Публичные и народные библиотеки в России

В начале XIX в. в России вновь стали высказываться предложения об организации общедоступных библиотек. Одним из инициаторов создания таких библиотек в губернских городах был Александр Филиппович Смирдин (1795-1857), известный книгоиздатель, инициатор выпуска популярного журнала «Библиотека для чтения», владелец знаменитой книжной лавки, размещавшейся с 1832 г. на Невском проспекте в Петербурге.

Смирдин подбирал для каждой библиотеки комплект, включавший более 1000 книг, приобрести который можно было с большой скидкой. По отношению к этому комплекту можно употребить термин, который возник в России и в других странах (прежде всего в Германии), значительно позже, а именно «ядро общедоступной библиотеки». Комплект А. Ф. Смирдина включал сочинения А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова, И. А. Крылова, Л. И. Фонвизина, Дж. Г. Байрона, Ф. Шиллера, У. Шекспира и других выдающихся писателей.

В 1830-е гг. в разных регионах России начинают создаваться губернские и уездные библиотеки. Их созданию способствовали инициативы президента Вольного экономического общества адмирала Николая Семеновича Мордвинова (1754-1845).

В 1810 г. Мордвинов предлагал открыть в российских городах и селах школы и училища, а также типографии для издания книг для народа. В 1830 г. он выступил с инициативой об открытии губернских и уездных библиотек в России: «Публичные библиотеки для чтения учреждаются по губерниям с той целью, дабы по возможности распространять повсеместно общее просвещение и, в особенности, полезные сведения до местности каждого края относящиеся». Он обратился к министру внутренних дел с предложением принять меры, которые способствовали бы открытию губернских библиотек. Это предложение было поддержано, и 5 июля 1830 г. был издан циркуляр, согласно которому «...предписано было, циркулярно, губернаторам пригласить к совещанию губернских и уездных представителей дворянства, директоров гимназий и вообще ревнителей просвещения, как из среды дворянства, так и купечества, чтобы совокупно с ними приискать средства для учреждения библиотек».

В XIX в. в России понятие «публичная библиотека» употреблялось по отношению к крупным губернским и уездным библиотекам. Как и в отношении уже открытой к этому времени в Петербурге Императорской публичной библиотеки, оно характеризовало ориентацию на обслуживание широкой публики. При этом его использование не было связано с тем термином, который начал употребляться в английском языке и постепенно стал характеризовать определенный вид общедоступной библиотеки.

В первой половине XIX в. была открыта 31 губернская публичная библиотека, в том числе губернские библиотеки в Вятке, Пензе, Симбирске, и 7 уездных библиотек. Библиотеки открывались прежде всего там, где идея их создания была поддержана губернаторами и местным дворянством. В Вятке большое участие в основании губернской библиотеки (открытой в 1836 г.) принял находившийся здесь в ссылке общественный деятель, писатель и философ Александр Иванович Герцен (1812-1870). В речи, прочитанной на открытии библиотеки в Вятке, он сказал: «Публичная библиотека — это открытый стол идей, за который приглашен каждый, за которым найдет ту пишу, которую ищет: это запасной магазин, куда одни положили свои мысли и открытия, а другие берут их в рост». Однако в некоторых городах губернские библиотеки (например, в Воронеже) не смогли продолжать свою деятельность из - за финансовых трудностей и были закрыты. Открылись вновь они только во второй половине XIX в.

Во второй половине XIX в. наблюдается тенденция к увеличению числа библиотек в России. В «Указателе библиотек России», подготовленном Григорием Николаевичем Геннади (1826-1880) в 1864 г., было отмечено, что в стране насчитывалось 275 библиотек, включая общественные, частные и важнейшие личные собрания126 (труд Г. Н. Геннади был первой сводной работой подобного рода в России). В 1884 г. их число увеличивается до 509, а в 1894 — до 772128.

Вторая половина XIX - начало XX вв. — это эпоха интенсивного развития русской национальной культуры, расцвета литературы и искусства. Следствием этого стал рост мирового признания русской литературы и искусства, что способствовало более активному участию России в культурной жизни Европы. Одновременно это время стало и эпохой расцвета науки, усиленного развития контактов русских ученых с коллегами из других стран.

Все это положительно влияло на развитие книгообмена, на формирование частных библиотек, на развитие библиотек государственных, общественных и многих других (прежде всего на характер их комплектования), на приток в Россию зарубежной книги. В свою очередь именно в эти годы резко увеличивается и объем книгоиздательской деятельности в самой России. Уже в 1860-е гг. наблюдается значительный рост книжной продукции. Выпуск книг вырос с 1773 названий в 1861 г. до 5451 названия в 1877 г. Лидирующее место в этом процессе начинает занимать Петербург. Из общего числа напечатанных в Петербурге и Москве книг на долю первого приходится 63,4%. Только с 1865 по 1869 гг. в Петербурге вышло 7657 изданий.

В число крупных и ценных по составу фондов собраний входили также библиотеки различных общественных организаций, в том числе дворянских клубов (например, Английского клуба, открытого в Москве в 1831 г.), литературно-художественных кружков, различных обществ и союзов. К ним же относились и некоторые открытые для общего пользования абонементные библиотеки, например, библиотека Александра Александровича Черкесова (1838-1911 или 1913), открытая в 1868 г. в Петербурге130. Антрепренер и режиссер Константин Павлович Ларин (1863-1941/1942) открыл в 1912 г. Петербурге общедоступную Северную Театральную библиотеку, в которой насчитывалось более 18 тыс. томов131 (Южная Театральная библиотека была создана им в Харькове).

В 1850-1870-е гг. в России наряду с университетскими библиотеками и библиотеками других высших учебных заведений открывается большое число библиотек Высших женских курсов, народных университетов, гимназий и лицеев. В начале XX в. многие из них насчитывали по 30-40 тыс. томов. В конце XIX в. наблюдается рост числа народных библиотек и читален, создаваемых в первую очередь по инициативе земств. Земские библиотеки были бесплатными, и чтобы стать читателем такой библиотеки не требовалось ни внесения залога, ни предоставления рекомендаций.

В более сложных условиях развивались народные библиотеки на так называемых «национальных окраинах» Российской империи, в частности, в прибалтийских губерниях. Так, вплоть до 1900 г. в списках министерства народного просвещения, по которым можно было приобретать книги для народных библиотек, не появилось ни одной книги на эстонском языке, а появившийся в 1900 г. список не содержал ни одной книги, которая могла бы реально вызвать интерес у читателя. В дальнейшем в списках книг, изданных в 1901-1905 гг., была в основном малоценная литература. В силу этого роль народных библиотек в Эстонии начала XX в. по отношению к эстонскому читателю оказалась весьма незначительной. В свою очередь это закрепило и даже усилило особый интерес к формированию личных библиотек в эстонских семьях. Эти традиции сохранились здесь и в дальнейшем.

В целом создание народных библиотек как явления массового и обязательного является именно заслугой земств — местных органов самоуправления. Если в 1892 г. насчитывалось только 33 народных библиотеки, то уже в 1898 г. их было 3002, в 1904 — 4,5 тыс., в 1911 —10 тыс., в 1914 —12 627, а в 1916 — около 15 тыс. При активной и заинтересованной поддержке земств была осуществлена одна из самых масштабных акций по созданию сети бесплатных народных библиотек на средства мецената и книгоиздателя Флорентия Федоровича Павленкова (1839-1900). Согласно его завещанию к 1909 г. в России на его средства было создано две тысячи народных библиотек.

