КЛЮЧИ К ОБОЛЬЩЕНИЮ

Общество и культура базируются на ограничениях и запретах — такой тип поведения считается приемлемым, а другой — нет. Границы размыты, существенно меняются со временем. Альтернативой является анархия, беззаконие природы, но оно чуждо и страшит нас. Мы, тем не менее, странные создания: в тот самый момент, когда налагается какое-либо ограничение, будь то физическое или психологическое, нас начинает мучить любопытство. Что-то внутри нас так и тянет переступить запретную черту и познать, что за нею кроется.

Когда в детстве нам не велели заходить в лесу дальше определенного места, то становилось ясно, что именно туда-то и хочется попасть больше всего. Но мы становимся старше и, как следствие, сдержаннее и пристойнее; между тем нашу жизнь окружает все большее число границ и барьеров. Не принимайте, однако, благопристойность за довольство жизнью. Она лишь прикрывает собой вынужденный компромисс, разочарование. Можем ли мы исследовать темную сторону нашей личности, не подвергаясь наказанию или общественному порицанию? Она прорывается в наших снах. Иногда мы просыпаемся в испуге с чувством вины за убийство, нанесение увечья, кровосмешение или супружескую измену, совершенные нами во сне, и не сразу осознаем, что никто, кроме нас, об этом не догадывается. Но стоит намекнуть человеку, что с вами он получит возможность совершить путешествие к темной стороне, за границы приемлемого и дозволенного, что вы поможете ему открыть клапан и высвободить часть индивидуальности, запертой подобно скелету в шкафу,— и в вашем распоряжении все необходимое для обольщения, и весьма эффективного.

Вам придется пойти дальше, переступить грань, ибо потрясение и соблазн черпают силу не в словах, а в той реальности, в которую вы способны повести свои объекты, определенный момент вы можете даже слегка подтолкнуть их туда, куда им заходить уже не хочется. Если они пошли за вами из чистого любопытства, то могут почувствовать страх и заколебаться, но если уже проглотили приманку, то будут не в силах противиться и послушно последуют за вами, ибо, шагнув за барьер, очень трудно остановиться и повернуть назад. Человеческая природа требует большего и не знает в этом удержу.

Как только люди узнают о чем-то, что это недозволенно, у них сейчас же возникает желание испробовать или заполучить это. Вот почему женатый мужчина или замужняя женщина кажутся особенно соблазнительной целью — чем более кто-то для нас запретен, тем сильнее желание.

Поскольку запретное притягательно, постарайтесь казаться запретным в глазах своих объектов. Дайте понять своим поведением, что в вас есть нечто темное, что-то от изгоя. Объекты, привлеченные ореолом недозволенности, начнут запутываться в ваших тенетах. Если же они станут подражать вам, увлекайте их дальше, втяните их во что-то греховное, преступное, запретное — чтобы это ни было. Многие из них охотно схватят приманку.

Величайший повеса восемнадцатого столетия герцог Ришелье имел слабость к молоденьким девушкам и обожал подкреплять обольщение всякого рода греховными шалостями, к которым молодость особенно восприимчива. Он старался восстановить девушку против родителей, высмеивая их набожность, ханжество или лицемерие. Стратегией герцога было развенчать в глазах своих жертв ценности, имеющие для них наибольшее значение, а именно ценности, которые устанавливают границы. Если речь идет о юных существах, то обольститель может с успехом использовать такие ценности, как семейные узы, религиозные устои и тому подобное; однако эта стратегия применима к людям любого возраста, поскольку у каждой воспринимаемой всерьез ценности имеется своя теневая сторона, за каждой стоит сомнение, желание исследовать, что эти ценности запрещают.

Любви полагается быть нежной и деликатной, но в действительности она вполне способна высвободить необузданные и разрушительные эмоции; и вот это-то потенциальное безрассудство, ниспровергающее нормальную рассудочность, и привлекает нас в любви. Подойдите ближе к необузданной, граничащей с насилием грани любви, подмешав крупицу жестокости к ласкам и нежности, особенно если обольщение продвинулось к тем заключительным этапам, когда объект уже находится в вашей власти. Роль мазохизма в обольщении может быть колоссальной.

