wild flower , my face of love

http://ficbook.net/readfic/3094772

Автор: tomorrows
Переводчик: Пинки-Твинки (http://ficbook.net/authors/136635)
Оригинальный текст: http://archiveofourown.org/works/2101203
Фэндом: One Direction
Персонажи: Луи/Гарри
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 22 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Ему кажется, будто он был рядом с ним всю жизнь, и когда Гарри целует его - просто потому что хочет этого, просто чтобы почувствовать его губы на своих, потому что даже 15 минут без него - это невыносимо долгие 14 минут и 59 секунд - и когда Луи с таким же пылом отвечает ему, обнимая его ногами и руками, и прижимаясь к нему губами, он чувствует, как их души волшебным образом переплетаются, и все становится на свои места.

**Или**: история, в которой Джей выходит замуж.

Примечания автора:
Милые-премилые мужья, шуточки про любовь Гарри к детям, одна горячая нц сцена как бонус и снова милые-премилые мужья.

**о сделке с Донкастер Роверс
https://vk.com/wall-29399182_2564679#
https://vk.com/wall-29399182_2564586#

**если вы вдруг забыли как выглядели Луи и Гарри на свадьбе
https://pp.vk.me/c620221/v620221382/1093a/4XuiLOBvNYY.jpg
https://cs7064.vk.me/c540101/v540101588/1e91c/R11OX6hqleo.jpg

Цветы в волосах Гарри гармонируют с водной синевой глаз Луи. Это одна из причин, почему Гарри выбрал именно их для букетов, поясняет он, ему нравилась мысль о том, как он будет оглядываться, и видеть повсюду ярко-голубое напоминание о человеке, которого он теперь может назвать своим домом. Луи всю ночь вытягивает их из букетов и вплетает в кудри Гарри, потому что ему нравится, как выглядит его мальчик в голубом, и потому что ему нравится наблюдать за хихикающим Гарри с цветам в волосах. Каждый раз, когда он делает резкий шаг или запрокидывает голову от смеха, одна или две маленькие незабудки слетают с его головы на плечи, в конечном итоге оказываясь на мраморном полу под их ногами. Луи смотрит вниз и несколько штучек оказываются лежащими на носках черных туфлей Гарри, под освещением золотых гирлянд и уютной Йоркширской ночи малютки кажутся скорее лазурными, чем синими.

Гарри хочется расплакаться от счастья, Гарри пьян и Гарри через шаг наступает на ногу Луи. Но теперь они официально женаты, так что Луи просто обязан станцевать с ним, говорит ему Гарри. Когда он напивается, обе его ноги становятся левыми, и Луи об этом знает. Чудесно, что его мужу плевать, хорошо он или плохо станцует. Пусть их первый танец и будет неуклюжим, он все равно останется их первым танцем.

И сейчас, когда они только вдвоем под звездами, не имеет значения, наступает ли Гарри ему на ноги или путает слова песни, это все не имеет значения, когда Гарри стягивает галстук и снимает ботинки. Луи делает то же самое, и, спасибо Господи, рядом с ними нет ни единого человека, который мог бы сфотографировать их или заснять на видео. Каждую минуту этого дня они проводили со своими родственниками, и через пару минут им уже нужно будет возвращаться обратно, но об этом моменте никто не будет знать; только они вдвоем, крохотные голубые незабудки и песни Фрэнка Синатры.

Гарри с легкостью падает в его объятия. Он прячет лицо в изгибе шеи Луи, одной рукой обхватив затылок, а вторую прижимая к его сердцу, размеренно бьющемуся прямо под обручальным кольцом Гарри. Шампанское кружит голову и убаюкивает своими чарами, оставляя на душе лишь спокойствие, которое он чувствует только рядом с Луи, вот так прижатый к нему, тихо выдыхая. Голос Синатры эхом доносится до них из шатра и Луи повторяет его слова, успокаивающе шепча их ему на ухо, пока они неторопливо покачиваются из стороны в сторону.

— И все мои счастливые завтра принадлежат только тебе.

//

Впервые Луи видит Гарри после провала сделки с Роверс за день до свадьбы своей матери.

Едва он успевает открыть дверь своей машины, как Гарри уже выскакивает из передней двери дома, и мчится к нему, перепрыгивая через ступеньки. Непонятно почему, но первая эмоция, которую испытывает Луи, это тошнотворная нервозность, а сразу за ней — волна унижения и смущения. Он понятия не имеет, почему его кожа раскаляется, лицо заливается краской, а движения становятся медленнее, чем обычно, когда он выходит из машины и запирает за собой дверь. К тому времени, когда он запихивает ключи в карман, Гарри уже в двух шагах от него, как всегда в закатанных джинсовых шортах и заношенной до дыр футболке с эмблемой «Rolling Stones», которую тот все никак не выкинет.

— Любимый, — первое, что вырывается из уст Гарри. Ни привет, ни как ты, ни ты в порядке, и даже не привычное я скучал по тебе — но одно лишь это слово пропитано всей любовью и нежностью, которые Гарри готов ему подарить.

— Привет.

И это все, что Луи успевает сказать, прежде чем пара длиннющих рук обнимает его за шею, и Гарри прижимает его к своей груди. Луи вжимается лицом в его футболку, топя непрошеное смущение, потому что кроме этого у него есть еще и отчаянная потребность в прикосновениях и объятиях Гарри; и потребность эта настолько сильна, что никакая гордость с нею не сравнится. Он сжимает в руках талию Гарри и позволяет себе прерывисто вздохнуть. — Не ожидал, что ты будешь здесь, — бормочет он ему в грудь. Его муж пахнет свежескошенной травой, розовым лимонадом и кондиционером для белья, который он обычно использует только летом. Луи еще крепче обнимает его.

— Ночью выехал, — говорит Гарри в его волосы. Его голос тихий и немного грустный, и Луи ненавидит, когда Гарри расстроен из-за него. — Не хотелось быть дома без тебя.

Луи знает, что Гарри провел вечер четверга на вечеринке, не выпуская телефон из рук, в то время как он лежал на слишком большой (для одного) кровати в слишком большой (для одного) комнате отеля, рассказывая ему подробности провальной сделки с Роверс и благодаря судьбу за то, что ему не нужно рассказывать это лично. (Потому что он никогда не мог контролировать свои эмоции рядом с Гарри, и скорее всего, он бы разрыдался просто при виде своего мужа.) Луи сорвался только после нескольких сообщений с грустными смайликами, которые Гарри отправлял ему каждые несколько минут. Он тогда чувствовал себя виноватым за то, что испортил ночь Гарри, которая, скорее всего, могла бы быть веселой, но теперь он чувствует себя гораздо лучше.

То, чего Луи не знает, так это, что Гарри сбежал с вечеринки домой, собрал вещи, и поехал прямиком в Донкастер. Он не знает, что, к счастью, когда он добрался, Джей была дома и как раз кормила близнецов, так что она открыла ему дверь. И он, конечно, никогда не узнает, что Гарри провел пол утра, играясь с малютками, пока их мама отдыхала.

Луи шагает назад, пытаясь отстраниться, но Гарри притягивает его обратно, обнимая еще крепче. — Еще чуть-чуть, пожалуйста, — умоляет он, слегка покачивая их тела. Луи чувствует, как бьется сердце его мужа напротив его виска: медленно, размеренно и успокаивающе. Он держит глаза закрытыми на мгновение дольше и наслаждается этим спокойным, уютным моментом, зная, что в ближайшие выходные ему не удастся расслабиться.

— Ладно, ладно, — в конце концов говорит Гарри, отстраняясь. — Пойдем внутрь. Все уже собираются на репетицию ужина. Ты же не сильно устал, да?

— Не-а, я в порядке, — врет Луи. На самом деле он чувствует себя просто отвратно; из-за тура, из-за футбола, из-за долгой езды в машине. Ему кажется, будь у него возможность проспать 48 часов подряд, он бы все равно чувствовал себя истощенным.

