ОСНОВНАЯ ТЕОРЕМА СТРУКТУРАЛИСТСКОГО КОНСТРУКТИВИЗА П.БУРДЬЕ.

Теория Бурдье, по существу представляет собой попытку синтеза структурализма и феноменологии. Такой подход, по мнению социолога, позволяет социологической теории, с одной стороны, заниматься изучением обстоятельств, оказывающих влияние на индивидов, а с другой - исследовать в рамках герменевтической традиции избирательную способность людей, их предрасположенность к тем или иным действиям. Так же, как и Э. Гидденс, Бурдье считает, что "нужно избегать реализма структуры, к которому неизбежно ведет объективизм", недооценивающий "первичный (чувственный) опыт" людей. Вместе с тем "нельзя также впадать в субъективизм, не способный объяснить закономерность социального мира". В противоположность этим подходам социолог ратует за интегрализм структур и предрасположенность индивидов к действиям. Пьер Бурдье (Bourdieu)- французский социолог, родился в 1930 году, автор около 30 научных книг и огромного числа статей, заведующий кафедрой социологии, основатель социальной теории, которую он сам именует структуралистским конструктивизмом. По Бурдье, главная задача социологии состоит, с одной стороны, в том, чтобы выявлять латентные структуры различных социальных миров, оказывающих влияние на индивидов, а с другой - исследовать в рамках герменевтической традиции избирательную способность людей, их предрасположенность к тем или иным действиям в конкретных социальных полях.

127. «ХАБИТУАЛИЗАЦИЯ» КАК ОСНОВА ПРОЦЕССА ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ.

(на примере социально-педагогической деятельности)

Хабитуализация — то есть «опривычивание», освоение индивидом данной социальной позиции и формирование у него установок, стереотипов, присущих данной группе.

Институционализа́ция — превращение какого-либо явления или движения в организованное учреждение, упорядоченный процесс с определённой структурой отношений, иерархией власти, дисциплиной, правилами поведения. Процесс институционализации рассматривается нами на основе анализа теорий Т.Парсонса, М.Вебера, П.Бергера, Т.Лукмана, Э.Гидденса, Э.Дюркгейма, С.С.Фролова, П.Штом-пки и др. Процесс институционализации проходит следующие стадии: хабитуализации, объективации, легитимации, санкционирования. Глобальные разночтения Европы и Азии наблюдаются на уровне второй и последующих стадий. Процесс хабитуализации социально-педагогической деятельности, например, является типичным на уровне Европы и Азии. Первобытными народами признается значимость общинного воспитания в процессе освоения социального опыта, как необходимого условия выживания. Объективация социально-педагогической деятельности как отделения опыта социального воспитания от конкретного субъекта характерна для всех национальных и региональных культур, выражается в создании специальных институтов передачи социального опыта, в том числе и образования: общего, профессионального, дополнительного. Легитимация социально-педагогической деятельности как установление теоретических норм социального воспитания характеризуется общими и специфическими чертами. Легитимация осуществляется на дотеоретическом и теоретическом уровнях. Дотеоретическая стадия легитимации социально-педагогической деятельности характерна для множества народов, зафиксирована в устном народном творчестве, сущностно не различается между собой, выражается в сказаниях о нормах воспитания ребенка в обществе.Теоретическая стадия легитимация имеет социокультурные и региональные особенности. Еще В.В.Зеньковский в 1918 г. указывал, что социальная педагогика как теоретическая наука сформировалась в Германии как альтернатива индивидуалистической педагогике. Современные европейские страны ориентированы на индивидуалистические теоретические подходы в воспитании. Азиатские страны ориентированы на коллективистические подходы в воспитании (община, семья, коллектив). Разнообразие теоретических подходов сказывается и на процессе санкционирования, т. е. определения норм профессиональной социально-педагогической деятельности.

128,129. СОЦИОЛОГИЯ ПОЛИТИКИ П.БУРДЬЕ. УЧЕНИЕ П.БУРДЬЕ О «СИМВОЛИЧЕСКОМ НАСИЛИИ» и «СТРУКТУРНОЙ МИСТИФИКАЦИИ».

