Уголовный процесс

Уголовный процесс России за прошедшие столе­тия неоднократно подвергался реформированию, зна­меновавшему каждый этап изменения общественно-политических отношений, и в нём, как в зеркале, от­ражалась политическая ситуация в стране. Одновре­менно уголовный процесс того или иного историчес­кого периода использовался властью как инструмент решения политических проблем. Все это свидетель­ствует о зависимости состояния того или иного уго­ловно-процессуального института, в частности, инсти­тута показаний обвиняемого, от признаваемых направ­лений уголовно-процессуальной политики. Основой её следует считать справедливо названный нашими со­временниками уголовно-процессуальный закон, явля­ющийся, по сути «маленькой Конституцией».¹

Как отмечается в литературе, доказательства и до­казывание — важнейшая составляющая уголовного про­цесса, его ядро.2 Естественно, проходящая судебная ре­форма не могла оставить теорию доказательств без внимания и потребовала подвергнуть её пересмотру. Однако раздел 3 УПК РФ «Доказательства и доказы­вание» не получил дальнейшего развития, по ряду по­зиций в нём сделан шаг назад по сравнению с УПК РСФСР, а некоторым его положениям придано гипер­трофированное значение. В основе данного раздела лежит, по-прежнему, идея существования доказа­тельств в готовом виде, исходя из которой, их следует просто собрать. Об этом свидетельствуют, в частно­сти, положения УПК, закрепляющие за невластными участниками уголовного процесса право собрать и представить доказательства (ст. 86 УПК РФ).

Нуждается в уточнении и законодательное опреде­ление такой краеугольной категории доказательного права, как доказательство. В ст. 74 УПК РФ «Доказа­тельства» отсутствует чёткое регулирование общих правовых требований, предъявляемых к содержанию и форме доказательств. В тексте статьи акцент в регу­лировании доказательств смещён с общих правовых требований, которым должны соответствовать их со­держание и форма, на констатацию возможности ус­тановления с их помощью обстоятельств, имеющих значение для дела. С учётом этого часть первую ана­лизируемой статьи имеет смысл сформулировать в сле­дующей редакции: «Доказательствами по уголовному делу являются полученные из установленных настоя­щим Кодексом источников и в предусмотренном им порядке, сведения, имеющие значение для правильного разрешения уголовного дела».

Требует уточнения содержание ст. 85 УПК РФ, ре­гулирующая доказывание. Из её содержания трудно сделать вывод о том, на ком лежит обязанность дока­зывания, какова в нём роль невластных субъектов уго­ловного процесса. Данные недостатки могут быть ус­транены, если анализируемую статью изложить в сле­дующей редакции: «Доказывание состоите собирании, проверке и оценке дознавателем, следователем, про­курором и судом доказательств в целях установления обстоятельств, предусмотренных ст. 73 настоящего Кодекса». Иные участники уголовного судопроизвод­ства со стороны обвинения и защиты участвуют в до­казывании посредством заявления ходатайств, участия в производстве следственных и судебных действий,

судебных прениях, обжалования действий (бездей­ствий) и решений, связанных с доказыванием.³

Иначе говоря, автору следует иметь в виду, что УПК РФ внёс дисгармонию в нормы доказательственного права, не проявил в должной мере связи с другими за­конами криминального цикла.⁴

К сожалению, УПК РФ, от которого профессиона­лы ждали прорыва в современность, унаследовал не­мало «родимых» пятен своего предшественника -УПК РСФСР 1960 г. Это относится и к ч. 2 ст. 77 УПК РФ, гласящей, что признание обвиняемым вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтвер­ждении его виновности совокупность имеющихся по делу доказательств. На первый взгляд, эта формули­ровка вроде отвечает задаче защитить интересы под­судимого и вроде бы точна, но если вдуматься в неё, возникают вопросы.

Прежде всего, невозможно положить в основу об­винения признание обвиняемым своей вины в совер­шении преступления, ибо по смыслу ч.1 ст.77, ст.ст. 171, 172, 173 УПК РФ, оно (признание) может быть получено лишь после предъявления обвинения. Содержание последнего базируется вовсе не на при­знании последним своей вины, а на достаточной со­вокупности различных видов доказательств, дающих основание предъявить обвинение после вынесения дознавателем, следователем или прокурором мотиви­рованного постановления о привлечении лица в каче­стве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ).

Содержание ч. 2 ст. 173 УПК РФ обязывает следо­вателя в начале допроса выяснить у обвиняемого, при­знаёт ли он себя виновным, желает ли дать показания по существу предъявленного обвинения и на каком языке; перед началом судебного следствия председа­тельствующий опрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, признаёт ли он себя виновным и же­лает ли он или его защитник выразить своё отноше­ние к предъявленном обвинению (признаю, не при­знаю, признаю частично) закрепляет подписью само­го обвиняемого. Разве это не завуалированное психо­логическое давление на обвиняемого, своеобразное принуждение к тому, чтобы он начал давать показа­ния. По существу здесь перечёркивается положения ч. 4 ст. 166 УПК РФ, ибо он лишается своего права на дачу показаний или отказа от них (п.6 ст. 47 УПК РФ). Таким образом, законодателем сделана попытка, вер­нуться путём признания обвиняемым себя виновным к царице доказательств.

Полагаем, правильной позицию законодателя, вне­сшего изменения в п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ (Федераль­ный закон от 4 июля 2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Россий­ской Федерации»), согласно которых обвиняемый мо­жет возражать против предъявленного ему обвинения, давать показания по предъявленному ему обвинению, либо отказаться от дачи показаний. При согласии обви­няемого дать показания он должен быть предупреждён о том, что его показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу (правило Миранды, Маслова), в том числе и при его последую­щем отказе от этих показаний, за исключением случаев предусмотренного п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ.

Следователь (1-2004)