Глава десятая. Сделка

Послушник по имени Ассирий проводил вечер недалеко от Золотых ворот Ландара в одной из многочисленных таверен, которые были разбросаны по всей столице. Его маркара закончилась, и ему волей-неволей пришлось поднимать свое грузное тело из-за стола, оплачивать свой напиток и направлять в сторону Цитадели.

Как только сурок переступил порог таверны, он случайно увидел, как возле каравана, который намеревался отправлять в путь из Ландара, стоит какая-то самочка в одеянии Ордена. Поначалу она не вызвала у него подозрений. Только поначалу. Стоило ему приглядеться к ней, как Ассирий мгновенно протрезвел. В стоящей самочке он опознал ту самую Проклятую, которая около полутора недель назад стала послушницей. Мозг Ассирия начал усиленно размышлять. Что она здесь делает? Почему он она стоит возле каравана с каким-то волком, облаченным в накидку ученика мага? Что делает рядом с ними гиена в красноватом плаще мага?

Ассирий собрался подойти к ним и спросить, куда они направляются, когда перед караваном появился еще один зверь: хорек в форме военного и с луком и колчаном за плечами. Незамеченный никем, послушник остался стоять на месте, продолжая наблюдать.

После недолгих препирательств между воином и магами, все четверо забрались в одну из крытых повозок, предварительно поговорив с пожилым караванщиком. Мозг Ассирия снова натужно думал. Проклятая уезжает? Куда? А вдруг никто не знает об этом?

Как только караван тронулся с места, Ассирий побежал в сторону Цитадели. Из-за своей полной комплекции и выпитой маркары, он не мог бежать быстро.

В одном из переулков сурок зацепился лапой за какую-то железяку и пропахал носом несколько футов мостовой. В сердцах он взял кусок металла и с силой кинул его в вывеску сапожника, которая висела над дорогой. Брошенная железка выбила штырь, которая удерживала вывеску сверху, и кусок дерева, описав дугу, с силой въехал сурку по голове. Ассирий упал и затих с разбитой головой.

Покачиваясь в крытой телеге, мы начали свой путь из столицы. Несколько грустно было отсюда уезжать, признаться честно, но у меня не было выбора. Сначала я подумал, что было бы хорошо сейчас связаться с Гимеоном, чтобы сказать, что я уехал из города, но потом понял, что в этом нет особого смысла. Мастер – неглупый зверь и явно подозревал, что я могу уйти. Если ему понадобится, он сможет сам связаться со мной. А пока…

Зачем Рамзи поехал с нами? Какой ему толк от всего этого? Ладно, Лассу и Вейлин я уговорил, по большому счету. Но вот хорек… Он следил за нами? Я точно помню, что когда я проводил сеанс связи, никто нас не мог видеть. А как он тогда узнал обо всем?

– Рамзи?

Воин заметно нервно повернулся ко мне:

– Да?

– Как ты выследил нас?

Рамзи замялся:

– Я заметил, как ты покидаешь территорию гарнизона вместе с Лассой, а потом проследил за вами так, чтобы это не было заметно.

– Но зачем ты пошел за нами?

Хорек задумался и после паузы ответил:

– Я сирота и у меня не осталось родственников. И Ласса – единственная моя хорошая знакомая. Я решил, что будет лучше идти за вами, чем оставаться одному.

Я с сомнением посмотрел на лучника:

– Темнишь ты что-то, Рамзи. Но Ласса правильно сказала, что тебя никто не тянул идти.

Обычно веселый и открытый, Рамзи на этот раз выглядел подавленным и замкнутым. Он сразу забился в угол, подальше ото всех, ни на кого не смотря.

Пока все молчали, я решил проверить свой чехол досконально, чтобы знать точно, что в нем лежит. В силу многих причин в предыдущие пару недель у меня не было смысла и желания этого делать. Лапы расстегнули молнию и вытащили гитару наружу. Я не стал смотреть на троицу, которая наблюдала за мной, и начал ощупывать карманы. На месте были флейта и тот самый флакон с туалетной водой и зажигалкой. Много раз я ломал себе голову, пытаясь понять, откуда они появились в чехле еще в самый первый день моего пребывания в этом мире. Насколько я знаю, Мишка не курил, и поэтому в зажигалке смысла не было. Конечно, ему необходимо выглядеть хорошо, ибо на его работе был жесткий дресс-код и отношение к внешности. Но не до такой же степени, чтобы таскать флакон с собой! Видимо, тайна того, откуда эти два предмета оказались в чехле, навсегда останется нераскрытой.