Социология политики Пьера Бурдье представляет собой самостоятельную социологическую дисциплину, в рамках которой изучается поле политики с точки зрения механизмов формирования политических представлений и мнений, распределения власти, позиций и политических сил. Используя свой специфический подход к изучению предмета исследования, основанный на эмпирическом материале, Бурдье открыл и сформулировал закономерности развития многих явлений и процессов, присущих полю политики, которые можно проанализировать с помощью выработанного им категориально-понятийного аппарата. Концепции Пьера Бурдье присущи широкие междисциплинарные связи с другими отраслями обществознания и другими науками: его видение сочетает подходы и приёмы из области антропологии, истории, лингвистики, философии, эстетики и политических наук. Все основные понятия его концепции - поле, агент, габитус, капитал, власть - а также логика и методология работы с ними раскрываются лишь в социологическом исследовании, в самой жизненной практике. Бурдье изучает сам механизм формирования политических партий и политических мнений; рассматривает специфические принципы распределения в поле политики доминирующих и доминируемых позиций власти, а также механизмы легитимного насилия и навязывание определённого видения распределения политических сил. Объектом социологии политики Пьера Бурдье является поле политики, а предметом - механизм формирование политических представлений и мнений, распределение власти, позиций и политических сил. Бурдье вводит понятие агента в противоположность субъекту и индивиду, чтобы отойти от структуралистского и феноменологического подходов к изучению социальной реальности. Он подчеркивает, что понятие “субъект” используется в широко распространенных представлениях о “моделях”, “структурах”, “правилах”, когда исследователь как бы встает на объективистскую точку зрения, видя в субъекте марионетку, которой управляет структура, и лишает его собственной активности. В этом случае субъект рассматривается как тот, кто реализует сознательную целенаправленную практику, подчиняясь определенному правилу. Агенты же у Бурдье “не являются автоматами, отлаженными как часы в соответствии с законами механики, которые им неведомы”. Агенты осуществляют стратегии - своеобразные системы практики, движимые целью, но не направляемые сознательно этой целью. Практика - это всё то, что социальный агент делает сам и с чем он встречается в социальном мире; представляет собой изменение социального мира, производимое агентом. Социология Пьера Бурдье смещена в сторону социальных агентов. По его мнению, человеческие существа являются в одно и то же время биологическими индивидами и социальными агентами. По Бурдьё, объективная социальная среда производит габитус — «систему прочных приобретённых предрасположенностей»; в дальнейшем они используются индивидами как исходные установки, которые порождают конкретные социальные практики индивидов.

«Символическое насилие» – необходимая функция власти (власть осуществляет «символическое насилие», навязывая свою систему значений и иерархию ценностей). Легитимность власти предполагает «незнание», бессознательное принятие людьми господствующих ценностей и установок. (Согласно Бурдье, «незнание» есть искаженное и мистифицированное знание.) «Структурная мистификация» включает в себя механизмы мистификации, не осознающиеся самими субъектами, поэтому свобода субъекта, полагает Бурдье, иллюзорна. Система категорий Бурдье должна объяснять воспроизводство оппозиции господство – подчинение в обществе. Бурдье приходит к выводу о классовом характере культуры, искусства и образования. Согласно Бурдье, классы различаются не только положением в системе экономических отношений, но и наделены собственным «стилем жизни», выражающим форму их приспособления к социальной структуре, означающего у Бурдье борьбу различных классов за власть.