Вместе с тем существовали и иные виды народных библиотек. Так, с 1895 г. стали возникать библиотеки попечительств о народной трезвости, и к 1908 г. их было около 4 тыс. С 1894 г. открываются народные библиотеки духовного ведомства, и к 1900 г. возникло около 1 тыс. таких библиотек. Большую группу составляли народные библиотеки просветительских обществ. Общее количество народных библиотек, созданных различными учредителями, достигло к 1916 г. 21-24 тыс.

Большинство «павленковских» и других общедоступных библиотек размещалось в приспособленных для потребностей библиотеки помещениях, но ряд зданий был построен и по индивидуальным проектам. Среди них были и уникальные для того времени решения, в которых учитывалась функциональность библиотеки. Это означало, что в данном здании может работать только библиотека, и все ее помещения спроектированы с учетом специфических особенностей данного учреждения. Таким было спроектировано здание Городской библиотеки в Таганроге, построенной в родном городе А. П. Чехова на средства писателя по проекту выдающегося русского архитектора Федора Осиповича Шехтеля (1859-1926).

Кадры для земских библиотек готовились на краткосрочных курсах. Наиболее существенную роль в их подготовке сыграли открытые в 1913 г. при Народном университете им. А. Л. Шанявского в Москве по инициативе Любови Борисовны Хавкиной (1871-1949) Московские библиотечные курсы. Курсы были рассчитаны на 3, а затем на 4 недели. К 1917 г. к ним добавился двухнедельный практикум.

С именем Л. Б. Хавкиной связаны и многие другие важнейшие инициативы в активизации библиотечного дела в России. Она, в частности, подготовила и издала на свои средства работы, которые стали настольными книгами библиотекарей — «Библиотеки, их организация и техника» (СПб., 1904), «Руководство для небольших библиотек» (первое издание вышло в Петербурге в 1911 г.) и др

В начале XX в. была подготовлена и издана одна из главных работ выдающегося ученого Николая Александровича Рубакина (1862-1946) — «Среди книг. Опыт обзора русских книжных богатств в связи с историей научно-философских и литературно-общественных идей.

Справочное пособие для самообразования и для систематизации и комплектования общеобразовательных библиотек и книжных магазинов» (Т. 1- 3. —М., 1911-1915).

В начале XX в. в России создаются различные объединения библиотечных работников (всего их было 24), и наиболее крупным из них было Общество библиотековедения, организованное в 1908 г. в Петербурге136. С 1910 по 1915 гг. Общество библиотековедения издавало первый в России профессиональный библиотечный журнал «Библиотекарь». Наиболее крупным мероприятием, проведенным обществом, стал I Всероссийский библиотечный съезд, проведенный в С.-Петербурге в 1911 г. На этом съезде была поставлена задача создания сети библиотек на разных территориальных уровнях. Особое внимание было уделено губернским библиотекам как центрам библиотечной сети того или иного российского региона, созданию основы для координации работы библиотек, реализации общегосударственного проекта по созданию сводных каталогов и системы междубиблиотечного абонемента.

В качестве главного условия полноценного развития библиотек на съезде ставилась необходимость подготовки библиотекарей для научных библиотек путем организации высших библиотечных курсов, а также введение конкурсной системы для приема библиотекарей на работу и разработка профессиональных требований к работникам библиотек. На съезде особое внимание было уделено критике политики государства по отношению к библиотекам, которая была определена участниками съезда как неудовлетворительная (прежде всего из-за недостаточного финансового обеспечения библиотек и неудовлетворительной их материальной базе).

Для реализации решений съезда нужны были значительные средства и поддержка со стороны государства. Отсутствие заинтересованности властей приводило к ярко выраженному противопоставлению подходов к созданию общедоступных библиотек в странах Запада и в России. Авторы многочисленных публикаций сознательно представляли картину библиотечного дела в России в весьма мрачных тонах и, напротив, представляли зарубежный опыт в тонах идиллических. Многие работы заканчивались такими выводами: «...невольно приходится подумать с завистью, увидим ли что-нибудь подобное в наших столицах. Придет ли времечко? Приди, приди, желанное!..».

22. I всероссийский съезд по библиотечному делу (1911 г.) и его значение.

Первая и главная причина созыва съезда определялась в дореволюционном «Библиотекаре» следующим образом: «Бесправие библиотек народных и общественных, неопределенное положение библиотек академических, внутренняя неорганизованность тех и других, полная, за отсутствием местных и центральных органов, разрозненность библиотечных работников — таково в общих чертах положение русского библиотечного дела. Общество библиотековедения, приступая к осуществлению намеченных себе задач — “развитию и усовершенствованию” этого дела, разумеется, было далеко от мысли, что оно одно, своими силами, может выполнить столь сложные и трудные задачи… И тут, естественно, напрашивалась мысль о созыве всероссийского съезда библиотекарей. Помимо того, что съезд этот мог объединить библиотекарей, он должен был, конечно, явиться и наиболее компетентным органом для решения давно назревших и наболевших вопросов теории и практики библиотечного дела»1.

Вторая причина заключалась в том, что к 1911 г. российскими библиотекарями, равно как и Обществом библиотековедения, был накоплен достаточно большой фактический и статистический материал, нуждающийся в определенном осмыслении и обобщении. «Произведенная Обществом в 1908—1909 гг. анкета по общественным и народным библиотекам с особенной яркостью обнаружившая все язвы библиотечного дела2, лишь подтвердила необходимость съезда и в то же время послужила внешним побудительным толчком к принятию для этого практических мер»

Третья причина — это то, что можно назвать активизацией профессионального самосознания библиотекарей. Идея созыва съезда была высказана примерно в одно и то же время сразу несколькими организациями, что и убедило Общество библиотековедения в необходимости его проведения. 6 февраля 1910 г. в «Русских ведомостях» появилась заметка от имени дирекции Никопольской публичной библиотеки (Украина), в которой говорилось о печальном положении народных и общественных библиотек Империи и отмечалось, что «при настоящих условиях только съезд может поднять их на должную высоту… и, наконец, возбудить в обществе интерес к библиотечному делу»4. 22 февраля 1910 г. в тех же «Русских ведомостях» было опубликовано письмо Русского Библиографического общества, в котором сообщалось об его решении собрать в Москве в январе 1911 г. съезд по библиографии и библиотековедению. В этот же день на заседании Общества библиотековедения был заслушан доклад А. Е. Плотникова о необходимости созыва библиотечного съезда. Вскоре Общество библиотековедения получило от Русского Библиографического общества предложение провести совместный съезд, и соответствующие переговоры длились около трех месяцев, не увенчавшись, однако, положительным результатом. В какой-то мере здесь сыграли свою роль опасения, что два общества только затруднят друг другу работу (и в принципе, так оно и получилось — московский съезд Русского Библиографического общества, в отличие от петербургского, так и не был созван, хотя по времени он должен был пройти на полгода раньше библиотечного съезда, намеченного на 1—7 июня 1911 г.). Тем не менее, сама идея проведения съезда постепенно овладевала умами все большего числа библиотекарей — как в обоих российских столицах, так и в провинции.