Пальцы нащупали смартфон и плеер с наушниками, которые я спрятал еще во второй или третий день пребывания здесь. Снова я поборол искушение включить экран телефона и посмотреть, изменилось ли у него что-нибудь. Скорее всего, за три недели он уже успел разрядиться.

На месте были также и мой студенческий билет и карточка университетской библиотеки, на который все так же, как и ранее, стояла фотография меня-человека.

В одном из карманов я нашел свернутую упаковку гитарных струн. Спасибо, Мишка, в очередной раз ты меня выручаешь. Знаю, ты клал их для себя, но тем не менее, мне они тоже могут пригодиться.

Пока я не нащупал более ничего, но у меня было стойкое подозрение все эти недели, что мой чехол от гитары живет своей жизнью, и предметы в нем появляются сами собой. Вот я был явно уверен в том, что в том кармане, где я нащупал струны, раньше ничего не было. А теперь они появились. Неужели еще и чехол у меня особым стал наравне с гитарой?

Неожиданно раздался голос Вейлин:

– Мирпуд, может, ты все-таки расскажешь, откуда ты? Я уверена, что это будет интересно не только мне, но и всем присутствующим, верно?

Ласса и Рамзи согласно закивали, принимая сторону волчицы. Я вздохнул:

– Не могу я рассказать все о себе. Все, что можно было знать, вы уже знаете. Больше я пока не скажу. И не потому, что я вредный, а потому что не могу. Может, когда-нибудь, вы узнаете обо мне все. А пока… нет, не просите ничего сверх того, что уже известно.

Ласса посмотрела на меня с обидой в глазах:

– Ты мне не доверяешь? Вейлин не доверяешь? Рамзи не доверяешь? За что ты так нас ненавидишь?

Я замахал лапами:

– Что ты, я вас не ненавижу. Вы мне все очень нравитесь, но мое происхождение будет для вас слишком шокирующим.

Гиена отвернулась, но я успел увидеть то, что ее глаза были полны слез. Раздался ее глухой голос:

– Я думала, ты мне веришь, Мирпуд. Но я в тебе ошибалась.

Теперь единственным зверем в повозке, кто продолжал смотреть на меня, оставалась Вейлин. Рамзи как был зажат в углу, так и остался там, изредка бросая затравленные взгляды.

Неожиданно для меня Вейлин села ближе ко мне и прошептала:

– Мне ты тоже не откроешься, Мирпуд?

Краем глаза я заметил, как влажный взгляд Лассы на этих словах вперился в меня. Я ответил шепотом, но так, чтобы он был слышен по всей повозке:

– Нет, Вейлин, пока не могу.

Взгляд Лассы стал менее печален, но ее мордочка все равно оставалась грустной. Волчица ответила мне недоуменным взглядом:

– Не понимаю я тебя, Мирпуд. Уж на что я, Проклятая, пусть и бывшая, спокойно тебе открылась, а ты отказываешься. Уверена, что мне было бы больше толку скрываться, чем тебе.

– Лин, есть то, что звучит намного хуже, чем быть Проклятой, поверь мне.

Из угла раздался раздраженное фырчание, принадлежащее Лассе. Я пропустил его мимо ушей:

– Когда я решу, что пришло рассказать о себе полностью, я так и сделаю. А пока не докапывайтесь, хорошо?

Вейлин вернулась на прежнее место, а я привалился в борту повозки, предварительно убрав все обратно в чехол и застегнув его. Раскачивания телеги действовали не хуже колыбельной, и я незаметно задремал. Я уже не слышал того, как Эйнар выполз из капюшона и вызвал восторг разной степени у всех, кто ехал в телеге.

Очнулся я от резкой боли в плече. Я открыл глаза и со стоном потер его, увидев, рядом с собой Лассу:

– Ты чего?

– Всего лишь разбудила тебя. Мы приехали в Морраду.

– А щипаться-то зачем?

Взгляд гиены выражал полную невинность:

– Прости, я случайно перестаралась.

После этого она, как ни в чем не бывало, выпрыгнула из телеги на дорогу, где уже стояли Вейлин и Рамзи. В бок мне ткнулся Эйнар и призывно замурчал, просясь на лапки. Взяв котенка, я осторожно спрыгнул на дорогу, взяв чехол с гитарой.

Над нами уже было черное ночное небо. Не знаю, сколько мы ехали, но из города мы выезжали уже тогда, когда было вечернее время. А сколько времени было сейчас, я боялся предположить.