130. ТЕОРИИ СОВРЕМЕННОСТИ И ПОСТСОВРЕМЕННОСТИ.
По мере того, как мы вступаем в XXI в., век социальных теоретиков, нас все в большей степени занимает вопрос: подверглось ли общество, а также теории о нем ярким трансформациям? Одна из позиций представлена творчеством группы теоретиков (например, Юргена Хабермаса и Энтони Гидденса), полагавших, что мы продолжаем жить в обществе, которое правильнее всего называть современным, и в отношении которого мы можем строить теории тем же способом, какой социальные мыслители использовали на протяжении многих лет. Иной точки зрения придерживается другая группа мыслителей (например, Жан Бодрийар, Жан-Франсуа Лиотар и Фредрик Джеймсон), которые утверждали, что общество изменилось так резко, что мы сейчас живем в качественно ином, постмодернистском обществе. Они доказывают: о нём нужно размышлять новыми способами.
Защитники современности. Все великие классические теоретики-социологи (Маркс, Вебер, Дюркгейм и Зиммель) так или иначе интересовались современным миром, его преимуществами и недостатками. Последний из них (Вебер) умер в 1920 г., и, конечно, с тех пор мир изменился коренным образом. В то время как все современные теоретики признают эти резкие изменения, некоторые полагают, что, между сегодняшним миром и миром, который окружал нас в прошлом, скорее существует преемственность, нежели разрыв. Местровиц назвал Энтони Гидденса «верховным жрецом современности». Гидденс использует такие термины, как «радикальная», «высшая» или «поздняя» современность, чтобы описать общество в наши дни и показать, что, несмотря на то что это не то же самое общество, которое изображалось теоретиками-классиками, оно неразрывно с ним. Гидденс рассматривает сегодняшнюю современность как «сокрушительную силу», которая, по крайней мере, в некоторой степени, неуправляема. Ульрих Бек утверждает, что если классический этап современности был связан с промышленным обществом, то новая современность наилучшим образом может быть охарактеризована как «общество риска». Если центральная дилемма в классической современности — богатство и его распределение, то основная проблема в новой современности заключается в предотвращении и минимизации риска, а также его управлении (например, ядерной катастрофы). Юрген Хабермас рассматривает современность как «незаконченный проект». Из этого следует, что центральной проблемой сегодня, как и во времена Вебера, продолжает оставаться рациональность. Утопическая цель тем не менее заключается в том, чтобы максимально рационализировать как «систему», так и «жизненный мир». Я также считаю рациональность ключевым процессом в сегодняшнем мире и вновь обращаюсь к проблеме возрастания формальной рациональности и опасности «железной клетки» рациональности, которая волновала Вебера. Если Вебер акцентирует внимание на бюрократии, то сегодня я рассматриваю парадигму этого процесса на примере ресторанов быстрого питания и описываю рост формальной рациональности как макдональдизацию общества. Современность как сокрушительная сила, переход от индустриального общества к обществу риска, рационализация жизненного мира и системы, а также макдональдизация общества очень напоминают пространные повествования классических теоретиков современности и не представляют собой чего-то совершенно отличного от рассуждений такого плана.
Проповедники постсовременности Постмодернизм вызывает много ожесточенных споров, он, действительно, настолько злободневен и так бурно обсуждался во многих областях знаний, включая социологию, что, возможно, уже «исчерпал себя». Нам необходимо проводить различия, по крайней мере, на первых этапах, между постсовременностью и постмодернистской социальной теорией. Постсовременность — это новая историческая эпоха, которая, как предполагается, сменила современную эру, или современность. Постмодернистская социальная теория представляет собой новую концепцию постсовременности; мир настолько различен, что требует совершенно новых способов мышления. Постмодернисты склоняются к отрицанию теоретических перспектив, описанных в предыдущем разделе, а также способов, посредством которых упомянутые мыслители создавали свои теории. Вероятно, изображений постсовременности существует столько же, сколько и социальных теоретиков постсовременности. Чтобы упростить дело, мы суммируем некоторые из ключевых элементов описания, предложенного одним из самых выдающихся постмодернистов Фредриком Джеймсоном. Во-первых, постсовременность — это бездонный, поверхностный мир; мир имитации (например, круиз по джунглям в Диснейленде вряд ли можно назвать настоящим приключением). Во-вторых, это мир, который испытывает недостаток в аффектах и эмоциях. В-третьих, потеряно чувство своего места в истории; трудно провести грань между прошлым, настоящим и будущим. В-четвертых, вместо бурно развивающих производственных технологий современности (например, конвейеры по сборке автомобилей), в постмодернистском обществе господствуют имплозивные, отупляющие производственные технологии (телевидение, например). Розено в определении постмодернистского способа мышления использует принципы, которые постмодернизм не приемлет, в частности, характеристики современного способа мышления. Во-первых, постмодернисты отрицают опыт пространных повествований, которыми характеризуются многие классические социологические теории. Вместо этого, постмодернисты предпочитают более ограниченные объяснения, или даже отсутствие таковых вовсе. Во-вторых, отрицается тенденция проводить границы между дисциплинами — заниматься чем-либо, называемым социологической (или социальной) теорией, отличающейся, скажем, от философских концепций или даже беллетристического повествования. В-третьих, постмодернисты зачастую больше заинтересованы в том, чтобы шокировать или ошеломить читателя, а не в том, чтобы провести тщательный, обоснованный академический дискурс. Наконец, вместо того чтобы всматриваться в суть общества (скажем, заниматься изучением рациональности или капиталистической эксплуатации), постмодернисты, скорее, склонны делать акцент на более периферийных аспектах общества. Ясно, что многое поставлено на карту в спорах между модернистами и постмодернистами, включая будущее социологической теории. Однако наиболее вероятен сценарий, согласно которому мир будет представлен некой комбинацией элементов модернизма и постмодернизма, и социальные теоретики каждого из убеждений продолжат вести борьбу за гегемонию.

131.У.БЕК: «ОБЩЕСТВО РИСКА».

Аналогичный подход к современному обществу характерен и для У.Бека, исследовавшего связь модернизации и риска в книге «Общество риска: в отношении новой современности» Поставив цель проанализировать природу пост-индустриального общества или так называемой поздней современности, он сумел преодолеть существующие подходы к определению «классического индустриального общества» и выдвинуть новую идею «(индустриального) общества риска». Речь идет о переходе от этапа пре-модернити к рефлексивной стадии модернизации и это, по Беку, не конец, а лишь начало современности, преодолевающей прежние классические индустриальные очертания. В отличие от Гидденса, стоящего на том, что элементы снижения риска в основном перевешивают новые риски, Бек утверждает, что сама современность представляет главную угрозу обществу. Именно современность представляется Беком причиной незаконченной или неполной модернизации, что в свою очередь детерминирует формирование «общества риска». Общество риска, таким образом, определяется как следующая стадия индустриального общества. Риск, по определению У. Бека, это «вероятность физической угрозы, вызываемой технологическими и другими процессами». Таким образом, степень опасности, безопасности и риска, характерные для того или иного региона, могут рассматриваться в глобальном контексте. Глобализация, в свою очередь, подразумевает практическую невозможность определить точную величину так называемых «просчитываемых рисков». Отмечая, что человечество систематически сталкивается с различными видами рисков, такими как бедность, болезни, угроза дисквалификации, экологические и ядерные риски, Бек подчеркивает, что мы не всегда можем просчитать их последствия. Примером таких долгосрочных, до сих пор мало предсказуемых последствий стала упомянутая исследователем чернобыльская авария. Все это дает ему основания в современных условиях сомневаться в валидности теории вероятности для калькуляции риска. В соответствии с видением Бека производство и распределение богатства уступает место производству и распределению рисков и угроз, которые необходимо минимизировать и по возможности предотвращать. На этой стадии анализа формулируется его более квалифицированное определение риска как «систематическое столкновение с угрозами и незащищенностью, вызванными и представленными самой модернизацией». Тогда риск определяется как деятельность в условиях перехода от состояния неопределенности к состоянию определенности (или наоборот), когда появляется обоснованная возможность выбора при оценке вероятности достижения предполагаемого результата, неудачи и отклонения от цели, с учетом действующих морально- этических норм. Важное значение для молодежи имеют социокультурные основания риска. С одной стороны, общество не может уходить от ответственности за ситуации риска, в которых вынужденно оказываются молодые люди. С другой, при калькулировании риска нельзя не принимать во внимание нравственную сторону предполагаемого результата. Поэтому в данном подходе учитываются нравственные аспекты выбора и оценка выигрыша или проигрыша на основе принятых в данном обществе ценностей, моральных норм.