МЫ ЗАПЕРЛИСЬ В КВАРТИРЕ ТАРЫ И ПЫТАЛИСЬ КОМПЕНСИРОВАТЬ ВСЕ ТЕ ГОДЫ, ЧТО ПРОЖИЛИ ДРУГ БЕЗ ДРУГА».

«Наконец я решилась и позвонила матери, — рассказывает Тара. — Она была в Непале и готовилась к походу».

«Тара позвонила мне в Катманду, — вспоминает Лайла Бишоп, — и велела сесть, если я стою. Такие звонки не забываются. Дочь постоянно повторяла „он замечательный, замечательный“, но я слышала только одно — „шесть дней“».

«Я сказала ей следующее, — рассказывает Тара. — „Мама, я только что вышла замуж за самого замечательного мужчину в мире“. Мама была шокирована. Конечно, мое решение не вызвало у нее восторга, но она постаралась взять себя в руки и порадоваться за меня. Она ответила: „Что ж, тебе тридцать один год, и ты перецеловала уже немало лягушек. Если уверена, что он — твой принц, значит, так оно и есть“».

Серый «вольво» в четвертый раз за последние несколько недель подъехал к аэропорту. Мортенсон на прощанье поцеловал любимую женщину, подхватил вещмешок и направился к стойке «Бритиш Эйрвейз».

«На этот раз вы точно полетите? — спросила кассирша. — Вы уверены, что поступаете правильно?»

«Конечно, правильно, — ответил Мортенсон и повернулся, чтобы еще раз помахать жене. — Я никогда еще не был ни в чем так уверен».

Глава 12

Урок Хаджи Али

Мысль о том, что «примитивному» народу Гималаев есть чему научить наше развитое общество, может показаться абсурдной. Но поиск путей к счастливому будущему возвращает нас к связи человека и земли, к той взаимосвязи, о которой древние культуры никогда не забывали.

Хелена Норберг-Ходж

У дома Чангази в Скарду дорогу Мортенсону преградил привратник, маленький даже по стандартам балти. Помощник Чангази, Якуб, не носил бороды, а сложением напоминал двенадцатилетнего мальчика, хотя ему было уже хорошо за тридцать.

Мортенсон вытащил из вещмешка небольшую кожаную сумку с ценными документами, порылся в ней и достал список стройматериалов, составленный Чангази. «Я должен это забрать», — сказал Грег, протягивая список Якубу.

«Чангази-сахиб в Равалпинди», — ответил Якуб.

«Когда он вернется в Скарду?»

«Через месяц-два, — сказал Якуб, пытаясь закрыть дверь. — Тогда и приходи».

Мортенсон придержал дверь. «Давай ему позвоним», — сказал он.

«Нельзя, — покачал головой Якуб. — С Равалпинди нет связи».

Грег с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Неужели все, кто работает у Чангази, научились у своего хозяина искусству отговорок? Он раздумывал, стоит ли давить на Якуба или лучше вернуться с полицейским. И в этот момент за слугой появился импозантный старик с аккуратными седыми усами. На нем была коричневая шапочка топи из самой качественной шерсти. Чангази нанял бухгалтера Гулям Парви, чтобы тот разобрался в его финансовых документах. Парви окончил одно из лучших учебных заведений Пакистана — университет в Карачи. Подобные достижения — редкость у балти. Кроме того, Парви знали и уважали в Скарду как истинного мусульманина-шиита. Якуб почтительно отступил в сторону. «Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?» — на великолепном английском спросил бухгалтер.

Мортенсон представился, рассказал о своей проблеме и протянул Парви список Чангази. «Очень любопытно, — протянул бухгалтер. — Вы хотите построить школу для детей балти, однако Чангази ни слова мне об этом не сказал. Хотя знал, что я интересуюсь вашим проектом. Очень любопытно…»

Некоторое время Гулям Парви занимал пост директора Ассоциации социального обеспечения Балтистана. Под его руководством на окраинах Скарду были построены две начальные школы, но потом средства, выделяемые правительством Пакистана, иссякли, и пришлось снова вернуться к бухгалтерии. Перед ним стоял иностранец, у которого были деньги на то, чтобы построить в Корфе школу. А перед Мортенсоном стоял самый опытный в подобных делах человек во всем Северном Пакистане, человек, который ставил перед собой такие же цели.

«Я могу еще две недели копаться в бумагах Чангази, и толку от этого не будет, — сказал Парви, обматывая шею верблюжьим шарфом. — Давайте посмотрим, что там с вашими материалами».