Править]Различные оценки масштабов репрессий

По мнению исследователей Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского, если понятие репрессий определить узко — как репрессии органов госбезопасности по политическим обвинениям, «тогда, с небольшими погрешностями, число репрессированных в период с 1921 по 1953 год составит около 5,5 млн человек». Если же в их число включить «разные типы депортированных, умерших от искусственного голода и убитых во время спровоцированных конфликтов…, и тех детей, которые не родились из-за того, что их возможные родители были репрессированы или погибли от голода», то число жертв возрастёт на порядок^[115]. Об общих масштабах смертности от голода и репрессий можно судить по демографическим потерям, которые только в период 1926—1940 годы составили 9 млн чел.^[116]

В Статистическом сборнике Верховного суда 1958 г. говорится о 17,96 млн приговорённых по указам военного времени, из которых 22,9 %, или 4 113 тыс., были приговорены к лишению свободы, а остальные — к штрафам или исправительно-трудовым работам. Из них к жертвам политических репрессий могут быть отнесены осуждённые по Указу Президиума ВС СССР от 6 июля 1941 г. об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. 15,75 млн человек по этим указам были осуждены за самовольный уход с работы (самовольно менять место работы многим категориям работающих запрещалось и после окончания войны).^[117][118]

Кроме того, значительное число людей было приговорено к большим срокам заключения и даже расстрелу за мелкие кражи в условиях голода (т. н. «Закон о колосках»)^[104][119].

По оценкам историка В. П. Попова, общее число осуждённых за политические и уголовные преступления в 1923—1953 годах составляет не менее 40 млн. По его мнению, эта оценка «весьма приблизительна и сильно занижена, но вполне отражает масштабы репрессивной государственной политики… Если из общей численности населения вычесть лиц до 14 лет и старше 60, как малоспособных к преступной деятельности, то выяснится, что в пределах жизни одного поколения — с 1923 по 1953 г. — был осуждён практически каждый третий дееспособный член общества». Только в РСФСР общими судами приговоры были вынесены в отношении 39,1 млн чел., причём в разные годы к реальным срокам заключения было приговорено от 37 до 65 % осуждённых (не включая репрессированных со стороны НКВД, без приговоров, вынесенных судебными коллегиями по уголовным делам Верховных, краевых и областных судов и постоянными сессиями, действовавшими при лагерях, без приговоров военных трибуналов, без ссыльных, без высланных народов и т. п.)^[120].

По данным Анатолия Вишневского, «общее число граждан СССР, подвергшихся репрессиям в виде лишения или значительного ограничения свободы на более или менее длительные сроки» (в лагерях, спецпоселениях и т. п.) с конца 1920-х по 1953 г. «составило не менее 25-30 миллионов человек»(то есть осуждённых по всех статьям УК СССР, включая также спецпоселенцев).^[121] Однако к подсчётам А. Вишневского нужно относиться очень осторожно. По его данным, со ссылкой на Земскова «только за 1934—1947 годы в лагеря поступило (за вычетом возвращённых из бегов) 10,2 млн человек». Однако сам Земсков пишет не о вновь поступивших контингентах, а описывает общее движение лагерного населения ГУЛАГа^[122], то есть в число 10,2 млн «поступивших» включены: переведённые из тюрем, из колоний, из спецпоселений в ИТЛ (лагеря), то есть в эти контингенты входят как вновь прибывшие осуждённые, так и уже отбывающие сроки заключения.

При оценке числа погибших в результате репрессий необходимо учесть как казнённых, так и умерших в местах заключения и ссылки.

По подсчётам историка В. Н. Земскова, за период с 1 января 1934 г. по 31 декабря 1947 г. в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа умерло 963 766 заключённых, однако в это число входят не только политические заключённые, но и осуждённые за уголовные преступления^[103]. Однако демограф и социолог А. Г. Вишневский оспаривает эти данные.^[123]

Согласно имеющимся архивным данным, в 1930—1953 годах во всех местах заключения умерло 1,76 млн человек^[123]. Некоторыми исследователями отмечались заметные противоречия и неполнота в имеющейся статистике смертности в лагерях^[124]. По подсчётам А. Г. Вишневского, убитые и умершие только в местах заключения и ссылке составили 4-6 млн.^[123]

Некоторые не согласны с этими цифрами^[125]. По их мнению, общее число жертв репрессий было много больше, при этом называются разные цифры — от 10 до 60 млн^{[источник не указан 895 дней]}. Их оппоненты указывают, однако, что подобные цифры появились в 1960-е — 1980-е гг., когда архивы ещё не были открыты, и, по сути, представляют собой не более чем оценки и приблизительные подсчёты. По их мнению, эти цифры опровергают не только данные архивов, но и чисто логические соображения. Отсутствует и демографический эффект, который обязательно дали бы столь колоссальные репрессии (помимо голода и Великой Отечественной войны). При повышенной смертности рождаемость снижается, и на соответствующей диаграмме образуется «яма». Крупных «ям» известно лишь две — они соответствуют временам голода 1930-х годов и войны (есть ещё третья, 1966—1970-х годов, являющаяся также результатом войны).

Сторонники вышеприведённых цифр, защищая свою точку зрения, нередко пытаются поставить под сомнение достоверность архивных данных. В ряде случаев, к ним действительно следует подходить критично^{[источник не указан 895 дней]}. Например, в таблицах движения населения ГУЛАГа есть странная графа «прочая убыль». Непонятно, что это за убыль, если заключённые не умерли, не бежали, не освободились и не были перемещены в другие места. Как предполагает демограф С. Максудов, под «прочей убылью» скрывается уничтожение заключённых в лагерях^[126]. С другой стороны, В. Н. Земсков утверждает, что расстрелянные в лагерях и при попытках к бегству учитывались как «умершие от болезней органов кровообращения», а сама графа может отражать приписки, делавшиеся лагерным начальством^[127]. Впрочем, эта графа достаточно небольшая — по нескольку тысяч человек в год, и лишь изредка больше.

Традиционные масштабы репрессий оспаривают также историки Юрий Жуков и Юрий Емельянов.