Интересно было возвращаться в те места, где я когда-то был, вне зависимости от того, насколько давно я в них был и в каком мире это происходит. Так и здесь. Вроде и три недели прошло, а ощущение, что это было лет пять назад, а то и больше. Многие жители деревни, видимо узнавали меня, так как в их глазах была видно заинтересованность пополам с озадаченностью. Среди них я видел того самого старейшину, с которым тогда разговаривал Пульса по поводу ночлега четвертого патрульного отряда.

На этот раз Джейкоб разговаривал с быком, владельцем таверны. Я забыл рассказать об этом, но у каравана Джейкоба не было охраны, как таковой. Вместе с ним ехал его сын, тоже купец, по имени Ярко, а также еще парочка торговцев, которые обладали оружием, но не являли собой какой-то хорошей охраны. От одиночных разбойников они могли бы защититься, а вот от отряда, подобному тому, что напал на нас три недели назад, уже был бессилен. Возможно, это было одной из причин, по которой мне было достаточно легко уговорить караванщика взять меня и еще двух зверей вместе с ним. Кто откажется от трех лишних магов в качестве поддержки? Думаю, и Рамзи, как лучника, он бы взял с радостью без лишних проблем, а все «грозные морды» по поводу денег были просто проявившейся меркантильной жилкой матерого торговца.

После паузы караванщик вернулся к нам:

– Сейчас уже поздно, чтобы ехать дальше. На ночь останемся здесь, а с утра рано поедем дальше. Я высажу вас у Ларродага и поеду дальше.

Я кивнул, погруженный в свои мысли. Из-за этого я не заметил, с какой хмурой мордой на меня смотрела Ласса.

Мы пошли в таверну, где за три недели не изменилось абсолютно ничего: все те же закопченные балки, все то же тележное колесо под потолком, все та же стойка и все те же грубо сколоченные столы. Я подозвал Джейкоба:

– Почтенный лар, а где мы ночевать-то будем? Я был в этой деревне несколько недель назад и точно знаю, что в ней нет постоялого двора.

Джейкоб усмехнулся:

– Старейшина дал разрешение остаться у него в доме, но мы должны будем уплатить по двадцать барра каждый, чтобы остаться у него.

– Сто шестьдесят? Я так понимаю, каждый сам за себя?

– Да, мой друг, именно так.

Что еще возьмешь с торговца? Так, придется, похоже, платить за всех этих гавриков, что со мной едут (я имел в виду Рамзи, Вейлин и Лассу). Хотя…

Я тронул Рамзи за плечо:

– У тебя деньга осталась хоть какая-нибудь?

– Наверное, а что?

– С тебя двадцать барра.

– За что?

– Мы останавливаемся на ночь в доме у старейшины, а это не бесплатное удовольствие.

Хорек выгреб из сумы последние монеты и пересчитал их, после чего со вздохом произнес:

– Это мои последние деньги, как раз двадцать барра. Больше у меня ничего не осталось.

Я забрал из его лапы монеты:

– Рамзи, ты на это подписался, когда захотел уйти из города. Так что не ной.

Взгляд лучника стал еще более затравленным:

– Зачем ты все это только затеял, хотелось бы знать…

После этого он ушел за дальний стол, где уже сидели все, кроме Джейкоба и меня. Даже Ярко и два торговца уже заняли отдельный стол и ждали нас. Отвернувшись в сторону двери и посадив Эйнара на плечо, я быстро достал из кармана кошель Фархада и отсчитал от него пару купюр по пятьдесят барра и еще накидал себе мелочи на десять барра, чтобы заранее иметь деньги в кармане и не шарить на глазах у всех в кошеле. Пока караванщик все еще что-то обсуждал, я прошел сквозь сидящих в зале жителей деревни и присоединился к троице своих спутников. Подошел караванщик:

– Все же хотят есть?

Мы все согласно закивали, включая молчащего Рамзи.

– Тогда сейчас будет ужин, а потом мы пойдем в дом старейшины и будем разговаривать о ночлеге.

У меня сразу же проснулся интерес. Как я говорил ранее, в этом мире самая худшая еда была как раз в этой таверне в утро отъезда четвертого патрульного отряда. Интересно, сможет ли бык «реабилитироваться» в моих глазах?

Принесли тушеную капусту и что-то типа вареной гречки. Так, не так уж и плохо, хотя я и не люблю капусту. Попробовав немного, я начал есть. Лар тавернщик, вы заслужили мое прощение за тот ужасный завтрак! К сожалению, я не обратил внимания, что пронесли за соседний стол торговцам.

