ПУТЬ ТОЛСТОГО 1 страница

Трудно писать о Толстом, потому что у него одно произведение лежит над другим, сомнения писателя сказываются не только на перемене хода одного произведения.

Человек ищет, человек имеет несколько формулировок того, что он видит.

Положение молодого барина в деревне все же было положением барина, и видел он своих крепостных.

Привычно близких — и навсегда чужих.

Писатель надеялся, что эти отношения могут быть как-то очеловечены.

Несколько лет писал он «Роман русского помещика».

Писал человек, который уже создал «Детство», «Отрочество».

Взаимоотношения людей удалось передать через ощущение ребенка, у которого нет возможности прямых решений.

И нет социальных решений.

Толстой считал крепостное право «милым злом». Так сформулировать свое отношение к окружающему смог — для себя, в дневнике — только Толстой.

На войне, сперва на Кавказе, потом в Севастополе, Толстой увидел крестьянина — солдата — и сам был солдатом.

В это время создавались «Севастопольские рассказы».

А перед этим писался очерк «Как умирают русские солдаты».

Потом было увлечение школой.

Вырастить своих учеников-крестьян, которые ему верили, которые казались равными, когда создавалась статья «Кому у кого учиться писать, — крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят».

Вот в это время писалась и не могла быть кончена великая вещь «Казаки».

Что происходит в Севастополе?

Убыль русских войск в Севастополе оценивается современниками в 500 тысяч человек. Издержала Россия около 500 миллионов рублей. Посылаемые подкрепления более чем наполовину погибали в пути.

Бомбардировку Севастополя англичане сами сравнивали с толчением какого-то материала в ступке.

И в это время Толстой переживал очень сложные мысли. Сложные и простые.

Каждый человек какой-то частью своего сознания хотел не быть на этой войне.

В бумагах Толстого сохранились листки, названные «Началом фантастического рассказа». Рассказывается, как был вечер в Севастополе с песенниками. Он не удался. Молодой офицер, приехавший по собственному желанию в Севастополь, очень образованный человек, знающий немецкий и итальянский языки, разочарованный, едет отдыхать.

Над ним дугами проходят раскаленные ядра. Это — удары пестика о ступку Севастополя.

Площадь большая, мокрая, потому что идет дождь.

Ехать неудобно, потому что мокро. И вдруг офицер чувствует, что ехать стало как-то удобнее, и перестал лить дождь, и залаяли какие-то собаки. Слышатся их «знакомые голоса». И офицер въезжает в свое собственное имение. Открывает дверь и понимает, что подал к самому себе через восемь лет.

Выходит жена.

Она была беременна. Выходит брат. Он вырос. Жена совещается с ним, отлучать ли от груди ребенка. А ребенок его. И он не знает, как себя вести, потому что он — и человек своего времени, и человек из другого времени, из времени воины; ребенка и беременной жены и многого другого еще не было.

Что переживал Толстой? Прежде всего глубокое разочарование не только в русской военной силе, но и в самом устройстве России.

Он увидел воровство, невежество. Войска сражались на территориях, которые не были просмотрены по карте. Скоплялись и элементарные ошибки.

Толстой вернулся к себе, в Россию, но вернулся разочарованным. А была великая страна, которую он так знал по рассказам в детстве, по рассказам отца, друзей отца, крестьян, — была победа над Наполеоном. Армия, собранная со всей Европы, ушла полностью разбитой, в позорной малочисленности; это не повторилось в Севастопольской кампании.

Второе разочарование, которое пережил Толстой, — это его разочарование в последствиях войны. Он думал, что все преобразуется, что люди спохватятся, образумятся, причем это обновление он представлял себе как возвращение какой-то доброй старины, которой, однако, не оказалось.

Толстой пишет рассказ «Два гусара». Он писал об откупщике Кокореве, крупном откупщике, который торговал водкой. Он был самым влиятельным в группе русских коммерсантов. Кокорев говорил о славе России: «И грозные комиссии из Петербурга поскакали на юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; а во всех городах задавались с речами обеды в честь солдат-героев.

Им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки на старых дорогах». Трынка — это старое название трехкопеечной монеты.

Старая Россия была в глазах Толстого обесславлена, и появление Толстого в журнале, в котором работали Белинский и Чернышевский, не было случайным. Толстой писал в то время про Чернышевского, что он «умен и горяч».

Но все же идея морального реванша, реабилитации России была для Толстого связана с 1812 годом. И вот тогда Толстой задумал «Войну и мир». Вернее, он задумал книгу, как он всегда это делал, эпопею, которая изображала победу над каким-то несчастьем. Так он задумал повести «Детство», «Отрочество» и «Юность». Так он задумал роман о помещике. Так он задумал роман, в котором были 1805 и 1812 годы. То есть он хотел показать, как переходила Россия и как переходил русский человек своими собственными силами от неудачи к удаче.

Первое начало «Войны и мира» — это рассказ о том, как возвращается будущий герой романа Пьер, старый декабрист, аристократ, выдержавший каторгу, и его жена, значит, жена декабриста, имя ее Наташа. Тема уже прославлена Некрасовым.

«Война и мир» как бы начата в севастопольском отрезвлении, после русской аракчеевщины, после того поражения, которое потерпели Пьер Безухов и Давыдов и другие люди, которых он знал; был Аракчеев, и был мало думающий, по-своему добросовестный, хороший хозяин Николай Ростов.

Значит, надо сказать так, что Толстой начал описание русской победы над Наполеоном с рассказа о том, что произошло после победы. Это грустное начало.

Искусство очень сложно. Оно всегда, будучи однократным, обладает разноосмысливанием.

В войне очень важно иметь перед противником рокадную дорогу, то есть дорогу, параллельную фронту. Эти рокады помогают и в современной войне. Так вот, писатель подходит к реалистическому фронту, фронту действительности, имея рокаду.

У Льва Николаевича Толстого рукопись «Войны и мира» имеет более 5000 листов, а почерк у писателя убористый. Но, кроме того, он правил бесконечно корректуры, он останавливал набор на годы и начинал работу заново. То, что мы называем полем влияния вещи, это следы поисков, это не только обработка стиля, не только доработка фигур, это исследование действительности. Это работа, цель которой увидеть мир, увидеть как бы заново.

Открытия великих писателей как будто неожиданны, и они часто опровергают сами себя.

Лев Николаевич хотел в лице Андрея Болконского показать аристократа, умнейшего человека, показать героя, который по-своему и точно и верно переосмысливал войну, разгадал ее. Но в ходе работы оказалось, что истинными героями произведения были солдаты, рядовые офицеры, такие, как Тушин, такие, как старый, участвовавший еще в штурме Измаила Тимохин, который как будто и не вышел в люди, но его военный опыт нужен был и он способствует удаче невозможного боя под Шенграбеном.

Герои осознаются в работе, написании.

Образ Кутузова разгадывается самим Толстым мало-помалу, так же, как разгадывается сущность войны, сущность истории. Человек, великий человек, входящий в постройку нового здания, открывающий новые материки, не знает их, он даже не знает значения своей попытки.

Толстой пишет роман долго. Пишет, останавливается, бросает. Бросает, уже найдя главное, уже увидев по-новому свое время.

Ему нужно заблудиться, чтобы найти, перестроиться.

Оказывается, что дело идет не о войне, не о мире.

Дело идет о народе, о его самосознании, о том, почему его нельзя победить, если он не покорился внутренне, если он не признал своего поражения, если он не хочет возить сено для коней победителей ни за бумажные деньги, ни за серебряные, а просто не признает победителя. И побеждает.

Долго писалась «Война и мир».

«Долго» — это обозначает десять лет.

Немного позднее Толстой написал «Кавказский пленник».

В этой очень просто написанной вещи не показана любовь между офицером и девушкой гор, так, как было у Пушкина.

Жилин дружит с девочкой как равный.

Она ему помогает спастись из ямы.

Она заинтересована его искусством. Примитивной лепкой.

Эту свою вещь Толстой считал безукоризненной.

«Война и мир» создана человеком, знавшим армию, видящим поражения, понимающим солдат.

«Воина и мир» как бы апелляция на тот приговор русскому обществу, который вынес Толстой, — незнание своего дела, грабеж солдат, плохая техника, незнание мести битвы.