Гарри отступает назад и придирчиво осматривает его с головы до ног. Одна из его рук проходится по все длине руки Луи, ласково поглаживая, и, в конечном итоге, переплетая их пальцы. — Ты выглядишь так, будто тебе нужны долгие обнимашки.

— Ты пытаешься намекнуть, что я дерьмово выгляжу, Гарольд? — усмехается Луи.

— Я пытаюсь намекнуть, что хочу обниматься с тобой, — исправляет Гарри. — Иди в дом и поздоровайся со всеми, а я достану твои вещи из машины.

— Я могу сделать это сам, Хаз, там всего парочка сумок.

Он поворачивается к машине, намереваясь открыть багажник, но Гарри выхватывает ключи из его рук и подталкивает его к крыльцу. — Иди, — настаивает он, прижимая ладонь к груди Луи. — Я справлюсь, серьезно. Иди и скажи привет своей маме, ладно? Она чуть с ума не сошла, и нам с Лотти пришлось делать ей лимонад, чтобы заставить ее немного успокоиться и выдохнуть.

— Должен ли я переживать, что моя мама сойдет с ума за день до своей свадьбы?

—Не, — пожимает плечами Гарри. Он скользит ладонью к животу Луи и снова его подталкивает, пока тот не начинает пятиться к дому. — Она сходит с ума скорее от радости, — объясняет он. — Но я думаю, что она в любую минуту может похитить Дэна и сбежать с ним куда-нибудь. Это у вас семейное, да?

Луи видит лукавую улыбку на лице Гарри и изо всех сил старается не закатить глаза. — Это было один единственный раз! — кричит он с крыльца, держась рукой за дверную ручку, пока воспоминания об их свадьбе вихрем проносятся в голове. — Ты же все равно получил свою до тошноты традиционную свадьбу, правда?

— Ага, а потом еще десять таких же!

На сей раз Луи не сдерживается и закатывает глаза. Он показывает Гарри средний палец и шагает внутрь Донкастерского дома своей семьи, вспоминая, как женился на мальчике, стоящем сейчас на подъездной дорожке в закатанных джинсовых шортах и потертой футболке с «Rolling Stones», мальчике, который завладел его мыслями и сердцем.

//

— Похоже, твоя мама серьезно намерена напиться, Лу.

Луи смотрит в другой конец комнаты, туда, где его мама сидит рядом с Энн, держа в одной руке бокал шампанского, а в другой — руку Энн. Они обе счастливо улыбаются и громко хохочут, откидывая головы назад. Они скорее похожи на двух двадцатилетних девушек, веселящихся на университетской вечеринке, чем на матерей двух всемирно известных поп-звезд. Приятно знать, что некоторые вещи остаются прежними.

— Я думаю, она пытается наверстать упущенное за девять последних месяцев трезвости, которые ей пришлось вытерпеть, — пожимает плечами Луи. — Хотя не знаю какое оправдание у твоей мамы, Гарольд. — Он махает рукой в сторону Энн, заказывающей у официанта еще одну бутылку шампанского. Ее волосы, бывшие еще с утра уложенными в аккуратный пучок, растрепались, и Энн это явно не тревожило.

Гарри хихикает ему в ухо, упираясь подбородком в его плечо, а кудряшками щекоча шею. — Я считаю, что она наслаждается свободой, пока у нее не появились внуки.

— Серьезно, Гарольд? — возмущается Луи, закусывая губу, чтобы скрыть улыбку. Он оборачивается, сталкиваясь взглядом со своим счастливо хихикающим мужем. Луи слишком устал после долгой поездки на машине, чтобы не умиляться от этой младенческой лихорадке Гарри, и он все еще не может перестать удивляться потрясающему упорству своего мужа в этом вопросе. Последний раз, когда они об этом разговаривали, Гарри рассказывал ему о малышах морских коньков (Дети коньков рождаются десятками за раз! И их рожают папы, а не мамы! Ну разве это не удивительно?). ― Твои намеки слишком тонкие, ― издевается Луи.

― Какие намеки, я просто сказал, ― дуется Гарри, и в его животе достаточно шампанского, чтобы он мог позволить себе выпятить нижнюю губу и перекинуть свою ногу через бедро Луи, пододвигаясь к нему поближе. ― Обычная дружеская беседа, вот и все. Дети, внуки, дом на берегу озера. Люди постоянно об этом говорят.

Луи прячет одну из его кудряшек за ухо и скользит пальцам вниз, поглаживая шею Гарри. Его кожа мягкая и немного влажная от пота, после танца с Дейзи. Луи так и сидит, несколько долгих мгновений любуясь своим мужем, прежде чем наклоняется вперед, оставляя на его губах целомудренный поцелуй. ― Скоро, милый, ― бормочет он в рот Гарри. ― Ты все еще посылаешь письма с угрозами папе Бена, да? Я не думаю, что это как-то поможет.

Ему кажется, что бабочки щекочут его кожу своими крыльями, когда Гарри смеется ему в рот и обнимает его за шею. ― Я уменьшил их количество до одного письма в неделю, ― с гордостью бормочет он. ― И теперь у меня лимит слов.

― О, пожалуйста, скажи, что он хотя бы не больше двух тысяч, Гарольд.

― Полторы тысячи слов, ― застенчиво мямлит Гарри, хотя Луи знает, что ограничивать себя всего 1500 словами в неделю и одним единственным письмом, в котором обычно говорится, почему мистер Уинстон должен поторопиться со своим исследованием мужской беременности, очень сложная задача для Гарри, потому, что он не может перестать болтать об этом с тех пор, как узнал об исследовании. ― Просто я очень предан делу, ― признает он.

― Я заметил.

Гарри вылизывает его рот и довольно мурчит от вкуса шампанского и клубники в шоколаде на губах Луи, которую они жевали до этого. Он подвигается ближе, пока не оказывается сидящим практически на коленях Луи, не смущаясь того, что они посреди репетиции свадебного ужина мамы его мужа, и возбуждаясь только от упоминания их с Луи будущего потомства. Ничто не заводит Гарри быстрее, чем разговоры о семейной жизни и отцовстве.

― Вы же в курсе, что здесь все еще есть люди? ― громко замечает Найл.

Луи только обхватывает ладонью заднюю часть шеи Гарри, притягивая его к себе, и прогоняет Найла другой рукой, лениво отмахиваясь от него, как от назойливой мухи.

― Это семейный праздник, ― снова пытается он. ― Подумай о детях, Гарри.

При упоминании детей Гарри отстраняется, и тяжело выдыхает, растягивая красные от поцелуев губы в улыбке. ― Он прав, ― говорит он, хотя его взгляд по-прежнему направлен на тонкие, влажные и чертовски привлекательные губы Луи. ― Семейный ужин. Должен думать о детях. Правильно?

Найл бросает ему в голову малинку. ― Ты мог бы для начала перестать смотреть на Луи так, будто собираешься его сожрать, приятель.

Гарри бросает Найлу угрюмый взгляд, который скорее похож на мордочку расстроенного котенка, и сползает с коленей Луи, усаживаясь на свой стул. Луи целует его в щеку и приглаживает его волосы, перебирая пальцами несколько спутавшихся кудряшек. ― Оставь моего малыша в покое, ― воркует он. ― Разве у тебя нет номера в отеле, в котором ты сейчас должен в гордом одиночестве мастурбировать?

Большинство гостей уже ушли, но Найл по какой-то только ему известной причине остался вместе с ними, девочками, Энн и несколькими родственниками со стороны Дэна. Луи подозревает, что это из-за бесплатных напитков, но они все должны быть завтра в церкви к полудню, так что это не лучшая идея, пить всю ночь напролет. Хотя это никогда не останавливало Найла Хорана.

― Это было один раз, ― ворчит Найл, яростно пережевывая несколько клубничных ягод. ― С чего вы вообще взяли, что это правда. Не верьте всяким глупым статьям в интернете.