Подумав, я встал из-за стола и подошел к тавернщику:

– Лар, можно попросить еще и для него еды?

Эйнар на моем плече оживленно подтверждал мои слова, изображая голодного котенка. Бык, к моему удивлению, не изменился в морде:

– Думаю, что-то найдется.

Вернувшись за стол и начав есть, я обдумывал один момент: смог ли я сыграть что-нибудь, если меня попросят (а так будет наверняка)? А если и сыграю, то что? Один или с Вейлин? Плюс, меня очень сильно смущало поведение Лассы в последние несколько часов. Конечно, меня нельзя считать образцом наблюдательности, да и Шерлок Холмс из меня так себе, но даже я не мог не отметить, что с того момента, как две магессы познакомились, гиена стала очень… раздражительной, что ли? Я уверен в том, что она не была такой раньше. Почему все так? Почему ее характер ухудшился? Из-за моего нежелания рассказывать о собственном происхождении? Да нет, все началось раньше, еще в Ландаре. Ей не нравится Вейлин? Может быть, не стану спорить. Эх, знать бы все, что происходит в ее душе…

Бык принес блюдечко с каким-то сырым мясом. Провожаемый негромкими умиленными возгласами посетителей таверны, Эйнар спрыгнул на пол и начал есть с царским достоинством, не обращая внимания ни на кого вокруг. Вот молодец, еда на первом месте!

Пока посетители таверны были подозрительно тихими и не приставали ко мне с просьбой вновь показать мне умение играть и петь. И снова я говорю спасибо за понятливость. Не хочу играть на ночь глядя. Честно говоря, уже сильно клонит в сон. Еще одна вещь, о которой я не упомянул в своем повествовании, чтобы не загружать его – это самая настоящая акклиматизация! Если вы помните, то нападение Васи Мажора произошло ночью. Здесь же я очнулся уже днем. Не знаю, очнулся ли я сразу или я пришел в себя через какое время, но первоначально у меня были все симптомы, присущие тому, кто попал из одного часового пояса в другой: рассеянность, желание уснуть тогда, когда в этом не было смысла, заторможенность. На то, чтобы эти симптомы ушли, потребовалось около одного-двух дней.

С некоторым опасением я ожидал, что кто-нибудь из жителей деревни все-таки решится вызвать меня «на сцену», но этого так и не произошло. Рассчитавшись с быком за ужин, мы пошли за Джейкобом, который вел нас к старейшине.

Дом, где жил глава деревни, был очень добротным двухэтажным строением, сделанным из крепких бревен. Окна были затянуты не слюдой, как это было у Бирна в Ларродаге, а самым обычным стеклом. Впрочем, здесь оно, судя по всему, было показателем достатка. Сам же старейшина, седовласый лемур с большими желтыми глазами, оказался спокойным, но каким-то… пренебрежительным по отношению к нам? По крайней мере, я мог описать его только так. Держался он с нами так, как будто мы отнимали у него драгоценное время, которое можно было бы потратить на более полезные вещи, чем размещение в своем доме припозднившихся торговцев и иже с ними.

Спальни на втором этаже были нереально большими. Создавалось ощущение, что снаружи второй этаж казался намного меньше, чем он выглядел изнутри. По неизвестной причине Джейкоб, Ярко и торговцы предпочли спать не на втором этаже, а где-то в другом месте. В каком точно – я не мог сказать, ибо не проследил за тем, куда они пошли.

После того, как мы умылись, сняв с себя всю грязь, накопленную за путь из Ландара, мы вчетвером вернулись обратно в спальню. Деньги за ночлег я успел передать заранее, чтобы никто, кроме старейшины, этого не видел. Деньги он принял с какой-то странной мордой, но при этом ничего не сказал. Все что мне оставалось сделать – пойти наверх и лечь спать. После ужина все были какими-то грузными и осоловевшими, без желания что-либо говорить или обсуждать. Да и позднее время не благоприятствовало.

Проснулся я от того, что меня ударили по голове и связали, заткнув пасть какими-то тряпками. Ошалев от такого, я попытался вырваться, но меня крепко держали, не давая возможности что-либо сделать. Все что я успел заметить – Рамзи, Лассу и Вейлин тоже связывали, стаскивая с кроватей. По неизвестной причине мы все были одеты, и это притом, что каждый из нас явно ложился спать, сняв большую часть одежды. К сожалению, у меня не было возможности уяснить для себя такое противоречие. Мой чехол с гитарой болтался у меня за спиной, а Эйнар, жалобно попискивая, прятался у меня в складках плаща, цепляясь когтями за одежду. Было очень больно, но я не мог ничего поделать.

