И между ними огромная разница - знак вопроса и знак восклицания.

Для Басе любви достаточно. Любовь - и есть понимание. Может ли быть большее понимание? Но Теннисон, кажется, ничего не знает о любви. Есть только его ум, жаждущий знания.

Если бы только я мог понять, что ты такое, с корнем и всем сущим, все во всем...

Ум - это неизменный перфекционист. Ничто не должно оставаться непознанным, ничему нельзя позволить оставаться неизвестным и таинственным. Корень и все сущее, все во всем должно быть понято. Пока ум не знает всего, он остается в страхе, - потому что знание дает власть. Если есть что-то таинственное, ты обречен оставаться в страхе, потому что таинственное нельзя контролировать. А кто знает, что скрывается в таинственном? Может быть, враг, может быть, опасность, какая-то угроза? И кто знает, что это с тобой сделает? Прежде чем это что-то сделало, его нужно понять, его нужно узнать. Ничто не должно оставаться таинственным.

Но тогда исчезает вся поэзия, исчезает вся любовь, исчезает вся тайна, исчезает все удивление. Исчезает душа, исчезает песня, исчезает празднование. Все познано - тогда нет ничего ценного. Все познано - тогда нет ничего, что чего-нибудь стоит. Все познано - тогда в жизни нет никакого смысла, никакой важности. Увидь этот парадокс: сначала ум говорит: "Узнай все!" - а потом, когда ты узнаешь, ум говорит: "В жизни нет никакого смысла".

Ты разрушил смысл, а теперь жаждешь смысла. Ум очень разрушителен в отношении смысла. И поскольку он настаивает, что все должно быть познано, он не может допустить третьей категории, непознаваемого, которое остается непознаваемым вечно. А именно в непознаваемом - смысл жизни.

Все великие ценности: красота, любовь, Бог, молитва - все, что только есть действительно важного, что делает жизнь достойной того, чтобы жить, составляет третью категорию: непознаваемое. Непознаваемое - это другое название Бога, другое название таинственного и чудесного. Без него в твоем сердце не может быть никакого удивления - а без удивления сердце - это вообще не сердце, и без благоговейного трепета ты теряешь нечто безмерно драгоценное. Тогда твои глаза полны пыли, они теряют ясность. Тогда птица продолжает петь, но на тебя это не влияет, в тебе ничто не шевелится, твое сердце не тронуто, потому что ты уже знаешь объяснение.

Деревья зелены, но их зелень не превращает тебя в танцора, в певца. Она не порождает поэзии в твоем существе, потому что ты знаешь объяснение: хлорофилл делает деревья зелеными. Тогда от поэзии не остается ничего. Когда есть объяснение, поэзия исчезает. Все объяснения утилитарны, они не относятся к предельному.

Если ты не доверяешь непознаваемому, как тогда ты можешь сказать, что роза красива? Где ее красота? Это не химический компонент розы. Розу можно проанализировать, но ты не найдешь в ней никакой красоты. Если ты не веришь в непознаваемое, ты можешь произвести вскрытие человека, посмертно - и не найдешь в нем никакой души. И ты можешь продолжать искать Бога, и нигде его не найдешь, потому что он всюду. Ум продолжает его упускать, потому что уму хочется, чтобы он был объектом, а Бог не объект.

Бог - это вибрация. Если ты настроен на беззвучный звук существования, если ты настроен на звук хлопка одной ладонью, если ты настроен на то, что индийские мистики назвали анахат - предельная музыка существования, если ты настроен на таинственное, ты узнаешь, что есть только Бог, и нет ничего другого. Тогда Бог становится синонимом существования.

Но эти вещи нельзя понять, эти вещи нельзя низвести до знания - и именно в этом Теннисон упускает, упускает всю суть. Он говорит: