Нарушение речевого опосредования

Еще Л.С. Выготским было выдвинуто положение о том, что приблизительно с двух лет речь начинает играть определяющую роль в дальнейшем развитии всех психических процессов. Особен­но большое значение имеет становление регулирующей функции речи, что неразрывно связано как с развитием собственно рече­вой функции, так и лобных отделов головного мозга как мозговой основы произвольности.

Нейрофизиологические исследования показывают, что запаздывание в созревании лобных структур является общей патогене­тической характеристикой ряда дизонтогений, таких, как умствен­ная отсталость, задержка психического развития, ранний детс­кий аутизм и др. При всех отклонениях психического развития в большей или меньшей степени наблюдается дивергенция невер­бального и вербального поведения, что затрудняет нормальное развитие ребенка и требует использования специальных приемов его воспитания и обучения.

Более длительные сроки формирования представлений и понятий об окружающей действительности

Любой вид дизонтогенетического развития характеризуется на­рушением нормального психического отражения действительно­сти, полным или частичным выпадением «психического инстру­ментария»: снижены интеллектуальные способности, или выяв­ляется социальная неадекватность, или выпадает какой-либо вид информации (зрительной, слуховой, зрительно-слуховой, дей­ственной) об окружающей действительности. Для того чтобы у ребенка с той или иной патологией развития сформировались столь же полные и адекватные представления о разных сторонах окру­жающей действительности, как это происходит у нормально раз­вивающихся детей, необходимы, безусловно, более длительные сроки и специальные методы.

Риск возникновения состояний социально-психологической дезадаптированности

Этот параметр появился в последние годы в связи с усилением интеграционных процессов в образовании и со значением, кото­рое стало придаваться развитию социальной компетентности лю­дей, независимо от тяжести и характера имеющихся у них откло­нений.

Данный параметр означает, что любой дефект затрудняет дос­тижение человеком оптимального баланса между возможностью удовлетворения своих значимых потребностей и имеющимися для этого условиями, включая условия как чисто бытовые, например наличие пандусов для въезда на коляске, так и социально-психо­логические — готовность ближайшею социального окружения к общению с такими людьми.

II уровень — закономерности, характерные для группы дизонтогенетических расстройств(например, возникших вследствие не­доразвитая анализаторных систем — зрительной, слуховой, кож­ной, двигательной) или имеющих в своей основе раннее органи­ческое повреждение головного мозга (умственная отсталость, задержка психического развития церебрально-органического ге-неза и т.д.).

III уровень — специфические закономерности, присущие кон­кретному виду дизонтогенеза(общему стойкому психическому не­доразвитию по типу умственной отсталости, или искаженному развитию по типу раннего детского аутизма, или дефицитарному развитию вследствие недостаточности зрительного анализатора, и т.д.).

11.2 «Симбиоз» и «отчужденность» как основные девиации процесса социализации, связь с видом психического дизонтогенеза.

Психологический симбиоз (от греч. symbiosis — сожительство) — изначально возникающее эмоционально-смысловое единство матери и младенца, которое служит исходным пунктом дальнейшего развития его сознания и личности. Возникновение психологического симбиоза обусловлено физиологической общностью матери и плода в пренатальном развитии. Развитию психологического симбиоза способствует появляющийся на рубеже первого и второго месяцев жизни ребенка комплекс оживления, упрочивающий эмоциональную связь матери и младенца.

1) Изначально возникающее эмоционально-смысловое единство матери и младенца, которое служит исходным пунктом дальнейшего развития его сознания и личности. 2) Чрезмерно тесная связь между ребенком и взрослым (чаще всего матерью) или между двумя детьми (напр., в близнецовой паре), тормозящая развитие личности ребенка, препятствуя формированию самостоятельности и независимости.

В младенческом возрасте возникновение нормального П. с. обусловлено физиологической общностью матери и плода в пренатальном развитии. Близким к понятию П. с. является введенное Л.С. Выготским понятие "пра-Мы" — первоначальное сознание психологического единства матери и младенца, которое предшествует "возникновению сознания собственной личности, т. е. сознания дифференцированного и выделенного "Я". Развитию П. с. способствует появляющийся на рубеже первого и второго месяцев жизни ребенка комплекс оживления, упрочивающий эмоциональную связь матери и младенца.

В более позднем возрасте П. с. сохраняется вследствие воспитания ребенка в условиях гиперопеки и повышенного контроля со стороны взрослых. П. с. особенно часто поддерживается в неполных семьях, если одинокая мать полностью "замыкается" на ребенке, или, напротив, в ситуации, когда в воспитании единственного ребенка участвует особо большое количество взрослых (бабушки, тети и т. п.). Длительно сохраняющийся П. с. затрудняет нормальное общение ребенка со сверстниками, приводит к его изоляции в группе. Преодоление П. с. требует большой осторожности и постепенности, так как резкое и внезапное предоставление ребенку высокой степени свободы, к которой он не готов, может вызвать у него тяжелый стресс. В некоторых случаях П. с. возникает в результате отклонений в общем психическом развитии ребенка (напр., при аутизме).