Четвертая причина носила более общий характер и состояла в том, что в 1890—1900-х гг. в формировании общественного мнения в российском обществе все более заметную роль начинали играть профессиональные съезды (учителей, врачей, кооператоров, земских деятелей и др.)5. Между тем, российские библиотеки зависели от распространенных в обществе представлений (не слишком лестных для библиотекарей) так, как никакие другие учреждения, и созыв Первого Всероссийского съезда по библиотечному делу во многом был именно попыткой повлиять на общественное мнение. При этом можно отметить и тот факт, что данный съезд до некоторой степени стимулировал организацию последующих аналогичных мероприятий, имеющих отношение к школьному и внешкольному образованию6. Здесь, в частности, можно упомянуть Всероссийский общеземский съезд по народному образованию, состоявшийся 16—30 августа 1911 г., Общеземский съезд по статистике народного образования (1913), Всероссийский съезд по вопросам народного образования (1913—1914), Общеземское совещание о просветительных мероприятиях (1915) и др.7

И, наконец, пятая причина — это наглядный пример зарубежных библиотекарей, создавших достаточно большое число профессиональных обществ и проведших немало соответствующих съездов. Так, первый съезд американских библиотекарей состоялся в 1853 г., в 1876 г. была учреждена Американская библиотечная ассоциация, в 1877 г. — Ассоциация английских библиотекарей. К 1910 г. национальные библиотечные организации и общества существовали уже во многих странах — в Австрии, Бельгии, Дании, Новой Зеландии, Франции, Японии и др.8 Из близких по времени событий на подготовку библиотечного съезда оказали влияние два съезда немецких библиотекарей (в 1908 и 1909 гг.), получившие отражение на страницах журнала «Библиотекарь», и Международный конгресс, проведенный Международным библиографическим институтом в июне 1910 г. в Брюсселе (от Русского Библиографического общества на нем присутствовали Б. С. Боднарский, У. Г. Иваск, А. И. Калишевский).

Организация съезда, безусловно, требовала значительной предварительной подготовки. В марте 1910 г. Общим собранием Общества библиотековедения была избрана Комиссия по выработке программы, правил и положения о съезде, в состав которой вошли П. М. Богданов, А. Р. Войнич-Сяноженцкий, А. Е. Плотников и Е. Ф. Проскурякова. После рассмотрения разработанных ими проектов Советом общества было направлено ходатайство в Министерство внутренних дел с просьбой о разрешении съезда. Разрешение было получено в октябре 1910 г., а 25 октября того же месяца были избраны несколько подготовительных комиссий: Комиссия по академическим библиотекам (в нее вошли Ф. Г. Беренштам, П. М. Богданов, А. И. Браудо, А. Р. Войнич-Сяноженцкий, Е. А. Гейнц, Е. Н. Добржинский, Я. А. Лукашевич, С. Д. Масловский, И. П. Мурзин и А. А. Шахматов), Комиссия по народным и общественным библиотекам (О. К. Белевич, П. М. Богданов, К. Н. Дерунов, М. В. Довалькова, Л. А. Левченко, К. Г. Михайлов, А. Е. Плотников, Е. Ф. Проскурякова, Е. А. Савинова, З. Ш. Шамиль), а также Комиссия по выставке (А. С. Аксамитный, Г. В. Бартенев, Р. Р. Бекер, Ф. Г. Беренштам, Е. В. Гогель, Я. П. Гребенщиков, Д. А. Калачевский, Н. А. Королев, Я. А. Лукашевич, И. Ф. Макаров, А. Е. Плотников, А. С. Чемиковский). Все эти комиссии находились под руководством общей Организационной комиссии по съезду, в состав которой вошли по два делегата от каждой из них, один представитель от Совета Общества библиотековедения, а также председатель Общества библиотековедения, его товарищ, секретарь и казначей. Председателем Организационной комиссии состоял товарищ председателя Общества С. Л. Пташицкий, обязанности секретаря исполнял А. Е. Плотников9.

Академическая комиссия в качестве одной из основных своих задач выдвинула изучение современного положения академических библиотек. Для ее решения данной 2

Комиссией была выпущена специальная анкета, ответы на которую были проанализированы и представлены съезду в докладе Е. Н. Добржинского («Положение русских академических библиотек по данным анкеты»).

Комиссия по общественным и народным библиотекам, в свою очередь, обратилась к целому ряду просветительных организаций и общественных библиотек с просьбой разработать перечень вопросов, подлежащих рассмотрению на съезде применительно к данной группе библиотек. «Вместе с тем и сама комиссия взяла на себя разработку ряда вопросов, а именно: о принципах и основах организации библиотечного дела земскими и городскими органами самоуправления, о принципах комплектования общественных библиотек, о правовом положении библиотек и о бесплатном снабжении публичных библиотек государственными изданиями и изданиями органов местного самоуправления»10.

И, наконец, что касается выставки при Первом Всероссийском съезде по библиотечному делу, то она по замыслу организаторов делилась на три отдела — «Материалы по современному состоянию библиотечного дела в России» (книги по библиотековедению и библиографии, примерные каталоги, программы систематического чтения, материалы по истории библиотечного дела в России, фотографии библиотечных зданий, планы и проекты помещений библиотек, отчеты и статистические данные по отдельным библиотекам); «Техника библиотечного дела» (уставы библиотек, правила пользования библиотеками, инвентарные книги, различные виды каталожных карточек, абонементные (читательские) билеты и др.); «Оборудование библиотек и предметы библиотечного хозяйства» (библиотечная мебель, ящики для каталогов, образцы переплетов книг, пылесосы и приборы для дезинфекции книг, ящики и сумки для передвижных библиотек)11.

Поскольку организация съезда требовала значительных материальных средств, Совет Общества библиотековедения обратился с ходатайством о пособии ко всем губернским земским управам, городским самоуправлениям Санкт-Петербурга и Москвы, а также к некоторым просветительным обществам и частным лицам. На этот призыв откликнулись далеко не все запрошенные организации и частные лица, однако с учетом взносов, взимавшихся с участников съезда (они составляли 3 р. с человека и выплачивались казначею Общества библиотековедения Г. В. Бартеневу), собранной суммы хватило и на проведение съезда, и на издание его «Трудов». Наиболее существенную помощь при организации съезда оказали Костромское (100 р.), Московское (100 р.), Нижегородское (50 р.) и Симбирское (25 р.) губернские земства, Санкт-Петербургское общество грамотности (50 р.), Императорское Вольное экономическое общество (25 р.), Пермский народный дом (22 р.) и Пермский научно-промышленный музей (10 р.), Столовая Московского общества коммерческих служащих (22 р.), а также С. Г. Бередников (4 р.), М. М. Пинто (40 р.), Л. Б. Хавкина (5 р.) и некоторые другие частные лица12.

Общая сумма, собранная организаторами съезда, составила 1600 р.; из них на проведение съезда была израсходовано 1414 р. Остаток денег было решено направить на публикацию «Трудов» съезда. Кроме того, на «Труды» была объявлена предварительная подписка, еще больше способствовавшая накоплению необходимых для издания средств13.

Участие в съезде было вполне демократичным: в нем могли принимать участие «а) члены Общества библиотековедения; б) служащие в государственных, академических, ученых, специальных, земских, городских, народных и других общественных библиотеках, а также в библиотеках частных; в) представители учреждений и обществ, содержащих библиотеки или ими заведующих, а также занимающихся разработкой вопросов по библиотечному делу и библиографии; г) содержатели частных библиотек; д) библиографы и архивоведы; е) другие лица, работающие по библиотечному делу и библиографии»14. Помимо членского взноса,

лица, желающие принять участие в съезде, должны были заявить об этом Совету Общества библиотековедения, указав свою фамилию, имя и отчество, род занятий и место жительства15.

Первоначально съезд предполагалось провести в помещении Санкт-Петербургского университета, однако из-за проходящих там учительских курсов и недостатка места для организации запланированной выставки было решено воспользоваться аудиториями Технологического института.