Чем более недозволенным выглядит ваше поведение, тем более мощное воздействие на обольщаемого оно способно оказать. Вызовите у своих объектов ощущение соучастия в преступлении, проступке, вину за которые они разделяют с вами, Постарайтесь создать ситуацию, в которой только вам двоим было бы известно нечто такое, о чем не догадываются окружающие. Обменивайтесь фразами и взглядами, тайный смысл которых понятен лишь вам и никому более. Важно заставить объект почувствовать единение с вами против всего мира.

Из-за того, что сегодня люди становятся все более раскованными, стремятся к вседозволенности, по крайней мере, в частной жизни, обольщение только усложняется и теряет изрядную часть своей прелести. Старайтесь по возможности придать обольщению утраченный аромат греховности и недозволенности, пусть даже это ощущение будет только психологическим или иллюзорным. Должны быть препятствия, которые приходится преодолевать, и социальные устои, для того чтобы их расшатывать. Просто необходимо преступать законы и попирать нормы ради того, чтобы обольщение состоялось. Может создаться впечатление, что снисходительное ко всему современное общество практически не устанавливает никаких ограничений; и все же потрудитесь обнаружить хоть что-нибудь. К вашим услугам всегда найдутся какие-нибудь табу, священные коровы, поведенческие стандарты — словом, можно сыскать сколько угодно «боеприпасов» для возбуждения чувства недозволенности и запретности.

Символ:Лес. Детям запрещают бегать в лес, который простирается за безопасной оградой их дома. Там, в лесу, страшно: там заросли, дикие звери и разбойники. Но как же хочется сбежать туда, в темноту, которая так и тянет к себе, зовет — и перед этим зовом невозможно устоять. А, оказавшись в запретном лесу, дети хотят зайти все глубже и глубже.

Помните: все, что дается легко, то мило недолго, —

изредка между забав нужен и ловкий отказ.

Пусть он лежит у порога, кляня жестокие двери,

пусть расточает мольбы, пусть не жалеет угроз—

может корабль утонуть и в порыве попутного ветра,

многая сладость претит — горечью вкус оживи!

Вот потому-то мужьям законные жены постылы:

слишком легко обладать теми, кто рядом всегда.

Пусть перед мужем закроется дверь, и объявит привратник:

«Нет тебе входу!» — и вновь он покорится любви.

Стало быть, прочь тупые мечи, и острыми бейтесь,

хоть я и первый приму раны от собственных стрел!

Первое время любовник пускай наслаждается мыслью,

что для него одного спальня открыта твоя;

но, подождав, ты дай ему знать, что есть и соперник:

если не сделаешь так — быстро увянет любовь.

Мчится быстрее скакун, едва отворится решетка,

видя, скольких других нужно, догнав, обогнать.

Даже угасшая страсть оживает, почуяв обиду:

знаю я по себе, нет без обиды любви.

Впрочем, повод для мук не должен быть слишком заметным:

меньше узнав, человек больше питает тревог.

Можно придумать, что друг ревниво тебя опекает,

или что сумрачный раб строго тебя сторожит;

там, где опасности нет, всегда наслажденье ленивей:

будь ты Лаисы вольней, а притворись, что в плену.

Дверь запри на замок, а любовник пусть лезет в окошко;

встреть его, трепетный страх изобразив на лице;

умной служанке вели вбежать и вскричать: «Мы погибли!»,

чтобы любовник, дрожа, прятался где ни пришлось,

Все же совсем его не лишай безопасной отрады,

чтоб не казалось ему: слишком цена дорога.

Овидий, «Наука любви» Пер. М. Гаспарова

Сердца и взоры отправляются в путешествие по дорогам, которые всегда приносят им радость; и если кто попытается помешать им, он добьется лишь того, что они исполнятся большего пыла, видит Бог. ...Так было и с Тристаном и Изольдой. Когда их любовь была объявлена запретной и соглядатаи и стража следили за тем, чтобы они не были вместе, они страдали невыносимо. Теперь любовь стола для них пыткой, во много раз худшей, чем прежде; их влечение друг к другу стало многократно сильнее и мучительнее... Женщины совершают многие поступки только потому, что делать это запрещено, и не стали бы совершать того же, не будь это запретным... Наш Господь Бог дал Еве свободу делать все, что захочет, со всеми плодами, цветами и растениями, которые росли в раю, кроме единственного, который Он запретил ей трогать под страхом смерти. ...Она сорвала запретный плод, нарушив Божью заповедь, но я твердо убежден, что Ева: даже не посмотрела бы на этот плод, если бы не было ей дано столь строго запрета.

Готтфрид Страсбургский, «Тристан и Изольда»