― О, это была отличная статья, дорогой Хоран, ― усмехается Гарри. Он оборачивается к Луи и клюет его в губы, все еще приторно сладкие и теплые. ― Хочешь поехать домой? Мы могли бы взять с собой близнецов. Я думаю, что они сейчас спят где-нибудь под столом.

― Да, конечно. ― Луи как по команде зевает. ― Я думаю, мама забрала с собой Дорис и Эрни, но Дейзи и Фибс должны быть где-то здесь.

― Последний раз, когда я их видел, они окунали цыпленка в шоколадный фонтан, ― говорит Найл.

Гарри качает головой (очень по-отечески, на самом-то деле) и тяжело вздыхает. ― Интересно, кто же им подал идею, ― посмеивается он.

Найл пожимает плечами, и продолжает поедать клубнику. ― У вас нет доказательств.

//

В доме тишина, когда Луи и Гарри наконец ложатся в свою постель. Они выбрали дальнюю гостевую комнату в конце второго этаже, которая выгладит так, словно это они с Гарри обустраивали ее. Простыни, с рисунками маленьких якорей, пахнут зимним океаном, на стенах развешаны фотографии, а потолок, выкрашенный в мутно-голубой цвет, напоминает Луи об их с Гарри поцелуе на австралийском побережье несколько лет назад.

Если бы вы спросили Луи, как он себя сейчас чувствует, лежа на груди Гарри с потяжелевшими костями и ноющими мышцами, то уставший было бы сильным преуменьшением. Он мысленно благодарит своего мужа за то, что тот приехал сюда раньше, потому, что он понятия не имеет, как бы общался со своей семьей без Гарри, отвлекающего его от все еще ноющей раны на сердце, оставленной провальной сделкой, о которой он так мечтал. Он старается не думать об этом, вместо этого решая сосредоточиться на теплых ладонях Гарри, рисующих круги на его пояснице, и на его губах, прижимающихся к его виску, но независимо от того, как бы сильно он не хотел сделать вид, будто ничего не произошло, все попытки оказываются напрасными.

Он чувствует себя виноватым, потому что Гарри рядом с ним, обнимает его и успокаивает, а он все равно не может перестать думать о чертовой сделке. Он хочет зарыться в какую-нибудь яму и пролежать в ней лет пятнадцать, и если честно, он считает, что имеет полное право так себя чувствовать.

— Перестань, — шепчет Гарри, целуя его в лоб. Он подвигается ближе, устраивая свои ноги между ногами Луи, и накрывает свободной рукой его ладонь, успокаивающе сжимая пальцы. Его прикосновения легкие, едва ощутимые, он будто напоминает о своем присутствии; словно давая обещание, что всегда будет рядом.

— Прости, — шепчет Луи. Его глаза закрыты, но в комнате в любом случае слишком темно, так что все, что он может — это чувствовать. Он чувствует теплого Гарри, обнимающего его, аромат его одеколона и кожи, запах зубной пасты, которой он почистил зубы, и ванильного лосьона, которым он вытирает уши перед сном. Он чувствует, как Гарри прижимается к нему всем телом, оплетая его всеми своими длиннющими конечностями, и почти тонет в море ГарриГарриГарри, но это самое лучше место на свете, и в этот момент Луи чувствует себя дома гораздо сильнее, чем в любом другом доме, в котором он когда-либо жил.

(Перед глазами яркой вспышкой всплывает воспоминание; им с Гарри 18 и 16, и они прыгают на батуте, на заднем дворе бунгало отца Гарри. Из открытых окон дома громко льется музыка, пока они задыхаются от прыжков, громко хохочут и влюбляются, быстрее и сильнее чем кто-либо мог ожидать.)

— Я только что понял, что понятия не имею, что ты завтра наденешь, — невпопад бормочет Гарри.

— Это будет сюрпризом, — сонно зевает Луи. — Тебе, как и всем остальным, придется подождать.

Гарри щипает его бедро. — Но я не все, — спорит он. — Я твой муж, Луи. Мне нужно знать, придется ли мне завтра отбивать тебя ото всех, кто захочет пригласить тебя на танец. Это все очень серьезно, приятель, так что?

— Я уверен, что все, кто будут там завтра, знают, что лучше с тобой не связываться, — посмеивается Луи. Он рад, что в комнате слишком темно для того, чтобы Гарри мог увидеть румянец, покрывающий его щеки. Это удивительно, что Гарри все еще заставляет его краснеть, даже несмотря на прошедшие четыре года и одну свадьбу.

— Не все.

— Да, — вздыхает Луи, понимая, что Гарри имеет в виду. — Не все.

— Я могу просто вести себя так, будто то, что ты мой, и так очевидно, — Гарри переворачивается на спину и тянет Луи на себя, прижимая его к своей груди.

Луи хихикает. — Ты и без этого всегда чересчур очевиден, любимый. И ты же знаешь, что не сможешь это сделать, пока, по крайней мере, не закончится церемония.

— Я знаю, но я могу превратить это в небольшую игру. Ну знаешь, вроде такие тонкие намеки, но не совсем намеки.

Луи шарит рукой в темноте в поисках рта Гарри и быстро накрывает его ладонью. Гарри обижено мычит, но Луи понятия не имеет, что он там пытается сказать. — Давай спать, дорогой. Мы подумаем об этом завтра.

— Ээээй—

— И не думай, что я не в курсе твоих планов, Кудряшка, — упрекает его Луи. Он быстро целует Гарри в губы и зажимает его щеки, слабо пощипывая кожу, пока Гарри под ним не начинает хихикать, а его грудь медленно покачиваться напротив его собственной. — Спи, — сонно бормочет он. — Увидимся завтра, любимый.

— Люблю тебя.

Гарри целует его в макушку и сжимает руки вокруг его спины, и Луи медленно засыпает, все больше и больше расслабляясь в руках своего мужа. Впервые за неделю он высыпается.

//

Когда Луи просыпается на следующий день, в доме все такая же тишина, как и ночью накануне. Его не будит будильник или Лотти, требующая, чтобы он поднял свою задницу с кровати. Его не будит даже Гарри, играющий с его волосами и целующий его лицо. Он уже начинает думать, что все это ему приснилось, и он в каком-нибудь отеле в центре какого-нибудь города, названия которого он даже не знает, в очередном турне, но спустя один быстрый заспанный взгляд по комнате, он понимает, что это все еще дом его матери. Теперь тишина кажется еще более подозрительной, а часы на тумбочке гласят 8:30 утра. В церкви он должен быть только через два часа, так что Луи вылезает с постели и не торопясь спускается вниз.

И только добравшись до подножия лестницы, он, наконец, слышит чей-то голос.

— Да, правильно. Просто красные и зеленые яблоки, мгм. И свечки нужно расставить… К семи, да… Нужно—

Луи идет на звук голоса через столовую и зал, в итоге оказываясь на кухне, на которой он находит Гарри, сидящего на столе, зажимая телефон между плечом и ухом и потягивая чай из большой кружки.

— Ну свадьба начнется в полдень, — говорит он в трубку, — но мы в церкви будем скорее всего к половине десятого, максимум в одиннадцать.

Со своего места у входа в кухню, Луи может видеть только спину Гарри, его растрепанные после сна волосы и тонкую ткань футболки. Он не может этого видеть, но что-то ему подсказывает, что Гарри как пятилетний ребенок болтает ногами в воздухе и широко ухмыляется. Он по голосу слышит, что он улыбается. Гарри сбрасывает вызов и Луи подходит к нему, собираясь подтвердить свои догадки.

— Привет, — радостно встречает его Гарри, — не слышал, как ты проснулся. — Он вытягивает губы в трубочку и терпеливо ждет, пока Луи пересечет кухню и поцелует его. Луи, как и каждое утро, быстро клюет его в губы, а затем не удерживается и снова подается вперед, с нежностью касаясь уголка губ.

— Из-за чего такая радость? — улыбается Луи. Его ладони машинально проскальзывают под шорты Гарри, поглаживая его гладкую кожу.

— Просто так, — Гарри пожимает плечами. Он кладет свой телефон на стол рядом с кружкой, обращая все свое внимание на Луи. — Просто хорошее настроение, — тянет он, и широкая улыбка на его лице только подтверждает это. — Отличный день для отличного настроения.

Луи наклоняется вперед, позволяя Гарри обнять его талию ногами, и упереться подбородком ему в плечо. И когда он чувствует спокойное биение сердца Гарри напротив своей груди, он хочет обнять своего мужа еще крепче, еще сильнее, прижать его еще ближе, так, чтобы голова закружилась только от одного этого прикосновения. У Гарри есть странная способность, делать всех людей вокруг себя счастливыми, и, конечно, Луи в первую очередь. Эта его способность действует на него в десятки раз сильнее, и Луи не нужно ничего больше, кроме как смотреть на Гарри или касаться его, чувствуя, как он расслабляется в его руках.

— Где все? — спрашивает Луи, по-прежнему сжимая в ладонях бедра своего мужа.

— Джей и девочки пошли завтракать к Шелли. А потом у них прически и макияж. Дэн все еще у своей мамы вместе с Дори и Эрни.

Луи шагает назад. — Так мы одни дома?

— Мы одни дома, — кивает Гарри, лукаво улыбаясь. Сложно не заметить озорные огоньки в его глазах, когда он обхватывает его талию лодыжками, вжимая их в поясницу Луи.

Луи выгибает бровь. — Почему мне кажется, что это не совпадение? — спрашивает он.

— Потому что так и есть. Ты правда думаешь, что я помогу твоей маме спланировать всю свадьбу и забуду оставить немного времени только для меня и лучшего мужчины на планете?

Луи поднимается пальцами по ноге Гарри все выше и выше, пока материал его шорт не собирается в складки на его запястьях, а кончики его пальцев не касаются кромки боксеров Гарри. — И что же ты задумал, Мистер-Я-Спланировал-Свадьбу?

— Ну-у, — драматично тянет Гарри. Он прижимает руку к лицу Луи и скользит по его челюсти и подбородку, мимо губ и вниз к его шее. — Мы можем потратить это время с пользой. — Он поглаживает колючий подбородок Луи, и тоскливо вздыхает. — Тебе же побриться нужно, — и гораздо тише добавляет, — ненавижу, когда тебе приходится бриться.

— И почему же? — спрашивает Луи, хотя он прекрасно знает ответ.

Гарри затихает и просто смотрит ему в глаза, пока Луи замечает, как его ярко-зеленые зрачки резко темнеют, а дыхание учащается. Он чувствует, как тягуче-медленно просыпается возбуждение в их телах, накаляя кожу.

— Я думаю, ты знаешь почему, — отвечает Гарри.

//

Луи как никогда благодарен Гарри за то, что он за несколько месяцев распланировал свадьбу его матери вплоть до последней минуты. И это значит, что когда он нагибает Гарри над кухонной стойкой, он может быть спокоен, что их никто прервет. Вполне может быть, что и это Гарри запланировал с самого начала, потому что как только язык Луи оказывается между его ягодиц, все внимание Гарри сосредоточивается только прикосновениях его мужа, вместо того чтобы переживать, что кто-то из жителей дома зайдет на кухню.

― Черт, Лу, не дразнись, ― стонет под ним Гарри. Он толкается назад, сильнее прижимаясь к его рту, и Луи даже не нужно видеть это, он просто знает, как бесстыдно выгнута его спина, и как же крепко он стискивает в пальцах мраморную столешницу.

Обычно, Луи бы стал делать все еще медленнее, назло Гарри, и ради собственного удовольствия, конечно, но Гарри был таким хорошим в последнее время, что у него просто не хватает совести мучить его. И черт, он помог спланировать свадьбу мамы Луи; он полностью заслуживает не только этого, но еще много чего гораздо большего. И сейчас Луи прижимает к нему свой рот, пытаясь сохранить хоть каплю здравого разума и стараясь не кончить только от мысли о том, насколько же мягкий и гладкий Гарри под его губами, стараясь не думать о его молочной коже, покрытой красными пятнами из-за его щетины.

― Луи, ― снова скулит Гарри, на это раз звуча немного отчаянней. ― Детка, пожалуйста. Мне нужно…

Он замолкает, когда Луи впивается своими зубами в мягкую плоть одной из ягодиц, заставляя Гарри задыхаться, а пальцы на ногах поджиматься от удовольствия. Луи зализывает языком маленькое темное пятнышко в форме полумесяца, слушая хриплые стоны Гарри, громко отдающиеся от стен пустой кухни.

И только после того как он оставляет идентичный отпечаток на другой, Луи до синяков сжимает нежную кожу, раздвигая ягодицы в стороны настолько, чтобы с легкостью прижаться его дырочке ртом, заставляя Гарри кричать его имя. Гарри под его языком горячий, невыносимо узкий и как никогда чувствительный. Гарри в постели всегда откликается всем телом, но в такие моменты он реагирует как-то по-особенному, отчаянно поскуливая от его прикосновений.

И сейчас Луи оставляет на его коже широкие, влажные полосы, пока Гарри выводит бедрами круги, насаживаясь на его язык, с невероятным рвением отзываясь на каждое его движение или укус.

Он толкает в него язык, пока ему не становится трудно дышать, и все это получается неряшливей и быстрее, чем обычно, и блять, все его лицо от кончика носа до подбородка мокрое, а колени болят из-за жесткой и холодной плитки. Он держит глаза открытыми, наблюдая, как слабый утренний свет просачивается сквозь небольшие кухонные окна, подчеркивая все изгибы тела Гарри, начиная от его широкой спины и талии и заканчивая крепкими бедрами, которые сейчас сжимает в своих руках Луи. Гарри прекрасен в любое время суток, но в ярких лучах утреннего солнца веснушки, которыми покрыты его лопатки, заметны гораздо сильнее, а молочная кожа выглядит еще мягче, тоньше, невиннее.

Он скользит руками выше, и обхватывает пальцами живот своего мужа, сильнее прижимая его к своему рту, пока его язык продолжает вылизывать розовое, слегка припухшее отверстие Гарри.

― Луи… ― умоляюще хнычет Гарри.

Луи понимающе хмыкает и берет все под свой контроль, насаживая Гарри на свой язык и яростно двигаясь внутри бархатистых стенок. Для Гарри так легче, потому что кончики пальцев Луи время от времени касаются его болезненно твердого члена, и Луи знает, что его муж долго не продержится.

И когда Гарри наваливается грудью на стол, Луи становится дышать еще тяжелее, потому что он все еще мучительно твердый. В отличие от Гарри, совершенно голого в пустой кухне, Луи до сих пор в трусах, неприятно давящих на его возбужденный член.
Еще несколько движений внутри него, и Луи чувствует, как Гарри кончает, вымазывая свой живот и его пальцы. Луи отстраняется, и пока Гарри купается на волнах своего оргазма, с нежностью покусывает и так покрасневшие ягодицы мужа, и потирается о его кожу своим колючим подбородком.

Он стоит на коленях, лицом прижимаясь к заднице своего мужа, перед глазами все плывет, а в легких не хватает воздуха, и мгновение спустя он уже лежит спиной на кухонном полу, кончая в горло Гарри. Он чувствует, как оргазм накрывает его, яркими вспышками отражаясь под зажмуренными веками и вызывая дрожь по всему телу, пока Гарри целует его потную грудь.

― Эй, ― выдыхает Гарри ему в губы. Он, не теряя времени, целует Луи, без капли смущения вылизывая его рот. ― Люблю тебя, ― бормочет он между поцелуями.

Все его тело будто превратилось в тарелку с желе, и максимум на что Луи хватает, это поднять руки вверх и обернуть их вокруг шеи своего мужа.

― Ты самый лучший муж на свете, ― заверяет его Гарри. ― Давай приведем тебя в порядок, нам еще нужно успеть на свадьбу.

И Луи даже не притворяется недовольным, когда Гарри поднимает его на руки и несет всю дорогу к ванной. В конце-то концов, для этого и нужны мужья.

//

― Перестань дергаться, ― ворчит Гарри. ― Я могу поранить тебя, если ты не успокоишься, Лу.

Луи не может перестать хихикать, стоя на полу ванной. Он закусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать смех, но уже секунду спустя он жалеет об этом, потому что в рот попадает пена для бритья. — Уу, гадость, — стонет он, вытирая брови и нос. — Фу.

— Сам виноват, — хмурится на него Гарри.

Гарри Стайлс (технически Томлинсон) не бывает пугающим, думает Луи. Только ни тогда, когда вокруг его головы ярко-розовое полотенце, а несколько маленьких влажных кудряшек обрамляют его лицо. Хотя в руках он держит очень острую бритву, и очень наиграно дует губы и хмурится, он все равно все такой же милашка. Он выглядит таким расстроенным необходимостью сбрить бороду Луи — особенно после сегодняшнего утра — что Луи подозревает, что он специально тянет время, надеясь, что Луи передумает и вместо этого утащит его в постель на второй раунд.

— Ох, ради Бога, Гарольд, она снова вырастет, знаешь.

Гарри дуется еще сильнее. — Я знаю, но все же, — он опускает руку с бритвой и с поникшими плечами смотрит в пол. Он выглядит как маленький грустный щеночек. — Просто она так долго будет расти, — стонет он. — Я уже привык к ней, привязался. Ну знаешь, эмоциональная привязанность и все такое.

— Эй, это ведь ты мне сказал, что я сегодня должен побриться, помнишь? — Луи поднимает с пола упавшую банку с кремом для бритья и размазывает немного по подбородку Гарри, пока она не ложится ровным белым слоем. — Давай сначала я побрею тебя, — предлагает он, хватая бритву Гарри из его сумочки с туалетно-косметическими принадлежностями, — это даст тебе немного времени, чтобы попрощаться или что там ты хочешь сделать.

Гарри тихо хихикает. — Полегче, я здесь единственный, кто беспокоится о твоей щетине.

— О, пожалуйста, — Луи закатывает глаза, — как будто я не забочусь о твоем пушке на лице, — он проводит бритвой над губами Гарри, а затем скользит к его подбородку, — дурачина.

— Да я не жалуюсь, — бурчит Гарри, прилагая все усилия, чтобы не вертеться. — Мне нравится, когда ты обо мне заботишься.

Весь процесс занимает считанные секунды, потому что у Гарри действительно не так уж и много растительности на лице, но Луи в любом случае делает все как можно осторожней. Он делал это так много раз, что уже даже сбился со счета, так что когда Гарри идет к раковине, чтобы смыть остатки пены, Луи садится на край ванны, с гордостью посматривая на результат своей работы. На этот раз почти безупречно, разве что за исключением крохотного пятачка прямо под краем челюсти, который Луи, только богу известно почему, постоянно пропускает.

Гарри вручает ему лосьон для бритья и счастливо улыбается. — Ты как ребенок, — усмехается Луи, вытирая его лицо, а затем слабо похлопывая по щекам, из-за чего Гарри хихикает. — Я бы поцеловал тебя, но у меня на лице все еще есть эта отвратительная пена. Так что давай, теперь твоя очередь.

— Ладно, ладно, — стонет Гарри, — давай сделаем это.

Луи старается не закатывать глаза и не хихикать, потому что ему все еще нужно надеть костюм, уложить волосы и съесть завтрак, о котором он успешно забыл, уткнувшись лицом в задницу своего мужа. Они пока не опаздывают, но если Гарри будет делать все еще медленнее, чем обычно, они точно никуда не успеют. (Он все еще даже не начал.)

Как ни странно, Луи больше не нервничает из-за свадьбы. Он думает, что это может быть связанно с Гарри, или из-за того, что его утро началось рядом с его мужем, в тепле и уюте, в доме его семьи. Просто присутствие Гарри рядом заставляет его забыть обо всех переживаниях. Он стал его семьей с самого первого дня, и Гарри его дом независимо от того сколько городов или миль между ними. Даже в этом большом, шикарном доме, в котором он на самом-то деле даже не рос, он чувствует себя как дома, потому что Гарри здесь, с ним.

— Стой смирно, волчонок, — предупреждает Гарри. — Мама убьет меня, если ты поведешь ее к алтарю, выглядя, как Эдвард руки-ножницы.

Луи пожимает плечами. — Ну ладно. Волчонок доверяет тебе.

Поэтому Луи решает быть послушным мальчиком (не только потому, что об этом его попросил Гарри, но еще и потому, что его до сих пор пугает то, что мама может расстроиться, а еще хорошенько настучать по голове). Он терпеливо сидит на столе рядом с раковиной, пока Гарри медленно водит бритвой по его лицу, смывая с нее пену после каждого движения. У него по телу пробегает дрожь, от того, насколько близкими и «уютными» они стали друг для друга, казалось бы, всего за четыре года.

Луи сбривал свою щетину сотни раз, и занятие это, честно говоря, никогда ему не нравилось, но совершенно другое дело, когда его брил Гарри, он делал это как-то по-особенному. Гарри медленно, и даже как-то привычно, водит бритвой по его коже, пока Луи отвлекается на его острые ключицы и округлые бедра, и плавится от ощущения его теплой ладони, поглаживающей заднюю часть его шеи. По его медовой коже все еще скатываются маленькие капельки воды, и Луи так хочет собрать их губами. Все вокруг такое медленное и ленивое; Гарри, убаюкивающий его своими нежными прикосновениями, его размеренное дыхание, опаляющее его щеки, и Луи закрывает глаза и выгибает спину, довольно улыбаясь. Он так любит такие моменты.

Гарри заканчивает быстрее, чем ожидалось. Он ополаскивает бритву Луи и откладывает ее в сторону, прежде чем вытереть его мокрое лицо мягким фланелевым полотенцем. Он расслаблено опирается спиной о зеркало, пока Гарри ласково похлопывает по его щеками, втирая в кожу свой лосьон после бритья. (Луи нравится пахнуть как его муж почти так же сильно, как его мужу нравится, когда он пахнет им.) — Ну вот, — вздыхает Гарри, — как новенький.

И когда Луи снова открывает глаза, Гарри смотрит прямо на него, по-прежнему сжимая его лицо в своих больших, теплых ладонях, и привычно склонив голову в сторону, он забывает, что встретил этого удивительного мальчика только четыре года назад. Ему кажется, будто он был рядом с ним всю жизнь, и когда Гарри целует его — просто потому что хочет этого, просто чтобы почувствовать его губы на своих, потому что даже 15 минут без него — этоневыносимо долгие 14 минут и 59 секунд — и когда Луи с таким же пылом отвечает ему, обнимая его ногами и руками, и прижимаясь к нему губами, он чувствует, как их души волшебным образом переплетаются, и все становится на свои места.

В горе и радости, в болезни и здравии, в этой жизни и в любой другой следующей, думает Луи.

//

Следующий час они тратят на приготовление и поедание завтрака, а потом Гарри изо всех сил пытается не мешаться Луизе под ногами, пока она делает Луи прическу и макияж, развлекая себя просмотром телевизора.

— Хазза! — кричит он, когда они, наконец, заканчивают, — детка, иди сюда, ты мне нужен.

Луи слышит, как он говорит с кем-то по телефону, пока поднимается по лестнице в их комнату.

— Эй, что случ… — Гарри останавливается на полуслове, будто приклеиваясь ногами к полу.

— Тебе нравится? — робко спрашивает Луи. Он немного поворачивается, демонстрируя костюм, и очень старается не покраснеть или не споткнуться о свои собственный ноги, так сильно он нервничает. — Лотти помогла мне его выбрать. Она сказала, что этот цвет отлично мне подходит, — судорожно объясняет он.

— Ты, — быстро бормочет Гарри, — черт, прости. Нет, да, ты выглядишь… Господи, ты потрясающе в нем выглядишь, Лу. — Он быстро пробегается глазами по его костюму, рассматривая и восхищаясь каждой деталью. — Ты надел мою рубашку?