Все описано правильно, но надо помнить, что Диккенс в свое время, как журналист, описал Севастопольскую войну. Он писал с уважением к медведю, так он называл Россию; Англию он называл быком.

Медведь не пустил быка дальше побережья.

«Война и мир» начинается с семейной истории и захватывает в описание грандиозные сражения времени.

Это как бы исследование о причинах поражения и попытки понять, как добиваются победы.

Вещь написана широко, с включением исследование. В ней есть герой Андрей Болконский, герой положительный, но этот положительный герой не мог быть главным в описании войны.

Кутузов понят только в конце написания книги.

Кутузов был поднят на свое место мнением народа.

Он думал вместе с армией.

Не верил в бумажную теорию войны и воевал против всех правил и не был поэтому побежден.

Великая эпопея вся построена на анализе массового движения.

Булочник, уходящий из Москвы, и боярыня, богачка, уезжающая куда-то на Волгу, потому что она не хочет быть слугой Бонапарта, — они обладают общим решением.

Вещь удалась во всех составляющих, кроме Андрея Болконского, который, как кажется, явно не нужен самой войне: он мог бы быть героем иного романа, тогда роман был бы лжив.

Болконский, решавший свою личную задачу, вопрос о любви Наташи Ростовой, ее измене, это сделано очень серьезно; вопрос об измене женщины уже поставлен, и рана для мужчины так смертельна, что Андрей Болконский как герой эпопеи может простить свою невесту, во сам погибает в случайном попадании в районе действия старых орудий того времени.

Зато Наташа Ростова была одновременно раскрыта, понята в образе женщины, возвращающейся с престарелым мужем, каторжником, декабристом.

Она нянчит мужа. Она почти старшая для него.

Это та самая Наташа, про которую в первоначальном плане романа было сказано, что она любит постель. Это та самая Наташа, которая девочкой спросила маму, можно ли выйти за двоих. Ей двое очень нравились — Андрей Болконский и Анатоль Курагин.

Этот вопрос был снят другой, другая Анна, по фамилии Каренина, как про нее говорил в стихах Асеев.

Анна не разрешала вопроса.

Между тем жены декабристов в сознании народа были равны своим мужьям, но время изменилось.

Все изменилось во времени и никак не могло уложиться.

Женщина, которая могла бы быть по крайней мере внучкой Наташи Ростовой, пережила тяжелый роман.

Узнала тяжелые муки совести.

Новая нравственность еще не существовала.

В романе Анна Каренина права.

Важно, что после эпопеи, в которой двигаются герои, решается судьба Европы и, может быть, всего мира, Толстой после попытки написать роман о Петре I или о Павле, о чем-то грандиозном, лично побеждающем

— пришел к семейному роману.

Я решусь сказать слово «семейный» потому, что в этом романе все герои даны в круге личных интересов.

Они не только говорят внутренние монологи; они видят мир из своего окна.

Не могу включить в свою книгу анализа «Войны и мира», потому что включение это было бы огромно, а я стар.

А такие головастые ребята очень трудно рождаются.

Когда все перевернулось и никак не могло уложиться, то личная история выросла и стала самым главным, все еще не решенным.

И этот вопрос Толстой долго хотел решить с религией вместе.

Может быть, создать новую религию.

Может быть, создать новое монашество.

Может быть, превратить крестьянскую психологию в общечеловеческую психологию.

Великий роман, одновременно и семейный, и социальный, удался.

Цель жизни Анны Карениной удалась меньше, чем жизнь Наташи Ростовой.

Наташа Ростова, правда, увидела каторгу, которую в более тяжелом виде увидела женщина, к которой мы подойдем только потом, — Катюша Маслова.

Женщина, которая возвышается среди толпы.

Мир первой жизни Анны Карениной очень узок. Молодая женщина, она почти с благоговением, как говорит, скрывая иронию, Толстой, относилась к делам своего мужа — важного чиновника Алексея Каренина.

Человека, о котором знали даже за границей.

Нигилисты, теоретики нового времени, люди, которые могли бы по-своему понять если не Андрея Болконского, то Пьера Безухова, они все время присутствуют в «Анне Карениной».

Но они как будто за сценой.