Нас вытащили из дома старейшины наружу, где уже было утро, и бросили в каком-то большом сарае. Все это сопровождалось громкими возмущенными возгласами всех, кого так нагло вытащили из кроватей. К моему удивлению, в сарае были не только мы четверо, но и связанные Джейкоб с сыном и двумя торговцами. Баран смотрел на все полубезумным взглядом и попытался что-то проблеять, но не мог из-за кляпа.

Ответом нам была тишина. Дверь захлопнулась и восемь зверей, не считая Эйнара, остались запертыми в сарае…

Когда мы пришли в себя, то сразу начали попытки освободиться из своих пут. Это осложнялось тем, что лапы были связаны за спиной, и маневренность всех нас была сильно нарушена. Эйнар с писком вывалился из моего плаща и с недоумением воззрился на восьмерых катающихся по полу зверей. Раздавалось только мычание, потому что всем заткнули рот кляпом. Тогда я изловчился и сумел перевести лапы из-за спины перед собой. После этого я смог вытащить кляп и с облегчением произнести:

– Сейчас вы все заговорите, только дайте мне время!

Я встал, держа связанные лапы перед собой, и поочередно вытащил кляпы всем семерым зверям. Раздался гневный возглас Вейлин:

– Вот уроды, что творят! Никому нельзя верить! Небось, не просто так связали.

Ласса саркастично заметила:

– Волчица, ты права как никогда. Только, Проклятый тебя дери, не капай на мозг своей очевидностью!

Я успокоил их:

– Девушки, не ссорьтесь. У кого-нибудь есть какой-либо острый предмет?

Все покачали головой. У торговцев отобрали холодное оружие, и теперь они были так же беспомощны, как и Джейкоб с Ярко. Узел на лапах был слишком тугим, и, даже переведя лапы перед собой, я не мог развязать его. Также, из-за связанных лап, я не мог снять со спины чехол, где наверняка могло быть что-нибудь подходящее. Краем глаза я заметил, что Ласса сумела так же, как и я, вернуть лапы в положение перед собой. Неожиданно у меня возникла идея. Я позвал Лассу:

– Можешь мне помочь?

Гиена все еще хмуро смотрела на меня, однако ответила:

– Что нужно сделать?

– Открой мой чехол и достань из одного из карманов стеклянный флакон с духами и зажигалку.

– Что достать?

– Там будет такой цилиндрик прозрачно-синего цвета, в котором будет плескаться какая-то жидкость. Он называется зажигалкой.

Я повернулся спиной к магессе. Она расстегнула молнию и начала копаться в карманах. После долгих поисков она вручила мне флакон и зажигалку:

– Зачем это тебе?

– Я хочу освободиться.

– Но как?

– Сейчас увидишь.

Конечно, я рисковал, но это был единственный способ освободиться. Магией я не мог воспользоваться из-за того, что мои лапы были связаны так, что мне не представлялось возможным создавать какие-либо пассы. Я неуклюже отвинтил крышку флакона и проверил, будут ли прыскать духи. К счастью, все было в порядке. Вейлин принюхалась:

– Парфюм? Зачем он тебе?

– Так, вспомнилось.

Далее предстояла очень опасная вещь: сжечь веревки, которые связывали мне лапы. Опасность была в том, что сейчас духи и зажигалка будут работать как огнемет, и мне будет тяжело контролировать процесс горения. Вполне возможно, что я могу получить ожоги.

Все с интересом наблюдали за моими действиями. Я повернул флакон выходным отверстием к себе, держа его в левой лапе. После этого я включил зажигалку, держа ее в правой лапе. К счастью, она тоже работала, и после пары попыток сноп искр из кремня дал весело горящий огонек. Зажав кнопку зажигалки, я осторожно нажал кнопку на флаконе, направляя струю духов на путы, разведя при этом лапы в сторону настолько далеко, насколько это было возможно. Вылетел небольшой столп огня, который попал на веревки и потух. Вторая попытка тоже была безрезультатной. Тогда я начал непрерывно нажимать на флакон, пока огонь не охватил веревки. К сожалению, мне пришлось срочно сбивать пламя, потому что оно начало обжигать мне лапы и едва не подпалило шерсть на запястьях.

Постепенно, с каждым нажатием кнопки, путы становились все слабее. К счастью, духов во флаконе и газа в зажигалке было достаточно, поэтому я продолжал жечь веревки. Единственным недостатком такого способа было только то, что воздух наполнился аромат духов, из-за которого через какое-то время глаза начали слезиться. Помахав лапами, я унял слезы и продолжил пиромантию.

