На освобождённых землях

Еби гусей пролетарским штыком.

На территории Белоруссии и Западной Украины ясновельможные паны сами пачками сдавались Красной армии. Ибо зело досадилиони тамошнему населению и всерьёз очковали оборотки. Бандеровцы встречали цветами, евреи кидались целовать броню танков, радуясь спасению от Гитлера. Только поляки были печальны. Военные продолжали поднимать авторитет советской властиживительными расстрелами польских полицаев и пленных офицеров на глазах у местного населения. Селюки радовались как дети, порываясь помочь и поучаствовать.

Самое интересное происходило в главном мегаполисе региона и одном из немногих мест, где поляки составляли большинство. Украинцев там было всего 15%, остальное евреи. Интересный факт — после взятия Львова Никита Хрущев выразил недовольство, что нет ни одного наказанного классового врага. В тот же день за городом расстреляли пачку польских полицаев.

Сначала галичане ловили лулзы, их поразил внешний вид победителей-красноармейцев. «Люди были очень удивлены: они никогда не видели такой ободранной и голодной армии» — вспоминает священник Богдан Савчук рассказы своих родителей, очевидцев тех событий. «Измождённые, плохо одетые солдаты с востока» заметно отличались от польской и немецкой армий, хотя компьютернаятехника у красноармейцев была лучше польской. По мнению львовян, советские военные и пришедшие гражданские культурой не отличались и вели себя как типичное быдло. Гражданские были одеты во всё серое, поэтому ринулись в магазины скупать одежду, чтобы выглядеть не хуже местных, при этом часто фэйлили.

Для нямки.

Сохранились городские легенды про кружевные ночные рубашки, надетые по ошибке вместо вечерних платьев в оперу, и детские фарфоровые ночные горшки, в которых красноармейские жены варили суп. Особенно удачно фарфор применялся при сервировке праздничных столов во время больших застолий 7 ноября и 1 мая. На штурм львовских магазинов совки, очумевшие от разнообразия и хорошего качества товаров, съезжались со всей страны. Представители партийной и творческой элиты выгребали всё подряд: ювелирные изделия, часы, фотоаппараты, мебель. Но ништяки быстро раскупили и новых уже не завезли, на полках стало пусто, как во всём прочем совке.
Однако батхёрта было гораздо больше. Хитрожопый Сталин обменивал польские злотые на советские рубли в соотношении 1:1, хотя покупательная способность была 1:8. К примеру, наручные часы в Москве стоили от 300 до 400 рублей, а во Львове — не более 50 злотых. Народ заценил подъёбку. И был весьма недоволен, но старался молчать, потому как всех врагов режима расстреливал лично Сталин. Счастливчики получали билеты на курорты Сибири и Казахстана. Сначала на мороз выкидывали в основном поляков, а потом уже всех без разбора.

…и в забой

Таким образом поменяло место жительство около 1,2 млн вражин народа, что составляло 10% жителей региона^[1]. Тунеядцев тоже не жаловали. Лентяев, которые жили нетрудовыми доходами, отправляли в шахты Донбасса выдавать уголёк на-гора. Поляки, очутившиеся вместо привычной уютной львовской кафешки под землёй с кайлом в руках, испытывали лютый бугурт. Вытирая измазанную угольной пылью рожу, они дрожащими руками писали на родину слезливые письма, вызывая массовую фрустрацию на другой стороне. И конечно же, все вывески на улицах Львова перевели на украинский язык. Поляки уже не чувствовали себя хозяевами в старом городе.