Число участников съезда составило 346 человек (еще около 200 числились в качестве гостей), и это намного превысило ожидания Общества библиотековедения. Что касается состава его участников, то наиболее многочисленными были следующие группы: представители академических и государственных библиотек (97), культурно-просветительных обществ и имеющихся при них библиотек (46), общественных и публичных библиотек (35), народных библиотек-читален (35), земских публичных библиотек и библиотек для земских служащих (10), частных библиотек (10), а также библиофилы и библиографы (30) и представители земских и городских самоуправлений (17). В целом работники библиотек составляли около 75% участников съезда16. Из Петербурга было 177 делегатов, из Москвы — 49, из других городов и селений — 118, из проживающих за границей — 217. Из провинциальных библиотек больше всего было делегатов из Пермской и Харьковской губерний (10 и 6 соответственно). В общей сложности на съезде были представлены 34 губернии Российской империи. В то же время следует отметить, что на нем отсутствовали польские библиотекари и было мало представителей еврейских библиотек, поскольку ходатайство Общества библиотековедения о предоставлении евреям, желающим участвовать в предстоящем мероприятии, права жительства на время проведения съезда не было удовлетворено Министерством внутренних дел.

В «Программе съезда» были обозначены следующие вопросы для обсуждения: 1) положение и нужды библиотечного дела в России и предложения по его развитию; 2) вопросы внутреннего управления библиотеками разных типов; 3) выбор и приобретение книг; 4) правила пользования библиотеками; 5) профессиональная подготовка библиотечного персонала; 6) техника библиотечного дела; 7) библиотечные здания и их оборудование; 8) культурно-просветительная деятельность библиотек; 9) книжные склады для совместной закупки книг, справочное бюро по вопросам библиотечного дела, мастерские для изготовления мебели; 10) вопросы библиографии18.

В работе съезда приняли участие многие известные деятели библиотечного дела того времени — доклады делали библиотекарь библиотеки Харьковского университета К. И. Рубинский, библиотекарь Императорской Военно-Медицинской академии А. Р. Войнич-Сяноженцкий, секретарь Библиографического общества при Московском университете Б. С. Боднарский, библиотекарь Санкт-Петербургского Политехнического института Е. Н. Добржинский, библиотекарь Императорского Московского университета А. И. Калишевский, редактор журнала «Библиотекарь» и один из основателей Общества библиотековедения П. М. Богданов, библиотекарь Императорской Николаевской военной академии С. Д. Масловский, директор II отделения Библиотеки Императорской Академии наук К. Г. Залеман, библиотекарь Императорского Вольного экономического общества Е. Ф. Проскурякова, представители различных российских обществ (уполномоченный представитель Императорского Вольного экономического общества Б. Б. Веселовский, теоретики внешкольного образования, делегаты Московского общества грамотности Е. А. Звягинцев и С. О. Серополко), земские служащие, занимающиеся вопросами народного образования (представитель Московской губернской земской управы А. М. Обухов). Среди участников съезда выделялась достаточно большая делегация от

Императорской Публичной библиотеки — ее директор Д. Ф. Кобеко и ряд сотрудников (В. Э. Банк, К. Р. Берент, А. И. Браудо, Н. П. Лихачев).

Первый Всероссийский съезд по библиотечному делу был открыт в два часа дня 1 июня 1911 г. приветственной речью председателя Общества библиотековедения графа И. И. Толстого, который, в частности, заметил, что «Ведь никто иной, как вы, господа библиотекари и библиотекарши, являетесь посредниками в деле передачи народу, в широком смысле этого слова, той духовной пищи, которая заключается в книге. Вы, вследствие этого, становитесь в положение важного фактора в деле просвещения ваших сограждан, т. е. исполняете одну из важнейших обязанностей каждого честного человека по отношению к своему народу, к своей родине»19. И. И. Толстой был избран председателем съезда, товарищами председателя — С. Л. Пташицкий и Г. А. Фальборк, секретарем — А. Е. Плотников.

Представленные на съезде доклады (всего их было 39) касались самых разных сторон деятельности библиотек и, в принципе, соответствовали заявленной «Программе», хотя были и некоторые различия, связанные с тем, что некоторые важные темы обсуждались более активно, чем все остальные. В целом прозвучавшие выступления можно разделить на следующие тематические группы.

1. Текущее состояние библиотечного дела в России и перспективы его развития, а также вопросы управления библиотеками («Положение библиотечного дела в России и других государствах» К. И. Рубинского, «Положение русских академических библиотек по данным анкеты» Е. Н. Добржинского, «К вопросу о порядке управления библиотекой» А. И. Калишевского, «К вопросу о выработке нормальной сети сельских библиотек читален» Б. Б. Веселовского, «Насущные нужды народно-библиотечного дела и меры их удовлетворения» Н. А. Малиновского, «Принцип общественности в народно-библиотечном деле» С. О. Серополко, «Проект планомерной организации библиотечного дела» А. М. Обухова, «Библиотеки и народная образованность» В. В. Южакова, «Основы и принципы организации библиотечного дела земскими и городскими органами местного самоуправления» (проект резолюции, внесенный Обществом библиотековедения) и др.).

2. Правовое положение библиотек («Урегулирование осведомления библиотек об изданиях, подлежащих изъятию из обращения» И. Д. Езерского, «К вопросу об изъятии из состава библиотек конфискованных изданий» Е. Ф. Проскуряковой, «Статья 175-я Устава о цензуре и печати» С. Л. Каменецкого, «Правовое положение библиотек» (проект резолюции, предложенной Обществом библиотековедения)).

3. Статус профессии, вопросы библиотечного образования, библиотековедение как отдельная наука. Этому аспекту были посвящены как самостоятельные доклады («Библиотечное дело, как особая самостоятельная специальность и библиотекари, как обособленная группа в ряду других специалистов» А. Р. Войнич-Сяноженцкого, «О летних курсах по библиотечному делу» Е. А. Звягинцева), так и отдельные положения в рамках первой тематической группы.

4. Каталогизация и библиотечные каталоги («Международная десятичная классификация в применении к библиотечному каталогу» Б. С. Боднарского, «О системе каталога и о библиографических приложениях-карточках при вновь выходящих книгах» П. А. Унде-Попова и др.).

5. Вопросы библиографии («Библиография в применении к академическим библиотекам» А. И. Калишевского, «Библиография в ряду обязательных для библиотекаря знаний» С. Д. Масловского и др.).

6. Комплектование библиотек («Принципы комплектования публичных и народных библиотек» (доклад Общества библиотековедения) и др.).

7. Библиотечная техника («О расстановке и нумерации книг» П. М. Богданова, «Контроль при выдаче книг и над сроками их возврата» А. Р. Войнич-Сяноженцкого,

«Нормальный план постановки библиотечной техники в небольших библиотеках» А. П. Белякова и А. И. Махнова и др.).

8. Характеристика деятельности библиотек в отдельных городах и губерниях (основное внимание уделялось библиотекам, содержащимся городскими и земскими управами). Этому вопросу было посвящено наибольшее количество из прозвучавших на съезде докладов («О земских публичных библиотеках в Московском уезде» М. Л. Латухиной, «Опыт обследования библиотечного дела в пяти губерниях» Е. А. Звягинцева, «О городских бесплатных читальнях г. С.-Петербурга» О. К. Белевич, «Организация и деятельность Московских городских библиотек и читален» А. К. Покровской, «Общая характеристика состояния и деятельности общедоступных библиотек в Москве» А. П. Белякова и А. И. Махнова и др.).

Можно отметить и тот факт, что многие вопросы возникали и обсуждались уже по ходу работы съезда, в том числе вопрос о необходимости выработки инструкций для библиотекарей, вопрос о педагогическом влиянии библиотекарей на читателей, вопрос об обмене книгами между библиотеками и др.

