Продолжение следует...

Fallout Equestria: Gardener

Пролог

Дождь.

Дождь должен был омыть наши земли, смыть следы наших недостатков. Принести новую жизнь в мир, к которому мы относимся столь жестоко, в мир, который мы уничтожили. Дождь был послан этой земле как искупление грехов, как крещение. Вместо этого он всего лишь смыл кровь павших, вновь вернув нам презрение к этой больной пустоши.

Я прятался за кучей мусора, надежно укрывшей меня от пуль, обратив свой взгляд к небу, изливавшему потоки дождя. Дождя, призванием которого было вернуть жизнь в пустошь, а на деле же принёсшего с собой лишь гнетущее чувство тревоги. Был ли он даром небес? Или же это была всего-навсего обыкновенная радиоактивная вода, что в дар лишь наградит нас сотнями болезней? Даст ли она жизнь полям, или же окончательно уничтожит плодородную землю? Я ненавидел дождь. Я ненавидел это место.

Пустошь – словно адский пейзаж, воплотившийся в реальность из глубин нашего воображения. Место, полное боли, страданий и безумия. Место, уничтожившее лучших из пони и превратившее наш вид в нечто, мало чем отличающееся от простых животных, грызущихся друг с другом среди руин некогда великого королевства. Я продолжал молиться каждую ночь, хотя уже не был уверен в существовании богинь. Молиться о том, чтобы это поколение стало последним, обреченным на муки и страдания, даже если бы это означало исчезновение пони как вида. Забвение было лучше, чем ад, который мы собственнокопытно сотворили. Всё было лучше, чем это.

Я подошел к своему другу. Раненный осколками гранаты, он лежал, дыша рвано и болезненно, медленно умирая от удушья. Вывалившиеся наружу внутренности лежали рядом в луже его собственной крови. Дождь обрушивал на него всё больше и больше воды, нестерпимо обжигавшей зияющую дыру в животе и медленно унося его жизнь в растрескавшуюся почву. Он посмотрел на меня, и в его взгляде читалась немая мольба о помощи. Я мог сделать для него лишь одну вещь. Он был моим другом, но теперь ему уготовано стать очередным трупом на Пустоши. Я придерживал его голову, прижимая его к груди, словно жеребенка, потерявшегося в незнакомом месте. Я милосердно солгал ему, сказав, что все будет хорошо, и нащупал копытом пистолет. Он не заметил его, хотя не думаю, что он вообще мог хоть что-то увидеть. Глушитель издал тихий хлопок, и страдания моего друга прекратились навсегда. Я опустил веки его остекленевших глаз, которые никогда больше не увидят свет, и оставил мертвое тело лежать среди руин. В Пустоши трудно найти настоящих друзей. А он был лучшим.

Я ощущал, как моя кожа горит и чешется под стучащими по мне каплями, и вновь, раз за разом осыпал дождь проклятиями. Тучи, низвергающие потоки смешанной с чем-то мерзким воды, обрушили на мёртвую Пустошь лишь больно жгущую жижу, разъедающую кожу и металл. Не было даже времени, чтобы оплакать моего друга. Подхватив его седельную сумку вместе со скарбом наших павших врагов, я укрылся от дождя под стоящим неподалёку навесом. Там, недосягаемый для влаги, я просто сидел и слушал, как шумит подобный водопаду ливень, образуя лужи под телами погибших в этот день. Скоро дождь закончится, и падальщики Пустоши сожрут их, не оставив и следа.

Я перерыл замызганные сумки убийц моего друга, вытащив оттуда патроны и еду, вероятно, украденные у тех, кому повезло куда меньше, чем мне. Никому уже не будет больно от их утраты. Никто не оплачет их, безымянных и безызвестных. Я мог бы поведать кому-нибудь, тому… Тому, кто выслушал бы все рассказы о моём друге и других погибших. В каком аду мы живём, что рассказы о мертвых ненамного перевешивают дела живых? Истинно так, мы заслужили всё это. Каждый был монстром, и каждый был достоин смерти.

Где-то, среди бескрайних просторов Пустоши, был ответ. Мы странствовали в надежде найти его. Моя жизнь, жизнь моего друга – все это будет пустым и бессмысленным, если я прекращу поиски. Но я начинаю чувствовать, что вера покидает меня. Несбыточная и такая сладостная мечта о мире и спокойствии, казалось, сейчас была так далека, как никогда ранее. Неужели не осталось никого, кто боролся бы за будущее этого места? Неужели Эквестрийская мечта вот так просто исчезнет? Неужели столь многие жизни были потрачены впустую, словно став последней, лебединой песней нашей расы? Закрыв глаза, я попытался ненадолго представить себе лучший мир. Но сколь я не напрягался, мне было сложно даже вспомнить хоть что-то, что могло быть лучше этого места.

Порочный, полный ненависти и злобы дождь кончился спустя пару минут, позволив мне, наконец, покинуть промокший навес и продолжить своё бессмысленное странствие. То, что теперь, формально, я стал главным, больше не имело и толики значения. Заветная мечта моего друга ушла вместе с ним, а я остался совершенно один. Вновь моя неприкаянная душа пустилась по течению Пустоши.

Я поочерёдно просматривал вещи моего друга, пытаясь найти ответы. И нашел только семена. Я посмотрел на эти крошечные зёрнышки. Он видел в них огромный, практически безграничный потенциал, способ зажечь огонёк посреди кромешной тьмы. Я всегда видел их значимость лишь в качестве пищи или товара для торговли. Он говорил, что в один прекрасный день я пойму.