Наконец, веревки были сожжены настолько, что я смог их порвать, дернув лапами в стороны. С облегчением я растер запястья:

– Так, кто еще желает быть освобожденным?

Первым делом я освободил Лассу. Пришлось повозиться, даже несмотря на то, что теперь мои лапы были свободными. Как и самому себе, мне пришлось жечь веревки импровизированным огнеметом.

После нескольких минут лапы Лассы стали свободными. После этого уничтожение веревок пошло быстрее, так как магесса с освобожденными лапами смогла пожечь узлы направленным магическим огнем. Последним освободили Ярко.

Когда все растерли запястья, начались раздумья, что делать дальше. В сарае было только одно окно, через которое было видно, как в отдалении, возле таверны, собралось множество зверей, которым что-то с жаром объяснял старейшина. Из-за толщины стен его не было слышно. Вспомнив трюк, который я сделал когда-то в деревне Ларродаг, я щелкнул пальцами и сосредоточился.

– … им сделать!

– Старейшина Дистролас, они изменники, все четверо! Двое дезертиров, одна Проклятая в лоне Ордена и тот, кого магистр просит найти лично! Я специально ради этого и еду из Ландара, чтобы оповестить все деревни по пути следования каравана!

– Они уже связаны, Лар Поголис и сидят в сарае!

– Надо тогда их обратно!

Я повернулся обратно и пересказал разговор, после чего добавил с саркастичным смехом:

– Нас хотят вернуть в Ландар! Всех четверых!

Рамзи в очередной раз подавленно зажался:

– Ну все, трибунал и карцер.

Ласса ударила его кулаком в бок:

– Сам захотел идти, придурок! Я тебя не тянула! Так что теперь не истери, как запуганная самка!

Я снова оглянулся на толпу возле таверны. Они все еще стояли. Я вздохнул:

– Мы можем прорваться из деревни к обозу?

Джейкоб печально вздохнул:

– Возможно, Азиз и Малик могли бы помочь, но без оружия они бессильны.

Торговцы всем своим видом подтвердили, что это так.

– Хорошо, тогда остаемся мы четверо.

Раздалось возражение Лассы:

– Трое. Ты забыл, что у Рамзи отняли лук.

– Хорошо, трое. Мы маги. Что мы можем сделать? Здесь два пироманта и один водо-электрик. Хватит?

После паузы Вейлин негромко высказалась вслух:

– Я не знаю. Да, они крестьяне и вряд ли умеют управляться с чем-либо, кроме мотыг и вил. Но я не знаю, кто этот гонец и кто этот старейшина. Я тебе скажу сразу, Мирпуд, что старейшина – маг.

– Откуда ты знаешь?

– Вчера случайно проверила его. К сожалению, не знаю, какой природы, но это не суть важно.

– Ну так что, мы можем прорваться?

Наш разговор прервал какой-то странный запах. Как будто что-то начало гореть. С каждой секундой запах становился все сильнее. Другие тоже почувствовали, что происходит странная вещь. Принюхавшись, Ласса с ужасом произнесла:

– Сарай горит снаружи!

В подтверждение ее слов наружную стену, где находилась дверь, охватило пламя, которое было видно сквозь окно. Я побежал к двери и попробовал выломать ее, но, похоже, она была закрыта на замок. Единственное окно тоже было перекрыто пламенем снаружи здания. Больше выходов из сарая я не видел. Единственное, что я успел заметить – как какая-то фигура в плаще убегает от сарая в сторону леса.

Пожар заметили и возле таверны и помчались в сторону сарая. К сожалению, они уже были бессильны, потому что к двери было не подобраться. Загадочный поджигатель рассчитал все четко: будет гореть передняя стена с дверью – никто не сможет ни выломать дверь изнутри, ни вылезти через окно. Также никто снаружи не сможет подойти из-за пламени.

К сожалению, пламя через какое-то время охватило стропила под потолком возле передней стены, и пожар начал распространяться уже сверху. Джейкоб произнес, кашляя:

– Мы в ловушке!

Я тоже это понимал. К сожалению, пожар разгорелся слишком сильно, чтобы его можно было победить магическим способом. Мастер учил меня тушить пожары, но мы спохватились чересчур поздно. Снаружи тоже слышались крики жителей деревни, слышалось, как кто-то пытался притащить ведра с водой, но было слишком поздно.