— Эту? — Луи проводит пальцами по мягкому материалу рубашки, которую Гарри надевал на его день рождение пару лет назад. — Она, кажется, отлично подошла к этому костюму. Ты ведь не против?

Гарри перестает рассматривать его тело, возвращаясь к его глазам. — Нет, конечно. Я думаю, тяжелые времена требуют радикальных мер. Зато ты сэкономил немного денег себе на новую футболку.

— Не-а, — отмахивается Луи, лукаво ухмыляясь,— я вполне доволен твоими футболками.

Гарри пересекает всю комнату в два шага, оказываясь рядом с ним. — Мм, моими, значит? — он проскальзывает ладонями Луи под пиджак, опускаясь все ниже и ниже, пока они не касаются его бедер. Он с восхищением рассматривает глаза Луи, кажущиеся слишком нереальными, такими яркими, синими, и ясными, словно отражение летнего неба на воде. — Детка, ты выглядишь потрясающе, — восторженно выдыхает он. Гарри так хочется поцеловать каждый миллиметр его тела, начиная от аккуратных бровей и острых скул и заканчивая кончиками пальцев ног, на несколько секунд останавливаясь у лодыжек и запястий, потому что они всегда были его любимчиками.

— Эй, — говорит Луи, вырывая его из оцепенения.

Гарри встречается с ним взглядом, удивляясь, насколько спокойно и расслаблено выглядит Луи в его руках, впервые за последние месяцы. Он крепче сжимает его бедра.

— У меня есть кое-что для тебя, — говорит он.

— Для меня?

Луи кивает. — Эмм. Закрой глаза. Это может занять немного времени.

— Лу…

— Просто доверься мне, хорошо? — Луи шагает назад, оказываясь вне зоны досягаемости Гарри. — Раздевайся.

Гарри резко распахивает глаза.— Что?

— Что я только что сказал, Гарольд? Честно говоря, я и не думал, что после стольких лет…

— Ладно, ладно, закрываю, — быстро перебивает его Гарри.

Луи вздыхает, нетерпеливо постукивая ногой. — Ну давай. Чего ты ждешь?

И Гарри послушно раздевается, потому что когда он мог сказать Луи нет? Он не ждет, что они окажутся в постели, потому что у них просто-напросто нет времени, и Луи это знает, но, тем не менее, ему доставляет удовольствие просто быть голым перед своим мальчиком. Он снимает шорты и футболку, кидая их куда-то за свою спину.

— Отлично, малыш, — тянет Луи. — А теперь я собираюсь одеть тебя, поэтому пообещай мне, что ты не откроешь глаза, хорошо? Сможешь сделать это для меня, любимый?

— Ммм, — соглашается Гарри, показательно жмуря глаза. Луи хихикает, и он с гордостью краснеет, довольный, что заставил Луи улыбнуться. Это одна из лучших вещей в его жизни, кроме, кончено, возможности называть его своим мужем. Нет ничего замечательней его смеха.

— Вот и славно. Постарайся не упасть на меня, ладно?

Гарри еще раз кивает, а затем по очереди поднимает ноги, чувствуя, как Луи надевает на него боксеры. — Я собирался купить тебе маленькие сексуальные трусики, — сообщает ему Луи, — но потом подумал, что это будет немного чересчур для свадьбы моей мамы, да? Да и сдержанностью ты особо не отличаешься.

— Ну спасибо, — говорит Гарри, шагая в штанины брюк. Они садятся на него так, будто были специально на него сшиты, как ни странно, отлично обтягивая его бедра. Луи аккуратно застегивает молнию, и хотя обычно, когда его руки находятся на уровне его паха, он извивается или скулит, прося о большем, в этот раз это вызывает только детское хихиканье.

— Почти готово, — информирует его Луи.

Луи надевает на него рубашку, медленно разглаживая складки на плечах и груди. Он уже начинает застегивать пуговички, и потом вдруг замирает.

— Проблемы? — с любопытством спрашивает Гарри. — Я плохо выгляжу?

— Нет, нет, — перебивает его Луи. — Ты прекрасно выглядишь, просто я…

— Это все из-за моих сосков, да?

Луи громко смеется, солнечно и игристо, словно сладкие пузырьки шампанского, соблазняя Гарри немного приоткрыть глаза, только чтобы увидеть лучики морщинок вокруг глаз и крохотные ямочки на щеках. Но вместо этого он еще крепче зажмуривает глаза, потому что знает, что потом просто не сможет перестать улыбаться.

— Не застегивай верхние пуговицы, — просит он. — Не люблю, когда они застегнуты.

Луи усмехается. — Я заметил.

Поэтому он не трогает несколько верхних пуговичек, позволяя груди Гарри свободно выглядывать из рубашки.

— Теперь, — вздыхает он, — ты можешь беззастенчиво показывать всем свои нахальные соски.

— И моих птичек, — добавляет Гарри, — и твоих.

Луи скользит глазами к сияющей улыбке своего мужа, чувствуя, как подпрыгивает его сердце. — И твоих птичек, — шепчет он в ответ. — Ладно, — кашляет он, — последний сюрприз.

Луи помогает ему надеть пиджак и хватает с кровати шарф, а Гарри смущенно закусывает губу. — Где ты все это достал? — спрашивает он.

— Что? Гарольд, ты думаешь, что ты единственный участник One Direction, который может заглянуть на пару минут в магазин Сен-Лорана? Мне нужно было как-нибудь отвлечься от мыслей о Роверс.

При упоминании футбольного клуба глаза Гарри распахиваются, как раз в тот момент, когда Луи оборачивает вокруг его шеи тонкий черный платок. — Лу, — шепчет он, уже хмуря брови. У Луи есть плохая привычка покупать что-нибудь — в основном для Гарри — когда он расстроен, и если он в ближайшее время не сбавит обороты, то ему придется завести для шарфиков третий ящик.

— Все в порядке, — пожимает он плечами. Он поправляет его воротник и шагает назад, любуясь своей работой. — Прости, если ты купил для свадьбы что-то другое, — быстро извиняется он, — но, может, тебе понравится этот костюм?

Гарри оборачивается, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и он остается более чем довольным своим отражением. Одежда сидит на нем идеально, тяжелый темный цвет гармонично контрастирует с его бледной кожей. Он замечает в отражении рядом с собой Луи, нервно кусающего ноготь большого пальца. — Прекрати, — ругает его Гарри и быстро оборачивается. — Он хватает его за руку, и переплетает их пальцы, чувствуя пульс Луи напротив своего запястья. — Мы скоро должны быть в церкви, но мы поговорим об этом, когда вернемся в Лос-Анджелес, хорошо? Как ты себя сейчас чувствуешь?

Луи закатывает глаза, но все равно не может сдержать маленькую улыбку. — Я в порядке, правда.

— Я тебе не верю, но это нормально. Мы поговорим дома.

— А пока, — Луи подчеркивает голосом последнее слово, — мы идем смотреть, как моя мама выходит замуж и попробуем сделать все возможное, чтобы Дейзи и Фиби не расплакались, понятно, Гарольд?

Гарри улыбается. — Не могу ничего обещать.

//

Джей сидит перед зеркалом, нервно крутя на пальце обручальное кольцо, когда Луи и Гарри приходят в церковь. Она чопорно сидит на стуле, с прямой спиной и тщательно спрятанными под подол платья ногами. Длинный шлейф платья лежит на ее коленях, чтобы случайно не споткнуться. Издали она выглядит испуганной, полностью погруженной в свои мысли, но когда Луи подходит ближе, он замечает ослепительно широкую улыбку на ее губах, и сразу же успокаивается.

— Мальчики, — тихо приветствует она их. — О, Боже, вы двое выглядите просто сногсшибательно. Идете сюда, дайте мамочке вас поцеловать.