Отчуждение (в психологии) — проявление таких жизненных отношений субъекта с миром, при которых продукты его деятельности, он сам, а также другие индивиды и социальные группы, являясь носителями определенных норм, установок и ценностей, осознаются как противоположные ему самому (от несходства до неприятия и враждебности). Это выражается в соответствующих переживаниях субъекта: чувствах обособленности, одиночества, отвержения, потери Я и пр. В психологии понятие отчуждения впервые было использовано 3. Фрейдом для объяснения патологического развития личности в чуждой и враждебной его естественной природе культуре. Феноменологически отчуждение выражалось в невротической потере субъектом чувства реальности происходящего (дереализации) или в утрате своей индивидуальности (деперсонализации). Э. Фромм существенно расширил сферу применения этого понятия. Согласно Фромму, отчуждение индивида выступает в пяти формах: отчуждение от ближнего, от работы, от потребностей, от государства, от себя. В современной социальной психологии используется отчуждение и при характеристике межличностных отношений, при которых индивид противопоставляется другим индивидам, группе, обществу в целом, испытывая ту или иную степень своей изолированности. Подобные конфликтные отношения в группе связаны с нарушением опосредствованности ценностным содержанием совместной деятельности (см. Деятельностное опосредование), с утратой чувства солидарности, когда индивид в группе воспринимает остальных как чуждых и враждебных себе, отвергая при этом нормы группы, законы и предписания.

По-видимому, первым из психологов, использовавших понятие «отчуждение», был З. Фрейд. Он связывал феномен отчуждения с патологическим развитием личности, для которой социальная культура является чем-то чуждым, враждебным ее естественной природе. Самоотчуждение, по Фрейду, ведет либо к невротической потере своего собственного я — деперсонализации, либо к утрате чувства реальности окружающего мира — дереализации. Вслед за Фрейдом Э. Фромм, включив понятие отчуждения в научный оборот, существенно расширил сферу его применения. Согласно Фромму, отчуждение выступает в пяти ипостасях: как отчуждение от ближнего; отчуждение от работы, дела; отчуждение от потребности; отчуждение от государства; и наконец, отчуждение от себя. Важно, что для Фромма отчуждение от себя — это прежде всего отношение человека к своему я как к рыночному товару, который необходимо продать на «личностном рынке» подороже. О таком человеке Фромм пишет: «Его ощущение себя берет начало не в его активности — любящего и мыслящего индивида, а в его социоэкономической роли. Если человека спросить: «Кто ты?», он, подобно машине, будет отвечать: Я — доктор, наборщик, клерк и пр.». Человек есть абстракция, отчужденная от своей реальной природы. Его тело, мысли, душа — это его капитал и его задача жизни — извлечь выгоду из своего я». Эти взгляды на природу и проявления отчуждения личности в современном обществе не могли не повлиять на представления ученых о развитии личности в онтогенезе. Например, исходным понятием у К. Хорни является понятие коренной тревоги ребенка, которая выражается в ощущении одиночества и беспомощности малыша в потенциально враждебном ему мире. В последнее время все чаще ученые говорят об отчуждении ребенка от родителей как следствии депривации, о его отчуж­дении от школы и учителей в силу принудительной мотивации учения.

В детской психологии и в практике воспитания детей давно бытует представление об отрицательных проявлениях ребенка, которые могут быть рассмотрены в терминах отчуждения,— это отвержение, неприятие социальных норм и требований, это и своеобразные суррогаты, имитации выполнения этих норм, демонстрируемые ребенком в поведении «на публику».

Характеристика такого поведения дана в исследовании Л. Мерфи, где наряду с эмоциональной идентификацией, возникающей в ответ на потребности сверстника, описываются некоторые негативные проявления детей: это маскирующе-агрессивное поведение, когда ребенок под видом помощи, участия и подобных социально-одобряемых действий реализует свои агрессивные тенденции по отношению к другим детям; это конвенционально-нормативное поведение, сопровождающее открытые притязания ребенка на одобрение взрослых в тех случаях, когда его поведение отвечает принятым в культуре, но формально выполняемым нормам. Это поведение отличается прежде всего рассогласованием мотива и действия, т. е. внутреннего побуждения и внешнего выражения, когда налицо отчуждение от нужд и переживаний других индивидов и вместе с тем фарисейская «помощь» в корыстных целях.