Работа съезда, как и было запланировано, велась в рамках двух секций — государственные, академические и специальные библиотеки (1-я секция) и общественные и народные библиотеки (2-я секция). В пределах второй секции была выделена подсекция детских библиотек. Кроме того, организаторы съезда планировали выделить в отдельную секцию частные и коммерческие библиотеки, но это намерение не было осуществлено. При этом, однако, не следует полагать, что две основные секции съезда были изолированы друг от друга: четыре доклада было прочитано на публичных общих собраниях, и два — на соединенных заседаниях секций.

При открытии съезда на публичном общем собрании было прочитано два доклада. Первым из них был доклад К. И. Рубинского «Положение библиотечного дела в России по сравнению с состоянием его в некоторых других государствах». По мнению докладчика, очень многие проблемы заключались в психологии российских библиотекарей: их основной чертой был «консерватизм поневоле», поскольку они долгие годы воочию наблюдали все изъяны библиотечного дела, не знали о достижениях зарубежных библиотек, не ставили перед собой никаких идеалов и, соответственно, не верили, что ситуацию можно изменить к лучшему. Между тем, представления о стране во многом зависят от состояния в ней просвещения, и поэтому принятие государственных мер в области библиотечного дела, равно как и создание благоприятных условий для чтения, было особенно необходимым: «Для такого государства как Россия, с ее разбросанным малокультурным населением, живущем в невежестве, бедности, грязи, не умеющим использовать естественных богатств страны, которые в значительной степени перешли уже в руки иностранных капиталистов, не умеющим пользоваться даже землей, на которой ему кажется все теснее даже там, где американский, германский, французский крестьянин жил бы привольно, распространение знаний в народе должно быть первой обязанностью наших молодых государственных учреждений… Надо приблизить книгу к народу. Если в Америке книга ищет читателя, то у нас это еще нужнее»20.

Доклад А. Р. Войнич-Сяноженцкого «Библиотечное дело, как особая самостоятельная специальность и библиотекари, как обособленная группа в ряду других специалистов» был одним из наиболее заметных и, можно даже сказать, программных на съезде. Он во многом продолжал и развивал положения доклада К. И. Рубинского, в особенности в области того, что в настоящее время назвали бы имиджем и статусом библиотечной профессии. Войнич-Сяноженцкий с горечью отмечал, что в обществе уже успели укрепиться расхожие представления о библиотекарях: «читающая публика» полагала, что специально учиться библиотечному делу не надо, в библиотечной практике «можно обходиться подростками и полуграмотными людьми» и т. д. В определенном смысле слова этот доклад стал 6

своеобразной декларацией библиотечной профессии, но в то же время вызвал и оживленную дискуссию среди участников съезда: «… его положения, замкнувшиеся в области библиотечной техники, могли считаться “profession de foi” [фр. букв. «исповедание веры»; изложение своих взглядов. — М. М.], особенно ярко представленного среди петербургских академических библиотекарей, течения, сводящего всю работу библиотекаря в сферу одной техники и, в силу этого, определяющего “профессию библиотекаря”, как профессию чисто техническую»21.

На заключительном общем собрании съезда был прочитан доклад Е. М. Чарнолуской «Взаимоотношение библиотеки и школы в Америке», а также доклад В. И. Яковенко, душеприказчика Ф. Ф. Павленкова, «О Павленковских библиотеках», в котором описывалось современное положение более 2 тыс. библиотек, открытых согласно завещанию издателя.

Из двух докладов, прочитанных на соединенных заседаниях секций, наибольший интерес у собравшихся вызвал доклад Б. С. Боднарского «О десятичной системе». Съезд в целом признал ее «заслуживающей внимания» по причине ее широкого применения во многих иностранных и российских библиотеках, однако ее «абсолютных сторонников» на академической секции не оказалось (участники съезда посчитали ее искусственной и подлежащей длительной проверке)22.

Бюро секции академических библиотек выглядело следующим образом: председателем был А. И. Калишевский, товарищами председателя — К. И. Рубинский и А. Р. Войнич-Сяноженцкий, секретарем — С. Д. Масловский. Наиболее важным на этой секции были доклад Е. Н. Добржинского «Положение русских академических библиотек по данным анкеты, произведенной Обществом библиотековедения», во многом созвучный докладу А. Р. Войнич-Сяноженцкого. В нем на достаточно подробном фактическом материале была представлена картина текущего состояния отечественных научных библиотек, и в первую очередь, библиотек высших учебных заведений. Одной из важнейших проблем этих библиотек было признано «… ненормальное служебное и материальное положение библиотекарей, приводящее к тому, что рабочая сила библиотек оказывается зачастую далеко не на высоте своей трудной и ответственной работы…

Твердо установившийся взгляд на простоту библиотечной работы привел к чрезвычайному понижению требований от лиц, желающих занять библиотечные должности; как общее правило — требование профессиональных знаний не предъявляется вовсе, даже при назначении в крупнейшие библиотеки.

Естественным результатом такого положения вещей явилось крайнее сужение, на практике, задач библиотекаря, низведение его на степень немого рычага библиотечной машины, механизма для расстановки и выдачи книг…»23

Соответственно, «надлежало восстановить в сознании общества во всем объеме и силе истинное значение и роль библиотекаря»24.

В отличие от выступления А. Р. Войнич-Сяноженцкого, уделявшего преимущественное внимание библиотечной технике, в докладах А. И. Калишевского «Библиография в применении к библиотекам» и С. Д. Масловского «Библиография в ряду обязательных для библиотекаря знаний» был обоснован другой подход, согласно которому библиотечная профессия является «профессией ученой», для постижения которой в первую очередь требуются знания в области библиографии. По мнению С. Д. Масловского, замена образа библиотекаря-ученого, сложившегося в начале XIX в., на «библиотекаря-техника» была ошибочной: образ ученого вполне можно было использовать и в ХХ в., но в новом качестве, усилив творческое начало в библиотечной работе. Съезд в целом поддержал эту точку зрения, однако не смог выработать достаточно подробных рекомендаций по причине очень разных условий существования российских библиотек.

Другим активно обсуждаемым вопросом был вопрос о способе подготовки библиотекарей. В данном случае были возможны два пути: устройство кафедр библиотековедения при крупных университетах или же учреждение отдельных курсов библиотековедения. Первую точку зрения отстаивали К. И. Рубинский, А. Р. Войнич-Сяноженцкий, Л. Д. Брюхатов и др.; вторую — Е. Н. Добржинский, С. Д. Масловский, Я. А. Лукашевич, Д. П. Миллер. После трехчасового обсуждения возобладала вторая точка зрения, причем библиотечное образование участниками съезда рассматривалось именно как чисто библиотечное, без включения в него каких-либо общеобразовательных предметов. На съезде говорилось и о требованиях, которые должны предъявляться к библиотечным работникам разного уровня. Для библиотекарей признавалось желательным наличие высшего образования, свидетельство о сдаче экзамена по библиотековедению и библиографии и о прохождении стажа в одной из академических библиотек25.

Президиум секции общественных и народных библиотек состоял из П. М. Богданова (председатель), А. А. Дидрихсона и С. О. Серополко (товарищи председателя), а также Е. Ф. Проскуряковой, В. А. Зеленко и Б. Л. Кинеловского (секретари). Как и в секции академических библиотек, в данном случае выделялись доклады обобщающего характера.