Она вскакивает на ноги прежде, чем они успевают сказать хоть слово. И Луи не особо-то удивляется, когда Гарри слабо толкает его, практически перебегая комнату, чтобы добраться до нее первым. У Джей при виде этой картины вырывается смешок и Гарри хихикает вместе с ней. На мгновение кажется, будто он собирается поднять ее на руки и закружить, но он только крепко обнимает ее за талию и кладет подбородок ей на плечо.

— Э-эй, я вообще-то ревную, — дуется Луи.

Гарри медленно отпускает ее и поворачивается к Луи, все еще аккуратно обнимая ее за тонкую талию. Если бы Луи не был мужем Гарри или старшим сыном Джей, он бы подумал, что они мать и сын. Настолько комфортно себя чувствовать можно только рядом со своей семьей; рядом с людьми, которые заботятся о тебе больше, чем о самих себе.

— Ну и? — зовет его Гарри. — Чего ты ждешь? — он растягивает губы в своей любимой лягушачьей улыбке, смешно жмуря глаза. Луи закусывает губу, пытаясь не поддаться и не заулыбаться ему в ответ, и шагает к ним.

Когда они все втроем отстраняются, Гарри рефлекторно прижимает его к своему боку и приобнимает его за плечи. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он Джей.

— Я в порядке, да. Волнуюсь. Мне кажется, я взорвусь, если подожду еще хоть секундочку. — Она кладет ему на плечо руку и Луи не задумываясь накрывает ее своей. — Не знаю, чтобы я сейчас делала без своих мальчиков. — Она наклоняется, чтобы еще раз поцеловать их в щеки. — Как там все? Дэн же еще не сбежал от меня, да?

— Конечно, нет, — быстро уверяет ее Гарри. — Я думаю, он единственный человек, который волнуется наверно даже больше, чем ты. У тебя есть все, что нужно?

Джей кивает, указывая головой на ожерелье на шее. — Что-то старое от моей мамы, — она немного поднимает подол платья, показывая блестящий браслет на лодыжке, который ей подарил Луи, — что-то новое от моего мальчика, — а затем поворачивает голову, показывая заколку, украшенную драгоценными камнями, — что-то одолженное у Энн, и что-то голубое, но это я вам показать не могу, но оно точно есть на мне.

— О, как тебе не стыдно, мам, — стонет Луи. — Оставь это для медового месяца, Господи. Богородица может услышать тебя.

— Я думаю, что за последние четыре года с вами двумя, я имею полное право ненадолго забыть о стыде. Богородица может услышать тебя, — передразнивает она. — Это все из-за вас. Вы оба бесстыжие.

Гарри с гордостью хихикает, прижимая скривившегося Луи к своему боку. — Мы учились у лучших, — шутит он, стремясь заставить Луи чувствовать себя настолько неудобно, насколько это вообще возможно.

И у него получается.

— Прекрати! — бурчит Луи. — Ну ради Бога, мы не можем об этом разговаривать. Это свадебная церемония, мы в церкви. Бог может слышать каждое ваше слово.

— Хорошо, что Бог не был здесь, когда ты—

— Гарольд! — практически визжит Луи. Он вырывается из рук Гарри и бьет того по плечу. — Господи, — говорит он, смотря на потолок, как будто Бог действительно там, смотрит на них и разочаровано качает головой. — У моей матери, — он показывает на Джей пальцем, — нет ни капли совести.

— Ладно, пастор Томлинсон. Я постараюсь молчать, — Гарри вскидывает руки, признавая поражение, и шагает назад. — Мне все рано нужно идти. Я должен убедиться, что всех усадили на нужные места.

— И скажи Дейзи, чтобы она перестала трогать свои волосы, ладно? Иначе она испортит все локоны.

— Будет сделано, — бормочет Гарри. Он наклоняется к нему и складывает губы трубочкой, ожидая поцелуй.

Луи наиграно кривится, но все равно целует его, целомудренно касаясь его губ своими, уверенный, что этот поцелуй одобрили и Бог и мама.

— Встретимся позже, — говорит он, — постарайся не споткнуться, когда будешь идти к алтарю, Лу, хорошо?

Он крадет еще один быстрый поцелуй, прежде чем выбежать из комнаты, хихикая так громко, что Луи продолжает его слышать, даже когда он скрывается из виду.

— Это было всего один раз! — обижено кричит Луи вслед своему мужу, с покрасневшими от смущения щеками.

Ну честное слово. Он споткнулся всего один раз — на самом-то деле он и к алтарю до этого шел только один раз — и Гарри все еще не упускает случая ему это припомнить. Луи не виноват, что не смог контролировать свои ноги, когда на другом конце комнаты его ждало обручальное кольцо и самый лучший (скорее самый вредный) муж во вселенной. Это нечестно.

Луи поворачивается на каблуках, находя свою мать с нежностью в глазах смотрящей на него. — Это все твоя вина, — ворчит он, — ты дала ему слишком много власти. Все эти свадебные планы раздули его эго с размер Юпитера.

— Я? — в недоумении посмеивается Джей. — Это ты чуть ли не каждый месяц предлагаешь этому мальчику выйти за тебя, — напоминает она ему.

Луи и не думал, что его лицо может покраснеть еще больше, но теперь ему кажется, что он вот-вот лопнет от смущения. — Какая разница, — фыркает он. — Давай уже пойдем, пока Гарри не придумал что-нибудь еще. Ты ужасно на него влияешь, Джоанна.

— О, тише. Не говори так о моем малыше. — Она целует его в лоб и тянет его за руку. — Пойдем, я хочу жениться, — нетерпеливо щебечет она.

//

В течение очень долгого времени Луи был самым важным человеком в жизни своей матери. Это не преувеличение и определенно не бахвальство — это простая истина. Мужчины уходили один за одними, и, честно говоря, большинство из них были настолько незначимыми, что даже не были знакомы с младшими детьми. Луи думает, что его это должно бы было тяготить, он ведь был одним единственным мужчиной в доме с пятью женщинами, но он этого никогда не чувствовал. Забота о девочках была неотъемлемой частью его жизни, и он просто не может вспомнить время, когда бы они ни были центром его мира, независимо от того, сколько бы им ни было лет.

Он был старшим ребенком своей мамы, и сколько он себя помнит, ее любимым и единственным мальчиком, ее лучшим другом и человеком, которому она всегда может довериться. Он всегда был рядом с ней, потому, что она его мама, и она любила его просто за то, что он дышит. Она любила его, когда он сам не мог полюбить себя, и научила заботиться о тех, кого дорог тебе. Всем, что у него есть или когда-либо было, он обязан только ей.

Он приезжает слишком редко и максимум, насколько он может остаться, при его-то ритме жизни, это пара-тройка дней. Он больше не укладывает Дейзи и Фиби в кровать, не забирает Физзи со школы и не читает Лотти лекции о мальчиках. И, Господи, он бы так хотел быть рядом с ними, когда Эрни и Дорис делали их первые шаги.

И хотя временами чувство вины все еще гложет его, он знает, что больше не о чем беспокоиться. Долгое время Луи был единственным мужчиной в жизни своей мамы, но все меняется.

И вот в чем дело, через несколько минут она выйдет замуж за Дэна, а еще, последние четыре года у нее был Гарри, который заботился о ней, а также вытирал слезы и заставлял смеяться, и укладывал девочек в кровать каждый раз, когда они приезжали. Луи давным-давно не единственный мужчина в жизни своей матери, и осознание этого ударяет его только теперь, когда настало время отпустить ее.

Оргáн начинает играть и старые каштановые двери церкви широко открываются. Луи сглатывает комок в горле и слабо передвигает ногами, делая самый первый шаг на пути к алтарю, когда Джей нервно сжимает его руку.
Инстинктивно, собственно, как и всегда, Луи пробегается взглядом по всей комнате, находя глаза Гарри, и только после этого он выдыхает. Гарри улыбается ему, тепло и успокаивающе, не скрывая гордости за него. Он посылает ему воздушный поцелуй, так, чтобы его заметил только Луи, и он еле сдерживается от соблазна послать ему в ответ такой же поцелуй. Он снова делает глубокий вдох, орган громко звенит, и он легко шагает вперед.

