Искусство. Древнекитайская поэзия неотделима от музыки

Древнекитайская поэзия неотделима от музыки. Не случайно, в частности, название поэтического жанра сун (гимны) восходит к слову «колокол». Характер аккомпанемента определял поэтические особенности и других жанров. Музыка, поэзия, танец — в синкретическом единстве этих трех явлений культуры конфуцианцы видели выражение подлинных норм взаимоотношений между людьми. «Слова могут обманывать, люди могут притворяться, только музыка не способна лгать» — так определялась древними китайцами социальная функция музыки.Древнекитайские музыкальные инструменты делились на три основные группы: странные, духовые и ударные. Этот набор музыкальных инструментов продолжал существовать и в ханьское время для исполнения традиционной «изысканной» музыки. В глубокой древности в Китае начинает складываться совокупность строительных приемов, впоследствии придававших характерные черты дворцовой и храмовой архитектуре ханьской эпохи.

Основу конструкции древнекитайского здания составляли не стены, а столбы каркаса, принимавшие на себя главную тяжесть крыши. Без столбов и соединяющих их балок здания вообще быть не может — это представление нашло отражение в многочисленных метафорах и сравнениях, встречающихся в древнекитайских письменных памятниках («Вы для царства Чжэн — словно балка в крыше,— говорит сановник этого царства одному из придворных,—если балка рухнет, то и слеги рассыплются»).Здание возводилось на приподнятой платформе, отсюда типичные для древнекитайского языка выражения «подняться во дворец», «спуститься из дворца» и т. д. Стены обычно сооружались из утрамбованной глины (кирпич стал применяться в строительстве со II—I вв. до н. э). Крыша покрывалась черепицей, а по фасаду закреплялись концевые декоративные черепичные диски, в ханьское время украшавшиеся иероглифическими надписями с пожеланиями счастья, благополучия и богатства.Образцом ханьского градостроительства была столица империи — Чанъань, один из крупнейших городов древнего мира. Его окружала стена с двенадцатью воротами. Самыми высокими зданиями были императорские дворцы. Дворцовые помещения не были сосредоточены в одном месте, а располагались в разных концах столицы. Соединяли их крытые переходы и подвесные галереи, по которым император и его свита могли переходить из одного дворца в другой, не боясь досужих взоров простолюдинов. Вблизи дворцов помещались выкрашенные в желтый цвет здания административных учреждений (в ханьское время красный цвет был символом императора, желтый — официального присутственного места). Не только эти здания, но и дома многих богатых горожан были двухэтажными.Особенно следует отметить развитие в ханьское время портретной живописи. К числу наиболее значительных и известных в настоящее время произведений этого жанра принадлежит фреска, открытая в 1957 г. в ханьском погребении близ Лояна. На ней изображен драматический эпизод междоусобной борьбы конца III в. до н. э., когда будущий основатель ханьской династии попал в ловушку, подстроенную его соперником, и остался жив благодаря находчивости своих соратников. Неизвестный художник мастерски передал индивидуальные черты участников пира. Интересно вспомнить, что писал по поводу одного из них автор «Исторических записок»: «Судя по его поступкам, я считал, что он должен быть рослым и мужественным на вид. Что же предстало моим глазам, когда я увидел его изображение? По внешнему облику и чертам лица он был похож на очаровательную женщину!»О том, что в ханьское время существовал обычай украшать портретными фресками дворцовые помещения, говорят многочисленные свидетельства источников; сохранились и имена некоторых знаменитых в свое время художников. Об одном из них рассказывали, что он владел искусством портрета в такой степени, что мог передавать не только красоту лица, но и возраст человека. Как-то император приказал ему написать портреты наложниц из своего гарема и удостаивал своим вниманием лишь тех из них, которые выглядели под кистью художника наиболее привлекательными. Многие наложницы подкупали художника, чтобы он несколько приукрасил их; только Чжао-цзюнь не захотела пойти на обман, и поэтому император так и не видел ее. Когда же пришлось отправить невесту сюннускому шаньюю, император решил выбрать для этого Чжао-цзюнь. Перед отъездом свадебного поезда Чжао-цзюнь была принята императором, который вдруг обнаружил, что в действительности она самая красивая из всех его наложниц. Разгневанный император приказал казнить художника, приукрасившего посредственность и тем самым оставившего в тени истинную красоту.