Одним из наиболее дискуссионных вопросов, обсужденных в рамках данной секции, был вопрос о дальнейшей организации библиотечного дела. Одни участники (и, прежде всего, Б. Б. Веселовский в своем докладе «К вопросу о выработке нормальной сети сельских библиотек-читален») настаивали на максимально широком плане, по которому на обустройство российских библиотек (их общее количество должно было составить 70 тыс.) из государственных и земских средств требовалась очень большая по тем временам сумма — 38 млн р. ежегодно; другие же (к ним относились представители Московского и Нижегородского губернских земств — А. М. Обухов, Н. А. Малиновский и др.) указывали на утопичность такого плана и предлагали съезду санкционировать более упрощенные и дешевые проекты создания библиотечных сетей. Съезд поддержал первую точку зрения, указав, что единичных хорошо организованных библиотек недостаточно для того, чтобы обслуживать все население и быть реальным фактором подъема культуры в стране, и что «… библиотечное дело — задача государственной важности, к разрешению которой нельзя подходить между прочим, с копеечными ассигнованиями»26. «“Библиотека — родная сестра школы”, “без библиотеки сходит на нет вся работа школы”, “не грамотность народная, а — образованность, недостижимая без помощи библиотеки, должна быть нашей целью”, — вот мысли, царившие на съезде, вот настроение, с которым он начал и кончил свою работу»27. Эта же мысль подчеркивалось и в других докладах общего характера — «Принцип общественности в народно-библиотечном деле» С. О. Серополко и «Библиотеки и народная образованность» В. В. Южакова.

В связи с общими вопросами библиотечного дела в России съезд принял три резолюции: а) признать настоятельно необходимым реформирование существующих земских и городских учреждений на широких демократических началах и распространить земское самоуправление на всю территорию Империи; б) считать желательным повсеместное открытие в неземских губерниях обществ содействия устройству библиотек для активизации их открытия; в) внести изменения во всю систему внешкольного образования. После уточнения принципов, на которых должны строиться эти изменения, на соединенном собрании секций съезда была выработана обобщающая резолюция, посвященная принципам и основам организации библиотечного дела земскими и городскими органами местного самоуправления. Согласно этой резолюции, «1) Основным принципом организации общественно-библиотечного дела должна быть признана полная общедоступность всех 8

общественных библиотек, содержимых органами местного самоуправления, и полная бесплатность пользования ими…

2) Съезд признает, что в общественно-библиотечном деле вполне назревшей очередной практической задачей является выработка и осуществление земствами и городами библиотечных сетей…

3) Организация, заведование и содержание общеобразовательных общественных библиотек должны быть всецело сосредоточены в руках органов местного самоуправления…

4) В интересах правильной и широкой постановки общественно-библиотечного дела съезд признает желательным, чтобы заведование центральными, районными и народными общественными библиотеками находилось в руках особых библиотекарей, имеющих необходимую специальную подготовку и получающих достаточное вознаграждение за свой труд…

5) При каждой общественной библиотеке для заведования ее делами должен быть учрежден библиотечный совет…

6) Для общего заведования библиотечным делом при губернских и уездных земских управах должны быть учреждены губернские и уездные библиотечные комиссии, а в городах, имеющих самостоятельные библиотечные сети — библиотечные комиссии при городских управах…

7) Съезд признает желательным, чтобы губернские и уездные земства, а также крупные города, учредили должности специалистов по библиотечному делу в лице земских и городских заведующих внешкольным образованием, или же особых инструкторов по библиотечному делу…

8) Съезд признает желательным периодический созыв земствами и городами общероссийских, губернских, уездных и районных съездов по библиотечному делу» и т. д.28

Любопытно, что одно из важнейших решений съезда — признание принципа бесплатности при пользовании библиотеками — также не обошлось без дискуссий. В немалой степени это было связано с деятельностью Московского уездного земства, которое стало уделять преимущественное внимание организации публичных библиотек, предполагающих определенную плату за чтение (на съезде от этих библиотек присутствовали Ф. О. Домашевский и М. Л. Латухина). В итоге съезд посчитал, что подобные библиотеки, нарушающие один из основных устоев земского дела как такового, вообще нельзя называть земскими — это были библиотеки, содержащиеся на земские средства, но отнюдь не бесплатные земские учреждения29.

Достаточно много внимания на секции было уделено постановке библиотечного дела в обеих российских столицах (этому были посвящены выступления О. К. Белевич, А. К. Покровской, А. П. Белякова и А. И. Махнова). В прозвучавших докладах отмечалась недостаточность существующего числа московских и петербургских общедоступных библиотек, малый охват ими городского населения и неудовлетворительное состояние библиотечной техники. Соответственно, съезд признал необходимость разработки библиотечной сети и более активно развития культурно-просветительной работы библиотек в столицах.

После обсуждения вопросов, связанных с комплектованием и правовым положением российских библиотек, секция уделила внимание библиотечной технике (доклады К. Ф. Арнольда «Наилучшая постановка книг в библиотеке», И. Д. Езерского «Алфавитная расстановка книг», а также доклад от Общества библиотековедения «Нормальный план постановки библиотечной техники в небольших библиотеках»), а также статистике («О реорганизации нашей библиотечной статистики» И. П. Дриженко и «Значение библиотечной статистики и необходимость полного ее единообразия в целях общероссийских сводок» С. С. Жилкина).

Конечно, Первый Всероссийский съезд по библиотечному делу не был лишен недостатков. Одним из них была элементарная нехватка времени на прочтение и обсуждение всех заявленных докладов. Так, многие интересные сообщения хотя и были впоследствии включены в «Труды» съезда, но на нем самом не прозвучали («О деятельности Таганрогской народной библиотеки-читальни (1894—1911)» Л. П. Черницкой, «Библиотечная деятельность Олонецкого губернского земства» Т. В. Леонтьева и др.)30. Особенно ярко это проявилось на секции общественных и народных библиотек, завершение которой получилось слишком сжатым. Еще один недостаток заключался в том, что решения съезда по сути были рекомендательными и ни для кого не имели обязательной силы: «… при обсуждении и принятии резолюций по принципиальным вопросам съезд вырабатывал как бы государственную точку зрения, хотя и не подкрепленную ни властью, ни деньгами»31. В свою очередь, не удалось созвать и второй съезд по библиотечному делу, открытие которого намечалось на 1913 г.32

Реакция общества на прошедший съезд была различной — от восторженных отзывов до резкой критики. В последнем случае съезд не избежал «… обвинений в неблагонадежности со стороны органов правой печати; ближайшим поводом к этому послужили резолюции [съезда] о необходимости реформирования земских и городских учреждений на демократических началах, о распространении земского самоуправления на всю территорию России и об упрочении правового положения библиотек…»33 К чести организатора съезда — Общества библиотековедения — оно сочло нужным поместить на страницах «Библиотекаря» не комплиментарные, а именно критические отзывы, посвященные состоявшемуся съезду, считая их гораздо более важными и поучительными34. Их анализ позволяет заключить, что важнейшее для библиотекарей того времени мероприятие проходило не в самой благожелательной обстановке. Так, газета «Новое время» от 9, 10 июня и 2 июня 1911 г. назвала данный съезд «бестолковым» собранием людей, компетентных только в пределах своей «узкой специальности» и зачем-то вмешивающихся в дела, требующие «широкого умственного кругозора» («Давно известно, что самые скучные и духовно мертвые люди на свете — узкие специалисты», что, впрочем, не мешает им договориться «до зеленого змия»), «Русское знамя» от 16 июня того же года — съездом «250 олухов всех оттенков», организованном «тупицами-специалистами», а «России» от 10 июня и «Земщине» от 11 июня мысль о том, что «какие-то там» библиотекари пытаются воздействовать на органы местного самоуправления, казалась «пошлой выходкой», «дурацкой» и «циничной до глупости»35. По мнению газеты «Свет», данный съезд «… не выделился ничем положительным и своеобразным, повторив обычную историю “интеллигентских” съездов, на которых живое дело отходит куда-то далеко, в глубину заднего плана, а на лицо остаются избитые радикальные фразы и резолюции “освободительского” пошиба»36. Неприятие съезда, впрочем, проявлялось и в более мягкой форме. Так, в частности, можно упомянуть тот факт, что ближайшие (по отношению к месту проведения съезда) органы местного самоуправления — Петербургская городская дума и Петербургское губернское земство — попросту проигнорировали данное мероприятие. Этот момент был отмечен и при подведении итогов съезда: «Нельзя не отметить здесь отказа в помощи съезду со стороны С.-Петербургского городского самоуправления, несмотря на двукратное ходатайство Общества [библиотековедения], которое не могло допустить мысли, чтобы город Петербург, владелец 16 народных библиотек с бюджетом в 60 тыс. р., ничем не реагировал на созыв Первого библиотечного съезда»37. До некоторой степени это объяснялось «столичной консервативностью»: при сравнительно больших средствах ни Петербургская дума, ни Петербургское земство не занимали ведущих позиций в области внешкольного образования и по ряду показателей уступали аналогичным провинциальным органам.

