ГЛАВА 13. Рассказ Айртона. – Планы его прежних сообщников

Рассказ Айртона. – Планы его прежних сообщников. – Они захватывают кораль. – Верховный судья острова Линкольна. – «Бонавентур». – Поиски вокруг горы Франклина. – Верхние долины. – Подземный гул. – Ответ Пенкрофа. – В глубине кратера. – Возвращение.

Что же произошло? Кто поразил преступников? Айртон? Нет, потому что минуту назад он сам боялся их возвращения.

Айртон был в это время погружен в глубокий сон, и его оказалось невозможно разбудить. После того, как он произнес несколько слов, его охватило оцепенение, и он снова упал на постель.

Тысячи всевозможных смутных предположений роились в умах колонистов. Чрезвычайно возбужденные, они провели всю ночь в доме Айртона и не подходили к тому месту, где лежали трупы пиратов. Айртон едва ли мог что-нибудь сообщить им об обстоятельствах, при которых эти разбойники нашли смерть, – ведь он даже не знал, что находится в корале! Но он, по крайней мере, имел возможность рассказать о предшествующих событиях.

На следующий день Айртон вышел из состояния оцепенения, и товарищи после ста четырех дней разлуки от всего сердца выразили свою радость по поводу того, что он остался почти невредим.

Айртон в кратких словах рассказал о том, что произошло, или, вернее, о том, что ему самому было известно.

На следующий день после его прибытия в кораль, 10 ноября, на него в сумерках напали пираты, которые перелезли через изгородь. Они связали Айртона и заткнули ему рот; потом его увели в темную пещеру у подножия горы Франклина, где укрылись пираты.

Его решили казнить, и на следующий день он должен был умереть. Но вдруг один из пиратов узнал его и назвал тем именем, которое он носил в Австралии. Негодяи хотели убить Айртона – они пощадили Бен Джойса. Но с этой минуты пираты начали осаждать Айртона требованиями: они хотели вернуть его в свою среду и рассчитывали на его помощь, чтобы овладеть Гранитным Дворцом, чтобы проникнуть в эту неприступную крепость и стать хозяевами острова, перебив сначала колонистов.

Айртон сопротивлялся. Бывший ссыльный, который раскаялся и получил прощение, решил лучше умереть, чем выдать своих товарищей.

Связанный, с тряпкой во рту, Айртон провел в пещере почти четыре месяца.

Пираты узнали о существовании кораля вскоре после высадки на остров. С этих пор они питались находившимися в корале запасами, но не поселились там. 11 ноября двое из этих бандитов, застигнутые врасплох появлением колонистов, стреляли в Харберта, и один из них, вернувшись, похвалялся, что убил колониста. Но он возвратился один. Его товарищ, как известно, пал сраженный Сайресом Смитом.

Можно судить, в каком отчаянии и волнении был Айртон, когда он услышал о смерти Харберта. Колонистов осталось всего четверо, и они были во власти пиратов.

После этого события, в течение всего времени, пока болезнь Харберта удерживала колонистов в корале, пираты не уходили из своей пещеры. Даже после опустошения плато Дальнего Вида они сочли более осторожным не покидать ее.

Но разбойники обращались с Айртоном все хуже и хуже. На его руках и ногах и теперь еще виднелись кровавые следы веревок, которыми он был связан днем и ночью. Каждую минуту он ждал смерти, не видя возможности ее избежать.

Так продолжалось до третьей недели февраля. Пираты все еще выжидали благоприятного случая и редко выходили из своего убежища. Они совершили лишь несколько охотничьих экспедиций в глубь острова и на южный его берег. Айртон не имел известий от своих друзей и не надеялся больше их увидеть.

Наконец несчастный так ослаб от жестокого обращения, что впал в глубокое забытье и ничего больше не видел и не слышал. С этой минуты, то есть за прошедшие два дня, он даже не сознавал, что происходило вокруг.

– Мистер Смит, – спросил он, – каким же образом я оказался в корале? Ведь я же находился в плену, в пещере?

– Каким образом случилось, что пираты лежат здесь, в корале, мертвые? – в свою очередь, спросил инженер.

– Мертвые? – вскричал Айртон и, несмотря на слабость, приподнялся.

Товарищи поддержали его. Он захотел встать; ему не препятствовали, и все направились к ручейку.

Стало совершенно светло.

На берегу, в той же. позе, как их застала смерть, которая, очевидно, наступила внезапно, лежали пять убитых пиратов. Айртон был потрясен. Сайрес Смит и его товарищи смотрели на него, не говоря ни слова.

По знаку инженера, Наб и Пенкроф осмотрели уже окоченевшие трупы.

На них не было никаких явных следов ранения.

Только после тщательного исследования Пенкроф заметил – у одного на лбу, у других на груди, у третьего на спине, еще у одного на плече – маленькое, едва заметное красное пятнышко, происхождение которого невозможно было установить.