Колеблют стены того, что могло бы быть названо декорацией.

Они упоминаются во всех черновиках.

Нигилист Базаров, коротко описанный, реалистически показанный, стал, душевно, образцом для великих людей; его понимали такие люди, как Пирогов, Иван Павлов. Вот человек, который умел жить и умирать.

Брат Константина Левина Николай — нигилист.

Он пытается наладить артель.

В одном он сильнее Константина, хотя он не может бороться со своим братом еще и потому, что у него гораздо меньше места в романе.

Когда Константин рассказывает брату Николаю свой план ведения хозяйства — создание заинтересованности рабочего в прибыли, — брат, нигилист, говорит: ты повторяешь старые мысли (это коммунизм), но ты убрал самое главное (вопрос о собственности).

Толстой восхищается Кити, она умеет не обидеть бывшую проститутку, которая сейчас является фактической женой Николая.

Толстой видит, что Кити не боится смерти, потому что она религиозна.

Но погубивший свою жизнь дворянин-нигилист, судящийся со своими братьями за наследство, тоже умеет умирать.

Когда священник сказал: «Умер», то умирающий ответил: «Нет еще, скоро».

Он умеет умирать не хуже, чем умирал на глазах Толстого русский солдат.

Так умирал Павлов.

Когда Ленин говорит о противоречивости Толстого, он замечает самое важное и главное, он связывает эту противоречивость с самым главным — с историей страны.

Страна быстро и парадоксально противоречиво изменялась. Она изменялась так, что разные куски, пласты ее жизни находились в прямом противоречии.

Искусство идет рокадной дорогой вдоль фронта жизни.

10. ИСТОРИЯ НАПИСАНИЯ «АННЫ КАРЕНИНОЙ»

Что значит обыденное выражение — мысли путаются?

Это значит: мы не знаем порядка мыслей.

Не знаем точек пересечения доверия и недоверия к собственным мыслям.

Проследить путь мышления человека, создавшего «Анну Каренину», задача почти безнадежная. Мы только видим, происходит борение решений — пересмотр решений.

Поэтому выбор метода нашего узнавания — скажу так — прост. Мы даем отрывки из писем времени создания «Анны Карениной» и время написания письма.

Поэтому мы и даем эти странички, похожие на какую-то решетку, отцеживающую нечто реальное из неточно сказанного.

Толстой; нет, скажу по-другому — легкая бричка Толстого; нет, снова скажу иначе — Толстой, кажется, что он писал с почти моцартовской легкостью; волшебная коляска катилась как будто легко и свободно.

Так же легко вкатилась, врезалась в огромное, непроходимое тесто жизни. Человек этот почти сразу взялся за перемешивание, укладывание, взялся за дело; взялся сюжетом промывать этот мир, который все время как бы запутывается.

История написания «Анны Карениной» огромна, сложна и проста.

Сам термин «энергия заблуждения» родился в ходе этой истории, истории, которая течет рядом с историей печатания романа.

Впервые на слова Толстого о заблуждении обратил внимание Борис Михайлович Эйхенбаум.

Цитата нужна. Я говорил или еще скажу, что мы ходим, держась за стену цитаты.

И в то же время ничего нет невернее цитаты, и чем сложнее дело, тем сложнее дело цитирования; и Толстой, дело которого, душа которого беспрерывно жива и беспрерывно растет, один из самых трудных примеров.

Анна Андреевна Ахматова, проверяя цитаты Пушкина, говорила, что они все неточны, перенаправлены течением могучего мышления.

Цитаты Маяковского, естественно, неточны.

Потому что они перенаправлены.

Когда говорили ему это, он отвечал: «Я в уме дописал строчку».

Кроме того, само по себе цитирование, помещение мысли в новый контекст, изменяет цитату.

Генезис один и тот же, сохранен и проверен цитатчиком, но мысль эволюционировала; гораздо точнее сказать: чувство все время живет, перестраиваясь.

В истории религии цитаты встречаются часто, они обыкновенно подтверждают генезис, но неизбежность эволюции жизни делает их средством спора и как бы преднамеренной ложью.

И Лев Николаевич, прочитав богословскую книгу, ища в ней оправдание тайн, написал в адрес комментатора, т.е. цитатчику: «Идите вы к отцу вашему — дьяволу».