В целом, однако, можно признать, что Первый Всероссийский съезд сыграл очень важную роль: на нем был выдвинут и обсужден широкий круг вопросов библиотечной практики, что сделало его «Труды» настоящей энциклопедией библиотечного дела того времени38. Были предприняты и некоторые практические меры в соответствии с резолюциями съезда: в конце 1911 г. была создана Комиссия библиотековедения при Русском библиографическом обществе, в Воронеже, Оренбурге, Перми и Харькове были открыты краткосрочные библиотечные курсы, в некоторых земствах курс библиотековедения был введен в программу подготовки земских учителей и др.39 Самым же главным результатом было то, что «… благодаря съезду у нас впервые получила общественное признание мысль о существовании библиотековедения как особой отрасли знания, библиотекаря — как особой специальности»40.

23. Положение национальных библиотек Европы и Америки между двумя мировыми воинами (1914 – 1940 гг.).

Научные и специальные библиотеки

Основные мировые тенденции

Первая мировая война существенно повлияла на развитие научных библиотек в странах Европы. Многие библиотеки были полностью разрушены. Например, очень красивое здание библиотеки университета в бельгийском городе Лувене сгорело в августе 1914 г., став объектом для наводки немецких орудий. В огне погибли 230 тыс. книг и тысячи бесценных рукописей. Огромный резонанс эта катастрофа вызвала как в странах, воевавших с Германией, так и в самой Германии, однако 11 представителей немецкой интеллигенции опубликовали в газетах заявление, в котором одобряли действия военных. Мир воспринял это как одобрение немецким культурным сообществом прусского милитаризма.

После войны (в 1921 г.) начались работы по восстановлению этого здания, которые велись на средства, выделенные США. Его отстроили в стиле фламандского ренессанса по проекту архитектора Уитни Уоррена (Whittney Warren). В 1928 г. библиотека открылась вновь. Но во время второй мировой войны библиотека вновь стала объектом военных действий. Разрушенный в мае 1940 г. читальный зал был восстановлен после войны по проекту архитектора Анри Лакоста (Henry Lacoste) (1885-1968).

Во время первой мировой войны были прерваны все контакты в сфере науки, которые в начале XX в. развивались особенно интенсивно. Ведущую роль в это время играла созданная в 1889 г. при Королевском обществе в Лондоне Международная ассоциация академий (International Associate of Academies, IAA), членами которой к 1914 г. стали 22 академии. Особенно интенсивно развивались перед первой мировой войной контакты меж Германией и США. Например, в период между 1905 и 1914 гг. в соответствии с соглашением между прусским министерством культуры и руководством Колумбийского и Гарвардского университетов обе страны вели с активный обмен профессорами.

Страны, воевавшие против Германии, уже в самом начале войны остро ощутили последствия изоляции от немецкой науки. В то время Герман была лидером во многих областях, например в химии. Так, в 1909 г. 45% публикаций в американском реферативном журнале «Кэмикэл абстракс (Chemical abstracts) составляли публикации из немецких журналов. Отсутствие импорта немецких химикатов сильно отразилось, например, на Великобритании. Не менее сильно ощущалось и отсутствие немецкой оптики. В связи с этим возникла потребность в создании структуры, которая смогла бы помочь выйти из кризиса, охватившего определенные сферы науки. Такой структурой в Великобритании стал созданный в 1916 г. Департамент научных и промышленных исследований (Department of scientific and industrial research). При нем в качестве самостоятельных подразделений были созданы библиотека и специализированные службы документации, сориентированные на конкретные отрасли промышленности.

Германия, в свою очередь, после окончания первой мировой войны стремилась сохранить свою прежнюю роль мирового научного лидера. В связи с этим особое внимание было уделено сбору зарубежных публикаций.

В 1920 г. было создано Общество экстренной помощи немецкой нации (Notgemeinschaft der deutschen Wissenschaft), которое возглавил Фритц Микау (Fritz Milkau) (1859-1934).

Созданный при Обществе Комитет по делам библиотек распоряжался денежными средствами, которые поступали из центра для приобретения новой литературы — наиболее важных монографий и журналов. Впервые в истории библиотечного дела со стороны государства был сделан шаг оказании помощи библиотекам в комплектовании иностранной литературой. Эта помощь способствовала дальнейшей специализации научных библиотек страны, необходимой, чтобы обеспечить по возможности максимально полный охват основного потока иностранной научной литературы и тем самым гарантировать гражданам страны возможность доступа к этому фонду на территории страны.

В 1932 г. при Высшей технической школе в Берлине (Technische Ноschule Berlin) было создано особое учреждение, задачей которого было копирование зарубежных научных журналов, — Государственный центр научных отчетов. Его возглавил Альберт Предеек (Albert Predeek). Центр издавал каталог журналов, которые имелись в немецких библиотеках, а также выборочно отражал журналы, имевшиеся в библиотеках за пределами Германии (Verzeichnis der auslandischen Zeitschriften welche in deutschen und einigen nichtdeutschen Bibliotheken laufend gehalten werden).

Появление принципиально иного подхода к комплектованию научных библиотек было обусловлено и дальнейшим ростом потока издательской продукции. Правда, по этой же причине тенденция к отказу от ориентации на исчерпывающее комплектование в рамках одной универсальной библиотеки стала складываться еще во второй половине XIX в.

После первой мировой войны в обслуживании читателей по-прежнему важнейшую роль играли крупнейшие научные библиотеки универсального профиля, и, в первую очередь, национальные библиотеки. Среди национальных библиотек Европы в этот период особенно интересно развивается Национальная библиотека в Париже. Это стало возможным благодаря деятельности Жюльена Кэна (Julien Caen) (1887-1974), занявшего пост директора этой библиотеки в начале 1930-х гг.

По его инициативе была проведена реконструкция библиотеки, а в 1934 г. введено в эксплуатацию восьмиэтажное книгохранилище в Версале.

Крупнейшей же библиотекой мира — как по численности фондов, так и по масштабам деятельности — стала Библиотека конгресса США. В 1939 г. было открыто для публики второе здание библиотеки — здание Джона Адамса (John Adams Building), расположившееся непосредственно за главным.

Новое здание, предназначенное для размещения 10 млн. томов, было построено с таким расчетом, чтобы книги хранились в наиболее благоприятные условиях. В нем же разместился и отдел редких книг.

В первой половине XX в. отказ от исчерпывающего комплектования стал необходимостью. В 1930-е гг. утопичность идеи исчерпывающего комплектования и неизбежность отказа от него были обоснованы немецким библиотековедом Георгом Леем (Georg Leyh) (1877-1968). Это означало окончательный отказ от понимания универсальной библиотеки как «энциклопедической» библиотеки, охватывающей весь «космос знаний». Под универсальной библиотекой стали понимать библиотеку универсального профиля, имеющую при этом обязательную ярко выраженную специализацию в профиле комплектования и определенные научно обоснованные ограничения рамок этого профиля.

