ее рациональных реконструкций. Однако рациональная реконструкция, или внутренняя история, является первичной, а внешняя история — лишь вторичной, так как наиболее важные проблемы внешней истории определяются внутренней историей. Внешняя история либо дает нерациональное объяснение темпов локализации, выделения и т. п. исторических событий, интерпретированных на основе внутренней истории, либо — если зафиксированная история значительно отличается от своей рациональной реконструкции — она дает эмпирическое объяснение этого отличия. Однако рациональный аспект роста науки целиком объясняется некоторой логикой научного исследования.

Какую бы проблему ни хотел решить историк науки, он прежде всего должен реконструировать интересующий его участок роста объективного научного знания, то есть важную для него часть “внутренней истории”. Как было показано ранее, решение вопроса о том, что составляет для него внутреннюю историю, зависит от его философских установок — неважно, осознает он этот факт или нет. Большинство теорий роста знания являются теориями роста безличностного знания. Для любой внутренней истории субъективные факторы не представляют интереса. “Историк-интерналист”, анализирующий, например, программу Проута, должен зафиксировать ее жесткое ядро и ее позитивную эвристику. Таким образом, в построении внутренней истории историк науки в высшей степени разборчив: он будет пренебрегать всем, что является иррациональным в свете его теории рациональности. Однако этот нормативный отбор еще не дает полной рациональной реконструкции. Внутренняя история представляет собой не только выбор методологически интерпретированных фактов, иногда она дает их радикально улучшенный вариант.

5.Природа души в медицинских источниках Древнего Египта и Китая.

Китай

У большинства народов Южного Китая существует представление о множественности душ, свойственное многим архаичным культурам. В отличие от достаточно четко разработанной китайской философской традицией концепции о двух разных типах души («разумные» души хунь, и «животные» души по), южнокитайские представления об этом составляют разнородный комплекс отрывочных верований, варьирующихся в зависимости от конкретного региона.

В большей части южнокитайских систем верований обычно выделяется три типа душ, сосуществующих в человеческом теле, выполняющих различные функции после его смерти и имеющих каждая свою природу.

Это, прежде всего, т.н. «человеческая душа» или «телесная душа», которая, как правило, локализуется в костях человека, после его смерти обитает на месте захоронения и выполняет охранительную функцию по отношению ко всему роду покойного.

Вторая душа после смерти перемещается в поминальную табличку с именем умершего и тесно связана с его семьей, охраняя непосредственно дом и его обитателей.

И, наконец, третья душа соединяет человека с сакральным миром, именно она считается «хозяином» тела, а ее уход ведет к тяжелой болезни или смерти владельца. После смерти человека (в случае правильного соблюдения обряда перехода) эта душа попадает в тот или иной вариант загробного мира.

Перейдя в загробный мир, она, по различным представлениям, а) воссоединяется с предками (яо); б) остается, перейдя в разряд «благих» духов-шэнь (бай, ицзу); в) ждет перерождения (чжуан, некоторая частьнаси).

У некоторых народов Южного Китая существует представление о том, что души, как и тело человека, подвержены возрастным изменениям. Так, например, яо считают, что дети до одного года еще не имеют души, поэтому умерших младенцев хоронят внутри дома, закапывая в земляной пол рядом с постелью матери (не обладая душой и не являясь еще, по сути, человеком, младенец не может вредить живым после смерти и должен быть погребен вблизи от дома, как существо, принадлежащее к семье). У детей до четырнадцати лет (по другим сведениям, у мальчиков до семи и у девочек до двенадцати) душа существует в неоформленном состоянии, т.е. еще не разделившись на три категории. В случае преждевременной смерти души таких детей становятся блуждающими духами, и, чтобы избежать причиняемых ими несчастий, их тела хоронят вдали от деревни, обычно в горах.