И вот, после того, что сказал, перечитаем по письмам Толстого историю написания «Анны Карениной». Она есть история поиска истины.

Повороты души его, повороты работы, энергия дела, воображения оставляют следы своего в его письмах.

И это в точности так, как следы на песке, это не ритм, а только следы ритма.

Роман «Анна Каренина» начат в 1873 году, окончен в 1877 году.

Указатель произведений Льва Толстого

Неотправленное письмо Н.Н. Страхову 25 марта 1873 года

Расскажу теперь про себя, но, пожалуйста, под великим секретом, потому что, может быть, ничего не выйдет из того, что я имею сказать вам… Я как-то после работы ваял… том Пушкина (повести Белкина. — В.Ш.) и, как всегда (кажется, седьмой раз), перечел всего, не в силах оторваться, и как будто вновь читал. Но мало того, он как будто разрешил все мои сомнения… И там есть отрывок «Гости собирались на дачу». Я невольно, нечаянно, сам не зная зачем и что будет, задумал лица и события, стал продолжать, потом, разумеется, изменил, и вдруг завязалось так красиво и круто, что вышел роман, который я нынче кончил начерно, роман очень живой, горячий и законченный, которым я очень доволен и который будет готов, если бог даст здоровья, через две недели и который ничего общего не имеет со всем тем, над чем я бился целый год. Если я его кончу, я его напечатаю отдельной книжкой, но мне очень хочется, чтоб вы прочли его. Не возьмете ли вы на себя его корректуры с тем, чтобы печатать в Петербурге?..

Не взыщите за бестолково написанное письмо — я нынче много радостно работал утром, кончил, и теперь, вечером, в голове похмелье.

30 марта 1873 года. П.Д. Голохвастову

Вы не поверите, что я с восторгом, давно уже мною не испытываемым, читал это последнее время, после вас — повести Белкина, в седьмой раз в моей жизни. Писателю надо не переставать изучать это сокровище. На меня это новое изучение произвело сильное действие.

6 или 7 апреля 1873 года. Опять Н.Н. Страхову

…Я отвечал вам тотчас же, но не послал письмо, а с тех пор прошло вот две недели. Не послал я письмо оттого, что писал о себе кое-что, что было преждевременно, и так и вышло. Когда-нибудь пошлю вам это письмо или покажу.

11 мая 1873 года. Н.Н. Страхову

…Я пишу роман, не имеющий ничего общего с Петром I. Пишу уже больше месяца и начерно кончил. Роман этот — именно роман, первый в моей жизни, очень взял меня за душу, я им увлечен весь, и, несмотря на то, философские вопросы нынешнюю весну сильно занимают меня. В письме, которое я не послал вам, я писал об этом романе и о том, как он пришел мне невольно и благодаря божественному Пушкину, которого я случайно взял в руки и с новым восторгом перечел всего.

Ответное письмо Н.Н. Страхова 17 мая 1873 года на несохранившееся письмо Л.Н. Толстого

Почему-то я все думал, что Вам пишется, но такой радостной вести, что у Вас вчерне готов целый роман, не ожидал.

31 мая 1873 года. Опять Н.Н. Страхову

Роман мой тоже лежит, и я уж теряю надежду кончить его к осени.

24 августа 1873 года. Н.Н. Страхову

…А я, к стыду, должен признаться, что переправляю и отделываю теперь тот роман, про который писал вам, и в самом легком, нестрогом стиле. Я хотел пошалить этим романом и теперь не могу не окончить его и боюсь, что он выйдет нехорош, т.е. вам не понравится.

…Я здоров, как бык, и, как запертая мельница, набрал воды…

В ответном письме Н.Н. Страхова1

…Противоречие, которое я нашел в Ваших письмах, состоит в том, что Вы сперва писали, что отдались роману всею душою, а потом, что он в легком роде…

23 сентября 1873 года. А.А. Фету

…Я начинаю писать, т.е. скорее кончаю начатый роман…

23 или 24 сентября 1873 года. Н.Н. Страхову

Я в своей работе очень подвинулся, но едва ли кончу раньше зимы — декабря или около того. Как живописцу нужно света для окончательной отделки, так и мне нужно внутреннего света, которого всегда чувствую недостаток осенью.