Весь сарай заволокло дымом. Мы уже почти ничего не видели. Я судорожно думал, как можно спастись. Схватил Вейлин:

– Ты же водный маг, потуши пламя!

Волчица с трудом произнесла:

– Не могу, слишком сильный пожар и дым не дает сосредоточиться!

Я схватил Эйнара и засунул его за отворот плаща, чтобы котенок не задохнулся. Мозг экстренно прорабатывал все варианты. Когда я уже почти сдался, возникла идея. Не самая лучшая, но это был единственный выход. Едва не задыхаясь, я прокричал:

– Сон, мне нужна твоя помощь!

Пространство вокруг стало темным, и появилась та самая фигура в плаще, которая говорила со мной во сне в казармах. Металлический голос произнес:

– Ты меня звал. Зачем?

Я уже сипел:

– Вытащи нас отсюда, а то мы сгорим к чертовой матери!

Короткая тьма, толчок в спину… и вдруг свежий воздух! Все восемь зверей судорожно кашляли, пытаясь вдохнуть свежего воздуха. К счастью, мы не успели надышаться угарным газом до такой степени, чтобы умереть, но дышать все равно было несколько тяжело.

Когда я, наконец, сумел поднять глаза, я увидел, как позади нас суетятся звери возле горящего сарая, который уже был полностью охвачен огнем. Сон снова произнес:

– Зачем ты меня звал, смертный?

– Сон, ты издеваешься что ли? Мы едва не сгорели нахрен в сарае, а ты тут вопросы задаешь?

– Какой в этом был смысл, и что произошло?

– Нас хотят вернуть обратно Ордену! А мы не хотим!

Наконец все обрели способность стоять нормально. Только сейчас они обратили внимание, что я говорю с фигурой, от которой веяло могильным холодом. Вейлин произнесла сдавленным шепотом:

– Ты вызвал Смерть???

Я коротко бросил назад:

– Это был единственный выход, Вейлин.

На наш разговор обратили внимание не только мои спутники, с неприкрытым страхом взирающие на кошмарную фигуру Смерти. Кто-то из жителей деревни увидел, что позади них целыми и невредимыми находятся все те восемь зверей, что считались заживо горящими. Конечно же, все побежали к нам. Сон, к моему удивлению, остался на месте. Вперед выступил тот самый гонец, который принес весть о нас в деревню:

– Вы вчетвером возвращаетесь в Ландар. И это не обсуждается. А остальные могут ехать туда, куда захотят. И ты, в черном, тоже можешь идти, куда хочешь

Я с вызовом встал:

– А не пошел бы ты, индюк набитый? Связываешь, из кровати вытаскиваешь, заживо жжешь и еще чего-то требуешь? Требовалка не отросла!

Поголис побагровел:

– Не усложняй все, волчара! Нарываешься!

Я тихо спросил Сна:

– Ты не хочешь прибрать к себе несколько зверей перед собой?

Смерть прошелестела:

– Ну что же, если это будет твоя плата за то, что ты вырвал меня на спасение… Пожалуй, я могу простить такой вызов.

– Они твои, Сон. Только, я надеюсь, ты знаешь, кого надо с собой брать.

– Смертный, не дерзи мне, я без тебя знаю, кого брать…

Фигура поплыла вперед на гонца. Тот выстрелил в нее какой-то магией, но Сон не среагировал на нее. Поголис начал поливать Смерть всеми возможными заклятиями, но Сон также продолжал плыть… пока не протянул ладонь и не коснулся морды гонца. Тот с воем начал в буквальном смысле растворяться на глазах. Сон захохотал, высасывая душу зверя, которая выглядела как беловатое облачко. Его хохот был похож на звук наждачки по металлу:

– Узрите мощь Смерти!!!

Все жители деревни отпрянули в ужасе и, после паузы, побежали в разные стороны. На месте остался только старейшина, который смотрел со страхом, но держался достойно. От бывшего гонца осталась только лужица, в которой плавали обрывки одежды. После этого Сон исчез также внезапно, как и появился, перед этим произнеся:

– Я принимаю твою плату, смертный. Вызов прощен.

После этого наступила долгая пауза, которую нарушил только негромкий шепот Ярко:

– Что… что это было?

Затылком я чувствовал семь пар глаз, которые так и сверлили меня. Мне оставалось только признаться:

– Мне пришлось призвать его, чтобы спастись. Радуйтесь, что остались живы.

В подтверждение моих слов сгоревший дотла сарая окончательно развалился, оставив после себя только все еще охваченный пламенем остов.