Использование термина «отчуждение» в контексте рассматриваемых нами проблем возможно прежде всего для обозначения противоположных гуманному проявлений ребенка по отношению к сверстнику. Этот термин в близком значении уже используется в работах по детской психологии. Однако было бы неверно ограничиться лишь аксиологическим аспектом проблемы отчуждения.

Позже К. Хорни, пытаясь социализировать учение Фрейда, предложила свою концепцию личности, в основе которой лежит врожденное чувство беспокойства, «коренная тревога». «Коренная тревога», по мнению К. Хорни, ведет к отчуждению человека от самого себя и от общества. К. Хорни считает важнейшей для человека не взаимосвязь «личность - предметный мир» (К. Маркс) или «личность – тело» (З. Фрейд), а взаимосвязь «личность – люди», преодолеть отчуждение от которых можно любовью и привязанностью. Важно, что в своих работах она раскрывает роль современной культуры как отчуждающего фактора.

Э. Шахтель, поддерживая К. Хорни, отмечает как причину отчуждения отрыв ребенка от своего реального «Я», спровоцированный родительским мнением о каких-либо его качествах [32. P. 73-83].

Д. Рубинс также видит причины отчуждения от своего «Я» в самоидеализации, что провоцирует чувство личностного крушения, депрессии, ненависти, презрения. Отчуждение заканчивается понижением спонтанности, жизненной энергии, утратой сознания [31].

Э. Фромм в своих работах на протяжении нескольких десятков лет рассматривал тот или иной аспект отчуждения. Идеи З. Фрейда и К. Маркса выступали как методология его исследований [22, 24, 25, 27]. Интегрируя представления Э. Фромма, попытаемся выделить наиболее характерные черты его концепции отчуждения. Право и возможность быть личностью в нашу эпоху (в отличие от средневековья, когда человек «видел себя лишь через призму общественной роли» [23. С. 64]) «разрывает первичные узы между человеком и миром, новая свобода неизбежно вызывает ощущение неуверенности и бессилия, сомнения, одиночества и тревоги» [Там же. С.82]. Чувство собственной незначительности дают контакт с громадными обезличенными организациями, с технической рациональностью и машинами, участие в раздельном и нетворческом. Восстановить связь с миром можно двумя путями – 1) любовь и труд, 2) бегство от себя к суетному миру, конформизм. Есть и третий путь – разрушить отчужденный объект, т.е. агрессия. Что же преимущественно предпринимает наш современник? Он стремится иметь, иметь свой маленький вещный мирок, манипулятивно управляемый. «…Я есть то, чем я обладаю и что я потребляю» [26].

Конечная и подлинная цель человека сформулирована Фроммом в работе «Человек для себя»: «Главная жизненная задача человека – дать жизнь самому себе, стать тем, чем он потенциально является. Самый значительный плод его деятельности – это собственная личность» [23. С. 649].

Психологический подход к отчуждению разработан Мелвином Сименом, американским социологом. Он рассматривает отчуждение как специфическое переживание индивида и обнаруживает в нем пять различных модальностей:

бессилие – индивид считает, что его деятельность не может дать тех результатов, к которым он стремится;

бессмысленность – индивиду не ясно значение событий, в которых он участвует, он не знает, во что он должен верить, почему надо поступать так, а не иначе;

дезорганизация норм или аномия – ситуация, в которой индивид сталкивается с противоречивыми ролевыми ожиданиями и вынужден для достижения поставленных целей прибегать к социально неодобренному поведению;

изоляция – отчуждение индивида от господствующих целей и ценностей, расхождение индивида с данными обществом в оценке значимых в этом обществе целей и верований;

самоотчуждение – отчуждение индивида от самого себя, ощущение себя и своих способностей как чего-то чужого, как средства или инструмента [33. Р. 268].

М. Симен полагал, «…что трактовать отчуждение с персональной позиции действующего лица, означает отталкиваться от социально-психологической точки зрения, …задача аналитического исследования определить:

социальные условия пяти вариантов отчуждения;

установить их поведенческие следствия» [34. Р. 783].

Также особого внимания заслуживает психологический подход социального психолога Кеннета Кенистона, профессора Гарвардского университета [30. P.453-464]. Кеннистон ставит ряд методологически точных вопросов:

отчужден от кого? От чего?;

если отчуждение предполагает утрату каких-то взаимосвязей, то что занимает их место?;

как отчуждение проявляется?;

кто или что является агентом отчуждения?