//

Гарри подкрадывается к нему без пяти семь, опаляя его шею горячим и сладким от шампанского дыханием. — Пойдем со мной, — восторженно бормочет он, прижимая два пальца к запястью Луи, слабо поглаживая лишь кончиками кавычки на его коже. — Хочу прямо сейчас побыть с тобой.

Луи отводит взгляд от небольшого танцпола, на котором Найл и София пошатывались из стороны в сторону, «танцуя» самое ужасное и совершенно несогласованное танго, которое он когда-либо видел. (Не считая той ночи в Далласе в их первое американское турне, когда Гарри обнаружил, что ему, оказывается, очень нравится текила.) — Ты уже со мной, глупыш, — хихикает он, подталкивая Гарри плечом. — Что случилось?

Гарри переплетает их пальцы и прижимается к боку Луи, немного наваливаясь на него. Он полностью опьянен шампанским и этой своей свадебной лихорадкой; а еще появившейся возможностью держать Луи за руку, как только кое-какие люди уехали. — Просто пойдем со мной, — нетерпеливо хнычет он ему в ухо. — Мне нужно показать тебе кое-что, но это сюрприз. Давай.

После этого ему надоедает ждать и он сам тащит Луи из свадебного шатра, даже не потрудившись дождаться его ответа. Не то чтобы Луи смог бы сказать ему нет, так что он послушно идет за Гарри, попутно рассматривая родственников и друзей семьи, небольшими группками разбросанных по периметру шатра, которые потягивают алкогольные напитки, и пытаются сделать селфи или два, прежде чем все разъедутся по домам. Уже не так шумно, как было час или два назад, но музыканты до сих пор играют, а небо все еще ярко-синее.

— Куда ты меня ведешь, Гарольд?

— Наберись терпения, — требует он. — И больше никаких вопросов! Я слишком пьян и могу проболтаться, и тогда сюрприз будет испорчен.

Луи признает поражение и вздыхает, решая сосредоточиться на темно-зеленой траве под своими ногами. Большинство гостей уже ушли, но у них все еще есть час до официального окончания праздника. Луи настолько устал, что у него нет ни малейшего понятия, почему он все еще на ногах, а еще, почему позволяет Гарри тащить его через весь сад непонятно куда и непонятно зачем.

— Если ты хочешь найти безопасное место для минета, то мы бы могли просто пробраться в один из лимузинов, Гарри—

— Минет ни при чем, — перебивает его Гарри, быстро лавируя между деревьями, — пока ни при чем. Пока мы не вернемся домой.

И только упоминание о доме — их доме в Лос-Анджелесе, который принадлежит только им — заставляет сердце Луи биться немного быстрее и немного громче. Он чувствует, что его ладонь вспотела, но Гарри не обращает на это внимание и лишь сильнее сжимает его пальцы в своей руке.

Их дом, с бассейном и садом на заднем дворе, в котором Гарри никогда не носит штаны, а Луи загорает на солнце, пока кожа не становится золотистой; в котором они трахаются на веранде до тех пор, пока у них не начинают ныть кости; в котором бассейн видел больше небрежных поцелуев, чем кругов на воде. Дом, в котором Луи всегда может держать его за руку. Их маленькое секретное место, в котором никто не может заставлять их делать то, чего они не хотят. И даже, несмотря на то, что они считают везением возможность сбежать туда всего на несколько дней, Луи все еще думает, что покупка дома — это лучшее их решение, конечно, если не считать решение пожениться.

Он настолько погружается в свои мысли о доме в Лос-Анджелесе, и ковре на втором этажа, с которого нужно вывести пятно от малинового варенья, что пропускает тот момент, когда Гарри резко останавливается. — Ээй, — стонет он, потирая нос, ушибленный об костлявое плечо Гарри.

— Мы пришли, — выдыхает Гарри.

Луи шокировано закрывает рот и сглатывает откуда-то взявшийся комок в горле. Он не может произнести и слова, пораженный бурей эмоций, накрывших его от одних только воспоминаний об этом месте.

— Классно выглядит, да?

Луи упускает момент, когда Гарри становится позади него, обнимая его руками. Он упирается подбородком в плечо Луи и прижимается к нему ближе, пока его губы не касаются его влажных от пота ключиц, а пальцы не цепляются за пуговицы на его рубашке.

— Помнишь первый раз, когда ты привел меня сюда? — бормочет Гарри ему в кожу, оставляя дорожку поцелуев на его шее.

Луи смотрит на беседку перед ними, мраморную ротонду, по столбцам оплетенную травянистыми лианами и освещенную гирляндой, свисающей по краям от купола, и что более важно, десятками маленьких свечек, сияющих на весь сад. Они вытягиваются в длинную полоску, скрывающуюся за деревьями, и отбрасывают мягкие светло-голубые и желто-золотистые блики на траву и цветущие кустарники. Благодаря темно-синему Йоркширскому небу, накрывающему их словно одеялом, ему кажется будто под их ногами не только звезды, но и вся галактика.

Он снова сглатывает комок в горле, или, по крайней мере, пытается это сделать, и тихо бормочет, — Впервые я привел тебя сюда в день нашей свадьбы.

Где-то в шатре далеко позади них, музыканты начинают наигрывать песню Синатры, которую Луи узнал бы даже во сне; ту саму песню, которую он два года назад напевал на ухо Гарри в этой крошечной беседке. Он не был до конца уверен, было ли все это планом Гарри, но когда он начинает медленно покачивать их тела, подстраиваясь под успокаивающий ритм песни, Луи полностью в этом убеждается. Похоже, Гарри и впрямь распланировал свадьбу вплоть до последней минуты.

— Поверить не могу, что прошло уже два года, — шепчет Гарри. Он оставляет еще один мокрый поцелуй на его шее, а потом еще, и еще, и продолжает целовать до тех пор, пока Луи не закрывает глаза, полностью расслабляясь в его руках.

— И какими эти два года были для тебя? — спрашивает Луи. Он накрывает своими ладонями руки Гарри, крепко сжимающие его талию.

Он чувствует, как Гарри за его спиной пожимает плечами, — Э-э, они были неплохими.

— Гарольд, — стонет Луи, щипая его за запястье.

— Шучу я, шучу, — хихикает Гарри. Он стискивает Луи в своих руках один раз, а затем еще раз, успокаивая его, или, может, просто потому, что он может это сделать. — Лучшие годы моей жизни, — на этот раз совершенно серьезно говорит он.

И именно в этот момент Луи задумывается, а реально ли все это. Парни, группа, последние четыре года. Туры и стадионы, на которые они распродавали билеты. Деньги, которые они заработали и тысячи лиц, которые он видел, начиная от ярких, счастливых улыбок и заканчивая заплаканными глазами.

И конечно Гарри, который любит его, и заботиться о нем, даже не задумываясь об этом. Гарри, который с самого первого дня держал его за руку и тогда же решивший не отпускать его, ну, ближайшее время уж точно, и как-то так получилось, что его муж выполняет этот обет уже четыре года.

Если вдруг, думает Луи, ему бы пришлось отказаться от музыки и успешной карьеры, если бы вдруг вся их слава исчезла в один момент, а они стали бы теми, кем все начинали, — он был бы счастлив, пока Гарри был рядом с ним.

Он бы мог отдать все, что у него есть, вплоть до последней копейки, если бы это понадобилось, только чтобы быть рядом с Гарри. Он давным-давно посвятил всего себя мальчику, сейчас прижимающемуся к его спине, и согревающим его шею своим горячим дыханием, и он знает, каким бы не было их будущее, рядом друг с другом оно будет счастливым; они справятся со всем, чтобы не выкинула судьба.

Для него не существует вселенной, в которой бы их души не были бы связаны друг с другом.

Голос Гарри тихий и хриплый над его ухом, а губы теплые, когда он наклоняется вниз, чтобы пропеть вместе с Синатрой, — И все мои счастливые завтра принадлежат только тебе, — напоминает он Луи.

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/3094772