– Эти пятнышки – причина их смерти, – сказал Сайрес Смит.

– Но каким же оружием их убили? – воскликнул журналист.

– Страшным оружием, но каким, мы не знаем.

– Кто же их убил? – спросил Пенкроф.

– Человек, который творит суд на острове, – ответил Сайрес Смит. – Тот, кто перенес вас сюда, Айртон. Тот, чья справедливость только что проявилась еще раз. Тот, кто делает для нас все, чего мы сами не можем сделать, и, исполнив свое дело, исчезает.

– Отыщем его! – закричал Пенкроф.

– Конечно, мы будем его искать, но мы найдем его только тогда, когда он пожелает призвать нас к себе, – ответил Сайрес Смит.

Эта невидимая защита, снижавшая значение деятельности колонистов, одновременно радовала и раздражала инженера. Подчеркивание их слабости могло оскорбить и ранить гордую душу. Великодушие, которое уклонялось от всяких выражений признательности, как бы подтверждало презрение к тем, кому оно благодетельствовало; по мнению Сайреса Смита, это отчасти обесценивало благодеяние.

– Будем искать, – продолжал он. – Хотел бы я, чтобы мы могли когда-нибудь доказать нашему высокомерному покровителю, что он не имеет дела с неблагодарными. Я отдал бы многое, чтобы расквитаться с ним и оказать ему, хотя бы ценою жизни, какую-нибудь важную услугу.

Начиная с этого дня единственной заботой обитателей острова Линкольна было отыскать таинственного благодетеля. Все побуждало их найти ключ к этой тайне, узнать имя человека, одаренного непонятной, сверхчеловеческой властью.

Через несколько минут колонисты вернулись в дом, и хороший уход быстро вернул Айртону нравственные и физические силы. Наб с Пенкрофом унесли трупы пиратов в лес и глубоко закопали их в землю на некотором расстоянии от кораля. Затем Айртону сообщили о событиях, которые произошли, пока он был в заключении. Он услышал о страданиях Харберта и о многих испытаниях, через которые прошли колонисты.

– А теперь, – сказал Сайрес Смит, заканчивая рассказ, нам остается выполнить наш долг. Половина нашей задачи осуществлена, и если нечего больше опасаться пиратов, то мы обязаны этим не самим себе.

– Ну что же, – сказал Гедеон Спилет, – мы обыщем весь лабиринт отрогов горы Франклина, не пропустим ни одного углубления, ни одного отверстия. Честное слово, если какой-нибудь журналист стоял перед волнующей тайной, то это, конечно, я!

– Мы вернемся в Гранитный Дворец лишь после того, как найдем нашего благодетеля, – сказал Харберт.

– Да, – проговорил инженер. – Мы сделаем все, что в человеческих силах. Но, повторяю, мы найдем его не раньше, чем он нам это позволит.

– Мы останемся в корале? – спросил Пенкроф.

– Да, – ответил Сайрес Смит. – Запасы здесь достаточны, и мы находимся в самом центре круга наших поисков. К тому же, если будет необходимо, повозка быстро доставит нас в Гранитный Дворец.

– Хорошо, – сказал моряк. – У меня есть только одно замечание.

– Какое?

– Лето проходит, а не следует забывать, что мы должны совершить морской поход.

– Поход? – удивился Гедеон Спилет.

– Да, поход на остров Табор, – ответил Пенкроф. – Туда необходимо доставить записку, в которой будет сказано о местоположении нашего острова и о том, где сейчас находится Айртон, на случай, если «Дункан» приедет за ним. Кто знает, быть может, сейчас уже поздно.

– Но на чем ты думаешь совершить этот поход, Пенкроф? – спросил Айртон.

– На «Бонавентуре».

– На «Бонавентуре»? – вскричал Айртон. – Его больше нет.

– Моего «Бонавентура» больше нет?! – взревел Пенкроф, вскакивая на ноги.

– Нет, – ответил Айртон. – Пираты нашли его в маленькой гавани неделю назад, вышли в море и…

– И что? – спросил Пенкроф с бьющимся сердцем.

– И, не имея на борту такого рулевого, как Боб Гарвей, они наскочили на скалу, и корабль разбился в щепки.

– Негодяи! Бандиты! Гнусные мерзавцы! – кричал Пенкроф. – Пенкроф, – сказал Харберт и взял моряка за руку, – мы соорудим другой корабль, еще лучше. Ведь у нас есть теперь все железные части, вся оснастка брига.

– Но знаешь ли ты, что для того, чтобы построить судно в тридцать-сорок тонн, нужно не меньше пяти-шести месяцев? – ответил Пенкроф.

– Мы не будем спешить и откажемся на этот год от поездки, – сказал журналист.