1 Ответные письма Страхова здесь и дальше даются по кн. «Переписка Л.Н. Толстого с Н.Н. Страховым, 1870–1894 гг.» (1914).

17 ноября 1873 года. Н.Н. Страхову

…Работа моя до этого шла хорошо, даже очень хорошо. Могу сказать, что листов семь готовы к печати, и остальное все перемято в тесто, так что окончание — только вопрос времени. Я уже начинал подумывать о процессе печатания, и вся надежда на вас.

Письмо Н.Н. Страхова от 11 февраля 1874 года в ответ на не дошедшее до нас письмо Толстого

…Вы пишете, что все готово; ради бога берегите же рукопись и сдавайте ее в типографию.

13 февраля 1874 года. Н.Н. Страхову

Вы угадали, что я очень занят и много работаю. Очень рад, что давно, когда писал вам, не начал печатать. Я не могу иначе нарисовать круга, как сведя его и потом поправляя неправильности при начале. И теперь я только что свожу круг и поправляю, поправляю… Никогда еще со мною не бывало, чтобы я написал так много, никому ничего не читая и даже не рассказывая…

Но написано уж так много и отделано, и круг почти сведен, и так уж устал переделывать, что в 20-х числах хочу ехать в Москву и сдать в катковскую типографию.

6 марта 1874 года. Н.Н. Страхову

Я вчера приехал из Москвы и отдал в типографию часть рукописи, листов на семь. Всего будет листов 40. Надеюсь все напечатать до мая.

Прочел несколько глав дочери Тютчева и Ю. Самарину… и мне показалось, что впечатления произвело мало; но я от этого не только не разлюбил, но еще с большим рвением принялся доделывать и переделывать.

6 марта 1874 года. А.А. Толстой

…Я пишу и начал печатать роман, который мне нравится, но едва ли понравится другим, потому что слишком прост.

10 мая 1874 года. Н.Н. Страхову

Роман мой лежит. Типография Каткова медлит — по месяцу один лист; а я и рад. Очень интересно мне будет прочесть из него вам что-нибудь и узнать ваше мнение. Откровенно скажу, мне он теперь совсем не нравится.

25 мая — начало июня 1874 года. Н.Н. Страхову

Посылаю письмо Буняковского. С этой же почтой высылаю письмо в типографию — остановить печатание… Вы не поверите, с какой я радостью жду вас, и вовсе не для того, чтобы читать вам.

20 июня 1874 года Н.Н. Страхов в ответ на не дошедшее до нас письмо Л.Н. Толстого

Я с ужасом прочитал, что Вы приостановили печатание, — Вы нас замучите ожиданием.

23 июня 1874 года. Толстой сообщает А.А. Толстой

Я нахожусь в своем летнем расположении духа, — т.е. не занят поэзией и перестал печатать свой роман и хочу бросить его, так он мне не нравится…

27 июня 1874 года. Н.Н. Страхову

Но то, что напечатано и набрано, мне так не понравилось, что я окончательно решил уничтожить напечатанные листы и переделать все начало, относящееся до Левина и Вронского. И они будут те же, но будут лучше. Надеюсь с осени взяться за эту работу и кончить.

29 июля 1874 года. П.Д. Голохвастову

На днях у меня был Страхов, пристрастил меня было к моему роману, но я взял и бросил. Ужасно противно и гадко.

15 августа 1874 года. П.Д. Голохвастову

Корректуры мои, как они мне ни постылы, теперь к вашим услугам.

30 августа 1874 года. Н.Н. Страхову

Роман мой еще не двигается, но благодаря вам я верю, что его стоит окончить, и надеюсь это сделать нынешним годом.

3 или 4 ноября 1874 года. Н.Н. Страхову

Завтра я еду в Москву… Кроме того, в Москве хочу предложить в «Русский вестник» свой роман по 500 руб. за лист и с тем, чтобы мне дали 10 тысяч вперед, которые мне нужны для покупки (имения. — В.Ш.). А кроме того, хочу себя этим связать, чтобы кончить его (роман. — В.Ш.).