Кроме того, надо выявить образ действия отчужденных, который, по мнению Кеннистона, может быть «аллопластическим» (преобразование социальной действительности) и «автопластическим» (самопреобразование). Кеннистон различает «индивидуальное отчуждение», «космическое изгнание», невозратимую утрату старых отношений, «историческую утрату» и самоотчуждение. Кеннистон описывает разновидности индивидуального отчуждения, давая весьма сложную классификацию, охватывая идеологию, политику, деятельность человека, нормы поведения, культурные ценности, личность, согласование и интернализацию. Например, в сфере социального поведения отчуждение проявляется как: революция, терроризм, преступление, делинквентность, социопатия, несоответствие; в плане самой личности – саморазрушение, самоизоляция, шизофрения. Но вместе с тем весьма широко описывая социально-психологические следствия отчуждения, Кеннистон не раскрывает общего социопсихического механизма отчуждения, что не позволяет найти пути смягчения или снятия отчуждения.

С. Л. Рубинштейн пытался ввести в советскую психологию проблему отчуждения как проблему сведения человека к средству достижения какой-либо цели, сведения человека лишь к носителю какой-либо функции, что приводит к сужению или даже утрате личностной жизни, ее убогости и ограниченности, то есть из субъекта человек становится объектом. Межличностные отношения, сводящие человека к орудию, средству достижения целей, включающие человека в ограниченные рамки – формы социального отчуждения. Творческая деятельность, познание и любовь – есть утверждение бытия неотчужденного человека, согласно взглядам Рубинштейна [19. С.255 - 385; 18. С. 220-235].

В фундаментальной работе А.Н. Леонтьева «Проблемы развития психики» отчуждение рассматривается как следствие несовпадения объективного результата деятельности человека, с одной стороны, и ее мотива – с другой. Человек ткет, кует и т.п., а на самом деле стремится удовлетворить свои потребности в пище, одежде, жилье и пр. Сама его трудовая деятельность превращается для него в нечто иное, чем то, что она есть. Ее смысл для рабочего не совпадает теперь с ее объективным значением, деятельность превращается лишь способ заработка. Цель, предмет не совпадает с мотивом, деятельность превращается в действие. Неотчужденность, в понимании А.Н. Леонтьева, в том, чтобы деятельность связывала субъект с окружающим миром… и создавала все более адекватное отражение этого мира [10. С. 327-328].

Отдельные аспекты отчуждения как дистанцирования человека от собственного бытия, от социума рассматриваются в работах российского психолога К.А. Абульхановой-Славской [3,4,5,6].

Важен для анализа психологии отчуждения подход А.А. Меграбяна. Параллельно сопоставляя состояния социогенного и биопатогенного формирования отчуждения личности, он обнаруживает в них разительное сходство. «Случайное ли это сходство? Нет, ибо фактор отчуждения как в первом, так и во втором аспектах неизбежно приводит к логическому раздвоению и отрыву чувственно-предметного от абстрактного в сознании и отрыву личности от социальной и природной действительности» [12. С. 307].

В обычной повседневной жизни все, что непосредственно окружает нормального здорового человека, рассматривается им как понятное, объяснимое и знакомое. Это окружающее становится для него «своим» и «доброжелательным», ибо он всегда может его использовать в своих целях для удовлетворения своих духовных и биологических потребностей. Если же он в процессе своей жизни и деятельности обнаруживает явления непонятные, необъяснимые и незнакомые, то у него, естественно, возникает интерес и активное стремление к поиску; после нахождения причин и условий, их вызывающих, эти явления становятся для него либо «своими» и «доброжелательными», либо, если он наносят ему вред, он активно ищет пути к из обезвреживанию. Не то мы видим у астенизированных невротиков с навязчивыми фобическими состояниями с еще сохранным сознанием. Все то, что в окружающей их среде кажется им непонятным, необъяснимым, незнакомым, для них субъективно становится «чуждым», «недоброжелательным» и даже «враждебным» [12. C. 302].

А.А. Меграбян в статье не доводит до конца картину социальных факторов отчуждения, что, видимо, было связано с необходимостью идеологической корректности. Однако, если довести до логического конца его позицию, то можно сказать, что отчуждение возникает в случае формирования столь неблагоприятных социальных обстоятельств, что личность оказывается не «в состоянии свободно управлять в бодрственном состоянии своим сенсориумом, мыслями и действиями» [12. С. 305]. На этом фоне возникают переживания чуждости, сомнения, напряженного ожидания, тревоги и разнообразных типов многочисленных фобий.

В работах А.В. Петровского и В.А. Петровского феномен отчуждения можно увидеть как проблему нерепрезентированности субъекта в Другом и Других [14, 15]. В.А. Петровским, М.В. Полевой сегодня осуществляется попытка акутализировать проблему отчуждения в психологии. Феномен отчуждения трактуется ими как потеря человеком собственной субъектности в общении со значимым другими (и с самим собой, когда имеется в виду особый случай – самоотчуждение человека). Такой взгляд, считают они, отвечает интуитивному смыслу этого слова: «… быть отчужденным» – значит ощущать самоутрату, не чувствовать своей связи с близкими [16, 17].

Билет