В Германии, а также в некоторых других странах, это выразилось и в создании новой организационной формы бывшей универсальной библиотеки, какой в первую очередь являлась университетская библиотека. Университетская библиотека стала чаше всего представлять собой совокупность нескольких во многом самостоятельных библиотек (при институтах, семинарах, лабораториях и других подразделениях университета). Этот вид библиотеки получил в Германии определение «Anstaltsbibliothek» (институтская библиотека). Формирование таких относительно самостоятельных библиотек повлекло за собой необходимость определения характера взаимоотношений между центральной и институтскими библиотеками, но то же самое все в большей степени требовалось и по отношению к научным библиотекам в целом.

В 1920-1930-е гг. начинают активно развиваться специальные библиотеки, которые сориентированы на определенные отрасли знаний. В эти же годы появляется все больше библиотек промышленных предприятий. Наиболее интенсивно они формируются в США — например, еще в 1909 г. в Нью-Йорке была основана Ассоциация специальных библиотек (Special Libraries Association).

Особую группу стали представлять собой технические библиотеки (Industrial Libraries) — библиотеки исследовательских учреждений и фирм. В 1924 г. была создана Ассоциация специальных библиотек и информационных бюро (Association of Special Libraries and Information Bureaux), которая стала составной частью Библиотечной ассоциации Великобритании.

Постепенно между традиционными универсальными и сложившимися ранее специализированными библиотеками, а также между универсальными и новыми специализированными библиотеками начали складываться отношения, основанные на координации их работы. Стала просматриваться и ориентация на более сложные формы взаимодействия, что стало возможным благодаря кооперации. Это выражалось, прежде всего, в согласование планов работы библиотек, в обмене библиографической и другой информацией, в обмене документами по линии межбиблиотечного абонемента.

В Германии такая форма работы, как межбиблиотечный абонемент была, в частности, впервые опробована в 1892 г. по инициативе Фридриха Альтхоффа (Friedrich Althoff) (1839-1934) между Геттингеном и Марбургом. С 1893 г. эта система начала функционировать между Прусской королевской и университетской библиотеками. С 1924 г. МБА охватил всю Германию.

Для активного пользования МБА требовалось разработать соответствующий справочный аппарат, необходимый для функционирования межбиблиотечного абонемента. В 1905 г. по инициативе Ф. Альтхоффа было создано справочно-библиографическое бюро по немецким библиотекам, которое, будучи хранилищем библиографической информации, выдавало справки о местонахождении той или иной книги. Был поставлен и начал решаться вопрос о создании сводного печатного каталога библиотек Пруссии. Проект такого каталога был создан еще в 1896 г., а черновая редакция рукописных карточек каталога была завершена в 1921 г. Первые тома «Сводного каталога прусских библиотек» вышли в свет в 1931-1939 гг.. К сожалению, было опубликовано только 14 томов, в которых удалось охватить только букву «А» и частично «В» (дойдя до слова «Beethordnung»). Рукописные же карточки неопубликованной большей части каталога были утрачены во время второй мировой войны.

Эффективной формой взаимодействия библиотек считается централизованная каталогизация. К началу 1920-х гг. центральным бюро каталогизации для 3 тыс. библиотек становится Библиотека конгресса США. С 1910 г. описания приобретенных книг в США начали рассылать Национальная медицинская и Национальная сельскохозяйственная библиотеки. К 1932 г. описания этих и других библиотек составили 10% от общего числа карточек. С 1942 стали издавать печатный алфавитный каталог (составивший 233 тома).

Наиболее интенсивно велась в эти годы совместная библиографическая работа (в основном отраслевыми библиотеками). В скандинавских странах эта деятельность получила межгосударственный характер. С 1920 г. там ведется совместная библиографическая работа библиотек, специализирующихся в области сельского хозяйства, техники, педагогики и медицины. Одним из совместных изданий стал «Указатель текущей биологической и медицинской периодики в скандинавских библиотеках» (List-Bio-Med).

При установлении отношений по линии кооперации предполагалось четкое разграничение обязанностей и распределение определенных обязательств. Выполнение этих обязательств позволяет (в случае, если каждая библиотека выполнила определенную работу) дополнять работу одной библиотеки результатами работы другой. Так, в 1920-е гг. в США, а затем и в других странах распространяется идея создания «резервных» или «депозитарных» хранилищ (для размещения литературы, которая не пользуется спросом и может быть представлена в одном экземпляре) в расчете на совместное пользование этой литературой несколькими библиотеками того или иного города. В Бостоне резервное книгохранилище было построено 11-ю библиотеками, а в Чикаго его построили 10 библиотек.

Более сложные формы кооперации создавались в тех случаях, когда библиотека в плане комплектования должна была взять на себя обязательство по отношению к той или иной группе библиотек. Универсальность фонда в его энциклопедическом понимании в дальнейшем достигалась не на уровне одной научной библиотеки универсального профиля, а на уровне нескольких библиотек регионального, межрегионального, или даже государственного (национального), а иногда и межгосударственного уровня. Поиски путей такого взаимодействия привели к тому, что в 1942 г. в г. Фармингтоне (штат Коннектикут) состоялось специальное заседание Исполнительного комитета библиотечного совета при Библиотеке Конгресса. На нем были определены основные положения плана, реализация которого позволила гарантировать наличие в библиотеках США хотя бы одного экземпляра каждого нового научного издания, вышедшего в свет за пределами страны. Библиотекам было предложено взять за основу классификационную схему Библиотеки Конгресса, охватывавшую всю систему знаний и состоявшую из 864 разделов, и решить, по каким разделам они могли бы и хотели бы взять на себя комплектование литературой, сообщив о своем решении.

Наконец, после первой мировой войны были созданы предпосылки для установления более тесных профессиональных контактов между библиотекарями разных стран и для развития международного сотрудничества. Этому, в частности, способствовала деятельность Международного библиографического института (МБИ), Основанного в 1895 г. в Брюсселе по инициативе бельгийца Поля Отле (Paul Uflet) (1868-1944).

Благодаря активной деятельности этого института, прежде всего его руководителей, возникли столь важные для развития библиотек инициативы, как разработка Универсальной десятичной классификации (УДК) и проект библиографической регистрации статей в научных журналах, то есть проект создания Универсального библиографического репертуара.

В первые годы после первой мировой войны деятельность МБИ стала еще более масштабной, что стало возможным благодаря его поддержке Лигой наций. Одним из самых ярких начинаний стало создание Всемирного дворца (Palais Mondial) и международной библиотеки при нем, которая была размещена здесь в 1920 г. Ее первоначальный фонд составил 130 тыс. томов.

К сожалению, в 1924 г. деятельность Всемирного Дворца была приостановлена по решению бельгийского правительства. Впоследствии это решение было признано ошибочным, и Дворец был открыт вновь.

В эти годы интерес к деятельности МБИ и его руководителей со стороны разных стран, в том числе и СССР, заметно усилился. В соответствии < решением Главполитпросвета РСФСР, все библиотеки России должны был! перейти с 1 января 1922 г. на Десятичную классификацию МБИ, но, не смотря на активную поддержку со стороны Богдана Степановича Боднарского (1874-1968) и других ведущих отечественных библиотечных специалистов, это решение по разным причинам реализовано не было.

Тем не менее, в СССР была опубликована в русском переводе монография П. Отле, написанная в соавторстве с Леоном Вутерсом — «Руководство для общественных библиотек».

В 1931 г. МБИ был переименован в Международный институт документации, а