8 ноября 1874 года. Н.А. Некрасову

Нужда в десяти тысячах заставила меня отступить от моего намерения печатать мой роман отдельной книгой. Я считал себя связанным случайно данным обещанием «Русскому вестнику»…

Они стали торговаться, и я очень рад был, что этим освободили меня от моего обещания. Делаю теперь то же предложение вам… зная, что предлагаемые мною условия тяжелы для журнала, я нисколько не удивлюсь, если вы их не примете.

23–25 ноября 1874 года. П.М. Леонтъеву

Я предложил вам условия… 20 листов по 500 р., деньги вперед, печатать окончание романа. Теперь я занял уже нужные мне деньги… занятия школами… отвлекают меня…

С.А. Толстая к Т.А. Кузминской от 10 декабря 1874 г. ¹

Роман не пишется, а из всех редакций так и сыплются письма: десять тысяч вперед и по пятьсот рублей серебром за лист. Левочка об этом и не говорит, и как будто дело не до него касается.

¹ Отрывки из писем С.А. Толстой к сестре цитирую по комментариям Н.К. Гудзия к «Анне Карениной». — Л.Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 20.

16 марта 1875 года. Н.М. Нагорнову

Всякий день получаю телеграммы от Каткова — торопят меня с Карениной, которая мне противна…

1… 20 марта 1875 года. М.Н. Каткову

Никогда не буду вперед обещаться относительно своего писания, многоуважаемый Михаил Никифорович. То, что следовало, казалось так готово, а как взялся отсылать, пришла необходимость исправить, и я задержал.

25 августа 1875 года. Н.Н. Страхову

Я не брал в руки пера два месяца и очень доволен своим летом (в самарских степях. — В.Ш.). Берусь теперь за скучную, пошлую «Анну Каренину» и молю бога только о том, чтобы он мне дал силы спихнуть ее как можно скорее с рук, чтобы опростать место — досуг очень мне нужный.

25 августа 1875 года. А.А. Фету

Я два месяца не пачкал рук чернилами и сердца мыслями, теперь же берусь за скучную, пошлую «Каренину» с одним желанием — поскорее опростать себе место — досуг для других занятий…

6… 7 сентября 1875 года. Н.Н. Страхову

…С своим романом вожусь по утрам, но не берет, и ухожу на охоту.

8, 9 ноября 1875 года. Н.Н. Страхову

Я все время — две недели — ходил за больной женой, которая родила умершего тотчас ребенка и была при смерти. Но — странное дело — я никогда с такой силой не думал о тех вопросах, которые занимают меня, как в это время. Я читал и перечитывал снова внимательно Вундта и в первый раз понял всю силу матерьялистического воззрения и два дня был совершенным материалистом, но зато уже в первый и последний раз…

Боже мой, если бы кто-нибудь за меня кончил «А. Каренину»! Невыносимо противно.

8… 9 ноября 1875 года. А.А. Фету

Получил письмо в страшно тяжелые минуты, жена была при смерти… родила преждевременно тотчас же умершего ребенка. Страх, ужас, смерть, веселье детей, еда, суета, доктора, фальшь, смерть, ужас…

30 ноября 1875 года. Н.Н. Страхову

…Вспоминая пройденный путь, разбирая настоящий и стараясь из всего пройденного пути и из наблюдений окружающего меня проникнуть тайну того, что значит та жизнь, которую я прожил, и еще большую тайну того, что ожидает меня там, в том месте, к которому я невольно стремлюсь. Такое состояние я называю старостью…

I… 2 января 1876 года. Н.Н. Страхову

Об «Анне Карениной» ничего не пишу вам; и не буду писать. Если выйдет, вы верно прочтете.

17 января 1876 года. А.М. и Т.А. Кузминским

Прощайте, до свиданья. Соня все опишет, а я все написал в «Анне Карениной», и ничего не осталось.

24… 25 января 1876 года. Н.Н. Страхову

У меня «Анна Каренина» подвигается.

14… 15 февраля 1876 года. Н.Н. Страхову

Я очень занят «Карениной». Первая книга суха, да и кажется плоха, но нынче же посылаю корректуру 2-й книги, и это, я знаю, что хорошо.