Я смотрел на своего друга. На его забрызганную грязью красную шерстку с ожогами от кислотного дождя. Мой друг покинул этот мир, но его тело осталось. Он так хотел, мечтал бороться до конца, чтобы потом осесть и превратить частичку этой отравленной и пустой земли в плодородную ферму. И после смерти он хотел стать частью Эквестрии. Вновь взглянув на его израненное тело, я осознал свою цель.

Поиск лопаты отнял несколько часов. На поиск более-менее целой кувалды ушло ещё немного. И едва я добыл необходимые инструменты для вновь обретённой цели, ночь тёмным покрывалом опустилась на Пустошь. Я зашел в разрушенное здание, найдя его неплохим укрытием от дождя, и направился мимо разломанных столов к лестнице, ведущей на второй этаж. Признаков присутствия рейдеров здесь не наблюдалось. Изнутри оно выглядело точно так же, как и двести лет назад, будто застыв во времени, в момент падения мегазаклинаний. Я подпёр дверь стоявшим напротив столом и свернулся калачиком на полу, чтобы немного вздремнуть.

Уже ранним утром, едва забрезжил рассвет, я проснулся со стоящей перед моими глазами кристально ясной целью. На скорое копыто собрав весь свой небольшой багаж, я поспешил вернуться к месту гибели своего друга. Он все еще лежал там, чудом не тронутый падальщиками Пустоши. Я приступил к намеченной мною задаче.

Рытье ям в городских руинах никогда не было легкой задачей. Я со всей силы треснул по бетону кувалдой, с громким хлопком расколов этот каменный каркас цивилизации. Вес этого массивного молота хорошо ощущался в сомкнутом рту. Окрылённый успехом, я продолжил работу, чувствуя, будто само лучезарное копыто всеми давно позабытой Богини направляло меня. Бетон крошился на мелкие куски от тяжёлых ударов, становясь всё податливее и податливее. Минуло ещё десять минут, и моя лопата вгрызлась в почву под камнем. Точно как ширилась раскапываемая яма, так и незаметно протекало время. Солнце ещё не вошло в зенит, а подо мной лежала могила размерами под стать моему другу.

Он поведал мне одну из сокровенных тайн Пустоши. Радиация не просачивалась в почву сквозь бетон. Пони создавали камень поглощающим излучение, но предполагали ли они, что это сохранит землю от радиационного загрязнения? Чистейший источник не осквернённой радиацией почвы был прямо под нашими копытами. Мы должны были просто добраться до него. Я стоял на самом дне глубокой ямы, обливающийся потом, но с гордостью в сердце. Это было прекрасно.

Я ухватил друга за рыжую гриву и стянул вниз его огромное, массивное тело. Теперь оно не казалось таким важным, ведь душа его ушла выше, в зеленые пастбища. Имело значение лишь то, что нашёл он вечный покой в земле, чего всегда так страстно желал. Его тело оказалось на самом дне могилы, а мягкая, рыхлая земля посыпалась вслед за ним. Я взглянул на своего друга в последний раз. Была ли у меня цель в жизни до встречи с ним? Он хотел превратить Пустошь в лучшее место, а я не нашёл ничего лучше, чем просто последовать за ним. Он мыслил гораздо шире, чем я. И теперь я собираюсь продолжить дело, начатое им.

Засыпать грунтом могилу моего друга было куда быстрее, чем выкапывать его из толщи земли. Подобные рекам потоки чистой от радиации почвы поглотили его красное тело. Эквестрия тепло приветствовала еще одного из своих любимых подданных. Закончив труды, я посадил небольшое семечко на свежей могиле. Здесь, в окружении каменных джунглей Мэйнхеттена, жизнь взрастёт вновь. Мой друг станет деревом, принося свои плоды новому поколению обитателей Пустоши. Солнце, возвышающееся над землей высоко в небесах, опять скрылось за блёкло-серого цвета облаками. Оглянувшись назад, на руины, в которых оборвалась жизнь моего друга, я вспомнил про тела пони, что убили его.

Я вновь долбил бетон, перемалывая его в мелкую каменную крошку. Вновь раскапывал ямы, выгребая на поверхность кучи чистой почвы. Вновь волочил тела павших по пыльной земле. Вновь сажал семена новой жизни. Солнце медленно закатывалось за горизонт, когда я, наконец, закончил с этими телами. Усталый, но довольный своими трудами, я направил взор к небу. Начал накрапывать дождь.

Этот дождь был чист и непорочен. Он напоил недавно перерытую землю своей дарующей живительную силу влагой и окатил мое тело, вымыв из слипшейся шерстки капли пота. Я смотрел на облака и, впервые на моей памяти, действительно наслаждался дождем. Теперь у меня была цель, смысл жизни – погребать мертвых на этой пустынной земле, принося им мир и даруя упокоение, возможно, впервые со времен войны. Отныне я стану Садовником, несущим светоч новой жизни из бренных останков умерших. Моей первой остановкой станет Новая Эпплуза. Нужно купить как можно больше семян.

Рысью я уносился всё дальше и дальше от идеальных кругов почвы среди бетона. Без сомнений, свежевырытые клочки этой чистой земли когда-нибудь снова превратятся в грязь. Но там, под поверхностью, корни будут находиться в нетронутой радиацией почве и расти, дабы вновь принести перемены в Пустошь. Но отныне – раз и навсегда. Я передам слово моего друга. Распространю его взгляды и объединю тех, кто поддержит мое дело. Выслушает ли меня кто-нибудь? Взволнует ли их это? Поодиночке пони слабы, но вместе мы способны изменить это место так, чтобы это поколение оказалось последним, что страдало на пыльных просторах Пустоши.

Быть может, богини наконец услышали мои молитвы.

Продолжение следует...