– Что поделаешь, Пенкроф, приходится покориться! Надеюсь, что отсрочка не принесет нам ущерба, – проговорил Сайрес Смит.

– Мой «Бонавентур», мои бедный «Бонавентур»! – повторял Пенкроф, глубоко потрясенный гибелью корабля, которым он так гордился.

Действительно, колонисты могли пожалеть об уничтожении «Бонавентура», и они решили возместить эту утрату как можно скорее. А пока что их единственной целью было благополучно закончить исследование, наименее доступных областей острова. Поиски возобновились в тот же день, 20 февраля, и продолжались целую неделю. Нижняя часть горы между отрогами и их многочисленные разветвления представляли собой настоящий лабиринт прихотливо разбросанных долин и ущелий. Именно здесь, в глубине этих теснин, может быть, даже в самом массиве горы Франклина, следовало производить поиски. Только в этой части острова можно было замаскировать жилище, хозяин которого пожелал бы остаться неизвестным. Но отроги так тесно сплетались, что Сайресу Смиту приходилось исследовать их очень тщательно.

Прежде всего колонисты прошли по долине, начинавшейся к югу от горы, в которую изливались воды ручья Водопада. Там Айртон показал им пещеру, где он томился в заключении, пока его не перенесли в кораль. Все в этой пещере осталось в том виде, как было при Айртоне. В ней нашли немного еды и кучку патронов, которые пираты сложили там в качестве запаса. Колонисты обследовали всю долину, осененную развесистыми деревьями, среди которых преобладали хвойные. Обогнув юго-западный отрог, исследователи углубились в еще более узкое ущелье, начинавшееся от живописного нагромождения береговых скал.

Здесь растительность была менее густой, камни заменяли траву. Дикие козы и муфлоны прыгали среди утесов. Тут начиналась бесплодная часть острова. Из многочисленных долин, которые отходили, разветвляясь, от горы Франклина, только три были покрыты лесом и богаты пастбищами, например, долина кораля, прилегавшая с запада к долине ручья Водопада и с востока к долине Красного ручья. Эти два ручья, которые ниже превращались в реки, принимая в себя несколько притоков, служили вместилищем всех вод, стекавших с горы, и делали плодородной ее южную часть. Что же касается реки Благодарности, то ее непосредственно питали многочисленные источники, скрытые под сенью леса Якамара. Такие же источники орошали почву Змеиного полуострова, разветвляясь на тысячи маленьких ручейков.

Любая из этих трех долин, где было достаточно воды, могла служить убежищем какому-нибудь отшельнику, который нашел бы там все, что нужно для жизни. Но колонисты уже обследовали их и нигде не могли заметить присутствия человека.

Неужели это убежище и его обитатель находились в бесплодных ущельях, среди обвалившихся скал, в изрытых оврагах на севере, между потоками застывшей лавы?

В северной части горы Франклина, у подножия ее, были только две широкие, но не глубокие долины без всяких признаков зелени, усеянные глыбами камня, оставшимися от ледникового периода, исполосованные длинными моренами, покрытые потоками лавы, взрыхленные большими буграми, усыпанные обсидианом и лабрадоридом. Исследование этой части острова оказалось долгим и трудным. Там попадалось множество впадин, конечно, не слишком удобных, но хорошо скрытых и малодоступных. Колонисты заходили даже в темные тоннели, образовавшиеся в весьма отдаленную эпоху и почерневшие от давно угасшего огня. Исследователи ходили по этим мрачным галереям, освещая их смоляными факелами, обыскивали малейшие впадины, проникали во все углубления. Но всюду царили тишина и мрак. Едва ли человеческое существо когда-нибудь ступало ногой по этим древним проходам, едва ли чья-либо рука когда-нибудь касалась этих камней. Они были такие же, как тогда, когда вулкан выбросил их на поверхность воды в период возникновения острова. Но как ни пустынны и темны казались эти надстройки, Сайресу Смиту пришлось убедиться, что в них не всегда царила тишина.

Достигнув дна одной из мрачных впадин, которые тянулись на несколько сот метров внутрь горы, он с удивлением услышал глухой гул, отражаемый скалами, он звучал еще громче.

Гедеон Спилет, сопровождавший инженера, тоже услышал этот отдаленный гул, который указывал на оживление деятельности подземного огня. Оба несколько раз прислушались и пришли к убеждению, что в недрах Земли происходит какая-то химическая реакция.

– Так, значит, вулкан не совсем потух, – сказал журналист.

– Возможно, что, с тех пор, как мы исследовали кратер, в нижних пластах началась какая-то деятельность. Всякий вулкан, даже тот, который считается потухшим, в любую минуту может начать действовать.

– Но если предстоит извержение горы Франклина, то разве это не грозит опасностью острову Линкольна? – спросил Гедеон Спилет.