Старейшина все еще остался стоять на месте, и я повернулся к нему:

– Зачем вы подожгли сарай?

Лемур гневно воззрился на меня:

– Мне не было смысла этого делать!

– Но ведь мы едва не погибли!

– Да, но мы не могли этого сделать. Все жители деревни были рядом со мной и гонцом. Мы сами не сразу заметили, что вы горите.

– А теперь вы должны нас отпустить, если не хотите более одной жертвы.

Доказательством моих слов был растворенный труп гонца. Дистролас сглотнул:

– У меня нет выхода, я так понимаю?

В разговор вмешалась Вейлин:

– Значит так, ты нас кормишь, причем бесплатно, а потом отпускаешь нас. И не вздумай преследовать! Да, и не забудь вернуть оружие торговцам и Рамзи!

Старейшине не оставалось ничего, как кивнуть. На том и порешили. Пересадив Эйнара на плечо, я повел всех в таверну.

Пока мы завтракали в таверне, посетителей оттуда как ветром сдуло. Думаю, произошедшее возле сгоревшего сарая было красноречивее всяких слов. Бык явно лебезил перед всеми нами, выдав самый лучший завтрак, на какой он только был способен. Параллельно в окно я видел, как снаряжают обоз Джейкоба и кормят и поят лошадей из упряжки.

За едой мне пришлось всем рассказать, откуда я знаю Смерть и как я ее вызвал. Изо всех присутствующих относительно бесстрастной осталась только Вейлин, хотя и на нее он произвел впечатление. Остальные слушали, открыв пасти, как будто им рассказывали самую занимательную историю на свете. В голове всех никак не могло уложиться, что обычный, на их взгляд, зверь может общаться с такой опасной и неведомой силой, как сама Смерть!

Старейшина вернул мечи Азизу и Малику, а также лук Рамзи, хотя было видно, что не будь Поголис мертв, лемур мог бы продолжить строить из себя хозяина положения.

Обоз был запряжен, кони накормлены и напоены, мы сыты, оружие на местах, никто не погиб и не пострадал серьезно. Оставалось только тронуться с места и уехать из деревни, которая едва не стала общей могилой для восьми зверей сразу, если не считать маленького черного котенка, который, наевшись за завтраком, снова улегся спать, как будто ничего и не произошло.

По прошествии какого-то количества часов, когда день уже явно перевалил за полдень, а то и время обеда, обоз остановился. Все время пути прошло в разговорах. Мы вчетвером пытались отвлечься от ужасов деревни Моррада и рассказывали друг другу разные истории из своей жизни.

Так как наша телега была крытой, мы видели только то, откуда мы ехали, но дорога по бокам и впереди нас была не видна. За телегой возник Джейкоб:

– Лар В’арф, мы приехали. Справа от дороги будет деревня Ларродаг, как вы и просили.

Дважды заставлять ждать нас не пришлось. Мы сразу выпрыгнули из телеги, не забыв свои вещи. Котенок на этот раз отказался идти ко мне лапы и решил пройтись самостоятельно, не отставая от меня более чем на десяток шагов. Торговец стоял не один. Рядом с ним стояли Ярко, Азиз и Малик. Баран вздохнул и протянул руку ладонью вперед:

– Спасибо за то, что спасли нас всех, лар В’арф. И спасибо, что проехали с нами.

Я поочередно переплел пальцы со всеми четырьмя торговцами. Ярко тепло улыбнулся:

– Да благословит Арханис твой путь, Мирпуд.

Я тоже улыбнулся в ответ всем четверым попутчикам, уже бывшим. Дальше нам предстояло идти без них.

Обоз тронулся и через какое-то время исчез вдали. После этого я посмотрел направо:

– Где-то в той стороне Ларродаг. Пойдем?

Припоминая путь, по которому меня вел Пульса из деревни через лес, я пошел той же «дорогой», но в обратном направлении.

Память меня не подводила, к счастью. Через несколько минут мы набрели на то самое дерево, с которого Бирн заметил меня на вершине холма в первый день. Кстати, а вот и он. Шел сначала со своим луком, но, заметив меня, опустил его:

– Мирпуд?

Я кивнул:

– Да, Бирн, я вернулся. И я мне нужна твоя помощь.

Тигр ухмыльнулся:

– Ты вспомнил мои прощальные слова?

Мне оставалось только повторить его ухмылку:

– А ты как думаешь?

Тигр повернулся ко мне спиной и пошел в сторону своего домика:

– Ну пойдем, расскажешь мне все, что произошло за эти три недели. И заодно познакомишь со своими спутниками…