Ответственность наследника по долгам наследодателя. Иски о наследстве.

Римское право рассматривало наследника как продолжателя личности умершего, в результате чего он должен нести ответственность по долгам наследователя в полном объеме независимо от размеров актива наследственной массы, т.е. без ограничений, даже если наследство могло представлять собой одни обязательства. Избежать полной ответственности наследник мог только с помощью радикальной меры - непринятия наследства, если его пассив превышает актив. С развитием римского права (право Юстиниана) было установлено, что если наследник произведет (с участием нотариуса, оценщика, кредиторов наследства, легатариев) опись и оценку (инвентарь) наследства, то ответственность наследника по долгам наследства ограничивается размерами актива наследства.

Для защиты своих прав цивильному наследнику давался особый иск: petitio hereditatis - иск об истребовании всей наследственной массы целиком, во многом напоминавший rei vindicatio.

Преторскому наследнику давался interdictum quorum bonorum для ввода во владение входившими в состав наследства вещами, а позднее hereditatis petitio possessoria, которая распространялась как на вещи, так и на требование наследодателя, и с переходом к экстраординарному процессу слилась с petitio hereditatis цивильного наследника, в то время как interdictum quorum bonorum стал служить средством скорейшего получения временного владения наследственными вещами.
70. Понятие и развитие института представительства в римском частном праве.

Стороны в граждан­ском процессе долго не могли возлагать на третьих лиц защиту своих интере­сов. Они должны были выступать лично. И Гай (4. 82), и Юстиниан (1. 4. 10) утверждают, что некогда (olim) признавалось правило: Nemo alieno nomine lege agere potest — никто не может искать по закону от чужого имени.

В Институ­циях Юстиниана дается краткий очерк исключений из этого правила и после­дующих смягчений. Допускалось выступление представителей pro populo — за народ (выступал magistratus), pro libertate - за свободу (assertor libertatis) и pro tutela — по опеке (tutor — опекун).

Закон Гостилия (около 175 г. до н.э.) допу­стил представительство на суде за лиц, попавших в плен или отсутствующих по делам государства.

При формулярном процессе представительство отсутствую­щих и больных достигалось путем введения формул с перестановкой имен. Именно в интенции фигурировало имя представляемого лица (dominus litis), а в кондемнации — имя процессуального представителя. Судебный магистрат отдавал приказ присудить последнего или (если представитель был со стороны истца) — противную сторону в пользу представителя. Конечно, это было еще не полное судебное представительство, но преторское право этим дало толчок дальнейшему его развитию.

Сначала признано было лишь непрямое представительство, т.е. выступление лица в процессе не от имени представляемой стороны, а от собственного имени представителя, однако за счет первой. Основанием допущения этой формы представительства служила неспособность выступать в процессе ряда лиц, в силу возраста, пола, состоя­ния здоровья и других причин, и такая же неспособность городских общин и корпораций, как таковых, участвовать в гражданском обороте в качестве носителей прав городов и других коллективов. Интересы указанных катего­рий лиц в процессах представляли опекуны физических лиц, агенты и синди­ки городских общин.

Институт представительства получил признание по существу в формуляр­ном процессе. Здесь представители впервые открыто выступали уже со сто­роны дееспособных лиц под именем когниторов (cognitor). Они принимали это поручение от заинтересованной стороны — dominus litis — и назначались последней in iure, путем обращения к противной стороне с установленными словами: «назначаю тебе когнитора» (tibi cognitorem do). Присутствия по­следнего при этом не требовалось, но его обязанности начинались с момента состоявшегося соглашения о его допущении к процессу.

Дальнейшим разви­тием представительства и более простой его формой было назначение про­цессуального представителя — прокуратора (procurator ad litem). Достаточно было предварительного неформального поручения, а иногда даже фактичес­кого выступления без поручения, в качестве ведущего дела (negotiorum gestor'a — см. п. 555), главным образом на стороне ответчика.

Преторы по­буждали таких прокураторов и их доверителей заключать стипуляции о по­следующем одобрении — cautio de rate — их действий. Как сказано, процес­суальная формула составлялась всегда так, что решение выносилось на имя представителя, который должен был, в свою очередь, передать истцу все, им полученное. Представитель ответчика, наоборот, мог требовать от представ­ляемого всего уплаченного им по решению в пользу истца. Позднее представ­ляемый внешне оформлял положение своих представителей (обоих видов) путем занесения в судебный протокол или посылкой письменного сообще­ния противной стороне. Аналогично назначались агенты и представители го­родских общин. Допущение прямого процессуального представительства обусловливалось прежде всего усложнением хозяйственной жизни. Если при неразвитом обороте хозяин лично ведет свои дела и лично выступает в суде, то по мере развития торговли купец заключает многочисленные сделки и участвует в ряде процессов. И недопущение представительства являлось бы стеснительным для оборота крупных рабовладельцев.

Особую форму представительства составляли представители за собствен­ный счет, procurator in rem suam — форма, издавна употреблявшаяся при пе­редаче требований прежним кредитором новому (см. п. 364).

Допускались также к устному содействию сторонам, без представительства в собственном смысле, advocati, избираемые обычно самими сторонами.