– Не думаю, – сказал инженер. – Кратер, то есть предохранительный клапан, всегда существует, и избыток пара и лавы вырвется, как и раньше, через обычный выход.

– Если только лава не проложит себе новую дорогу к плодородным частям острова.

– Но почему, мой милый Спилет, ей не пойти тем путем, который проложила природа? – ответил Сайрес Смит.

– Вулканы капризны, – сказал журналист.

– Заметьте, – продолжал инженер, – что наклон всего массива горы Франклина способствует излиянию потока лавы в долины, которые мы сейчас исследуем. Чтобы его направление стало иным, должно произойти землетрясение, которое изменит центр тяжести горы.

– Но при этих условиях всегда можно опасаться землетрясения, – сказал журналист.

– Да, всегда, в особенности, если подземные силы начинают пробуждаться и недра земного шара после долгого отдыха приходят в движение. Конечно, извержение вулкана будет для нас неприятным

фактом, и было бы лучше, если бы этой горе не вздумалось пробудиться. Но ведь мы не можем ей помешать, не так ли? Во всяком случае, что бы ни случилось, я не думаю, что нашим владениям на плато Дальнего Вида грозит серьезная опасность. Между плато и вулканом уровень земли заметно понижается, и, если лава когда-нибудь направится к озеру, она зальет дюны и окрестности залива Акулы.

– Мы еще не видели над вулканом дыма, который бы указывал, что готовится извержение, – сказал Гедеон Спилет.

– Нет, – ответил Сайрес Смит. – Я только вчера смотрел на верхушку кратера и не заметил ни малейших признаков дыма. Но возможно, что в нижней части трубы образовалось нагромождение скал, пепла и окаменевшей лавы и что клапан, о котором я говорил, в данное время слишком перегружен. Но при первом серьезном напоре всякое препятствие будет устранено, и вы можете не сомневаться, что ни остров, который представляет собой котел, ни вулкан, играющий роль трубы, не разорвутся под давлением газов. Но все же, повторяю, было бы лучше, если бы извержения не произошло.

– И тем не менее мы не ошибаемся: в недрах вулкана ясно слышится глухой грохот, – сказал журналист.

– В самом деле, – ответил инженер и внимательно прислушался, – ошибки тут быть не может. Происходит реакция, и мы не в состоянии определить ее значительности и конечных результатов.

Сайрес Смит и Гедеон Спилет вышли из впадины и рассказали своим товарищам о положении дел.

– Вот здорово! – закричал Пенкроф. – Вулкан начинает выкидывать свои штуки! Но пусть попробует – на него найдется хозяин.

– Кто же такой? – спросил Наб.

– Наш добрый дух, Наб, наш добрый дух. Он заткнет кратер, если вулкан только попробует разинуть его!

Как видим, вера моряка в божество острова не знала пределов. И действительно, тайная сила, которая успела проявиться при стольких необъяснимых обстоятельствах, казалась безграничной. Несмотря на самые тщательные поиски, несмотря на все усилия, на все усердие, всю настойчивость колонистов, загадочное убежище не было найдено, и загадочная сила осталась столь же таинственной.

С 20 по 25 февраля поиски производились по всей южной части острова Линкольна. Исследователи обшарили наименее доступные, ее места. Они простукивали каждую скалистую стену, как делают полицейские, обыскивая подозрительный дом. Инженер снял точный план горы и распространил свои поиски до самых нижних пластов камней. Не избежал обследования и усеченный конус, венчавший первую площадку скал, а также верхний выступ огромной «шляпы», в глубине которой открывался кратер.

Мало того, колонисты спустились в самую пропасть, еще не ожившую совсем, но в глубине которой явственно слышался гул. Ничто не указывало на близкое извержение: не было видно дыма или пара, стенки кратера нисколько не нагрелись.

Ни здесь, ни в какой-либо другой части горы Франклина колонисты не увидели следов того, кого они искали.

После этого исследователи направились в район дюн. Они тщательно осмотрели от верха до подножия высокие стены, окружавшие залив Акулы, хотя было чрезвычайно трудно спускаться к воде.

Ничего! Никого!

В этих двух словах заключался весь итог бесплодного труда и безрезультатной настойчивости; в них звучал гнев Сайреса Смита и его товарищей, раздосадованных неудачей.

Наконец пришлось подумать о возвращении, так как нельзя же было вечно продолжать эти поиски. Колонисты пришли к убеждению, что таинственное существо не обитало на поверхности острова, и самые странные предположения возникали в их возбужденном мозгу. Пенкроф и Наб не ограничивались областью загадочного и уносились в сверхъестественный мир.

25 февраля колонисты возвратились в Гранитный Дворец и, спустив на площадку при помощи стрелы двойной канат, восстановили сообщение со своим домом.

Через месяц, 24 марта, они праздновали третью годовщину своего пребывания на острове Линкольна.